Закружись со мной в вихре, как в белом танце.

Я открыла глаза и тут же страдальчески закатила их. Его величество Похмелье, утро доброе. Лишний раз даже шевелиться не хотелось, боясь быть ошлушенной боем молота внутри черепной коробки. Аккуратно повернув голову, я взглянула на часы, что были на прикроватной тумбочке. Электронное табло оповестило меня о раннем утре. Я захныкала. Семь утра – время Сатаны. Приближающиеся звуки цокота коготков по паркету заставили меня приподняться на кровати, и уже совсем скоро в дверях спальни показалась довольная собачья мордашка. Сэмми трусцой подошёл к кровати. – Доброе утро, малыш, – я ласково потрепал его за ушком. – Я надеюсь, твой хозяин не сильно в обиде на меня за то, что я отобрала у него кровать. Сквозь похмелье до меня добрались воспоминания прошлого вечера. Жуткое чувство стыда наполнило меня сполна. Вообще, это самое бесполезное чувство. От стыда, как правило, никакой пользы. По сути, он как аппендицит. Но вообще я не врач, поэтому... Блядь, как сложно думать в состоянии похмелья. Оглядевшись, я поняла, что мои вещи остались в ванной, и я быстренько проскользнула туда, чтобы одеться и привезти себя в порядок. Я использовала три дозы полоскателя для рта, чтобы отбить запах перегара, но не уверена, что вышло. Умывшись и пригладив волосы, я взглянула на себя в зеркало. С мыслью, что лучше моя физиономия сегодня точно не будет, я скинула с себя футболку Брайана, чего мне делать не хотелось, и натянула на свои вещи. Сэмми в комнате уже не было, я взяла сумку, что была на полу у кровати, достала телефон и взглянула на экран. Пропущенный от неизвестного контакта меня заставил встревожился. Не люблю звонков от незнакомцев, они, как правило, ничего хорошего не привносят в мою жизнь. Я бросила телефон обратно в сумку, не желая пока и думать о таинвеснных звонках, но, признаю, от них мое сердце мигрирует в пятки. Выдохнув, я пригладила волосы, откинув из назад. Мой взгляд упал на кровать и поняла, что эта ночь была одной из самых спокойных за последнее время. Я коснулась пальчиками мягкого пледа, будто благодаря за уют, что он помог ощутить мне. Убрать за собой постель – для меня это один из способов сказать «спасибо». Я-то свою никогда не заправляю, потому что сыта этим по горло из-за работы, да и вообще никогда не испытывала желания сделать приборку в своей комнате. Так что, пожалуй, то, что я заправила кровать Брайана, это не исключение, а чистый, возвышенный порыв искренней благодарности, ведь по-другому я никак не смогу ее выразить, чтобы он понял, насколько для меня это важно. Наверное, мало кто меня поймет, ведь это похоже на ту странную особенность, что присутствует у каждого человека, которая чужда остальному обществу. Я вышла в просторную гостиную. На диване скомканный плед лежал так, будто человек по пробуждению откинул его в сторону. В комнате никого не было, и мое внимание привлек холст на мольберте. Подойдя ближе, я заглянула и обомлела. Первое, что я увидела, это глаза, большие, полны печали и мыслей. Эти глаза поведали обо всем. Они стали моим гидом по кладбищу несбывшихся надежд, показали дорогу к озеру пролитых слез и провели по аллее больной души. Чтобы до глубины их добраться, нужен акваланг и нужно стать астронавтом, чтобы изучить их вселенную. Эти глаза были слишком красивы и удивительны для моего лица. Ещё никогда я не видела себя глазами других. Фотографии совсем не идут в сравнение с портретом. Я живу с убеждением, что художники, музыканты и писатели – это люди, которые не только наделены талантом создавать прекрасное, но и видеть этот мир и существ, живущих в нем, в особом и уникальном свете. Мне кажется, что в талантливых людях