Бездарный скрипач для слепого художника

Кио был рад первому нововведению. В лесное поместье, как про себя обитатели называли дом, в котором они работали, провели интернет. Второе — не курить в доме, заставило недовольно дернутся и покосится на Фантомхайва. Вот уж зануда. Третье — граф и его помощница теперь так же будут находится в поместье. По словам юноши, они будут работать. Еще один огромный бонус: повара в лесном поместье не было, но Ханна с радостью принялась готовить на всех, и уже вечером стол буквально ломился от вкусностей, а горничная-помощница смогла отвлечь от работы даже таких увлеченных, как Бейн. — Интернет — это хорошо. Приятней работать, когда в курсе новостей. Да и родные в курсе, что ты жив, меньше нервничают, — Микишико без особого стеснения набрал себе в тарелку всего и побольше, включив телевизор в столовой. Бейн долго гипнотизировал Ханну. Та держала пачку с кофе в руках и кивала на стол. Без слов ясно — тонизирующий напиток он получит только после ужина. — А где Агацума? Ханна его пинками из мастерской не доставала. Вот уж таинственность. Что он там попросил взамен за свою работу? — Мистер Микишико, не волнуйтесь, он обязательно спустится. — Ну, хватит, а? Меня эти церемонии чесаться заставляют, вот такая творческая аллергия. Кстати, а граф один постоянно? Не одиноко? — Господин любит тишину, к тому же у него тоже много работы. В столовую вышел абсолютно спокойный Соби. Судя по виду, он витал где-то в своих мыслях, и они были очень даже приятными. — Слушайте, ну так нельзя. Он, конечно, личность всемогущая, как я понял, но одиночество не самая приятная вещь. Постоянно быть одному как-то не по-христиански, — вздохнул Кио. Ханна с Агацумой переглянулись, стараясь не смеяться. Кио подобрал гениальное выражение, ничего не скажешь. — О, граф. А я как раз сказал, что ужинать одному — не по-христиански. Фантомхайв кашлянул, стараясь скрыть смешок. — А в Англии же католики, понял-понял. Нет, просто интересно, вы в Бога верите? — Почему это тебя так в религию потянуло? — Он почти полностью готовое мое полотно чуть не уронил, — мрачно сказала Анжела. — Да и кричит она как Сатана. Все же целое, чего вопить? — Я надеюсь, у вас все в порядке и все по плану? Проблем нет? — Все отлично. Да вы бы сами с нами поужинали, или что, не хочется за стол с простолюдинами? — весело сказал Кио. — Я бы с радостью, но сегодня никак. Ханна, за мной. Нужно, чтобы ты кое-что сделала. Граф вернулся к себе. Микишико пожал плечами. — Да нормальный он. Смотри, Бейн порхает, врачи чудо сотворили. Да и я уверен, нас не обманут. Ну, нелюдим слегка, все такими бывают. — Хорошенький, как ни крути. Интересно, есть у него кто? Соби так глянул на Кио — любой бы замолчал, но не лучший друг. — Красивый, в этом и беда. Чует мое сердце: тоже омега. Как тот парнишка, Морган. Есть в них что-то общее. Цвет глаз, что ли, жесты. Не знаю. С такой-то работой и такой статус. Тяжело, наверное. Агацума покосился на коллегу. Какой внимательный, уловил общие черты. Хорошо, что просто к статусу причислил. — Соби, как там твоя любовь? Тяжело, небось. Сидишь тут, а тебя ждут. Раньше два раза в неделю, как штык: носится, идеальный парень, не поверите, друзья, пять лет с ним в одном общежитии жил. В глаженой рубашке два раза видел, а там прямо идеальный. Требовательная, кажется, у тебя личность, да? — У тебя есть кто-то? — кажется Анжела была удивлена. — Да. — А он то об этом знает? — едко спросил Кио, надеясь поддеть друга, ведь тот очень беспокоился, что с графом у него ничего не выйдет. — Отстань от моей личной жизни, — доедая свой рамен, сказал Агацума. — Ханна изумительно готовит. Не в каждом хорошем японском заведении такой повар. Ну, рад был всех повидать, пойду