***
Будильник звенит ровно в пять утра. Хорошо, что я собрал вещи еще вчера, поэтому даю себе еще минут тридцать на сон. Но по закону подлости, когда я открываю глаза, казалось бы, через секунду, телефон отчаянно вибрирует на моем прикроватном столике. На экране высвечивается номер Тэхена, я, еще не проснувшийся до конца, отвечаю на звонок. — Чонгук, скажи, что ты сейчас уже стоишь на выходе, готовый, и ждешь меня? Эм… Нет, я так определенно не скажу. Вскакиваю с кровати, часы показывают 6:15. — Сукааааа, — ору я в телефон и слышу на той стороне, как Тэхен видимо делает фейспалм. — Я буду у тебя уже через десять минут. Поторопись, Гук-и. Никогда в жизни я так быстро не собирался, забежал в душ и выбежал как ошпаренный за минут пять, мысленно поблагодарил себя за то, что собрал вещи в рюкзак еще вчера, и оставалось только одеться и не забыть документы. Как только, я натягиваю на себя джинсовые шорты и свободную футболку, в номер звонят сообщить, что меня ожидают. Тэхен стоит, прислонившись к серой тойоте, он одет в белую рубашку и такие же штаны из какого-то легкого материала, сквозь которые я отчетливо замечаю мощные мышцы бедер. — Соня, ты все-таки успел, — он смотрит на свои наручные часы, — еще бы чуть-чуть и пришлось бы тебя наказать. — Неееет, только не эти игры в папочку с утра, Тэхен, — закатываю глаза, а потом начинаю смеяться, Тэхен этот смех подхватывает, а потом подходит ближе и забирает из рук сумки, чтобы сложить все в багажник. — Ты, наверно, не завтракал. Я захватил нам два сэндвича по дороге и тебе айс-американо с карамельным сиропом. Не прогадал же? — Все правильно, — он запомнил. — Документы? — Взял. — Вещи? — Собрал все нужное. — Выключил утюг? — Да, а стоп…утюг? Не помню, — я только собираюсь дернуться обратно. — Да я пошутил, если ты не заметил, у тебя в номере даже утюга нет. А я у тебя был всего-то два дня… — Ауч, Гук-и, зачем руки сразу распускать. Все, поехали.***
Hey Ma (feat. Camila Cabello) Spanish Version
Дорога от Малибу до Лос-Анджелеса проходит вдоль побережья через Санта-Монику, а потом через весь Беверли-Хиллз. Тэхен делает звук в машине громче, и салон заполняется энергичной музыкой, благодаря которой мне удается окончательно отойти от сонного состояния и даже почувствовать заряд энергии. Музыка довольно знакомая. — Ты что, тоже смотрел Форсаж 8? — О, а ты шаришь, — говорит Тэхен, повернув голову в мою сторону и улыбнувшись, делает еще громче. Я отворачиваюсь к окну, солнце начинает подниматься над горизонтом и все побережье уже отсвечивает солнечными лучами, которые отражаются от воды. Открываю окно и ловлю встречный воздух руками. Удивительно, но в мыслях сейчас легко, от музыки тело само начинает двигаться и я мягко постукиваю ногой в такт. Тэхен начинает напевать песню, но от того, что слов он явно не знает, выходит мягко говоря смешно, будто он разговаривает на инопланетном языке, который в детстве часто придумывают для тайного общения между собой, я от этого начинаю тихонько смеяться, а потом резко поворачиваюсь обратно к окну, чтобы он не заметил, но кажется поздно. — Так, так. Кто-то издевается? — Вовсе нет, я просто вспомнил смешную шутку. — Да, конечно. Тэхен вдруг отрывает одну руку от руля и щипает меня прямо под ребром, я от такого резкого движения подпрыгиваю на своем сидении, чуть не ударившись головой. — Теперь моя очередь посмеяться, — говорит он и уже не может удержаться. — Смеется тот, кто смеется последним, — только хочу ответить ему чем-то, ущипнуть или дернуть руку, но вовремя вспоминаю, что он вообще-то за рулем, а правила дорожного движения никто не отменял. Нам все еще нужно доехать живыми и здоровыми до Лос-Анджелеса. Поэтому мне остается только метать в его стороны искры из глаз и закатывать их в недовольстве. Показательно складываю руки и дернув голову, отворачиваюсь. До меня доносится звук смешка