Цербер

- Э..йв? - от неожиданности у юноши перехватило горло. Обычно старший брат никогда не заходил в его комнату. Никогда. Ни когда Сережа, как более слабенький в плане здоровья, болел так, что невозможно порой было сбить температуру, ни когда ему что-то требовалось от младшего - в таком случае проще было позвонить или крикнуть из диаметрально противоположного конца квартиры, а потом орать уже на самого рыжего, потому что тот его, разумеется, не слышал. - А что, ожидал прекрасного принца, принцесса? - старший хрипло засмеялся. Не было ничего более приятного с утра, чем ощущение страха другого человека. Для Эйва он был точно наркотик. Яркий, сладкий, почти как экстази. Вот только послевкусие после такого было куда как приятнее. Тягучее, но при этом требующее больше и больше, чтобы ощущение вечной эйфории никогда не заканчивалось. - Ну-ну, что это тут у нас? Губки задрожали? - голос старшего носил обманчиво ласковые нотки, - Не строй из себя фиалку-недотрогу, а лучше покажи, чему ты научился...ну же! - требовательная интонация в голосе брата заставила юношу вновь вздрогнуть всем телом и даже негромко вскрикнуть, стоило только цепким пальцам больно зжать рыжие волосы на затылке - Я долго тебя упрашивать не собираюсь, либо ты сейчас будешь послушным мальчиком и сам откроешь свой прекрасный ротик, либо же придется продавать товар по небольшой уценке, но я думаю, что твой муженек не будет против того, что в твоей ослепительной улыбке будет недоставать нескольких зубов...зато как удобно будет ублажать его, не находишь? - на лице Эйва скользнула злобная ухмылка. Хотелось верещать во все горло, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь пришел к нему на помощь. Чтобы оттащили его ненормального братца, который с утра уже явно что-то принял. Просто защитил. Помог. Дал шанс хотя бы убежать. Но горло будто перехватила чья-то ладонь, не давая даже пикнуть. Страх. Он буквально парализовал Сережу, который даже отбиться был не в силах, не говоря уже о чем-то большем. - Ну! - жилистая ладонь со всей одури отвесила звонкую оплеуху, да так, что в ушах младшего зазвенело так, будто рядом с ниг грохнула пушка Трубецкого бастиона. - Эйв, не..надо... - голос Сережи был похож на блеяние новорожденного ягненка, который не понимал, что происходит вокруг, и явно не хотел знать, что будет происходить дальше - Ты начинаешь меня раздражать, считаю до трех. Один...Два...Три, - терпение старшего близнеца было на исходе. Он уже было собрался встать на ноги, чтобы шворгануть рыжее недоразумение об прикроватную тумбочку, как и обещал, но младший резко вцепился обеими руками в его руку, глядя на него умоляющими глазами - Нет! Не надо! Я сделаю это...Пожалуйста... - Отлично, будь паинькой и помни про зубки, - прошептал Эйв, чуть склоняясь над младшим братом, дабы провести языком по нежной, точно спелый бочок персика, щеке с привкусом страха и первых слез. Близнец не говорил больше ни слова, стараясь лишний раз не злить старшего, лишь старался как можно скорее рассправиться с завязками на домашних брюках, тяжело сглатывая от увиденной картины. Член Эйва уже был в полной боевой готовности. Довольно хмыкнув, старший откинулся на спинку кресла, подтягивая Сережу к себе за волосы одной рукой, а второй с силой надавливая на уголки челюсти, заставляя открыть рот шире. Сережа зажмурился не сдерживая судорожного всхлипа, когда брат одним махом толкнулся членом в рот, надавливая ладонями, сходу заставляя заглотить целиком. К горлу подступил рвотный рефлекс, от которого внутри все судорожно сжалось, а глаза, и без того бывшие на мокром месте, заслезились ещё больше. Желанный кислород был перекрыт. Сережа попытался дернуться, уйти от душащих, наводящих одну сплошную панику, движений, оттолкнуть того, кто был для него всем, но лишь вызвал низкий смех старшего Разумовского. Тот сильнее надавил на рыжий затылок, заставляя младшего взять еще глубже, чтобы доставало до самых гланд, а затем так же резко отстранил. А затем снова повторил. И снова. И снова. Сережа едва успевал делать вдох через нос. Из-за пелены слёз картинка перед глазами размазывалась, уши закладывало, а вязкие, точно у бульдога слюни и соленая смазка, от которой его так и норовило вывернуть наизнанку пустым