Ледяное сердце

Как только ребята зашли в помещение, они ощутили странное напряжение, которое будто повисло в воздухе. Атсуму, Кенма и Куроо сидели на диване с ровными спинами и сложенными на коленях руками, Акааши находился недалеко от них — на соседнем диване — в расслабленном положении, откинувшись на спинку дивана. На лицах троих парней отражалась явная нервозность и, возможно, страх, но, взглянув на пришедших, им словно стало чуточку легче, и в их глазах появилась надежда на что-то. Кагеяма и Хината обвели парней слегка удивленным взором, и если первый действительно не понимал происходящего, то менеджер, сообразив, что ситуация довольно напряженная именно из-за, якобы, спокойного Кейджи, остановился глазами на вышеупомянутом и, стараясь не обращать внимание на молящие взгляды троицы, заговорил: ̶ Акааши-кун, если ты не против, то пойдём. ̶ указал в сторону выхода рыжеволосый. Синеглазый гитарист, бросив последний взгляд на парней, которые были готовы чуть не плясать от радости, кивнул в ответ и, встав с дивана, направился к двери. Лишь только за ними закрылась дверь, парни почти одновременно выдохнули и наконец расслабились, откинувшись на диван и прикрыв глаза. Кагеяма не смог сдержать смешка, наблюдая за коллегами, и уселся на соседний диван, продолжая с улыбкой наблюдать за товарищами. ̶ Видимо, Кейджи высказал вам всё, что о вас думал... ̶ протянул он, с не меньшим удовольствием замечая, как музыканты разом открывают глаза и смотрят на него очень уж недовольным взглядом. ̶ Смейся, пока можешь, ̶ слегка раздраженно просипел Тетсуро и ответно ухмыльнулся. ̶ он найдёт, о чём и с тобой поговорить. ̶ перевёл черноволосый взор на недавно закрывшуюся дверь и снова откинул голову назад, слегка улыбаясь. ̶ Надо бы поблагодарить рыжика, ̶ продолжил парень, краем глаза замечая согласный кивок от Кенмы и Атсуму. ̶ а то глядишь, и померли бы прямо здесь со страху. ̶ улыбаясь шире, закончил барабанщик и поднял голову, чтобы лучше видеть смеющихся друзей. ̶ Кейджи нас бы и с того света достал. ̶ засмеялся Мия. ̶ Нет, зная его, он бы сначала заставил нас пройти девять кругов Ада, самолично сварил в котле и только потом вернул бы нас на землю, чтобы погонять часов пять на репетиции! ̶ продолжил мысль Кенма, начиная ещё громче смеяться со всеми. ̶ Ну, и чем же вы занимались, а, Тобио-чан? ̶ растягивая слова, поинтересовался Атсуму, растягивая губы в хитрой усмешке. Смех тут же стих, и парни покосились в сторону Кагеямы, который слегка нахмурился тону Мии. ̶ Ничего особого. ̶ начал Тобио, запрокидывая голову назад и прикрывая глаза, ̶ Сначала он меня послушал, прокоментировал, а потом... ̶ парень замялся, не зная, как лучше объяснить то, что произошло дальше, но черты его лица размягчились от воспоминаний недавнего разговора, а губы украсила лёгкая улыбка. Ребята удивлённо смотрели на столь редкую картину: их обычно хмурый коллега расслабился и даже как-то тепло улыбнулся. А Тобио в это время представлял перед собой чуть улыбающегося менеджера, который глядел на него таким взором, что на душе становилось спокойнее и... возможно, радостнее?.. Музыканты, поняв, что их товарищ погрузился в мир грёз, сменили тему и, иногда посмеиваясь над шутками друг друга, коротали время до прихода Хинаты и Акааши. Тем временем, парни уже находились в студии гитариста. Комната чем-то напоминала студию Кагеямы, исключением являлось то, что вместо фортепиано в углу стоял синтезатор, а рядом, на специальных стойках, разместились три электрогитары, примерно одинакового дизайна. Шоё еле сдержал себя от восхищённого вздоха, когда разглядел марки инструментов, прикидывая, сколько примерно они стоят. У противоположной стены находился большой диван тёмно-синего цвета с множеством мягких, белых и серых подушек. По правую сторону стоял черный мини холодильник и компактный стеклянный столик с какими-то журналами на нижней полочке. Разместившись на диване и попивая охлажденную газировку, которую минутой