***
На улице уже было довольно прохладно, когда Хината возвратился в гостиницу. Вскоре после того, как он ушел, ему написал Куроо, сообщив, что они вернулись. Разумно предположив, что эти парни — ребята взрослые, сами себя развлечь как-нибудь сумеют, Шоё прогулялся по городу, перекусил и также не торопясь зашагал обратно. Не так давно ему написал Осаму, сообщив, что на этот вечер планов у него нет, но он всегда рад его компании. Даже через телефон. Даже когда Хината «забывает про него». Да, на этом моменте Шоё вновь ощутил неприятный укол совести. В любом случае, по возвращении он планировал созвониться с Мией и… кое о чем посоветоваться с ним. Но сейчас он хотел проведать музыкантов. Уже подходя к номеру Козуме, Хината услышал голоса. Судя по интонациям, очень недовольные. Он почти сразу узнал Кагеяму и Мию. Кажется, еще был Куроо. Уголки губ невольно поползли вверх. Подавив улыбку, он довольно сильно постучал в дверь, чтобы уж наверняка услышали. Спустя пару секунд ему открыл Кенма. Взъерошенный, с растрепанными волосами и пятнами неизвестного происхождения на одежде. Золотистые глаза расширились, стоило им наткнуться на Хинату, но тут же лицо Козуме приняло выражение облегчения и радости. — Заткнись! Ты мухлевал в последнем раунде! — Это я-то мухлевал?! Да я готов поспорить, что ты проходил эту игру раньше!.. Менеджер заинтересованно глянул за спину парня, а после перевел вопросительный взор на него. Кенма неловко улыбнулся и открыл дверь шире, пропуская Хинату внутрь. — Эм… После того, как вернулись, мы решили убить время за играми и… — юноша бросил быстрый взгляд вглубь помещения, как бы говоря, что случилось дальше. — Все, как всегда. Лицо Хинаты озарила мягкая улыбка, и Козуме тут же расслабился. Рука менеджера сочувствующе похлопала его по плечу. — Не забудьте собрать оставшиеся вещи, — напомнил Шоё и, в последний раз осмотрев бесновавшихся парней, направился к выходу. На ходу он добавил: — И проследи, чтобы они не поубивали друг друга. Сбор в десять часов в холе. Кенма едва заметно усмехнулся и, проводив менеджера взглядом, вернулся в комнату. Здесь как раз началось самое интересное: Мия и Кагеяма вцепились друг в друга, словно кошки, и теперь катались по мягкому ковру, толкая и пихая не только друг друга, но и Куроо, который так некстати подворачивался под… кулаки. — Вот придурки. — проворчал Кенма, ощущая на своих губах легкую улыбку. «Кажется, Шоё-кун велел проследить, чтобы они не покалечили друг друга… Ладно, пускай еще немного повеселятся.» — подумал музыкант и потянулся к оставленной им на столе газировке. В следующее мгновение стол резко дернулся, и сладкая жидкость плеснула прямо ему в лицо. Видимо, кто-то из этого «клубка» задел мебель ногой. Никто в комнате и не заметил, как на лице Кенмы появилось выражение, свойственное каким-нибудь сумасшедшим героям фильмов. «Ну нет, теперь я точно вам устрою…» — мелькнула последняя здравая мысль в его голове, и Кенма с шипением кинулся в бешенный вихрь, яростно пиная и царапая все, что попадалось на пути. Похоже, что просьбу Хинаты он не выполнит.***
Чувствуя, как сердце начинает ускорять ритм, Хината нервно постукивает пальцами по подлокотнику удобного кресла. В руке лежит телефон. Парень сам не понимал почему, но тот ощущался чересчур тяжелым. В голове снова и снова прокручивались вопросы, которые он собирался задать Осаму, однако, чем дольше он над ними размышлял, тем глупее и безумнее они казались. С губ слетает тяжелый вздох. Он уже обо всем договорился, все решил, так почему медлит?! Нет же ничего зазорного в том, что Шоё хочет попросить у друга совета в вопросе… любовном? душевном? Ками, помоги ему пережить этот вечер!.. Тут тишину комнаты нарушает трель звонка. Ощущая легкую дрожь в руках, он принимает вызов, даже не взглянув на экран мобильника. По ту сторону раздается усталый, хриплый, но такой мягкий и родной голос: — Ну привет, трудоголик. В эту секунду Хината почти забывает про свой страх, и нервозность, сковывающая его, будто бы отступает. Ласковая улыбка ложится на губы. — И тебе привет, Саму, — получается немного сипло, однако парень этого даже не замечает. — Совсем про меня забыл, да? — в вопросе явно сквозит издевка. Без нее Мия не был бы сам собой. — Что ты, как я мог? Просто немного