* * *
После очередного испытания, команда Цветущий Май потерпела поражение. Чтобы хоть немного отвлечься от навязчивых переживаний, которые словно когти постоянно терзали Кнайфа о том, что он может стать следующим исключённым, он решил прогуляться по холодному и довольно влажному лесу. Он был таким из-за прошедшего недавно ливня. Погода всё ещё была пасмурной, и, наверное, большинство сочли бы её «плохой», но для ножика она была замечательной. Он неспеша бродил по мокрой тропинке. Кое-где всё ещё виднелись глубокие лужи. Он ожидал, что будет здесь совершенно один, без кого либо. Но как же он ошибся, когда увидел поблизости уже до боли знакомую фигуру. Обернувшись, он видел, как за ним шёл Курасан, делая вид, что не замечает его вовсе. Тот постарался сделать также и побыстрее оторваться от незваного гостя, но тот быстро догнал его, уже идя с ним наравне. — И что ты делаешь в лесу в такую погоду? — голос Курасана прервал тишину. — А какое тебе дело? Ведь я могу задать тот же вопрос тебе. — Он выждал где-то полминуты, затем продолжил, — неужто ты шёл за мной всё это время? — Пф, вот ещё. Пошёл в лес воздухом подышать, а тут тебя увидел. Хотел уж назад повернуть. — И почему этого не сделал? — на этот вопрос выпечка промолчал, что вызвало некие подозрения у ножа. Оставшуюся часть пути они шли молча, всё ещё иногда переглядываясь. Спустя тридцать минут, Кнайф дошёл до своего излюбленного «тихого» местечка возле обрыва, рядом с густыми елями. Наверное, это было единственным местом, где ножик мог спокойно себя чувствовать в полном одиночестве. Только вот всю эту картину наслаждения полностью и целиком прерывал Курасан. Кнайф присел возле ближайшего дерева рядом с обрывом. Чуть постояв, французская булка сел рядом с ним. По правде говоря, кухонному прибору уже было всё равно, на что вообще может хватить фантазии Кури в этот раз, и зачем он ему понадобился. Так бы они и сидели молча, пока тишину не оборвал Кнайф: — Так может уже ответишь, зачем ты следовал за мной? — его голос прозвучал гораздо твёрже. — Ладно, мне было скучно. Хотел с тобой увидеться. — Зачем? — Аргх… — он отодвинулся чуть подальше, закрыв лицо рукой, — затем, что я хотел извинится перед тобой. От такого ответа Кнайф буквально опешил. —… Да-да, извинится за всё то, что я тебе сделал, — невозмутимо продолжал Курасан. — Мне действительно жаль. Я не то чтобы желал тебе зла. Ты всегда казался мне тупым и эгоистом и нытиком, но в последнее время моё мнение о тебе чуть изменилось. Да и нельзя заводить вражду так далеко, правда? — весь монолог он вёл с закрытыми глазами, не решаясь даже взглянуть на ножа. Для того это было настолько неожиданным, что где-то минуту он не знал что ответить — Ну. Честно, я тоже устал от нашей вражды. Давай и вправду сделаем перемирие, и забудем о ней? — Ага, конечно. — создавалось ощущение, что он читал все эти слова как заученный текст. Наконец, выпечка решился взглянуть на отброса, и тот взял его за руку. Он ответил ему тем же. Кнайф ласково погладил его по «рожкам», отчего булочка довольно улыбнулся. Кнайф искренне хотел надеяться, что всё это будет правдой. Хоть и не был уверен до конца, но приятное чувство надежды наполняло его. Так они ещё несколько минут сидели и иногда даже болтали о чём-то, хотя прежде они почти никогда не общались нормально, чему было объяснение. Но иногда они просто сидели в тишине, по-видимому, вместе наслаждаясь природой и приятным шелестом листьев. Спустя около получаса, на небе тучи начинали сгущаться, да и впринцепе уже темнело. Так что булка и нож встали и зашагали из леса, всё также молча. Вспоминая слова Курасана и всё, что произошло за последний час, у Кнайфа настроение было гораздо лучше, от мысли о том, что он наконец смог заключить такое желанное перемирие с ним. Пока они непринужденно шли, отброс кухни стал чаще ловить на себе будто странный взгляд Курасана, но стараясь не обращать внимания на это. Вдалеке уже показались все остальные ребята, а именно: Ё, Сока, Пшика и некоторые остальные, кого было трудно разглядеть в темноте. Кнайф резко оторвался от выпечки и быстрее пошёл дальше, стремясь быстрее подойти к остальным и спокойно отправиться к себе обратно домой. Но тут его резко оборвал толчок сзади. Такой грубый, нанесённый со всей силой, из-за чего ножик не удержал равновесия и упал наземь. Прямо пред ним находилась ещё одна лужа, в которой плавали сгустки грязи, но ощутить он это смог только тогда, когда с громким всплеском упал в неё лицом. От неожиданности в рот попала вода, так что он быстрее попытался встать и с омерзением выплюнуть её. Раздался тот самый знакомый хохот. — Ахах, господи… Знал бы ты, насколько нелепо и жалко ты выглядишь. — ехидный смех Курасана уже словно лезвие ножа прорезал слух. — Мне вот интересно… Какой ты олух, если реально поверил хоть единому моему слову. Все остальные участники уже начинали понемногу обращать внимание на них, и в их взгляде не читалось