работать. — Удачи, — хмыкнул Микишико. ********* Сиэль отложил нотную тетрадь. Спонтанное желание заниматься музыкой было совершенно неожиданным, а уж самому написать что-то — вовсе редкое чудо. Ханна доложила, что все люди, связанные с Семи Лунами, спешно покинули Англию. Неизвестно, по какой причине, но Рицка и Оливер уже были в Бостоне, и все прошло отлично, пусть и пришлось отправлять их, используя посторонние документы. В спальню осторожно постучали. Граф ответил, чтобы входили. Уже очевидно, кто решился прийти к нему после часа ночи. — Я, пожалуй, на сегодня все. Иначе мне точно приснится король Георг, уже второе полотно с ним начинаю. Скрипка? — Ага, обычно я к ней прохладен. Да и уже остыл — пыточное орудие, я серьезно. Кстати, Рицка и Оливер в Бостоне. Все в порядке, они будут поддерживать связь с моими людьми. Если что, им помогут. Представители моей компании есть везде. — Понятно, я очень благодарен. — Шел бы ты спать. С шести утра работаешь. — Я с удовольствием. Но у меня в комнате все насквозь пропахло краской. Теперь ужасная мигрень. Сиэль с иронией посмотрел на художника. Тот, облокотившись об стол, хитро улыбался. — Ну, я могу поискать таблетки от головной боли. Мог Ханне сказать. — Лучше просто побыть рядом. Мне спокойнее. Да и тут атмосфера идеальная для творческого отдыха. Граф хмыкнул, присаживаясь на постель. — Так чего же ты хочешь за свою работу? Не стесняйся, сил потратишь немерено. Агацума пожал плечами. Он пока об этом даже не думал. Слишком много работал. Да и, откровенно говоря, не хотелось ничего. Его все устраивало. — Пока не знаю. Ни деньги, ни выставка меня не интересует. У меня, по сути, все есть. — Тогда договоримся: если потом поймешь, что хочешь за свои труды — говори. Если твое желание будет выполнимым, проблем не будет. Запомни, я на работе и я вне ее — две разных личности, и редко когда одна влияет на другую. Чего бы ты не попросил, на отношениях это вряд ли скажется. Художник кивнул, принимая слова во внимание. Сиэль юркнул под одеяло: судя по всему, Соби сейчас уйдет к себе, но блондин повел себя иначе. — Ни на что не намекаю, но спать одному после того, как пару дней так сладко спалось с одной известной личностью — просто кощунство какое-то. — А не слишком ли ты наглеешь? Соби развел руками, не забывая при этом печально кивнуть. Сиэль фыркнул. — Мне все равно. Будешь утром вставать — не буди. Любой нормальный человек бы после такого холодного ответа развернулся и ушел. Но не Агацума, который, выключив свет, лег на другую сторону постели. Сиэль удивленно смотрел в стену. Мда. Интересно, что еще задумает художник. Но не прошло и пяти минут, как художник стал дышать тише. Кажется, уснул. Действительно, что ли, в бывшей комнате дворецкого плохо высыпался или вымотался так? Граф, вздохнув, поправил свою подушку. Все равно. Он уже привыкал, что от Агацумы подлостей ожидать нет смысла, он так максимум шутит или доводит до фырканья своими поступками. Во всем остальном он точно хороший человек. Пусть спит, в принципе, в какой-то степени после случившегося он имеет право на то, чтобы быть рядом, когда ему это нужно. ************** После пяти-шести часов у мольберта голова идет кругом. Агацуму не выручало даже открытое окно. Голова раскалывалась. Парень схватил сигареты и пошел на улицу. Как раз хороший повод проветриться, пока перед глазами не начало троится. В небольшой беседке допивала неизвестно какой по счету кофе Энжи. Судя по ее виду, она так же устала, а если учитывать раздражение, то личная жизнь у кого-то не удалась. Неподалеку Ханна занималась цветами. Взгляды своей подруги она начисто игнорировала, явно собираясь не терять время зря и посадить несколько кустов роз. — А ты где ночью был? — Я спал. Энжи