Самый отбитый шиппер

             — Арс, ахаха, слушай прикол, — Антон хлопает по подлокотнику гостиничного кресла с громким звуком, чтобы привлечь чужое внимание, а после делает голос томным и тонким, то ли как у школьницы в пубертат, то ли как у мальчика с отрезанными яйцами: — «„Папочка, накажи меня, я очень виноват перед тобой“, — проскулил жалобно Антон, и мужчина взял в руки ремень»…              — Фу, блять, Антох, что за хуйня опять? — Арсений отвлекается от инстасёрфинга и поднимает хмурый взгляд над телефоном. — Тебя сегодня привлекли к чтению этого дерьма на интервью?              — Не-не. Хотели, подсунули чёто, но я их нахуй послал, надоели уже. Но всё равно ржачно, я аж нашёл тот самый фик, ты послушай…              — Нет, Антон.              — «Арсений был очень зол, ведь его малыш»…              — Да ёбаный ж ты в рот.              — Это тут тоже есть!              — Бля-я, пойду поменяю номер, — Арсений поднимается со своего места с возмущением на очаровательном ебле, и Антон только хихикает ему в спину, прекрасно зная, что тот стерпит.              Если бы сейчас они привычно находились в кругу ребят и ржали над какой-нибудь очередной «работой», при публикации которой где-нибудь в инсте молоденькой леди в школьной юбке обязательно нужно было бы отметить всех и сразу, то Арсений точно бы психанул, послал бы всех нахер и ушёл бы подальше. Но если они наедине, то он отчего-то становится более терпеливым. Это интересное явление. Прослеживая взглядом за Арсением, Антон с улыбкой покачивает закинутой на другую ногой, выжидая, когда первый нервный порыв Попова пройдёт.              Тот опрокидывает в себя налитый на дне стакана виски и поворачивается с хмурым видом к Антону.              — Ты закончил?              — А ты хочешь ещё? Нет, там есть и более адекватные вещи. Прикинь, мы, оказывается, всё-таки не везде трахаемся.              — Господи, — вздыхает Арсений, наливая ещё алкоголя в стакан. — Попрошу завтра не размещать меня больше с тобой. Вдруг с ума сойдёшь из-за этой ебени.              — И что, нападу и выебу, чтобы фанфик повторить? — хихикает Антон.              — Именно! Не надо мне такого счастья.              — Есть фик, например, про то, как мы просто на свидание идём.              — Антох, ну хватит, а?              — И ты трясёшься из-за первого поцелуя, а я весь такой гопник. Там мы типа студенты.              — Я б никогда не трясся из-за первого поцелуя, — фыркает Арсений, с вновь наполненным стаканом возвращаясь в своё кресло и поднимая взгляд на Антона. — Чушь какую-то пишут твои малолетки. Ненавижу шипперов. Тебя самого не бесит?              — Меня забавляет, а не бесит. Я ж не пытаюсь прикрывать в себе ничего за злобой, Арсюша, — с довольной лыбой произносит Антон, возвращаясь взглядом к телефону.              — Повтори-ка, — напряжённо и даже сурово реагирует Арс.              — «Арсюша»?              — Нет. До этого. Что за херню ты несёшь про «прикрывать»?              Антон вздыхает, чуть опустившись в кресле для удобства и вытянув вперёд ноги, а после нехотя поднимая взгляд на Арсения.              — Уже никто не верит в твоё искреннее отвращение, Арс. Ты настолько громко орёшь каждый раз про это, что до смешного доходит. Сам-то себе веришь?              — Верю, — сквозь зубы цедит Арсений, стиснув стакан пальцами. — И тебе советую.              — А то что, заблочишь меня? Не получится, — ухмыляется Антон. — Нам ещё работать вместе, и моя блокировка в инсте никак этому не помешает.              — Тох, ты чего привязался, а? Тебе самому норм такое читать?              — А что такого? — Антон мягко улыбается. — Мне интересно, какое впечатление мы производим на фанаток.              — Лживое впечатление, Антон! Лжи-во-е, — бросает Арсений. — Мы же не педики какие-то, блять, чтобы трахаться на каждом углу и то студентиками бегать, то ещё там кем. Всё не так ведь в реальности.              — Так это просто выдумка, Арсюш. Творчество твоих, если чё, фанатов. Если тебя шипперят со мной, это же не обязывает тебя спать со мной в реальности. Хотя… если хочешь…              — Что?.. Господи, фу, Антон. Прекращай, я серьёзно.              — Давай на спор?              — Чё на спор?              — Я тебе прочитаю один фанфик, и если у тебя встанет, то ты выполняешь моё желание.              — Не встанет у меня, ты сдурел совсем?              — Боишься?              — Нет! — голос срывается на выкрик, и Арсений глядит возмущённо, будто одним выражением лица пытаясь убедить, что ему совсем не страшно, и он более чем уверен в себе.              Антон смотрит на него и чуть заметно улыбается, отводя взгляд — скулы-то Арсовы покраснели. Выглядит ну очаровательнейше. Обычно на споры Арс полегче идёт, ебанутый же, ему только повод дай покрасоваться, а в этот раз отчего-то переживает бедолага. Интересно. Надо дать время обдумать.              — А что за желание? — через пару минут раздумий подаёт голос Арсений. — Опять ящик пива? — честное слово, Антон в этом вопросе слышит даже отголосок надежды.              — Нет, мы просто переспим, — спокойно, но с явной насмешкой говорит он в ответ.              — У тебя всё окей с головой?              — Да брось, у тебя ж всё равно не встанет, — с ухмылкой произносит Антон, подняв взгляд на Арсения. Тот смотрит напряжённо, но из последних сил уверенно, даже чуть губы поджимает. — Так что какая разница, верно? Считай, нарочно подобрал самое сложное желание, чтобы у тебя была мотивация не просрать спор.              Арсений сжимает челюсти, глядя раздражённо, а Антон ржёт и снимает этот взгляд на видео. Ну, так, для следующего поколения. Или для сториз. Пока не решил.              — Ты переходишь границы.              — Неужели так трусишь, Попов? — хихикает Антон, просматривая получившееся видео с хмурым еблом, а после улыбается, глянув на Арсения. — Тебе понравится, отвечаю.              — Тебе без шансов объяснить, что мне это не может понравиться, да?              — Да, — с улыбкой кивает Антон и выжидающе смотрит на Арсения.              Тот почему-то очень уж тяжело решается, хотя для истинного натурала это должно быть простой задачей. Даже необычно. То ли всё-таки боится, что встанет, то ли действительно настолько ненавидит простое творчество, которое является неотъемлемой частью медийной жизни. Если ты не похож на кусок говна, хоть немного известен и вертишься с кем-то своего же пола, то тебя по-любому запишут в пидоры.              Антону-то норм, даже весело, особенно забавляет, когда какие-то домыслы фанатов подозрительно близко притираются к правде. Например, зацепки за какие-то шутки из сториз или вроде того. Будто читают мысли или заглядывают в окна, ей-богу, хотя, конечно, до какой-либо близости всё же не доходило никогда в реальности. Но вот периодические пьяные разговоры, которые принято «забывать»…              А вот текст способен всё изменить. Волшебная сила букв вообще способна на всё, что душе угодно. В искусственно созданном сюжете можно быть кем угодно и где угодно. Делать, что захочется, побывать в любых мирах, прикоснуться к любому человеку. Даже к тому, кто отпихнул бы в реальности тут же, если только нет поводов в виде сцены или идиотских шуток с друзьями. Антон улыбается и опускает взгляд в телефон, не дожидаясь ответа. Через несколько секунд он открывает рандомнейший фанфик по ним же и листает до середины, как раз натыкаясь на, по всей видимости, сцену с первым поцелуем.              — Смотри-ка, что я нашёл.              — Антон.              — Да-да, именно он. Слушай. «Антон медленно подошёл к нему и потянулся к губам своими».              — Прекрати, слышишь?              — «Арсений не смог удержаться, хотя ему очень хотелось, ведь он всегда был против таких отношений». Похоже на тебя, правда? — Антон усмехается и косится на мгновение на хмурого и будто бы покрасневшего Арса, уткнувшегося в свой телефон и допивающего последний виски в стакане, а после вновь возвращается к тексту. — «Арсений ответил на поцелуй с такой страстью, что Антон невольно застонал в его губы и потянулся ещё ближе, крепко обнимая».              — Ну Анто-он, — страдальческим тоном тянет Арсений. — Я не хочу слушать эту чушь малолетних фанатичек.              Антон его не слушает, но пережидает, чтобы вновь возникла тишина. Он читает фанфик дальше, позабавленно улыбаясь, иногда несдержанно хихикая и пытаясь интонацией выделять наиболее интересные моменты или реплики персонажей. У него хорошо получается пародировать Арсения, и один раз тот, расслабившись слегка, даже и сам усмехается, глядя, правда, скептически при этом. Но всё же глядя, что Антон не может не замечать. С улыбкой, конечно же.              — «И тогда Антон, совсем перестав обращать внимание на экран телевизора, повернулся к Арсению и тихо прошептал: „Знаешь, Арс… Я хочу тебя“».              — Так-так, стоп, всё, я понял, — посмеивается Арсений, показав ладони в сдающемся жесте. — Не нужно дальше.              — Да брось, тут немного осталось, — уверяет Антон и замечает, как тот нервно облизывает губы. — Ты ведь уже проникся, отвечаю!              — Ты ведь сказал, что спор в том, чтобы у меня не встал, пока ты читаешь фанфик, — на лёгком повышении голоса возмущается Арс. — Ты почитал, ничё не встало.              — Так мы и не дошли до самого интересного! Вот, смотри: «Антон заметил, как переживает Арсений, и ободряюще улыбнулся ему. „Не переживай, — сказал он, — я буду осторожен“».              — Не понял, тут ещё и я снизу, что ли?              — Ну да, — коротко отвечает Антон, не заостряя внимание, а после продолжает: — «И тогда Арсений сдался».              — Да я никогда не сдаюсь! Я бы боролся до конца!              Антон смеётся, не сдержавшись, потому что перед глазами так и встаёт сцена того, как Арсений до последнего противится и отталкивает его на уютном диванчике. Обидно, вообще-то.              — Тогда не сдавайся и слушай.              — Окей, «папочка», — фыркает будто обиженно Арсений, опустив взгляд на свои бёдра (телефон уже давно на тумбе у кресла вместе с пустым стаканом) и сцепив на них свои руки в замок.              — А ты реально вникаешь, — хихикает Антон.              — Это называется иронией.              — Итак. Где там я остановился… А, вот. «Он потянулся рукой к паху Антона, уверенно сжав его, и поцеловал, застонав в поцелуй».              — Знаешь, если ты пытаешься возбудить меня, то лучше бы чего покрасивее нашёл. Написано так себе.              — А ты хочешь, чтобы я возбудил тебя?              — Я не к тому же…              — Я понял, — Антон ухмыляется и с телефоном поднимается с кресла.              — Антон!              Поздно.              Антон посмеивается по пути, читая мысленно по диагонали последующие абзацы, примерно представляет, как оно всё складывается дальше, и откладывает телефон на тумбу рядом с Арсовым, после обходя кресло, чтобы встать позади и нависнуть над напряжённым Арсением, искренне забавляясь с ситуации. Не хочет именно тот фанфик — получит Антоновский эдишн. С максимальным реализмом и буквально в «5D» — со всеми ощущениями.              — Антон медленно наклонился к Арсению, — тихо говорит Антон, и правда наклонившись совсем, — и зашептал ему на ухо, обвивая одной рукой и касаясь губами уха: «Я так хочу тебя, Арс».              Антон исполняет всё в точности так, как и говорит, чем заставляет Арсения вздрогнуть и отпрянуть чуть в сторону, возмущённо обернувшись.              — Ты офигел? Чё ты делаешь?              — Читаю фанфик. Собственного сочинения. Сиди смирно, — Антон мягко касается ладонью головы Арсения и поворачивает обратно, прижимаясь губами к уху так, чтобы продолжить шептать, невольно притираясь: — Антон был так близко, что его шёпот доводил до мурашек…              Арсений содрогается от ощущений чуть заметно, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, и пытается дёрнуться, отстраниться, но Антон крепко удерживает его голову.              — Он не давал Арсению отстраниться, прижимал его к себе всё теснее, гладил его в волосах и прикасался поцелуями к нежной коже, — Антон касается поцелуем краешка уха, а пальцами руки, удерживающей возле себя, вплетается в волосы. Он не замечает, как широко распахнуты глаза Арсения, как раскрыт рот в попытке глотнуть больше воздуха.              — Антон…              — Антон ничего не слышал… — в голосе звучит усмешка.              — Всё ты слышишь, дурачина… Ты собирался просто читать фанфик…              — Разве я где-то уточнял, что буду только читать?              — Так не считается…              — Хочешь всё-таки сдаться?              Арсений молчит, тяжеловато выдыхая, а после шумно сглатывает и отводит взгляд, сильнее вцепившись в кресло руками. Антон чуть заметно улыбается.              — Антон видел, как тяжело Арсению признать свой интерес, — хихикает он, и Арсений злобно зыркает, чуть обернувшись. — Но он так и не сказал Арсению, насколько интересно это ему самому.              Арсений почему-то смягчается во взгляде и, чуть удивлённый, отворачивается. И зря, как кажется Антону, заприметившему его шею и тут же спустившемуся к ней губами.              — Антон касался его шеи поцелуями… — он жмётся первым, под мочкой уха, и Арс совсем чуть заметно дрогает, сомкнув веки. — Нежно. Влажно, — и на шее действительно остаются чуть влажные следы, которые тут же приятно охлаждаются воздухом. — А после, обвив Арсения рукой, — и он обнимает, прогладив крепкой и тяжёлой ладонью по плечу и груди, заставляя Арсения вжаться в спинку кресла, — он потянулся всё ниже и ниже…              — Антох… хорош, — чуть слышно шепчет Арсений, поёрзав в кресле, и Антон опускает взгляд на его пах. Нет. Недостаточно «хорош». — Это не смешно уже.              — Это и не должно быть смешным, — следует ответ, щекотнувший воздухом всё ещё влажную шею. — Должно быть приятным, — и его пальцы аккуратно поглаживают живот Арсения, прокрадываясь под нижний край футболки. — Ведь Антон правда хотел доставить удовольствие Арсению, именно поэтому он, погладив его живот, потянулся ещё ниже…              — Нет, — почти выскуливает Арсений, и Антон успокаивающе целует его в солёный висок, сминая через мягкие штаны ещё вполне себе почти мягкий член. Арс почти подскакивает, но давящая в объятии рука останавливает его. — Антон, это уже слишком.              — Что, слабо просто пройти через это? — насмешливо интересуется Антон возле уха. Арсений вздыхает, отвернув голову.              — Я не понимаю, чего ты добиваешься. И зачем.              — Может, просто издеваюсь. Может, играю в фанфик в реальной жизни. Может, это самая моя гениальная импровизация. А, может, я хочу тебя, — последние слова Антон произносит тише и с незаметным для Арсения трудом.              Но тот их не воспринимает и только усмехается.              — Точнее, хочет Антон из твоего фанфика, да?              Антон чуть улыбается.              — Как знать.              Арсений неуютно ёрзает вновь, пытаясь отстраниться от ласкающей ладони, но после действительно сдаётся, как было в прежнем фанфике, и просто вздыхает, откидывая назад голову.              — Ты берёшь меня на слабо, блять, как тупого старшеклассника, которому хочется доказать, что он самый крутой, — ворчит тихонько Арсений и шипит следом же, чувствуя к собственному сожалению, как член упрямо наливается в руке. В чужой руке. В руке Антона, блять! — Как ты это вообще делаешь?              — Не всё же тебе быть самым очаровательным, — мягко произносит Антон, не сводя нежного взгляда с красивого лица перед собой.              Арсений усмехается. После всей этой недавней уверенности он чувствует себя вдвойне проигравшим, из-за чего на лице проявляется беспокойство. Антон целует его в краешек брови.              — Расслабься. Это просто игра. Очередная импровизация. Правила ты уже знаешь.              — Смысл играть дальше, если я уже проигрываю? — нехотя отвечает Арсений, и Антон усмехается.              — Ради удовольствия. Тебе же нравится?              — У меня встаёт только из-за того, что у меня давно не было женщины, Антон, а не вот то вот, что ты там надумал, — напряжённо вдруг проговаривает Арсений.              — Конечно, — убедительно кивает Антон, говоря таким голосом, будто действительно безоговорочно верит в его слова, и его пальцы чуть плотнее обхватывают член через ткань, из-за чего Арсений невольно ёрзает вновь, явно желая не то избежать прикосновения, не то поддаться ему. — Тебе интересно, что было дальше?              