Мой спасатель Малибу

— Чонгук, просыпайся, я не дам тебе проваляться сегодня в постели целый день, — Тэхен уже не первый раз прерывает мой сон, но первый раз он делает это, лежа рядом со мной голый и ласково касаясь рукой моего плеча, немного прикусывая. — Лос-Анджелес подождет, пока я не высплюсь нормально. И тебе советую, — я с утра невыносимый. Так говорили все, кто пытался дозвониться до меня и слышали в трубку только бесконечный поток брани, или те, кто хотел разбудить напрямую: им везло меньше. Юнги как-то чуть не сломал нос, получив моим локтем в опасной от него близости. — Ну, ты сам напросился, — и ничего не происходит, потому что Тэхен просто встает с кровати, капитулируя. А я проваливаюсь дальше в сон, из которого через минуту меня выдергивает ноющее ощущение снизу, нарастающее сразу, как только я чувствую жаркую полость рта. Сон как рукой сняло. Потому что еще через мгновение я несдержанно вскидываю бедра наверх, толкаясь глубже и быстрее. Еще через тридцать минут, Тэхен прижимается ко мне в душе, снова не оставляя между нашими телами сантиметров, вырывая из меня стоны, когда я чувствую его сзади настолько хорошо, что кажется будто сердце его выбивается наружу. Через час меня ждет свежеприготовленный завтрак от рук моего су-шефа с чашкой ароматного кофе, который случайно выдает, что на самом деле ходил на кулинарные курсы, а в прошлый раз, помогая мне с ттоком, притворялся, чтобы посмотреть на мои способности. — Ты серьезно? — Да, и хочу сказать, что ты оказался очень хорош, поэтому я не отстану от тебя и предпочту остаться в роли су-шефа. Так сказать, отдаю бразды правления. Но только в готовке, — говорит Тэхен и подмигивает. — Не думаю, что позволю. — … — Чонгук… — Что? — Ты же понимаешь, что я не собираюсь давить на тебя и торопить, потому что не хочу, чтобы ты бегал от меня как в прошлый раз и боялся поговорить о том, что произошло за вчерашний день, ну и сегодняшний тоже. — Я вроде как не собирался. — Точно? Тогда я скажу то, что собирался еще вчера, но подумал, что это может спугнуть тебя. Но теперь уже все, Чонгук-а, кажется даже если ты захочешь убежать, я тебя уже не отпущу, — Тэхен кажется серьезным, но я замечаю улыбку. Он смотрит так, как это было перед нашим первым поцелуем, как это происходит каждый раз, когда я ловлю на себе его взгляд, неожиданно повернувшись в его сторону, а он после этого либо продолжает держать его, либо едва заметно покраснев, отводит, чтобы я не заметил. — Будешь моим парнем? — Тэхен спрашивает спокойно, будучи уверенным в своем намерении. — Я хочу свободно держать тебя за руку, заботиться о тебе и никогда не давать тебе повода, чувствовать ту пустоту, о которой ты говорил, не позволять тебе плакать на моем плече, как в тот раз в кофейне. Хочу быть тем человеком, которому ты сможешь рассказывать обо всем, что тревожит тебя и делиться с тобой тем, что происходит у меня. — Тэхен… — Стой, наверно, я все-таки напугал тебя своим напором и стоило подобрать речь покороче. Я не собираюсь его переубеждать, просто тяну за руку к себе и крепко обнимаю. Мы с ним почти одного роста, но я кладу голову поперек его груди и закрываю глаза, чувствую сердцебиение, которое сейчас гораздо сильнее обычного. Было тяжело сопротивляться, но когда ты отпускаешь руку хотя бы один раз, дальше идет только ощущение полета, оно не такое, когда боишься, что упадешь, а когда четко знаешь, что сзади тебя поддерживают со спасательным парашютом и не дадут почувствовать столкновение с твердой поверхностью. Когда ощущение безопасности не покидает тебя, потому что теплое тело прижимается сзади, а крепкие руки обвивают спереди. Я будто держался за самолет, которому суждено было крушение в темных глубоких водах, но почувствовав этого человека, отпустил и позволил себе спастись. Да, у нас впереди еще длинный путь, в начале которого мы стоим, нам предстоит преодолеть множество больших волн, которые будут накрывать нас, пытаясь унести ко дну, но я обещаю себе, что не отпущу руку, которая держит меня. — Мне хорошо с тобой, — единственное, что я говорю в этот момент. Ведь слова сейчас не так важны, — просто потерпи пожалуйста. Не думаю, что смогу даже правильно начать отношения или находиться в них, но я хочу этого, поэтому постараюсь тоже. — Засчитаю это за признание, — говорит Тэхен и крепче сжимает меня за талию, зарывается носом в макушку, жадно втягивая запах.