ранее достал из холодильника Кейджи, Хината и Акааши обсуждали некоторые детали не только этого прослушивания, но и сотрудничества в целом. ̶ Так, когда вы планируете начать работу над новым альбомом? ̶ поинтересовался рыжеволосый, заглядывая в глаза собеседнику. ̶ Недавно, где-то две недели назад, как Вам уже, наверняка, известно, мы взяли своеобразный отпуск. ̶ начал Кейджи, ответно смотря на менеджера и отставляя бутылку из под напитка в сторону, ̶ Поэтому, думаю, примерно через одну-две недели. На данный момент у нас уже есть некоторые наработки и, в связи с этим, управимся быстрее, чем обычно. ̶ Рад это слышать. ̶ удовлетворённо кивнул парень. ̶ А теперь, думаю, начнём. ̶ продолжил он, указывая взглядом на гитары. ̶ Конечно. ̶ ответил Акааши, встал с насиженного места, направляясь к инструментам, и взял в руки, после секундного размышления, черно-белую электрогитару. Пройдя в центр комнаты, он остановился в нескольких метрах от Хинаты, и взяв поудобнее инструмент, начал игру. Послышались первые аккорды, и Шоё в который раз не смог сдержать лёгкой усмешки. Пусть эти парни и ведут себя иногда как дети, но их профессионализм отрицать глупо. Кейджи явно много лет усердно занимался, поскольку с такой точностью и, даже, грацией менять положение рук далеко не каждый профи сумеет. А парень будто и не особо задумывался над своей игрой, прикрыв глаза, он словно ненадолго погрузился в размышления о чем-то, но подняв голову и устремив взгляд точно на менеджера он наконец запел: In this desert In darkness Lying with the gun across his chest Pretending He's heartless As the fire flashes in the sky He was fragile And frozen When the bullet took away his friend And now he's somehow More broken Хината не уставал поражаться этим парням... He's pulling his weapon to his side Loading it full of his goodbyes Holding an enemy across the line He's pulling his weapon to his side Loading it full of his goodbyes Holding an enemy across the line Вокал Кейджи был совершенно другим, нежели Тобио: если голос Кагеямы звучал довольно резко и буквально разрезал тишину, словно врезаясь в сознание и заставляя полностью подчиниться и отдаться ему, то голос Акааши будто обволакивал тебя и закутывал в теплое одеяло, из которого вовсе не хотелось вылезать. Sweating And shaking Lying with her hands across her chest She wakes with Her cravings As the fire flashes in her eye She was fragile And frozen When the needle took away her friend And now she's somehow More broken She's pulling her weapon to her side Loading it full of her goodbyes Holding an enemy across the line She's pulling her weapon to her side Loading it full of her goodbyes Holding an enemy across the line Несмотря на достаточно стремительную мелодию и своеобразный текст, его голос звучал очень мягко и как-то спокойно, он расслаблял и действовал подобно валериане, успокаивая до этого напряженный организм. Несомненно, если бы Кейджи когда-то больший упор сделал именно на вокал, то сейчас бы он имел колоссальный успех, и даже сам Шоё с удовольствием поработал бы с ним в таком случае. With every battle he's choosing With every fight he's losing His enemy's not far behind With every promise she's broken With every lie she's spoken Her enemy's not far behind Хината поднял руку, давая знак остановиться, и продолжил наблюдать за парнем перед ним, который, судя по его широко раскрытым глазам, задумался, но сейчас ждал оценки менеджера, убрав инструмент на стойку и вернувшись на место. ̶ Думаю, комментарии здесь излишни. ̶ начал кареглазый привычным строгим голосом, с хитринкой посмотрев точно в глаза гитариста, который напрягся всем телом и, кажется, затаил дыхание. ̶ Превосходно. ̶ закончил рыжеволосый гораздо более мягким тоном, не без удовольствия наблюдая за Кейджи, который даже тихо выдохнул, и присел недалеко от Хинаты, на лицо синеглазого легла лёгкая тень улыбки, и тот позволил себе полностью улечься на диван, откидывая голову