желудком, противно сползали от уголков губ вниз по шее. - Такой маленький братец, и уже такая шлюшка, - Разумовский еле сдержался, чтобы не завыть в голос. Хотя, в его положении это было очень проблематично. А еще эти слова. Они били аккурат в самое сердце, разрывая его на тысячу мелких кусков. За что с ним так? Зачем? Все то время, что Эйв издевался над ним, стало для Сережи личным филиалом ада на земле. Брат больше не разменивался на медленные движения. Зажав челюсть в цепкой хватке тот начал быстро и грубо трахать некогда девственный во всех помыслах рот, не обращая внимания на звуки удушья, попытки крикнуть, льющиеся ручьём слюни и слёзы. Разумовский вгонял член глубоко, как и любил (Кира была в этом плане отменной сосочкой, никто не мог сравниться с ее глубоким луженым горлышком), получая при этом неземное наслаждение от жалких конвульсий, в которых билась его жертва. Ничего. Ему подобный опыт был даже полезен. Мало ли чего захотят его мужья. А ведь для двух огромных членов его ротику еще работать и работать...Так пусть же он пройдет обучение у того, кто действительно знает, чего хотят настоящие мужчины. В какой-то момент Эйв резко дернул Сережу на себя, заставляя того вобрать член так глубоко, что можно было легко коснуться носом гладко выбритого лобка и, не давая отстраниться, кончил. В самое горло. Желудок младшего сделал резкий кульбит с переворотом, догоняя тройным акселем. Весь организм был готов к тому, что его вывернет наизнанку прямо на брюки старшего брата, а с ним и на ковер. В груди давило от боли, уголки губ треснули, сперма смешанная со слюнями стекала по подбородку. Мерзкое зрелище. И от этого не менее мерзко становилось в душе - Умница...сладкая детка...- сквозь пелену слез и шума в ушах сладкий, даже нежный голос Эйва звучал как-то неестественно. - А сейчас собирайся, - Эйв оттолкнул в сторону дрожащего от всего пережитого брата и легкой походкой удалился из комнаты, оставляя Сережу одного, буквально задыхающегося от рыданий. Слезы градом текли по щекам. Во рту было кисло, с привкусом дешевого поила и старого подвала, что хотелось выплюнуть собственный желудок прямо на мягкий ворс ковра. Сережа не понимал, чем заслужил подобное обращение? За что брат так с ним? Все, что он сейчас мог, так это судорожно хватать ртом воздух, да шарить ладонями по полу пытаясь прийти в себя. Это все было мерзко и отвратительно, но самое отвратительное в этом всем было то, что он снова не мог сопротивляться. Не дал отпор. Почему? Ведь по силе он не уступал старшему брату. Они были почти одинаковой комплекции. Довольно худосочные, не перекаченные, точно ненормальные в спортзалах. Так почему же он не остановил его? Не сказал “нет”? Не оттолкнул? Не убежал? Ведь мог! Он все мог! Но, словно сдался. Смирился с тем унижением, что его ждет и... - Ты долго еще будешь там копаться?! - громкий крик старшего Разумовского вывел рыжего из состояния рефлексии - Быстро приводи себя в порядок! У нас сегодня много дел! - на кухне что-то с грохотом обвалилось об пол (Сережа даже на секундочку позволил себе представить, что это Эйв звезданулся на ровном месте и от представленной картины негромко засмеялся), а затем послышался отборный русский мат из которого “Ёб твою мать!” и “Сука” были самыми приличными из того, что вообще можно было произносить вслух. Привычный маршрут. Утренний туалет. Душ. Почистить зубы. Ничего необычного. Стоя под струями прохладной воды и уперевшись руками в стенку душевой кабины Разумовский продолжал накручивать себя неизвестностью. Она пугала, заставляя внутренности совершать тройной кульбит и больно ударять куда-то под ребра. Хотелось прекратить все эти мучения разом. Одним росчерком опасной бритвы, что еще не так давно хранилась в их доме, но со смертью отца та изжила себя за ненадобностью и быстрее всего отправилась на помойку. Папа до последнего не признавал никакие другие бритвы. Только такую, выполненную из серебра, с идеальной заточкой. А какая резная у нее была ручка. Кажется, это был чей-то подарок, ведь Александр Разумовский так бережно ее хранил, не позволяя сыновьям брать ее в руки. Разумеется, из соображений безопасности в первую очередь. Но Сережа самолично видел эту опасную красавицу. Даже помнил, как держал ее в руках под чутким наблюдением отца, конечно. Он помнил его улыбку. Но не помнил, что он тогда ему сказал. Он стал забывать его голос. И если мамин он еще где-то мог выцепить из глубин своей памяти, то вот папин голос...