и потом я ощущаю, как Тэхен зарывается в мои волосы и пытается взъерошить их. — Ну все, Гук-и, ты первый начал. — Следи за дорогой. — Тогда расскажи мне что-нибудь, чтобы я не отвлекался от дороги, но при этом продолжал слышать тебя, — говорит он, а потом задает видимо первый попавшийся вопрос: — Когда у тебя день рождения? — Первого сентября, а у тебя? — Тридцатого декабря. Так это совсем скоро же. — Ну, я бы не сказал, еще целый месяц впереди. — Он быстро пролетит, — Тэхен замолкает и почему-то до меня доносится едва заметный вздох. О чем он подумал? — Ты еще будешь здесь на свой день рождения? — Скорее нет, чем да. Запуск кампании в конце августа. Если проведем все хорошо и не будет никаких проблем, то моя командировка закончится и меня отправят обратно в Сеульский офис. — Наверно, я никогда так сильно не желал, чтобы у кого-то появились проблемы. До меня медленно доходит смысл сказанного и я даже не знаю, как реагировать: можно повернуть все в шутку, сделать вид, что я не понял или спросить, почему он хочет, чтобы я остался подольше. От волнения чувствую, как начинаю кусать губы и, возможно, Тэхен это замечает, потому что потом, прокашлявшись, задает мне уже другой вопрос, сместив фокус внимания, за что я ему благодарен. — Какой первый пункт в нашем маршруте? Я достаю карту с приклеенными на нее стикерами, которые мы подготовили вместе перед выездом. Мы тогда долго спорили, как нам правильно все спланировать, я был за то, чтобы просто прописать все в телефоне, но Тэхен почему-то уперся в бумажный формат, аргументируя тем, что так интереснее. Открываю стикер с цифрой один, на ней адрес отеля и затем бронь на экскурсию в Staples Center — спортивный комплекс, который является домашней ареной для «Лос-Анджелес Лейкерс» из НБА и «Лос-Анджелес Кингз» из хоккейной лиги. Я в детстве часто смотрел игры баскетбольной лиги, болел конечно за Чикаго Буллз, но шанс посмотреть на арену самой дорогостоящей команды НБА я бы не упустил. Тэхен же наоборот, хоть и сам часто играл в баскетбол, за играми особо не следил, для него это был просто способ немного размять мышцы и все, но услышав то, что я увлекался этим, внес в наш маршрут. Мелочь, но приятно. — Сперва заедем оставить вещи, а потом сразу в Staples Center. — Не терпится посмотреть? — Я бы не сказал, что горю желанием, но мне очень интересно. Все-таки на этой арене проходил Матч всех звезд НБА, а еще ты знал, что там проходили финалы чемпионата мира по компьютерной игре League of Legends. — О, ты тоже играешь? — Конечно, иногда с Юнги играем на пару. — Тогда, должен и со мной сыграть. — Не боишься проиграть? — Это кто еще кому проиграет, — после этой фразы мы оба начинаем смеяться, и я чувствую, что напряжение между нами спало и дальнейший разговор уже идет намного легче. Я стараюсь не отвлекать его от дороги, но он сам продолжал спрашивать обо мне, а я соответственно узнаю много нового и о нем. Первое, что бросается в глаза, когда мы заезжаем в Лос-Анджелес, это конечно большое количество пальм и всем известная надпись Hollywood, меня это ни столько поразило, сколько приятно было посмотреть на всемирное достояние, известное тебе только по фильмам или фотографиям. — Как тебе вид? — Очень красиво, ты наверно уже привык к этому. — Скорее да, чем нет, — Тэхен повторяет мою фразу. — Этот город на самом деле совсем не пригоден для постоянного жилья, я от него жутко уставал. Наверно, это одна из причин, почему потом решил переехать. Так, посмотреть как турист — дня три, максимум неделю-две, но потом все. — Я бы тоже не смог жить тут. Меня Юнги иногда заставляет выходить куда-то, потому что я могу просидеть хоть неделю дома. Слава Богу сейчас все для этого есть. — Ну, эти два дня я точно не допущу того, чтобы ты засиживался дома. Моя задача, сделать эти выходные самыми запоминающимися для тебя. Звучит как-то двусмысленно, но