хмыкнула. После игнорирования Ханной ей нужно было на ком-то спустить пар. — И с кем же? Я заходила к тебе после часа ночи взять пару сигарет, мой блок испортил Кио. Дверь открыта, Агацумы и след простыл. Соби молча протянул пачку девушке, понимая: ее нервозность связана не только с ситуацией, но и отсутствием никотина в организме. Энжи взяла сигарету, подкурила, но скептического настроения ей это не убавило. Она все так же рассматривала Агацуму, словно просвечивала парня рентгеном. Ханна все так же занималась цветами. — В карты? Скучно тут. Соби согласился, но скорее для того, чтобы Энжи прекратила портить настроение. Не хватало еще скрываться от нее где-то в доме, а на улице, судя по всему, дамочка будет знатно портить настроение. Выбрали самую простую студенческую игру. В дурака. Соби мельком глянул на козырь, затем на свои карты. Судя по всему, фортуна решила его послать далеко и надолго. Но есть же пословица: не повезет в картах — повезет в любви. — О, во что играете? — В дурака. — Забавно, не слышал никогда. Можно с вами? Только без сигареты, у меня жуткая аллергия. Энжи в другом месте и с другими людьми наверняка бы затеяла скандал за такие условия, но сейчас поразительно послушно согласилась и первая затушила сигарету. Сиэль сел в беседку, весь его взгляд так и говорил: «Да уж, Агацума. Курение, карты, с кем я связался?» Кио, который направлялся покурить в ту же беседку, поблескивая горящим взглядом, написал Микишико, что граф внизу и играет в карты. Явились и Бейн, которого тащил друг, буквально отвлекая от тяжелой работы, и сам Микишико в рекордные сроки. Энжи с ехидной миной закончила объяснять нехитрые правила графу. Тот, пожав плечами, легко принял в игру остальных, и девушка сдала карты. Ханна, опершись о лопату, внимательно наблюдала за играющими. — Я никогда не играл в нечто подобное. — Противник азартных игр? — подала голос Энжи, зорко глядя за тем, как Микишико делает первый ход на Бейна. Две шестерки — семь и девять, отбой. — Нет, я предпочитаю покер. Играющие переглянулись. Пятнадцать лет и покер. Любопытно. Энжи сделала ход на графа, тот легко отбился и сделал ход на Агацуму, который почти не глядя положил на стол шестерку. — А меня отец пытался в покер учить играть, — признался Бейн, — но мы оба так себе картежники. — Зато художник отличный. Ты работаешь буквально на износ, поберег бы себя, в запасе еще две недели, — тепло сказал граф, глядя в свои карты. Агацума, конечно, проигнорировал это замечание. В принципе он был согласен: Бейн работал в их компании быстрее и качественнее всех. Но вот тон… Соби вздохнул. Как вот жить с этой гадюкой, которая называется: «идиотская необоснованная ревность». Может это сущность у альф такая? Собственнически-животная на подсознательном уровне. Как только видишь, что кто-то возле твоего омеги, просто как вдруг и, вуаля, мозг отключается? Блондин расплылся в непонятной ухмылке, глядя куда-то сквозь карты. Есть, конечно, минусы в таком поведении, но из плюсов то, что в отношениях все спокойно. Утром Сиэль сонно бормотал, что вставать он никуда не будет и как начальник дает Соби полноценное право спать дальше, по умолчанию, намекая, что делать они это будут в обнимку. — Хьюстон, прием, на тебя ход сделали, — Энжи, привстав, даже замахала рукой перед лицом блондина. — Соби, действительно, выныривай из своего мира, — добавил граф, сверля парня недовольным взглядом. Агацума улыбнулся, услышав знакомые сварливые нотки, и, подумав пару секунд, отбил трефового вальта графа козырной семеркой. Сделав ход на Микишико, японец забормотал ругательства: кажется, у него не было чем отбиться. Парень явно думал, что граф не знает японского. Кио, мельком бросив взгляд на графа, понял: на родном языке