так, чтобы было видно собеседника. ̶ Твоё выступление действительно великолепно, но мне кое-что интересно... ̶ задумчиво протянул менеджер и чуть прищурился, вглядываясь в лицо Акааши, который слегка напрягся под взором парня. «Всё же заметил...» - удручённо предположил гитарист. ̶ Почему ты сдерживаешься? ̶ прямо спросил Шоё, не став в этот раз ходить вокруг да около и внимательно следя за движениями оппонента, который, сам того не желая, выдал свою нервозность, начав сжимать одной рукой края подушки, и будто старался принять более удобное положение. «Вот же ж!..» - выругался про себя синеглазый, стараясь смотреть в глаза рыжеволосого. «Не стоит отнекиваться — я ведь всё вижу.» - будто читалось в карих очах менеджера, и Кейджи тихо выдохнул, прикрыв на мгновение глаза. ̶ Просто... ̶ начал было Акааши, но Хината, не дав ему договорить, резко перебил его, продолжая смотреть на музыканта: ̶ Это ведь из-за Атсумы-куна? ̶ чуть наклонил он голову и про себя усмехнулся, замечая, как расширяются глаза напротив, а сам парень будто весь замирает. Кейджи уже начинает бояться этого человека. Как поработав с ними всего несколько дней он смог заметить … это?.. Лет семь назад они, а то есть сам Акааши, Кенма и Куроо, захотели создать группу и, осознав, что для полноты им не хватает лишь вокалиста, начали через знакомых искать такового. Вскоре, с ними связались двое — Мия Атсуму и Кагеяма Тобио — и один из них стал таки вокалистом, а другой вторым гитаристом. Тогда-то Акааши впервые и понял, какого это — быть на втором плане. Нет, для друзей он был по-прежнему на первом месте, — всё же знакомы они достаточно давно — но, как музыкант, он чувствовал, что явно уступает Мии. Блондин, видимо, всегда относился к своей игре иначе, нежели Кейджи, который в начале своего пути воспринимал это лишь как хобби, а Атсуму хотел стать профи и сказал им это ещё в первый день знакомства. Синеглазый никогда не видел себя как профессионального гитариста. Да, ему определённо нравилось просто проводить время и заниматься музыкой с ребятами, но он тогда был уверен, что это всё ненадолго. Вот только, чем больше они проводили времени вместе, тем меньше хотелось расставаться. И тогда-то Акааши всё переосмыслил: хотелось и дальше идти рука об руку с парнями из «Madness in hell», хотелось покорять новые вершины, хотелось самому стать намного лучше. Но, поймав себя за такими размышлениями, парень осознал, в гораздо большей степени чем раньше, насколько же заметна разница между его игрой и мастерством Атсуму. Раньше его это особо не волновало — ну, лучше он и ладно, может, в будущем станет настоящим мызыкантом — однако, сейчас, когда стало понятно, что группа продолжает своё существование, Кейджи, словно во сне увидел спины впереди идущих парней и почувствовал себя обузой для них — для тех, кто постоянно совершенствовал своё мастерство, кто не пытался успокоить себя думами, что всё это временно... Наконец осознав это, Акааши решил, во что бы то не стало, стать равным своим товарищам. Не понятно почему, но в тот момент он вспомнил слова Мии, сказанные им как только тот вступил в группу: «Ну, раз я теперь второй гитарист, значит, ты, Акааши-кун, мой главный соперник, поэтому, не смей расслабляться от того, что у тебя появился коллега по инструменту. И давай покажем всем, кто такие «Madness in hell».» «Я займу место основного гитариста.» - тихо произнёс блондин так, чтобы его услышал только синеглазый. Тогда Кейджи не обратил должного внимания на это высказывание, но сейчас, вспоминая широкую ухмылку и хитрый лисий взгляд, с которыми блондин произносил свою речь, он чувствовал, как кровь в его жилах, с новой силой закипала, словно подталкивала в действиям. Синеглазый начал усердно трудиться, чтобы добиться цели и не смущался спросить совета у своего прямого на данный момент соперника — Мии Атсуму. Тот сначала слегка удивлялся, но, поняв, что товарищ такими темпами вполне может его обойти как музыкант, воодушевился