живёт тот ребенок, которого общество загоняет в рамки нормальности и взрослой, серьезной жизни, но он такой непокорный и непоседливый, совсем не хочет идти на поводу у большинства. Брайан такой. Смотря на собственный портрет, я видела все удары судьбы, которые отразились на моем лице. Я сразу вспомнила роман «Портрет Дориана Грея», и мне хотелось, чтобы та Кэтрин с холста зажила отдельной жизнью и забрала с собой мои невзгоды. – Я закончил его пару дней назад, – я вздрогнула и обернулась. Брайан стоял позади в нескольких шагах. Вид у него был усталым, я бы сказала, измученный. Даже одежда была под стать ему, – измятой. В руках он держал большую чашку. – Хотел тебе сказать, но ты не отвечала на звонки. – Это потрясающе... – выдохнула я, не скрывая восхищения. Поднеся пальцы к портрету я, не касаясь, невесомо очертила в воздухе контуры. – Неужели я такая... – Красивая, – улыбаясь уголками губ произнес Брайан без намека на вопрос. – Ее осталось покрыть лаком, и сможешь забрать. Мужчина подошёл ко мне и протянул чашку. Обхватив ее обеими руками, я склонилась и втянула аромат горячего свежесваоенного кофе. Чтобы не обжечься, я сделала аккуратный маленький глоток. – Спасибо, – произнесла я тихо, подняв глаза, – за все, – добавила я, но меня тревожила тяжёлая задумчивость на лице Бейкера. Я отзеркалила его настроение, переняв на себя. – Что-то случилось? – Не бери в голову, – Брайан постарался выдавить из себя улыбку. – Я должен встретиться с братом. Как бы мне не хотелось остаться с ним подольше, для меня это прозвучало как просьба покинуть помещение. – Да, я сейчас вызову себе такси. – Я сам тебя отвезу, – Брайан остановил меня, перехватив за руку. Он гладил большим пальцем мою ладонь и очень внимательно, будто впервые в жизни смотрел на меня. Я не чувствовала неловкости в эту минуту, наоборот. Я хотела, чтобы смотрел и видел во мне ту девушку на картине, ведь она прекрасна, а я вовсе нет. – Я скучал по тебе. Он улыбнулся, и эта улыбка коснулась его глаз, и я поняла, что окончательно пропала. Он улыбнулся, мой пульс участился, и тьма моего мира испугалась его света. Мой подсознательный страх ушел, и пространство, что между нами, заполнилось почти осязаемым волшебством. Он отпустил мою руку, и ещё несколько секунд я не могла простить себе неспособность замедлять время. Признаться честно, я не хотела покидать дом Брайана. Бывает ощущение, которое накрывает тебя в новом городе. Ты смотришь на узкие улочки, на архитектурных гигантов или на это по-особенному другое небо над головой и думаешь, что будто всегда жила здесь. Так же и я, оказавшись в доме Бейкера, я подумала, что дом – это не место. Дом – это ощущение внутри тебя. Дом там, где отдыхает сердце. Это сумасшествие, но я так чувствую. И мне страшно, что это безумие доведет меня либо до ручки, либо до запредельного ощущения счастья. Я не могу пока набраться смелости, топчусь робко на месте и мне нравится. Только что именно мне нравится? Ощущение иллюзии, которое создаёт все остальные ощущения? Хоть бы нет. Но мерзкий писклявый голос в голове всё не умолкал, говорил, что я глупая и в качестве доказательств прикреплял воспоминания прошлого вечера, будто мы на суде, а ему нужно донести до присяжных и суда, что я не дружу с головой. Все утро Бейкер был тихий, задумчивый, будто озеро в предрассветный час. Я бы могла любоваться им, пока в эту иддилию не вмешался мир с несмолкаемым гулом суеты, но меня тревожило его молчание. Всю дорогу до отеля художник не проронил ни слова и пару раз забыл включить поворотник. – Брайан, точно все хорошо? Это из-за вчерашнего вечера? – я взяла на себя смелость прервать трещащую тишину. Я смотрела на свои руки, что