можно подтрунивать над другом. — У кого-то, кажется, мысли не в ту сторону, в карты хочется не на интерес, а на желание и не с нами, — двусмысленно на японском произнес Кио, стараясь, чтобы граф не заметил, к кому именно он обращается. — Кио, я все понять не могу, почему моя личная жизнь для тебя просто на первом месте? — так же на японском ответил Соби. — Браво, если мы будем играть на желания, в этот раз ты не отделаешься тем, что голый по требованию Ханны пробежишься по дому. Заставлю сад приводить в порядок. Меньше разговоров на вашем родном языке. Бейну и Энжи наверняка неуютно. Кио прикусил язык. Соби пораженно глянул на графа. Сносный японский язык, откуда только знал и что еще успел за эти дни услышать? Соби, конечно, не опасался: он ничего такого не говорил, а вот Кио побагровел и уткнулся в карты, вспоминая, как сегодня утром обсуждал одну порно-модель, пока граф осматривал работу Микишико. Агацума переглянулся с графом. Тот ухмыльнулся. Соби закатил глаза, чувствуя, что граф все еще смотрит на него. И эта забавная игра в гляделки, такая детская, но интересная в каком-то роде. — Интересно, вы ради Агацумы японский учить начали или так, от скуки? — Энжи, ядовито ухмыляясь, сделала ход на графа. — Я знаю его давно. — Агацуму или японский? — девушка увидела, что граф отбился козырной девяткой, и подбросила еще две. — Японский, разумеется, — спокойно ответил граф, улавливая, что девушка более чем раздражена. — Мне интересна, так, для лучшего понимания ситуации, в Англии одна вещь. Почему графу можно позволить себе мезальянс, ночуя с художником, а его горничная должна круглосуточно работать, не имея возможности уделить на свою личную жизнь пары часов? Я искала его и, увы, не нашла. — Чушь какая. Нет, за Агацуму могу точно сказать, мы пили с ним на заднем дворе с двенадцати ночи. Прости, дружище, лучше выговор за пьянку, чем… — вполне правдиво начал лгать Кио. Граф встал из-за стола очень вовремя. Ханна с побелевшими от злости губами уже направлялась к ним. — Не смей. Ханна, тронешь ее, будешь жестоко наказана. Я запрещаю, это приказ. Энжи встала из-за стола. — Это несправедливо! Ты не можешь так с ней обращаться, она не игрушка! Если она хочет подойти ко мне, пусть так будет! Блондинка одним надменным взглядом показала свое отношение к девушке напротив. Слегка поклонившись графу, она опять выпрямилась, в упор глядя на Энжи. — Я не игрушка моего Господина. Я идеальное оружие, умеющее убивать десятками в считанные минуты. Мой первостепенный долг выполнять приказы Господина, уничтожая любые помехи на его пути. Только что ты стала помехой. Неучтивой маленькой помехой, и только вмешательство Господина остановило мою руку от возмездия за твою грубость. Сломать твою шею я могу одной рукой, это не сложнее, чем поднять тяжелый чемодан, и поверь, и то, и другое вызовет у меня одну и ту же эмоцию — презрение над слабостью людей. Художники за столом оцепенели. Милая Ханна, расторопная горничная, прекрасный кулинар, чудесная натурщица, походила на хищницу, обнажившую клыки. Насмешливым взглядом, ледяным тоном она заставляла невольно поежится. Соби машинально подвинулся в сторону графа, если что, готовясь его защищать. — Ханна, извинись. Немедленно. Твои животные повадки переходят всякие границы. — Я приношу свои глубочайшие извинения за увиденное. Прошу прощения, Господин, я больше… — Не срывайся на людях. Иди. Займи себя чем-то, скройся с глаз моих. И учти: будешь с кем-то скандалить или унижать — отправлю в город. Горничная кисло улыбнулась и побрела в дом, бросив на растерявшуюся Энжи такой злобный взгляд, что девушка буквально посерела. — Ханна! — Поняла, простите, — блондинка скрылась с небольшой лужайки. Граф сел опять за стол, беря карты в