и, пообещав не отдавать своё место первого гитариста так просто, с еще большим усердием продолжил совершенствоваться. Прошел год, полтора, два, но Кейджи по-прежнему ощущал разницу между ним и Атсуму. Сколько бы синеглазый не тратил сил, времени и упорства — всё было бестолку. Несомненно, его навыки значительно улучшились, но это не меняло факта, что Мия оставался на вершине и продолжал покорять всё новые высоты. И в один день Кейджи просто устал бороться. Он уже и не знал за что сражается, ради чего насилует сам себя и морально и физически. Тогда-то он и сдался, и блондин это, вероятнее всего, понял, хотя ничего и не сказал, ограничиваясь лишь огорченным взглядом, брошенным после того, как Кейджи неделю не заходил к Мии чтобы вместе заниматься. Акааши тогда постарался отпустить ситуацию и не предаваться унынию, осознавая, что ни к чему хорошему это не приведёт. Успокаивало тогда и то, что ребята точно не собирались его за это осуждать — они считали, что это личное дело Кейджи и как поступить, решать только ему — и не лезли к парню с советами. Безусловно, музыканты хотели бы поддержать товарища, но они понимали, что сейчас у их друга тот самый переломный момент, который решит его дальнейшую судьбу и преодолеть его, он должен сам. Синеглазый вскоре взял небольшой отпуск и отправился на море, пообещав ребятам, что скоро вернётся. Вдоволь надышавшись морским воздухом и отдохнув от привычной рутины, Кейджи старался думать в направлении того, что он не сможет покинуть группу, хотя бы потому, что самый спокойный, помимо самого гитариста, Кенма, в таком случае, либо сам повесится, либо убъёт Акааши, который оставил на него весь этот детский сад. Да, он смирился, но продолжал совершенствоваться, хоть без прошлого энтузиазма. Ребята не отставали, и их группа давно приобрела статус профессиональной, благодаря чему они были обеспечены не только приличным доходом и возможностью гастролировать по всему свету, но и всеми привилегиями, которые прилагались к званию мировых звёзд. Акааши же взял на себя роль «Няньки» (иногда ему помогал Козуме), так как всем известная троица парней, а именно Куроо, Кагеяма и Мия, постоянно что-нибудь, да вытворяла и обязательно засвечивалась в СМИ. И всё вроде бы наладилось, явного недопонимания и конфликтов нет, но Кейджи начал себя ловить на том, что во время репетиций неосознанно выкладывается далеко не на полную и будто старается поддаваться Атсуму, который на репетициях никогда не сдерживался и играл как в последний раз. Синеглазый начал осознавать, что играет не с той «силой», какой хотел бы, и это понимание резко врезалось в разум парня, заставляя закусывать до боли губу, когда они отрабатывали номера, и Атсуму в который раз блестяще исполнял соло, слегка грустно поглядывая на второго гитариста. Кейджи чувствовал себя действительно жалким. Ну, а как ещё себя может чувствовать человек, который уже на подсознательном уровне отдает другому контроль над чем бы то ни было, даже не пытаясь хоть как-то побороться?.. Горько усмехаясь, Акааши сидел в своей комнате, уже не понимая самого себя. Он же вроде перестал упорствовать, почему же тогда так больно, почему он не может перестать думать о том, что он так просто сдался, почему с каждым днём желание утереть нос этому блондину растёт в геометрической прогрессии?! Вот только, в скором времени начались их самые долгие за карьеру гастроли, и там уже было не до душевных переживаний. За этот период они успели сменить тогдашнего менеджера, который считал, что раз они путешествуют по миру, значит обязательно нужно посетить все достопримечательности (даже не смотря на тот факт, что до вылета оставалось меньше часа), познакомиться и пофлиртовать со всеми представительницами женского пола, которые находились в пределах пяти метров. После третьего раза, когда они благополучно опоздали на самолёт, парень был выгнан взашей, а его место занял Канье Хишо. Кейджи не может вспоминать эту поездку без