замотался… — Да-да, сколько раз я это уже слышал? — Ну прости, я же все равно написал тебе, как и обещал. — пытается оправдаться Шоё, но Осаму всегда был тем еще упрямцем. — Да, видимо, совсем тебя совесть загрызла. — Ладно, я понял тебя. Не дуйся. Послышался демонстративный хмык. Ненадолго между ними повисает тишина. Хината, успевший слегка расслабиться, вспоминает основную причину звонка, и все его тело вновь сковывает. Страх, стыд и неудобство его положения давят тяжелым грузом. Однако, к его счастью, Мия никогда долго с ним не молчал. — Ладно, рассказывай, как там у вас? — в голосе уже нет ни напускной обиды, ни насмешки. — Будто я не знаю, что ты смотрел запись концерта, — хмыкает Шоё и ясно представляет, как лицо Осаму заливает стыдливый румянец. — Да, смотрел, — на его удивление, судя по голосу, Мия ничуть не смущен, хотя раньше на подобные провокации всегда бросал емкое «Заткнись!». — Однако я спрашиваю тебя, а не безжизненный экран мобильника или кого-то еще. Хината не удерживается от тихого смешка. Атмосфера постепенно налаживается. — Что ж, тогда я отвечу, — выдержав театральную паузу и прочистив горло, он наконец выдает: — Это было просто восхитительно! С той стороны раздается облегченный выдох. — Правда, я сам не ожидал, что все пойдет по плану, и что какая-нибудь гадость в последний момент не вылезет и не испортит все… — Разве все не может быть хорошо? — несколько саркастично интересуется Мия. — Я всегда готовлюсь к худшему, — как ни в чем не бывало отвечает Шоё. — В общем, все действительно шло по сценарию от начала и до конца. Удивительно. Но какой же я кайф словил на концерте! Знаешь, ненадолго я представил, будто сам фанат, пришедший на выступление любимой группы! Перед глазами пролетают кадры вчерашнего дня, и парень вновь ощущает тот же прилив эмоций, ту же эйфорию. Ками, как же ему было вчера хорошо! — Ты же знаешь, как для меня был важен этот концерт! Да и не только для меня — для ребят в первую очередь. Они ведь вышли на большую сцену впервые за долгое время… И они не облажались… Нет, даже не так — они просто разорвали зал! — Хах, я очень рад, что у тебя все получилось! Ты молодец, Шоё, — в словах неприкрытая радость и гордость. Теперь уже Хината чувствует, как к его лицу приливает краска. — Ты проделал колоссальную работу по приведению этого притона в презентабельный вид. — Может не стоит называть дело всей жизни своего брата притоном? — В данном случае иных слов подобрать невозможно. Хината хихикает, частично признавая правоту за Мией. — В остальном как? Все нормально? Всего на мгновение Шоё безмолвно замирает. «Сейчас или никогда» — решает он и делает глубокий вдох. — На самом деле, я хотел бы попросить у тебя совета по одному… вопросу. — Шоё, ты же знаешь, ты можешь обращаться ко мне по абсолютно любому поводу, — спокойно проговаривает Осаму. Хотя самого парня немало удивляет напряжение и неуверенность друга. Хината с ним раньше не вел себя так… осторожно? сконфуженно? боязливо? — Я тебя слушаю. Пару секунд они оба молчат. Хинате потребовалось некоторое время на то, чтобы собраться с мыслями. — Тебе же признавались в чувствах? Мия почти физически ощущает, как на него выливают ведро с ледяной водой. Холод пробирается до самого сердца. — Да. — глухо звучит в ответ. Осаму прочищает горло. — Да, конечно. Хината с силой прикусывает губу. — А когда чувства были невзаимными, что ты делал? — казалось, с этими словами Шое весь воздух из себя выпустил. Внутри стало как-то пусто. Он замер в ожидании. Осаму же еле сдерживает себя, чтобы не выдать своего облегчения громким вздохом. Даже дышать стало свободнее. Однако, предчувствие подсказывало ему, что на этом все не закончится. — Говорил прямо, что человек мне не нравится, — выдает Мия, а после недолгого молчания добавляет. — Если не понимали, то либо начинал игнорировать, либо говорил, что у меня уже кто-то есть. «Второе точно не мой вариант» — тут же отмечает для себя Хината. Пальцы нервно теребят край футболки. Брови задумчиво сходятся на переносице. — А если ты не хотел обижать человека? То есть, хотел сохранить хорошие отношения. Осаму тяжело вздыхает. Разумеется, он уже догадывался о причине расспросов друга. Но его интересует другое. Кто? Этот вопрос красными буквами высвечивается перед его глазами, практически