Отвечает не Арсений. Отвечает его слегка опьяневший разум:              — Да… Что делал Антон?              — Хм… — задумчиво протягивает Антон. — Он потянулся рукой в штаны Арсения, — проговаривает он тихо, выполняя объявленное действие, и Арсений упирается пятками в пол, пытаясь отъехать по креслу дальше, чтобы не позволить этого, что-то пытается сказать, но Антон продолжает, не прерываясь: — Проникнув под ткань, он обхватил его член рукой, — Арсений несдержанно, но тихо стонет, когда Антон делает это, — и прикоснулся губами к его шее вновь, чтобы расслабить, пока его рука ласкала внизу.              Антон присасывается губами, с нежностью затягивая кожу на шее ради лёгкого засоса, и Арсений жалобно скулит, подняв одну руку, чтобы вцепиться в предплечье Антона и попытаться отстранить, но ладонь так влажно и приятно скользит по члену, что сил на это просто не хватает, и Арсений вновь чувствует себя сдавшимся, просто повернувшись и уткнувшись носом в руку, протянутую через его плечо.              Бёдрами он невольно подаётся навстречу, чтобы толкнуться, и Антон искренне удивляется этому движению, но только активнее ведёт рукой, с удовольствием отмечая, насколько сильнее встаёт член, становясь твёрдым и крупным. Губы переходят чуть выше, к уху, и он обхватывает нежную мочку, засасывая её в горячий рот, из-за чего Арсений дышит тяжелее и цепляется и второй рукой, фактически обнимая теперь руку Антона, чтобы куда-то перенести собственные эмоции и ощущения.              И это приятно. Определённо приятно для обоих.              «Фанфик» забывается. Антон сам уже тяжелее дышит из-за собственного напряжения в паху, и из-за этого приходится через какое-то время ласк прикоснуться и к себе. По звукам и дыханию Арсений догадывается, что происходит за спинкой кресла, но просто не может пресечь всё это. Он уже не спрашивает, что делал Антон из фанфика, потому что он знает, что происходит в реальности, и это его сводит с ума.              Потому что губы исследуют его шею, затылок, уши. Губы прикусывают, губы мажут влажно, доводя до лёгкой дрожи, и это всё вкупе с яркой дрочкой вызывает что-то совершенно новое. Он не раз творил такое с девушками, усаживаясь за их спиной, обнимая, целуя и трогая, но чтобы с ним…              И это заводит до невозможного. И он даже готов признать (только очень тихо и только в собственных мыслях), что заводит не только тело, но и душу. Но он всё ещё сдерживает стоны, насколько это возможно, до самого последнего момента, когда просто не сдерживается и кончает совершенно постыдно, как ему кажется, в ладонь своего, чёрт дери, друга. Но вот Антона, с душой выстанывающего ему прямо на ухо и кончающего следом же, это, похоже, не смущает.              И с минуту ещё в номере лишь слышно громкое дыхание обоих. Антон напоследок жмётся губами к солёному затылку, вызвав вздрагивание Арса, а после усмехается, отстраняя руку от него и выпуская вторую и из собственных штанов. Обе запачканы в сперме, пиздец. Как и штаны, блять. Пиздец. У обоих.              — Ну всё, отдыхай, читатель.              — Я думал, что ты собираешься переспать со мной, — на тяжёлом выдохе еле произносит Арсений, и Антон хихикает:              — Если мы сейчас переспим, то ты завтра на концерте прыгать не сможешь. Как-нибудь потом.              — Придурок.              Антон посмеивается и выругивается из-за боли в спине, когда, наконец, разгибается. Держа руки в воздухе, но не зная будто, что с ними делать, он всё же ускакивает к ближайшей раковине в кухонной зоне номера, чтобы вымыть грязные (во всех смыслах) ладошки, пока Арсений сползает расслабленно по креслу ниже, пытаясь отдышаться. Хотя его брезгливость не позволит так долго сидеть. Хочется в душ.              Но… это конец. Это настоящая смерть чего-то внутри. Но и, кажется, зарождение тоже.              Арсений закрывает глаза, прислушиваясь к шуму воды. Это помогает расслабиться.              