он остался только в семейном архиве, если Эйв в порыве очередной злости не удалил все к чертям собачьим и не разломал все диски, на которых были оцифрованные записи. Думать об этом было просто невыносимо. Родители ни за что бы не допустили подобного. Отец всегда знал, как поступить и что делать. Не зря именно он возглавлял такую крупную компанию, которая сейчас на всех правах отходила к его старшему брату. К брату - не-омеге. Сережа тряхнул головой, прогоняя накатившие воспоминания и сбрасывая с потемневших до медного цвета кончиков волос капельки воды. Ни к чему было злить брата еще и этим нелепым опозданием. А если ему повезет, то можно было и позавтракать, наверно, хотя...после всего этого у него кусок в горло не лез. А при любом даже мысленном упоминании о еде начинало тошнить. Или это от все еще не выветрившегося запаха Hypnotic Poison? Неужели брат еще не выставил Гречкину за дверь? Это было неожиданно. Собственно, блондинка нашлась аккурат на кухне. Сидящая на высоком стуле в своем черном ажурном бюстье, подобрав свои сожженные литрами краски волосы в небрежный высокий хвост. Она неторопливо то обхватывала то отпуская своими пухлыми губами горький фильтр, то заставляя ало-оранжевый огонек спереди разгораться все сильнее, а потом вновь затухать, то выдыхая тонкую струйку бело-серодо дыма, меланхолично выкуривая вторую по счету сигарету, наполняя помещение дымом с ароматом ментола и сладкой жвачки. Так невольно и залюбоваться недолог час можно было, совершенно забывая о том, зачем пришел. На Сережино тихое “Здрасьте”, Кира смерила его презренно равнодушным взглядом серых глаз (теперь уже точно серых, а не намалеванных обдолбанных стекляшек, кои вчера смотрели на юношу и пьяно улыбались) и вновь принялась за прерванное дело. Ладно, завтрак все равно не входил в его планы на сегодня. Аппетита не было. Ровным счетом, как и желания жить. - Сегодня в пять за тобой заедет машина, поэтому, не вздумай удрать, найду и вздерну на суку, как суку, понял меня? - слова Эйва, точно пощечина с утра, больно обожгли лицо. Куда он сбежит? И вообще, может ли? Где ему прятаться? А испытывать на себе гнев брата, который даже с утра был готов разорвать его ко всем чертям? Спасибо. Хватило. Треснутые уголки рта до сих пор болели. Надо бы сходить в аптеку и купить хоть какой-то бальзам для губ...иначе ходить потом с простудой, подобно сифилитику на поздней стадии...бррр, приятного явно было мало. - И оденься поприличнее, а то смотреть противно... - Эйв напоследок смерил брата презрительным взглядом и, забрав свою чашку с кофе, плюхнулся за стойку напротив Киры, оценивающе окидывая взглядом ее фигуру. Чем собирались заняться в его отсутствие эти двое младшего совершенно не интересовало. Он наспех собрался (темная рубашка цвета милитари с коротким рукавом и темные брюки - вот что составляло сегодняшний образ Разумовского) и, подхватив сумку с принадлежностями для рисования и черчения, вылетел из дома, подобно выпущенной пуле. Даже забыв повязать шарф на горло. Теперь уж точно подхватит какую-нибудь простуду. Надо было идти в Академию. А чуть меньше чем в пять вечера за ним действительно приехала машина. Черная BMW плавно затормозила возле главного входа, явно повергая в некий шок большинство студентов. Кому ж честь то такая выпала? И если бы это была честь. Сережа чувствовал себя Христом, которого вели на Голгофу. Не самая приятная аналогия, но что поделать. Ведь внутри его уже ждали. И у этого кого-то явно терпение имело свой лимит. Тяжело вздохнув, Разумовский направился к авто, открывая глянцевую, точно странички дамских журналов, дверь, чтобы сесть на заднее сидение, аккурат за водителем. Он всегда так делал, когда был маленьким. Чисто инстинктивно. Ведь папа, который сидел за рулем, всегда защитит и закроет собой. - Ну, наконец-то! Капуша! Трогай, нам еще ехать через весь город, собирая пробки! - Эйв снова был чем-то недоволен. И это что-то явно было в той переписке, что сейчас высвечивалась на экране его телефона. И ведь не расскажет, даже если спросишь...