* * *
Особый талант Мори заключался в потрясающей способности выглядеть, как любимый бабушкин внук там, где были бабушки, и как исчадие ада там, где были демоны. В такие моменты Фукузаве на ум вечно приходили истории о лисах, умело маскирующихся под красивых юношей. Хотя, по его личному мнению, Мори был опаснее подавляющего большинства известных миру ёкаев. – Я не знал, что здесь есть горячие источники. Даже переночевать можно! Вот что я называю полезными знакомствами. Удивление самым обычным человеческим вещам и правда делало Мори похожим на обычного промокшего трудягу. По крайней мере, хозяйка так разжалобилась его видом, что по собственной инициативе добавила к заказанному ужину пару лишних мандзю, а потом с улыбкой выслушивала шумные благодарности. Поглядывая на Огая из-под ресниц, Фукузава отпечатывал в памяти эту редкую и простую искренность. Что-то подсказывало: другого случая может не представиться. – Об этом месте мало кто знает, – поделился он, открывая перед Мори сёдзи. – Слишком укромное и маленькое, но хозяйку это устраивает. – Её можно понять. Остановившись перед шкафчиком для одежды, Мори подышал на мёрзлые пальцы, растёр ладони и взялся расстёгивать рубашку. Влажная ткань мешала пуговицам выскальзывать из петель, что затрудняло процесс, а Фукузава уже в который раз за этот вечер поймал себя на том, что бессовестно пялится. Мори не надо было делать что-то особенное, чтобы приковать к себе взгляд, и было сложно сказать наверняка: потому что это очередной его врождённый талант или Фукузаве просто нравилось за ним наблюдать. Мори его взгляд истолковал по-своему, потому что недовольно нахмурился и сообщил: – Зато моя одежда удобнее. – Спорное утверждение. Рубашка нехотя сползла, обнажая его плечи, и Фукузава, выхвативший это всего лишь мельком, сглотнул и отвернулся. – В любом случае вы в меньшинстве с вашим извращённым вкусом. Из всего потока мыслей эти слова нашли свою цель случайно, но абсолютно точно. Фукузава на секунду замер и уставился на узел своих хакама так, будто тот выдал что-то сокровенное. – Извращённым – это точно, – рассеянно пробормотал он, отвечая скорее на свои мысли, чем на слова Мори. – Что? – Пошевеливайтесь, говорю. Вода остынет, пока будете тут торчать. – Но это термальные воды!.. – Мало ли как долго вы планируете возиться со своими европейскими тряпками. Кажется, Мори ответил какой-то колкостью, но Фукузава безразлично махнул рукой и сунул голову под душ, на несколько долгих мгновений теряя связь с реальностью. В старом онсене было пусто и тепло – отличный шанс действительно передохнуть, а не беспокоиться, как бы добытый компромат никто не утащил, пока они прохлаждаются. Фукузава небрежно повязал на бёдра полотенце и вышел к самому источнику, с наслаждением вдыхая влажный, пахнущий розмарином воздух. За спиной послышались шлепки босых ног. Инстинктивное желание обернуться пришлось подавить: сохранять невозмутимость при виде полностью обнажённого Мори казалось чем-то из разряда фантастики, а в том, что он не удосужится ничем прикрыться, Фукузава даже не сомневался. – Приятное место, – вынес очевидный вердикт Мори и – будто назло! – остановился ровно за левым плечом, настолько близко, что лёгкий след его дыхания задевал кожу. Фукузава сцепил зубы, но прежде чем успел отойти, Огай сам вышел вперёд и, продемонстрировав свои белые ягодицы, с лёгким всплеском залез в воду. – В чём дело, Фукузава-доно? Вода остынет, – сочащимся ехидством тоном сообщил он и хохотнул, когда Фукузава всё-таки не сдержался и закатил глаза.* * *
До своей комнаты они шли молча. Разогретый и текучий Мори устал, кажется, даже от колкостей, а Фукузаве не хотелось рушить такой ценный момент. Что-то неуловимое добавляло настроению излишней поэтичности: то ли дождь, то ли мягкий, едва уловимый запах гортензий, то ли молчание Мори. Фукузава решил не разбираться. Ливень снова усилился, но, глядя на два заботливо расстеленных футона и тёплую лампу, стало только уютнее. Фукузава задвинул сёдзи, осмотрелся по сторонам, а Мори, всё ещё не говоря ни слова, выудил из-за пазухи папку, ради которой они столько мокли. Кажется, он целиком сосредоточился на своих мыслях. Тишину можно было делить на детали, как сложный механизм: шорох ткани, шелест дождя на улице, скрип татами. Блаженный вздох Мори, разлёгшегося на футоне. Фукузава устроился по соседству. Он старался не смотреть, но периферическим зрением всё равно заметил, как Мори перевернулся на живот и задрал ноги. Юката с них сползла, и голые костлявые лодыжки теперь были видны во всей красе. Фукузава отвернулся и взял со стола какую-то цветастую книжонку. – Не слишком ли беспечно было оставлять эти бумаги здесь? – глухо поинтересовался он, делая вид, что занят изучением книжки. Мори покосился на него и пожал плечами. – Нет. Они ещё не обнаружили пропажу. – Почему вы так в этом уверены? – Во-первых, потому что кое-кто сообщит мне, если они зашевелятся. Во-вторых, обнаружение им всё равно ничего не даст. Ну а в-третьих, вы держите мангу вверх ногами. Кстати, не знал, что вы такое любите. Фукузава уставился на книжонку, моргнул и молча отложил её в сторону. Абстракции на страницах оказались вполне… конкретными изображениями. Мори уронил тихий смешок и снова вернулся к своим бумагам, а Фукузава, почувствовав себя уязвлённым, принялся разглядывать бегущие по окну капли. В сезон дождей ощущение времени размывалось, поэтому было сложно сказать, сколько они вот так молчали. Просто в какой-то момент шорох затих. Фукузава обернулся, открыл рот, чтобы спросить Мори о чём-то, и тут же его закрыл. Мори спал. Бумаги выпали из его ослабевших рук, юката трогательно сползла с плеча, черты лица смягчились, делая его вид совсем безобидным. Фукузава осторожно собрал документы и спрятал их под футон, погасил свет и прикрыл Мори одеялом, устроившись рядом. Его размеренное дыхание смешивалось с шумом дождя, и Фукузава уже очень давно не засыпал настолько умиротворённым.