мурашек, пробегающих по спине, ведь мало того, что они сильно уставали от концертов и постоянных перелётов, так его собственные переживания только росли, когда он смотрел на Мию во время выступления. Создавалось ощущение, будто когда Атсуму брал в руки инструмент и выходил на сцену, вся его усталость словно во мгновенье ока испарялась. И синеглазый осознавал, что и здесь он явно уступает — он так не мог. Темноволосый не был в состоянии игнорировать желание выспаться и общее недомогание, которое стало следствием постоянной смены часовых поясов. Смотря на такого товарища, у Акааши появлялись весьма противоречивые чувства: нескончаемое восхищение, граничащее с возведением блондина в ранг божеств, и такое же огромное желание растоптать эту самоуверенность, видя в глазах смесь отчаяния и восторга мастерству синеглазого гитариста. Кейджи действительно перестал себя понимать и, чтобы хоть как-то отвлечься, он начал пить. Не так много, чтобы на следующий день проснуться не пойми где, напрочь забыть события прошедшего вечера и хвататься за голову, ощущая все прелести похмелья, но достаточно, чтобы в голове не осталось места тяжелым для него мыслям и он смог спокойно уснуть, не думая, что он снова пытается сбежать от проблем. Не смотря на новое «пристрастие» он не считал, что в праве прогуливать репетиции или игнорировать коллег, просто вечера он теперь иной раз проводил, не в компании друзей за приставкой или просмотром кино, а на пару с бутылкой алкоголя. Но, как не странно, это быстро надоело — в голову резко пришло осознание, что он творит, и, убрав алкоголь на общий «склад», Акааши пересмотрел свои взгляды на некоторые вещи. Он задал себе вполне логичный вопрос, который стоило задать ещё в самом начале: «А что я делаю не так?». В голове всплывали картинки с момента, когда они только создали группу, и когда к ним пришли Кагеяма и Мия. «Нет. Раньше.» - неожиданно осознал парень. Тогда, когда он только взял гитару в руки, подумав, что будет играть чисто для себя и, может быть, для друзей. Уже тогда Кейджи не хотел большего и даже потом, спустя много лет, являясь участником группы «Madness in hell», он по-прежнему относился к этому не так, как остальные парни. И он ещё хотел обогнать того, кто, видимо, с детства стремился выступать на сцене. Хах, забавно... А ведь парень считал себя достаточно умным человеком, чтобы не попадаться на провокацию так просто. Ему всего лишь бросил вызов какой-то блондин с завышенной самооценкой, а он из-за этого так воодушевился... ̶ Изначально нас было трое: я, Кенма и Куроо. ̶ начал Кейджи, стряхивая пелену воспоминаний и тяжелым взглядом сверля противоположную стену. Хината, всё это время не проронивший ни слова, наблюдал за гитаристом, изучая изменения на лице и во взгляде парня, которые стали свидетельством не самых приятных воспоминаний. ̶ Потом присоединились Кагеяма и Мия. ̶ продолжил он, сцепляя руки перед собой в замок и опираясь локтями в колени. ̶ Атсуму в скором времени занял место основного гитариста. Сначала меня это не особо волновало, потом мы признали друг в друге достойного противника и стали соперничать, совершенствоваться. Оба словили некий азарт от борьбы. ̶ на этом моменте парень остановился и как-то грусно усмехнулся. ̶ Но я довольно быстро осознал, что мне тягаться с ним не по силам. Да, и если уж быть честным, особо я тогда и не хотел так напрягаться. Меня и так всё устраивало. Я отступил. ̶ с лица синеглазого пропала усмешка. ̶ Пока со временем меня не начала глодать неистовая злоба, и я даже не понимал к кому: к Мие или к себе самому. На себя я не мог не злиться: на репетициях, во время концертов я будто чего-то боялся и играл не так, как хотел. А он был до неприличия идеальным музыкантом, хотя и оставался тем же зазнавшимся придурком. Но, вероятно, это высокомерие можно было ему простить — он столько работал над собой, сколько ни один из нас. У него не было таланта от рождения, но у него оставалось упорство и нескончаемый