только еще больше взбесится. Хорошо. Пусть сегодня все шишки будут его. - Я пристегнулся, можем ехать... Спустя час, а может даже меньше, с учетом всех пробок, машина остановилась у ничем не примечательного здания в центре Петербурга. Таких в городе была не одна тысяча, а потому, какого то особенного трепета в груди ни у Сережи, ни у Эйва не вызывало. Но стоило ли судить о месте по обложке? По своей сути это должен был быть стильный сигарный клуб и ресторан на Малой Морской улице, работающее по клубной системе. Именно сюда были приглашены братья. И именно сюда их доставила машина, присланная специально для них двоих. «Проф. Фрейд». Если бы Сережа мог, он засмеялся бы прямо сейчас и в голос, точно последний умалишенный. Заведение названное в честь отца психоанализа. Кто бы мог подумать. - Ваша карточка, господа, - мужчина, явно не похожий на вышибал, что обычно стояли у входа в клубы, протянул вперед руку в белой перчатке - У нас здесь назначена встреча, - Эйв был как всегда в своем репертуаре. Нагл, дерзок. Все, включая его позу говорило о том, что он здесь повелитель мира и стоять здесь и ждать лишнюю минуту он не собирается. - - Смотрите на фамилию Волков, - старший закатил глаза. Ну что за увальни везде работали? То ли дело клубы. Там его внала каждая собака. От вышибалы и до управляющего, которым Эйв оставлял немалые деньги, между прочим. Сережа стоял позади брата блеклой тенью. Ему было все равно сколько ждать. Кого ждать. Ему сегодня доказали не один раз, что права голоса он в этой ситуации не имеет. Что он никто. Объект договора, который ему и близко не дадут прочитать. Все решат за него. - - Места забронированы, господа Разумовские, прошу, за мной, пожалуйста, - мужчина прошел вперед, распахивая перед близнецами двери внутреннего убранства ресторана. Надо было признать, что обстановка не была лишена шика. Стены и мебель были выдержаны в шоколадной цветовой гамме с изысканными нотками старой доброй Англии, обширной винотекой и дурманящим, чуть подслащенным запахом дорогих сигар. - - Ваш столик, а это, - по одному лишь взмаху руки к их кулуарному месту встречи подошел молодой официант с бутылкой шампанского, ловко откывая ту и разливая искристый напиток по бокалам, - чтобы вы не скучали на тот случай, если ваши визави задержатся в дороге... Сережа сидел в ресторане глядя абсолютно отсутствующим взглядом на маленький огонек от светильника, что отражался в изящном бокале с водой. Шампанское тот не любил, а потому сразу же попросил себе воды. Любой. Хоть из под крана. Горло все еще саднило после утренних “приключений”, глаза болели от невыплаканных слез, а в животе был такой холод, будто какой-то хирург взял скальпель и распахнул его от горла до паха, криво сшивая плоды своих трудов толстыми нитками. Шампанское, что искрилось быстрыми золотыми пузырьками, так и осталось не тронутым, не смотря на то, что любимый брат уже выхлестал два, явно находясь в нервозном состоянии, о чем свидетельствовала нервно-дергающаяся нога, отбивающая по начищенному полу какой-то скорый ритм. Они договорились о встрече ровно в 16.00, а это означало, что у него есть еще десять минут прежней жизни. Ведь кто станет прислушиваться к нему? Единственный родной человек? Будущий муж? Или мужья? Сколько их у него будет? Что с ним будет? Хотелось забиться куда-нибудь в угол и проснуться. Совсем как во время очередного кошмара. Сережа знал, что ему стоит только сосчитать до десяти и открыть глаза, и он снова окажется дома, в своей постели, а рядом, на тумбочке, будет мягким светом гореть ночник причудливой формы, который еще в детстве ему привез отец после очередной командировки. Вот так. Раз. Два. Три... Разумовский даже зажмурился, но, стоило тому открыть глаза, как он увидел самый страшный кошмар в своей жизни. В ресторан зашли двое. Двое альф. Один был высоченный, метра два ростом (если не больше), широкоплечий (что там Илья Муромец на картине Васнецова - нервно курит в сторонке), мощный, такой мог прихлопнуть одним лишь ударом кулака, отправляя в нокаут каждого, кто встал бы у него на пути, с ярко-медными волосами и аккуратно подстриженной бородой. Второй был ненамного ниже первого. Брюнет. С холодным, даже ледяным взглядом серо-голубых