***

             — Так тебе… совсем не было противно? — спрашивает Арсений уже перед сном, лёжа в своей кровати. Антон же, лежавший на другой кровати и листавший ленту в телефоне, оборачивается к нему головой.              — Да нет, не противно, — спокойно отвечает он и отворачивается вновь, незаметно улыбнувшись.              — Но почему?              — А почему должно, Арс?              — Ну... Это ж по-пидорски.              — А тебе, значит, было противно? — Антон вздыхает и всё же убирает телефон, полностью разворачиваясь к Арсению, улёгшись на бок. — Настолько противно, Арс?              — Да нет, я… не знаю. Нет, наверное. Но это просто потому, что ты делал всё приятно.              — Только поэтому?              Арсений молчит, еле заметно почти в полной темноте нахмурившись и отвернув голову. Антон неожиданно для себя нервно ёжится в ожидании, смяв пальцами одеяло. В повисшей тишине Арс так и слышит чужую тоску, и это… раздражает. В глубине души он понимает всё гораздо лучше, чем показывает, но… это ведь не хочется показывать! Ни себе, ни ему.              Но Антон всё ещё смотрит, и этот взгляд делает больно. Арсений сдаётся в очередной раз. Ему — сдаётся.              — Ла-адно! Ладно, ясно? Может, и не только поэтому, и ты, блять, это знаешь лучше всех, Шаст. Просто нельзя, чтобы кто-то ещё узнал об этом, понимаешь? Я сам-то не хочу об этом думать. Это страшно. Если кто-то поймёт… Господи, блять.              — А-арс, — тихо тянет Антон.              — Нельзя, чтобы кто-то понял, что мне это не противно, понимаешь?              — Арс.              — Ну что?              — Необязательно ведь тебе самому мучиться из-за всех тех правил, которые придумываешь для других. Пусть они знают придуманную историю о том, что у нас нет ничего, но для себя ведь ты можешь и другие правила оставить.              Арсений удивлённо замирает и поворачивает всё же голову к Антону, пытаясь разглядеть его лицо. Но из-за темноты и нехватки остроты зрения без очков он не может это сделать, но почему-то… так тянет.              — Можно к тебе? — тихо спрашивает он, и Антон удивлённо охает, а после молча раскрывает одеяло. Арсений, боясь передумать, быстренько перебегает от своей кровати к чужой и укладывается рядом, но на самый краешек, теперь-то наконец-то умудряясь рассмотреть лицо Антона. Красивое, вообще-то. Арс улыбается. — Думаешь, правда могу?              — Абсолютно, — совсем чуть слышно отвечает Антон и протягивает руку к Арсению, чтобы погладить его по щеке ладонью. Арсений вздрагивает и жмурится, с трудом перенося это прикосновение… к которому тянет, как и всегда тянет к касаниям Антона. Но принимать их сложнее, чем блокировать желание, что Арсений уже привык делать за столько лет. — Арс, только мы знаем, что произошло. И только мы будем знать, что ещё будет, понимаешь? Нужно только… наверное, понять, что будем делать дальше.              Арсений молчит. А через какое-то время тянется, чтобы боязливо, аккуратно и с нежностью дотронуться губами до чужих. Антон выдыхает чуть слышно что-то совершенно глупое и влюблённое и отвечает на недолгий и нежный их первый поцелуй, потянувшись ближе. Рука вскоре спускается ниже, чтобы обнять, и Арсений в итоге в этом объятии совсем расслабляется, неожиданно для себя ощущая полное спокойствие.              Ему не хватало этого.              — Почитаешь мне завтра после концерта ещё? Что-нибудь своё обязательно, — Арсений посмеивается, уткнувшись куда-то в шею Антона. — Думаю, у тебя талант. Тебе только фанфики и писать.              Антон как-то неоднозначно усмехается и лишь молча целует Арсения в макушку. А Арсений улыбается, думая почему-то о том, что шипперы, возможно, не такие уж и отбитые.              Он, например, по всей видимости, теперь один из них. Самый отбитый.