поток энергии для тренировок. Я словно подсознательно не хотел соперничать с ним, и не мог это исправить. Я задумался над причиной и ответ оказался до боли прост. Дело было в моём собственном отношении к музыке: я никогда не стремился к славе или чему-то подобному, а он же наоборот — всю жизнь желал стать профессионалом и стал им. ̶ закончил Акааши, смотря пустым взглядом в стену. Он, пожалуй, не должен был всё вываливать на менеджера, которому, вероятнее всего, абсолютно нет дела до их внутренних разборок и важно лишь, чтобы они приносили доход. Никто из группы никогда не делился своими переживаниями с менеджерами, которые в общем-то и не докапывались. В конце концов, работа есть работа, а личная жизнь - это личная жизнь, и музыканты старались придерживаться этого, пусть даже не всегда получалось. ̶ А хочешь ли ты сейчас идти дальше? Хочешь обойти его? ̶ нарушил недолгую тишину Хината, усаживаясь прямо и слегка поворачивая голову к собеседнику. Кейджи будто дали пощечину. Взгляд становится осознанным, и синеглазый смотрит рыжеволосому в глаза, словно видит перед собой восьмое чудо света. А действительно, хочет ли он сейчас идти вперёд, даже несмотря на то, что он уже однажды потерпел неудачу, и тот факт, что место основного гитариста прочно закрепилось за Мией?.. Да. Да, и ещё раз, да. И дело уже далеко не в Мие, и даже не в ребятах, которые не останавливались несмотря ни на что, как бы трудно не было, они ведь продолжали идти вперёд. В этот раз дело было в самом Кейджи. Он давно понял, что уже не готов покинуть группу — жизнь без этих парней, без музыки не казалась нормальной. Акааши хочет идти дальше, чтобы показать, чего он сам стоит и что не просто так состоит в группе мирового уровня. Вот только... это не меняло того, что Атсуму уже далеко ушёл и точно не будет ждать, когда его догонят. ̶ Хочу, но, ̶ парень горько усмехнулся и прикрыл глаза, откидываясь на спинку дивана, ̶ я ведь уже пробовал... Что толку, если всё то время, пока я убивался, Атсуму продолжал совершенствоваться. Мне его ни за что не догнать... ̶ закончил Акааши. Верно, не стоит мечтать о невозможном — он никогда не превзойдёт блондина, как бы не старался. ̶ Отчасти правда. ̶ наконец подал голос Хината, краем глаза замечая чуть открывшиеся глаза музыканта и приподнятую бровь. ̶ Один ты точно не справишься. ̶ продолжил он, про себя усмехаясь резкой смене эмоций на лице парня. ̶ Вы что же, хотите... ̶ начал было Кейджи, полностью развернувшись к собеседнику, но его резко перебил менеджер: ̶ Не я. ̶ будто отрезал рыжеволосый, ̶ Но, думаю, мой знакомый вполне может помочь нам. Он из тех людей, кто буквально родился с инструментом. ̶ закончил Шоё, также развернувшись к гитаристу. Кажется, в сердце синеглазого вспыхнул огонёк. ̶ Я...просто... ̶ старался сказать что-то синеглазый, наблюдая за парнем, который по какой-то причине казался не таким, как все. ̶ Спасибо. Огромное спасибо. ̶ наконец собрался с мыслями Кейджи, не веря в происходящее. ̶ Не стоит пока меня благодарить. Я ещё ничего не сделал. ̶ уголки губ кареглазого чуть приподнялись вверх, а в глазах затеплилось какое-то мягкое, согревающее пламя. «Милый.» - проскользнуло в мыслях музыканта, и тот даже не собирался это как-то опровергать. Всё что делал или говорил Хината было странным и лишь потому, что раньше они с таким не сталкивались. Они никогда не получали такое внимание от незнакомого человека (не считая, конечно, их фанатов), от этого становилось как-то непривычно и … уютно? Да, с этим человеком, определенно, становилось уютно. Кейджи не может сдержать ответной улыбки и уже собирается что-то сказать, как Хината, взглянув на свои часы, поднимается с дивана и протягивает ему руку, возвращая себе привычный серьезный вид: ̶ Мы слегка задержались. ̶ говорит он, ожидая синеглазого. Тот лишь кивает и принимает помощь, поднимаясь с места и направляясь к выходу из комнаты. Покидая студию, Акааши думает, что руки Хинаты Шоё очень тёплые.