от нервов сцепила в замок, боясь поднять глаза на Брайана, чтобы не найти подтверждение своим мыслям в его взгляде. Мои руки накрыла ладонь Брайана, и я осознала, что есть вещи, которые не должны прятаться за словами. Он переплел наши пальцы, у меня перехватило дыхание. Когда мужчина поднес мою ладонь к губам, пульс гулко отзывался в висках. Меня пробрало до костей, и я не смогла пошевелиться, когда Брайан поцеловал костяшки и скользнул щетиной по пальцам. – Это был один из лучших вечеров за долгое время, – тихо произнес мужчина, прижимая мою ладонь к своей щеке, по-прежнему переплетая пальцы. – Если тебе понадобится... Что угодно, звони мне. В любое время дня и ночи, – мы подъехали к светофору и остановились, выжидая зелёный свет. Брайан, не отпуская моей руки, очень серьезно взглянул на меня. – Поняла? – А просто так мне можно звонить? Губы мужчины растянулись в улыбке, и он оставил быстрый несдержанный поцелуй на тыльной стороне ладони. И без слов я поняла, что это «да». Мы снова тронулись и свернули на улицу, ведущую к отелю. Ещё несколько мгновений, и это прекрасное утро закончится. Ненавижу этот мир ещё и за то, что в нем нет магии. Остановившись у центрального входа, мужчина по-прежнему держал мою руку. – Я тоже хочу быть рядом, – вдруг тихо произнес Бейкер, задумчиво перебирая мои пальцы. Боже мой... Что ты делаешь со мной? Ты избавляешь от боли лучше моих таблеток. Стоп... Да мне с ним и не нужны таблетки. Я ведь только сейчас подумала об этом. Наши глаза встретились, но Бейкер их тут же опустил на губы. Меня обдало жаром и я молилась, чтобы меня не накрыла волна пота. Придвинувшись ближе, мужчина осторожно коснулся ладонью щеки. – И я очень сильно хочу поцеловать тебя, – прошептал он пылко, обжигая губы. Так близко мы ещё никогда не были. Я чувствовала аромат его парфюма и неприкрытую откровенность между нами. Не выдержав, я прикрыла глаза, как обычно делаю при просмотре фильма: не могу смотреть, но очень хочется узнать, что же будет дальше. – Попалась? – вдруг спросил он с улыбкой в голосе. Мне пришлось распахнуть глаза. – Думала, я тебя сейчас поцелую? – Брайан улыбался и гладил пальцем мою щеку. Вообще ничего не понимаю. – Я поцелую тебя вечером на свидании. Я заеду в семь. Пойдет? – Засранец. Я не хотела, но улыбнулась, потому что он не оставил мне выбора.

***

Весь день я старалась не попадать на глаза главному администратору, чтобы не получить лекцию о том, что нужно приходить во время и как правильно складывать полотенца в номерах. Меня это не парило никогда, и сейчас я не планировала забивать себе голову подобным нытьем. Мне хватало собственного нытья. Трезвость тем и плоха, что она напоминает о проблемах, которые алкоголь хитро маскирует за ощущением твоего всесилия и призрачного оптимизма. Я как раз выставляла на сайте машину на продажу, чтобы закрыть долг перед бывшим боссом, когда ко мне подошёл мой нынешний. – Кэтрин, – из его уст мое имя мне совершенно не нравилось. За ним, как правило, следовали какие-либо задания или, опять же, нытье по поводу полотенец. Хлопнув ресницами, я подняла глаза, не выпуская из рук телефон. – Подойди в бар. – С чего бы это? – я очень выразительно хмыкнула. – Хочешь меня поставить за стойку, значит и плати ставку бармена. – Размечталась, – фыркнул Кевин. – Тебя ожидают. – Кто? – удивилась я и одновременно с этим напряглась. – Я не работаю твоим секретарем, Кэтрин. – И слава богу! – в тон парировала я, поднимаясь с диванчика. – В секретари я бы выбрала мужика с классной задницей и огромными ручищами, а ты больше похож на того бедолагу, который все никак не может запомнить, сколько ложек сахара в кофе любит босс, – оттараторила