ничего, кроме как удивления. — Какая же ты… Кх. Тварь… — кашляя, еле проговорил Кнайф срывающимся от злобы голосом. — Молчать, сука! — вдруг булка наступил на него и с силой снова прижал к земле, заставив того опять встретиться лицом с лужей. Он уже чувствовал, будто захлебнётся сейчас, когда мерзкие сгустки грязи заполняли его рот, а глаза он даже не мог открыть, иначе всё стало бы гораздо хуже. — В следующий раз ты не будешь таким наивным, Кнайфи. — он вновь начал толкать того ещё глубже в лужу, при этом заливаясь словно диким, самодовольным смехом. Так продлилось меньше минуты, только для ножа это было как целая вечность. На лицах других уже больше читался испуг, но никто ничего не собирался делать. Когда Курасану это начало надоедать и он прекратил издеваться над ним, потеряв былой интерес, Кнайф вскочил и из последних сил начал сплевывать грязь. Изо рта текла вода, успевшая заполнить ротовую полость, из-за чего его чуть ли не рвало. Он попытался убрать грязь с лица, но лишь размазал её ещё больше. Выпечка лишь с улыбкой смотрел на измученного Кнайфа, который кое-как смог подняться на ноги. Он только сейчас понял, что всё это время за ними наблюдали остальные — Т-ты… Да я ненавижу тебя! — в истерике закричал отброс кухни, так что его голос эхом раздался по всей поляне. Не оглядываясь, он убежал прочь, больше не желая видеть никого. Придя домой, ножик, плотно закрыв дверь, тяжело выдохнул и сполз вниз по стене. По лицу стекали остатки грязной жижи, капая на чистый пол, что вызывало отвращение и желание наконец смыть это с себя. С трудом встав, он побрёл к раковине, и включил кран, из которого тонкой струёй полилась холодная вода. Тем не менее, через несколько минут вся грязь была смыта, он взял белоснежное, мягкое полотенце и вытерся им. Взглянув на себя в зеркало, пред ним предстало совершенно уставшее и вымотанное лицо. « И чем я ему настолько сильно не понравился? » — невольно задумался Кнайф, продолжая с некой досадой глядеть на своё отражение. Он сам до конца не понимал своих чувств, это нельзя было описать как простой гнев. Скорее стыд и чувство позора перед всеми, вместе с ненавистью к злосчастному обджекту. В конце концов, усталость взяла своё, и он устало прилёг на теплую постель, с головой накрывшись одеялом. Почти сразу он провалился в темень приятных грёз и снов, так отличных от реальной и более жестокой для него жизни.Глава I
9 июня 2021 г. в 19:18
Пробил полдень, когда у обджектов наступил обеденный час. Как обычно был ясный день, а на небе было ни облачка. Все сидели за столом, но почти никто ничего не говорил, все лишь молча ели свою еду.
Их заботливый хост Ё как всегда приподнес им вкусную пищу, которую они сами же и пожелали, и все были этим довольны.
И нетрудно догадаться, что пожелал есть Курасан.
Но самому Кнайфу было всё равно, он ел какую-то обычную лазанью.
Так вышло, что они с ним сидели вместе рядом, отчего зачастую бросали косые и раздраженные взгляды друг на друга.
Тут Курасан, взяв ещё один нож из тарелки с ними, и ненадолго задержался. Сначала он просто смотрел на него, затем, переведя взгляд на скучающего Кнайфа, он хитро улыбнулся.
Булка слегка толкнул того в плечо, заставляя обратить на себя внимание.
Сначала он просто демонстративно повертел ножик в руках, помахав им почти перед лицом Кнайфа, наблюдая за непонимающим взглядом того.
Затем он с жадностью облизнул его, да так, что из его рта капля слюны попала на стол.
Зрелище было не из самых приятных, особенно для отброса кухни. Он почувствовал странное отвращение, особенно когда Курасан, продолжив облизывать его, с довольным видом засунул нож в рот, откусив от него лезвие.
Послышался хруст металла, будто бы ему реально нравился вкус ножей. Отчего Кнайфа прямо-таки передёрнуло. Его уже чуть ли не тошнило. Заметив такое выражение лица своего врага, выпечка еле слышно засмеялся, но так гадко, что взбесило ножа, который уже хотел его ударить.
Он поспешил отвернуться от Курасана и продолжить есть, хоть он уже и совсем потерял аппетит от этой картины. Но тот снова принялся стучать его по плечу, как бы дразня, отчего тот повернулся и также стукнул булку.
Тот не ожидал этого, так что со злости он взял со стола оставшуюся от того ножа деревянную рукоятку, и в два укуса съел и её, отчего мелкие щепки полетели на землю.
От каждого его движения, острый будто сам почувствовал боль в своём теле.
Кто-то из остальных обджектов уже с любопытством начинали наблюдать за теми двоими. Вдруг Кнайф резко вскочил из-за стола, и крикнул ему:
— Да хватит уже, перестань…!
— Ой, а что не так? Чего это мы такие нервные? — с наигранным разочарованием спросил Курасан, прожигая отброса взглядом.
Тот лишь промолчал, с нескрываемой злобой смотря на него. Через пару секунд, он отдалился и побрёл подальше от остальных куда-то в сторону дома, оставив тарелку с едой на столе.
Выпечка ещё долго провожал того своим взором, а издевательская улыбка всё не сходила с его лица.