***

Человек влюбляется не сразу, возможно найдутся те, кто с этим поспорит, но они скорее говорят о приятном и трепетном первом впечатлении, а не о том ощущении глубокой влюбленности, когда понимаешь, насколько утонул в другом. Также не сразу человек преодолевает свои давние страхи, барьеры или любые другие чувства, которые тянут его вниз, не позволяя жить сейчас, в настоящем. Для меня оба этих момента наступают не сразу. Возможно, это было тогда, в номере отеля в Южном Лос-Анджелесе, когда Тэхен уснув на моей кровати, крепко прижимал меня к себе или когда в середине августа, на день рождение мамы, сперва крепко держит за руку, когда я в очередной раз купив торт, не сдерживаюсь и напиваюсь в своем номере, куда Тэхен получил доступ и поэтому случайно увидел меня в таком состоянии, а потом позволяет мне выговориться. Тэхен молчал, пока я все говорил и говорил, но иногда молчание тоже необходимо, а потом крепко прижимал к себе. — Ты сильный, Чонгук. Ты можешь в этом сомневаться, но я знаю точно. Да, признаюсь, ты был тем еще идиотом и будь мы знакомы тогда, я бы сам пару раз начистил тебе морду, но посмотри, чего ты добился сейчас. Ты не забил на свою жизнь, чего твои родители определенно бы не хотели, а стал одним из важных сотрудников в крутой компании, тебе доверяют запуск бизнеса в другой стране, у тебя хоть и немного друзей, но есть такие верные и любящие, как Юнги, и хоть иногда, ты пытаешься скрыться от людей, на самом деле ты их притягиваешь, сам того не замечая. Тэ Ри после вашей встречи в самолете, только о тебе и болтала, я уже тогда задумался о том, что это за парень такой, отчасти я помог ей с идеей позвать тебя на ту вечеринку. Я от такого чистосердечного признания смеюсь в его руках, а Тэхен хватает мое лицо обеими ладонями, заставляя поднять его и посмотреть прямо, а потом невесомо касается моих влажных от слез губ своими. Здесь не происходит волшебства, по которому я после одного разговора забываю обо всем, но определенно становится легче. Становится легче вечером, когда мы долго лежим в номере и я рассказываю Тэхену о том, какими были мои родители, сколько было приятных воспоминаний с ними, ведь о плохом я уже итак все высказал. Или потом, на следующий день, когда Тэхен приносит мою семейную фотографию, которую я привез с собой, в прочной рамке. — Думал сделать магнитики, как в прошлый раз, но решил оставить это только для наших фотографий, — смеется он, протягивая мне рамку обратно.

***

Тэхену со мной иногда сложно. Особенно, когда приближается конец августа. Я провожу больше времени на работе, готовясь к сдаче проекта, и все еще не обсудив с начальством мой перевод сюда на постоянной основе. Возможно, из-за этого Тэхен все чаще ходит поникшим и не спрашивает о том, когда я смогу переехать в его квартиру, из которой Тэ Ри уже переехала в кампус. Он старается не подавать виду, но я замечаю. Наверно, он думает, что я начал сомневаться или вовсе передумал оставаться здесь, но я НЕ. Поэтому даю себе установку, прямо сейчас написать официальное письмо Намджуну с запросом перевести меня в местное подразделение. Этой идеей я поделился с Хосоком, который, на удивление, обрадовался и с большим воодушевлением помогал мне сформировать запрос в Сеул, объяснял, какие документы нужны для оформления нового типа визы, словно я уже окончательно переехал. Пока ничего не говорю Тэхену, чтобы удостовериться в том, что запрос одобрят. По контракту мне оставалось работать еще год, но так как мы с Намджуном и Сокджин-хеном знакомы давно, прошу перевести досрочно. В один из вечеров, когда Тэхен ждет меня после работы, я замечаю, что он выглядит так, словно не спал несколько дней подряд. Возможно, так и было, потому что Тэхен как-то обмолвился, что начальство перед закрытием летнего сезона попросило их работать сверхурочно. Лицо у него бледное, даже сквозь загар заметна усталость, а под глазами выделяются темнеющие круги. От такого вида сердце начинает учащенно, но тревожно биться. Я подхожу к нему и сразу переплетаю наши пальцы между собой. Он обессиленно утыкается лицом мне в шею, а потом спрашивает: — Ты точно хочешь остаться, Чонгук? В этот момент хочу ударить себя по лбу, за то, что тянул и даже не сказал Тэхену, что подал запрос и теперь жду подтверждения, что продал имущество в Сеуле и перевел деньги на местный банковский счет. — Тэхен, посмотри на меня. Когда он поднимает на меня свой взгляд, мне хочется ударить себя еще раз. Взгляд усталый, обеспокоенный, но все равно полный нежности, которая просится наружу. Наши пальцы все еще переплетены, я оставляю осторожный поцелуй на его лбу, и говорю то, что должен: — Я люблю тебя, Ким Тэхен и я останусь здесь с тобой, — произношу уверенным голосом и, наконец-то, ничего не боясь.

***

Мой любимый спасатель Малибу, спасибо, что тогда, по ошибке, подумал, что я тону, и за то, что сейчас, позволяя прижаться к тебе теснее, целуешь в губы так крепко, что я понимаю, ты спас меня по-настоящему.