глаз. Сережа сразу узнал его. Это был он. Человек, которого показывала ему Юлька. Олег Волков. Человек, от которого мороз бежал по коже. А в случае с его спутником так и вовсе. Желудок примерз куда-то к спине, боясь о себе даже напомнить хотя бы редким бульком. Мёрдок МакАлистер. Человек, чье имя наводило страх на многих бизнесменов разных стран и городов. Особенно тех, кто по тем или иным причинам становился у него на пути. Или же на пути у “Семьи”. “Цербер” всегда был семьей. Одна голова могла запросто перегрызть глотку кому угодно, если этот кто-то хоть на унцию позволял себе лишнего в адрес другой. Все публичные дома от элитных “Раев” и “Эдемов” до подпольных дешевых “Хитровок” находились под полным контролем ирландца. И если какая сошка вздумывала взбрыкнуть или вести свои дела в обход правилам - разговор был коротким. Мёрдок таких даже не удосуживал вниманием. Просто спускал нужный курок, а если быть точнее, то говорил, куда нужно и все. Очередная сводка новостей о том, как наша доблестная полиция прикрыла очередной нелегальный бордель, где незаконно удерживали девочек для перепродажи тех в Турцию или куда подальше. Никто из личного окружения мужчины не видел чтобы хоть раз маска серьезности на его лице сменилась иной. Возможно, только Олег и видел, как этот здоровяк улыбается или смотрит на него с хитрым прищуром, дергая правым уголком губ. Потому как знакомы эти двое были не один десяток лет, а фактически всю свою жизнь. Но речь сейчас явно была не об этом. Одеты эти двое были почти одинаково: черные, идеально выглаженные брюки с острыми, точно лезвие стилета стрелками, явно из очень качественной и дорогой ткани (это вам не простые джинсы из Ostin или H&M, которые временами так любил Сережа, особенно, когда цена-качество были подходящими), темные удлиненные пиджаки, явно отличающиеся по цвету, чего наметанный глаз художника легко разглядел. У Мёрдока от отдавал в малахит или изумруд, в то время как у самого Олега он был близок к меланж, нежели чем к воронову крылу и сидел аккурат по фигуре, в то время как у его спутника тот явно бы не застегнулся в груди, а потому выгодно подчеркивал его мега-развитую фигуру, а расстегнутая на две верхние буговицы белая рубашка придавала его внешности не только сексуальности (тестостероновая бомба просто, неудивительно, что омеги, которые работали в данном заведении уже готовы были завертеть хвостами, только бы на них обратил внимания такой человек) но и какой-то более неформальной нотки. Олег же предпочитал наглухо застегнутую черную рубашку. На Сережу он производил впечатление человека закрытого, холодного, без единого намека на какую-то ласку или доброту. Холодный расчет. Видимо, настала пора снять с себя розовые очки и взглянуть правде в глаза, какой бы она не была...Мрачной и промозглой, как погода на окраине Петербурга. - - Вы, двое, опоздали, - Эйв вальяжно развалился на кожаном диване рядом с младшим братом, глядя на прибывших надменным с поволокой взглядом. Поубавил бы ты, брат, свою дерзость. С такими людьми шутки всегда были плохи. - - Опоздание не больше, чем на семь минут, даже в Германии не считается опозданием, - Волков тряхнул левой рукой, на которой как литые смотрелись брендовые платиновые часы. Трудно было даже представить сколько стипендий должно было уйти, чтобы хотя бы накопить на первый взнос по кредиту за такую побрякушку. Явно швейцарскую. - Вы, как деловой человек, должны это знать, - мужчины уселись в кожаные кресла напротив, коротким жестом указывая официантам на то, что они заняты и в ближайшее время к ним лучше не подходить. - Что ж, мы пришли сюда уточнить условия контракта, по которому вы, господин Разумовский, сможете вступить в права на наследство и возглавить третью голову...вам наверняка известно про “Цербера”, - Волков кинул на Эйва пристальный взгляд ледяных глаз. Но старший даже не думал дрейфить. Наоборот. Это было что-то сродни битвы титанов, ах если бы только старший Разумовский был титаном, однако, янтарные глаза выдержали натиск льдисто-голубых, что уже можно было считать личной победой. Пускай и маленькой. - Более чем, я успел изучить те бумаги, что оставил после себя наш отец, как и договор о том, что мой младший братец должен вступить в брак с одним из вас... - от этих слов по спине Сережи вновь побежал холодный озноб. Он чувствовал себя какой-то племенной кобылой, которую хотели продать подороже и теперь торговались, нахваливая все ее достоинства. Хотя...