ослепляя и ненадолго вышибая из реальности. С трудом собрав все силы, он якобы задумчиво отвечает: — На самом деле, я не думаю, что после того, как один влюбился и признался другому, возможно сохранить нормальные отношения. Человеческие чувства — штука страшная и непредсказуемая. Сердце Мии пропускает удар. Грудную клетку словно льдом сковывает. Хах, даже забавно, что он выдает Хинате такие речи. Особенно учитывая, что сам Мия на себе все это и испытывает, проживает на собственной шкуре, так сказать. Но, по крайней мере, ему пока хватает мозгов помалкивать о не совсем дружеских чувствах по отношению к Шоё. Ведь страх потерять во сто крат сильнее желания обнять и приласкать. Поэтому Мия будет молча надеяться и верить, что однажды эти «неправильные» чувства исчезнут. Хината долго молчит. В его голове всего одна мысль: «Неужели все так безнадежно?». Сердце сжимается в тугой комок, и парень даже не может толком вдох сделать. Отчаяние постепенно накрывает его. — Значит, все и вправду потеряно?.. — он невольно озвучивает свои мысли. Его голос звучит настолько глухо, что Мия мгновенно приходит в себя. — Ну, по большей части, так и происходит, однако многое зависит от людей, — пытается он хоть как-то приободрить Хинату. Осаму в нерешительности прикусывает губу. — Я так понимаю, кто-то из ребят? Повисает удручающая тишина. Нарушает ее хриплое «да». Хината не решается добавить «и не только». Его бьет мелкая дрожь. — Ты отказал? — Можно и так сказать… Саму, ты же знаешь, что я… У меня вообще проблемы с выстраиванием нормальных отношений с людьми, а тут… я боюсь… — признание еле слышным шепотом слетает с обкусанных губ. Осаму почти подскакивает в подсознательном порыве обнять и успокоить друга, но лишь бессильно стискивает кулаки. Сейчас, когда их разделяют сотни километров, он может помочь только словами. — Шоё, послушай меня, пожалуйста, — Мия старается говорить как можно мягче. — Это нормально, что люди влюбляются. В этом нет ничего сверхъестественного. Но и нет ничего удивительного в том, что чувства оказываются далеко не всегда взаимными. Ты не обязан любить кого-то только потому, что он любит тебя. Как не странно, но Осаму будто бы чувствует облегчение от своих же слов. От этого на лице расползается кривоватая улыбка. — Ты волен поступать так, как велит тебе сердце. Любить или нет — только твой выбор. А его чувства … рано или поздно они притупятся. Так всегда происходит. «Или мне хочется на это надеяться?..» — Сейчас тебе не стоит избегать его, это может сильно ранить и испортить ваши отношения. Ему просто нужно пережить этот момент. А ты… постарайся делать вид, что ничего не произошло. Пусть это и довольно жестоко. Послышался глубокий вздох. — Я не уверен, смогу ли… Но по крайней мере постараюсь. Тем более, что сейчас ничто не должно нас подкосить. Это просто недопустимо в нынешней ситуации. — Это верно. Воцаряется тишина, которая уже не кажется столь гнетущей, как раньше. Осаму ясно слышит яростные удары своего сердца. На душе все равно паршиво. — Шоё. — Саму. Они начинают говорить одновременно. Хината издает слабый смешок, а Мия просит его говорить первым. — Спасибо тебе, Саму, — в его словах слышится столько нежности и искренней благодарности, что Осаму приходится прикусить губу. Из груди желает вырваться задушевный стон. — Не знаю, чтобы без тебя делал. Но Мия должен вести себя нормально, так, как полагается лучшему другу. Придавая голосу максимум небрежности, он выдает: — Ну, вероятно, до сих пор был бы сосредоточен только на работе, проводил бы долгие одинокие вечера в компании бутылки, а в холодильнике имел бы ровным счетом ничего, потому что даже крысы бы от тебя сбежали. Тихое хихиканье становится для него лучшим ответом. — Ты, как всегда, жесток, — сквозь смех, упрекает его Хината. Мию прошибает нервный смешок. — Саму, — сердце делает очередной кульбит и падает грузом вниз. Надо бы запретить Хинате ТАК произносить его имя. Иначе этот влюбленный парень может все понять неправильно. Опять. — Что? — звучит немного хрипловато. — Как же я тебя люблю. «Скорее уж ты меня ненавидишь, раз такими словами кидаешься!» — вопит про себя Осаму, но, сжав до скрежета зубы, нарочито непринуждённо хмыкает: — Ага, будто я не знаю. Единственное, что он сейчас чувствует — боль.