я, поправляя неудобную форму. Я оттолкнула парня, расчищая себе путь. – Брысь с дороги. Покинув комнату для персонала, где сотрясал воздух мне в след хилый администратор, я поспешила в бар, теряясь в догадках, кто пожелал встречи со мной. Будь это Брайан, он не стал бы так усложнять. Мистер Оушен? Вполне в его стиле. Директор? Возможно, но он покинул гостиницу уже как пару дней, если Наоми ничего не спутала. Она была сильно возбуждена фактом, что какой-то мужчина интересуется мной, а я ни с того, ни с сего взяла неожиданный недельный отпуск за свой счёт. Находиться в одном здании со своим насильником та ее забава, надо сказать. Появление этого мудака в моей жизни было столь неожиданным, что я даже не успела пораскинуть мозгами, для чего все это было. Хорошо, что он убрался из города. В любом случае, ни того, ни другого я бы не хотела видеть никогда. Больше никому я и не нужна, по сути. Это смешно, оттого настолько грустно это звучит. Бар в лобби отеля имел свою особую энергетику. Мне больше по душе приходился бар у Кейна, там все выглядит и ощущается просто. Здесь же, как только моя нога ступила за порог, я почувствовала себя максимально глупо в униформе горничной. В таком баре нужно появляться в дорогом платье, с укладкой из самого роскошного салона и уж точно не топтать напольную дорогую плитку уставными ортопедическими туфлями. В таких местах мысли о всех твоих неудачах врубаются на предела. Я пробежалась глазами по гостям, но не увидела знакомых лиц. Однако, внимание привлек мужчина у стойки. Хоть он и сидел ко мне спиной, но мне был смутно знаком его силуэт. Я интуитивно потянулась к нему, когда он обернулся, и мы встретились взглядом. Светлые, почти прозрачные глаза манили так же, как манят тайны Антарктики. Два хрусталика льда, в которых можно было увидеть свое отражение, были так же полны пугающего и осязаемого холода. Я села рядом на высокий стул, бок о бок. – Мисс Хилл, – развернувшись в пол-оборота, жгучий брюнет отсалютовал мне бокалом, о стенки которого с приятным перезвоном отозвались ровные кубики льда. – Мистер Бейкер, – в тон ему ответила я, стараясь не отвести взгляда. Это было чертовски трудно. Из-за цвета его зрачков, мне казалось, что я смотрю в пустоту. – Можно просто Ходж, – он отпил из бокала и поставил его на подставку с логотипом отеля. Сам разговор с ним, казалось, был опасен, как танцы с закрытыми глазами у обрыва. От такого мужчины веяло не только дорогим парфюмом, но и опасностью. Рядом с такими тебе остаётся только два выбора: принять роль жертвы или же притвориться палачом. Мне не хотелось показывать свою слабость этому мужчине. У меня сложилось впечатление, что он запросто обернет ее против в меня в момент, когда я совсем не буду ожидать. Я вдруг подумала, что со стороны он кажется чересчур идеальным, таким недоступным и полным тайн лишь потому, что видя недостатки в других, скрывает за маской опасности свои. А может в нем нет ничего такого, что можно было бы описать словами выше и Ходж обыкновенный среднестатистический мудак с Уолл-стрит. Я таких знаю, захаживают к нам частенько, когда хотят блеснуть перед своими женщинами достатком. Я уже предвзято относилась к старшему Бейкера из-за младшего. – В чем дело? – Не любите терять время? – он довольно усмехнулся, пройдясь по мне взглядом опытного оценщика. – Оно быстротечно, – склонив голову на бок, ответила я. Мой взгляд упал на дорогие часы и скользнул на запонки. Был бы передо мной чиновник или политик, то о стоимости его часов обязательно написал какой-нибудь журналист. Общество не прощает такие вещи представителям власти. Но передо мной сидит человек, не имеющий никакого отношения к политике, и теперь мне