лучше бы он был кобылой. Было бы что нахваливать. - Прошу ознакомиться с договором, как официальному представителю, Мёрч, - брюнету было достаточно легкого поворота головы, чтобы сидящий рядом серьезный МакАлистер все понял, протягивая тому папку с договором из черного кейса, стоящего за спинами мужчин. - Не слишком ли много условий? - губы рыжего исказила кривая усмешка. Тот принял папку из рук Волкова, внимательно бегая глазами по строчкам. Расходы на свадьбу. Медицинский осмотр. Права на супруга и его имущество. Рождение ребенка, как обязательный пункт. Чем дальше читал Эйв, тем больше его губы растягивались в неприятной улыбке. Все это было настолько заманчивым и таким искаженно правильным, что хотелось сбагрить ненавистного младшего братца в руки этих двоих прямо сейчас, да еще и пинок под задницу в довесок отвесить, чтобы и вовсе забыл дорогу в отчий дом. И наконец то наступит долгожданная свобода. Он сбагрит омерзительно нежного и мягкотелого Сережу и сможет зажить своей жизнью, без обузы. Получать свои деньги, самоутверждаться, диктовать свои правила, а забота о его близнеце пусть лежит теперь на плечах мужа. Они могут даже подраться из-за его тощей задницы, а Эйв с удовольствием полюбуется на это превосходное зрелище. Две альфы.. нет....просто две горы тестостерона...ммм...такими темпами он сам выпрыгнет из штанов. Ну или какая то часть его так точно. - Брачный договор...более чем стандартный при вхождении в семью, ни пунктом больше, ни пунктом меньше... - взгляд Мердока был направлен аккурат на притихшего Сережу. Тот словно изучал будущего супруга. Тощий. Щеки впали. Волосы неровно острижены. Такой вообще выдержит хотя бы первую брачную ночь или скопыздится раньше времени? Тщедушный, как сирийский беженец, который готов отдаться любому солдату в звании выше сержанта за кусок неплесневелого хлеба и мало-мальский огрызок вяленого мяса, чтобы уж совсем не отбросить копыта. На слова МакАлистера Разумовский-старший, конечно же, ощерился, но сразу же постарался придать себе как можно более небрежный вид. Будет он еще перед каким-то альфой пресмыкаться. Это ему еще доплатят за это ходячее недоразумение. Сидит себе в углу. Молчит. Вот и пусть готовится к роли бессловесной женушки, раздвигающей ноги по первому щелчку своего муженька. Или муженьков. Пусть сами решают. - - Отлично, тогда по рукам, - Эйв поставил свою витиеватую подпись внизу договора и протянул папку обратно. Вот и все. Судьба одного брата решилась росчерком пера другого. По щеке, прикрытой каскадом рыжих волос предательски потекла слеза. *** Часы в большой гостиной медленно, но верно показывали 23.00. Это было единственное место в особняке, расположенном недалеко от финского залива, где горел хоть какой-то свет. Вся прислуга уже давно была отпущена на покой. И лишь двоим обитателям дома в эту ночь несколько не спалось - Олег! - Мердок уже минут десять сидел напротив уставившегося в одну точку Волкова и так и не дождался от него хоть какого-то ответа или реакции. Всю дорогу, что они ехали домой, тот не проронил ни единого слова, хотя наедине порой бывал очень болтлив, а тут...даже предложение выпить принял более чем молча - ... - Олег! - никакой реакции вновь не последовало - Ольгерд, блядь! - лишь только после того, как над ухом раздался громогласный рявк, подкрепленный крепким словцом, Волков вновь вернулся в реальность, хоть и не сказал ни слова - Если бы я тебя не знал все 20 лет, Герд, то подумал бы, что тебя что-то беспокоит, - в хрустальном олд-фешн фирмы Ридль ручной работы застучали друг о дружку два прозрачных кубика льда, а следом, точно янтарные слезы смолы, в дополнение к ним запел виски. Все как любили эти двое: эль и виски непременно из Ирландии и никакого бурбона! - Но ты явно что-то задумал, - Мёрдок дернул уголками губ, отпивая из своего бокала первый глоток, не спуская глаз со своего “брата” - Поделишься? - второй олд-фешн опустился на низкий столик рядом с “виновником торжества” - Хотел попросить тебя уступить мне Сергея Разумовского