руки. Вот есть же такие персоны, которые мирный вечер испортят. — Вопрос моей личной жизни тебя все еще беспокоит? Энжи потрясенно смотрела впереди себя. — Почему она такая? Как она может быть настолько пугающей? — Знаешь, Энжи. Я, конечно, мужчина, и в принципе считаю, что даже голос поднять на девушку — так себе затея. Но ты тоже виновата. Зачем ты вмешиваешься в чужие дела? Человеку и так тяжело, видно, что за всем следить надо, за горничной, у которой может включится режим: «убью все, что кажется опасным для моего хозяина, срежу шипы у розочек, буду изучать граммовку каждого рецепта». Задание у нас серьезное. Ты то зачем все это устраиваешь? — Микишико снял свои очки, с недовольством глядя на расплывчатое пятно перед собой. Зрение у художника было слабое. — Простите, — буркнула Энжи, вглядываясь в свои карты, — просто она такая… Я никогда бы не подумала, что существуют такие странные люди. Хорошо, может я наговорила лишнего, а вы, товарищи алкоголики, хоть бы с собой позвали, я тоже хочу расслабиться. Сигареты Кио уничтожил, в город не выбраться. Граф внимательно посмотрел на Соби. Тот ответил недоуменным взглядом, но юноша округлил глаза, и чудом стало ясно, что он хочет сказать правду всем об их отношениях. Агацума был удивлен. — Во избежание лишних разговоров и попыток шпионажа, скажу прямо: мы действительно встречаемся. А насчет поездки в город за провизией подойдешь ко мне — я дам ключи от машины. Микишико с Бейном переглянулись. Ну и новость. Граф уже пожалел о своей прямолинейности, но, чудо, оба художника восприняли новость равнодушно. Кио застонал: он то хотел выторговать себе какие-нибудь бонусы за сохранность секретности. Энжи уткнулась в свои карты. Она сама не слишком верила в свои домыслы, а после слов юноши и вовсе бредом пахла ситуация. — Я водить не умею. — Не смотри на меня. Я несколько раз на мотоцикле ездил, и было это лет пять назад, — хмыкнул Соби. Граф посмотрел на Микишико. Тот так же развел руками. Бейн виновато отвернулся к картам. — Серьезно? Мда, я удивлен. — Будто вы умеете, — вздохнула Энжи. — Могу научить. Я год учился, но самому за руль, сами понимаете, статус не позволит. Но где-то у меня даже права были. Соби отложил свои карты, еще изумленней глядя на юношу. — В Англии мой тайный титул дает мне право садиться за руль после сдачи определенного экзамена. Его можно пройти с двенадцати лет. Но, разумеется, в город я сам не выезжаю, тренировался на специальных трассах и возле поместья. Граф кашлянул, вспоминая, как выбрался Михаелис после совместной поездки под управлением Сиэля из машины, и хмуро сказал, что почти стал седым. Дескать, кто-то слишком любит скорость и забывает, что не все травмы можно регенерировать. — Что, каждый день открытия? Повезло тебе, Агацума, — весело сказал Кио, видя, что граф отбил карты Энжи и сделал ход на Соби. Блондин взглянул на свои карты. — В таких случаях говорят: «не везет в картах — повезет в любви», — сгребая карты юноши, заметил художник. — О, тогда тебе можно уходить из-за стола, — хмыкнул граф. — Ничего не светит. — Вам тоже, — ехидно подметил Агацума, с удовольствием отмечая — юноша слегка покраснел. — Если судить по этой пословице, то победит Кио, — неожиданно пошутил Бейн. Микишико улыбнулся. Атмосфера после выходки Энжи заметно сгладилась. Граф обладал удивительным талантом: люди вокруг него волей-неволей начинали неплохо общаться. Он наверняка не зря пошел на это признание. Зачем-то позволил вмешаться в свою жизнь, хотя, если судить по нелюдимости, ему было сложно общаться с новыми людьми. Кио закатил глаза. Хотя напрашивалась мысль, что пословица рабочая, ведь у него на руках остались сплошные козыри: король, туз и валет. С такими картами невозможно проиграть.