интересно, что же он пытается компенсировать дорогими побрякушками. – И мне не платят за то, что я сижу в баре в рабочее время. А жаль. Старший брат Брайана слишком внимательно изучал меня, будто считывал, как компьютер информацию, чтобы не заметить то, как я смотрю на него. Усмешка из серии «я так и знал» играла на его губах. И мужчина даже не пытался скрыть ее, делая глоток. – Мой младший братишка без ума от Вас, знаете? – сказал Ходж, смотря на бокал, что он поднял на уровень глаз. – Сегодня утром он мне позвонил впервые за очень долгое время и договорился о встрече, но вовсе не для того, чтобы наладить отношения, а чтобы попросить помощи, – из-под темных бровей проницательный и тяжёлый взгляд оставлял неприятное ощущение моей же никчемности. – Уже догадались? Я вскинула подбородок. Мне не в первой встречаться с подобным отношением. В конце концов я горничная в гостинице. Его молчаливый выпад в мою сторону я встретила ухмылкой. Когда он поставил стакан на стойку, я потянулась за ним и в один глоток опрокинула в себя неразбавленный виски, не сморщившись. У меня были долгие часы практики. Языком я провела по верхней губе, собирая капельки алкоголя. – Хотите сыграть со мной в угадайку или же как взрослые люди будем говорить на чистоту? – проговорила я бесцветно, поставив стакан обратно на стойку. Я знала, как себя вести в обществе таких людей. Им просто нужно показать, что наравне с сильными мужчинами, которых считают прирожденными лидерами, может стоять сильная женщина, что в обществом встречается как аномалия. Я не сильная, но могу сделать вид, что таковой являюсь. – Мне нравится Ваша хватка, – криво улыбаясь ответил мужчина. В этой улыбке я увидела Брайана. – Тогда коротко и по существу, – выражение лица моего собеседника изменилось, он сцепил руки в замок. – Я не хочу, чтобы ваше общение с Брайаном продолжалось, и не хочу, чтобы это переросло во что-то большее. Вау. Неприятно. Ожидаемо. Я облокотилась на барную стойку, подняв бровь. – Мистер Бейкер, тогда и я буду говорить коротко и по существу, – я наклонилась ближе, – ты можешь идти нахрен. С нескрываемым интересом Ходж смотрел мне в лицо, и я видела тот огонь, что заплясал во взгляде мужчины. Мне показалось, или он был в восторге, когда я его послала? Потянувшись во внутренний карман пиджака, он достал чек с подписью и пустым полем для заполнения. Положив его на барную стойку, мужчина придвинул ко мне бумажку. – Напишите сумму, – он улыбнулся уголками губ. – Можете не торопиться, у Вас есть день. – Теперь понятно, почему Брайан с тобой не общается, – процедила я зло. – Когда твой брат мудак, очень сложно найти точки соприкосновения. – Я люблю своего младшего брата, и я забочусь о нем, как могу. Я желаю ему только самого лучшего. – И я не подхожу под этот критерий, верно? – язвительно произнесла я. – Вы и сами знаете, – Ходж сказал это голосом, полным снисходительного сочувствия. Будто он объясняет ребенку, в чем же он провинился, но при этом не забывая о своем превосходстве. – Я не хочу снова видеть, как он сломается. Однажды, он собрал себя по частям и, боюсь, в следующий раз... – Ясно, – резко прервала я слова Ходжа и поспешила уйти от этого мужчины, от этого разговора и от правды, что есть в его словах. – Просто заполните чек, – кинул он мне в догонку. Я обернулась и взглянула на чек, что он зажал между указательным и средним пальцем, протягивая мне. Вырвав его, я скомкала бумагу и швырнула Ходжу в лицо. Бармен и несколько гостей, заметившие нашу перепалку, немного опасливо, но в то же время заинтересовано наблюдали за нами. В тот момент я не задумывалась, почему он позволяет мне разговаривать в подобном тоне, но все же Ходж даже глазом не моргнул, когда в него отправился скомканный чек, пока я выплескивала яд обиды и горечи. Старший Бейкер смотрел не на меня, а в меня, словно где-то там внутри его черепной коробки был детектор лжи, и он так и хочет подловить меня. На лице мужчины не было выражения. А в моих словах скрывалась под поверхностью глубоко своя правда, которая никому оказалась не нужна. Я как досадная помеха. – Этот чек подсунешь какой-нибудь шлюхе, что по случайности залетит от тебя. Вы же богачи так решаете подобные проблемы? Моя униформа не даёт тебе права судить обо мне. Мой ответ все тот же: иди нахер. – Не стоит так со мной разговаривать, – он выдержал паузу, – Кэтрин, – мое имя, слетевшее с губ Ходжа, прозвучало так же, как ночью звучит ветер в ноябре за закрытыми окнами, – очень холодно. Я почти сорвалась с обрыва, увлекшись этим танцем. – А что ты со мной сделаешь? – тихо с вызовом произнесла я, не отводя взгляда. Лживая доверчивость к миру медведем рвала меня на куски. Зря я потеряла бдительность, вот чем обернулась мне эта ошибка. – Не страшно? – брюнет наклонился к моему лицу и улыбнулся одними губами. Из-за многозначительности во взгляде Ходжа у меня возник образ стервятника, что в далеке сидит на крепких ветвях и смотрит, как в агонии бьётся антилопа, и терпеливо дожидается ее смерти. – Удиви меня, – мой голос не дрогнул. – Что ты можешь сделать, что со мной ещё не случалось? Я ушла, оставив риторический вопрос витать в воздухе. Но по правде говоря, он уже сделал то, что я не испытывала до сегодняшнего дня ранее, – убил меня правдой. Я как и все, считаю, что проще надеть розовые очки и наслаждаться отменными иллюзиями, но очень долго я не могла даже перед сном помечтать о хорошей жизни. Мои фантазии ушли вслед за детством, которого меня лишили. Конечно, я знала, что не подхожу Брайану. Но рядом с ним я была той, кем могла бы стать, будь у меня шанс. Правду швырнули мне в лицо, как мокрое полотенце. Я мысленно горько рассмеялась. Опять я о полотенцах. Сердце, что было в плену, глотнуло свободы и снова в темницу. Но Ходжу нужно отдать должное. Хоть он и мудак, он хороший старший брат. Я бы тоже не хотела, чтобы мой близкий человек имел дело с такой как я. От таких, как я, не ждут хорошего. От таких, как я, мамы говорят держаться подальше. Такие, как я, губят все прекрасное. Я нестабильна, как химический элемент. Мам, я чувствую себя рядом с Брайаном так, будто я тень, созданная им. Я не смею говорить о любви просто потому, что, если я осознаю, что это она, мне будет ещё сложнее. Но, мам... Я думаю о нем так же, как пленник думает о свободе, как смертник думает о своем последнем дне, как потерявший слух музыкант о симфонии Бетховена. Мам, как мне справиться с тонной эмоций и с грудой тревог? Как мне быть сильной, когда то и дело, что хочется плакать, плакать, плакать... И я плачу, плачу, плачу... Я хотела спрятать свои слезы от любопытных глаз персонала: обо мне и так полно сплетен ходит в этих стенах. Толкнув дверь, я застыла на пороге. На моей кровати сидел до боли знакомый неприятный тип и крутил на пальце цепочку. Он мерзко и сально улыбался. – В моих фантазиях юбка у горничной короче, – проговорил он. В моем окружении был только один человек, который мог подослать такого маргинала. Передо мной стеной вырос ещё один, шагнув из-за стен, и эта морда мне была знакома. – Думала, босс простит тебе ту выходку с тачкой? Схватив меня за запястье, амбал грубо швырнул меня внутрь комнаты, прямо к ногам своего дружка. Тот подхватил меня за подбородок, крепко сжав его. – Уже не такая смелая, да? – он хохотнул мне в лицо, обдав зловонным из-за табачного дыма дыханием. – Ну, где же твоя бита, кроха?