я думаю пропустить это также, как и недавний разговор о дне рождении. Наш отель находится в Южном Лос-Анджелесе, отсюда до Staples Center почти 17 километров, поэтому оставив вещи, мы сразу выезжаем. У нас один номер с двумя кроватями; изначально я был против, но так оказалось дешевле, чем брать два одноместных номера, поэтому оба сошлись на том, чтобы оставить такой вариант. Город, как я и представлял, оказался не слишком высоким, по сравнению скажем с Нью-Йорком, красивые виды и много зеленых островков почти на каждом перекрестке. До экскурсии остается еще полтора часа, поэтому мы решаем зайти в небольшую кофейню, чтобы позавтракать. Берем два сэндвича, которые взяли утром, заказываем еще кофе и садимся на террасе. — Давай сделаем фото, — предлагает Тэхен, он сразу достает из чехла фотоаппарат и ищет глазами кого-то, кто может нас сфотографировать. — Я планирую сделать фотоальбом для всего нашего путешествия, поэтому привыкай, — видимо он заметил мое неоднозначное выражение лица, хотя я не то чтобы против, просто слишком долго думаю, прежде чем подать реакцию. — Сэр, извините, могу я попросить сфотографировать нас с этим парнем, — Тэхен говорит с мужчиной средних лет на английском, который видимо ждал свой заказ и никуда не торопился, что позволило Тэхену обратиться к нему. — Да, конечно, — дружелюбно улыбается тот и хватает фотоаппарат. — Чонгук, подойди сюда, — меня зовут в сторону надписи с названием кафе, на фоне которого четко различается городской пейзаж Лос-Анджелеса, и затем кладут руку на мое плечо, притягивая так, что наши с Тэхеном лица оказываются рядом друг с другом. Я вижу его совсем близко, воздух вдруг решает остановиться вокруг меня и я замираю, все внимание приковывается к длинным ресницам и ровному красивому профилю носа. — Смотри в камеру, Гук-и, — меня выводит из мыслей, замечаю, что Тэхен улыбается ярче, будто наслаждаясь тем, что застал меня в таком состоянии, когда я разглядывал его. Смотрю в камеру, пытаясь сфокусироваться, но не получается, все время хочется повернуть голову влево и смотреть на лицо, которое сейчас лишь в паре сантиметров от меня. Слышу три щелчка затвора, а затем мужчина подходит и что-то показывает Тэхену. Он в свою очередь подходит ко мне и дает посмотреть в экран камеры. На первой фотографии мы улыбаемся, причем Тэхен так ярко, что я по сравнению с ним, будто и не улыбаюсь вовсе. Когда на экране появляется следующая фотография, я не знаю, куда себя деть, потому что на фотографии Тэхен также смотрит, улыбаясь в камеру, а я на него. Я сам пугаюсь своего взгляда. В нем слишком много всего: заинтересованности, страха, любопытства и, даже немного нежности. Делаю вид, что в этой фотографии нет ничего необычного и хочу пролистать дальше, но Тэхен неожиданно хватает меня за руку и говорит: — Хочу еще посмотреть. Заметил. Он все еще держит мою руку и смотрит на фото, прищуривается, улыбается, а я отворачиваюсь. — Мне нравится, — словно вердикт, против которого даже нечего сказать, выдает Тэхен и забирает фотоаппарат, чтобы положить его обратно. — Нужно сделать больше фотографий. Мы доедаем наш завтрак и отправляемся в путь, проезжаем по городу, я делаю пару фотографий на память, поворачиваюсь к Тэхену и щелкаю его тоже. Он смотрит на дорогу, одна рука на руле, а вторая на коробке передач. В салоне играет спокойная лаунж-музыка, а впереди вырисовывается здание Staples Center. Он очень большой, и перед ним уже собралась небольшая очередь на входе, туда запускают потоками по двадцать человек. С Тэхеном встаем в конец очереди и надеваем очки, потому что солнце уже припекает, хотя сейчас только девять утра. — Добро пожаловать в многофункциональный спортивный комплекс Staples Center! — начинает говорить на английском молодой парень, блондин, лет двадцати. Он рассказывает о том, как будет проходить экскурсия, а затем сразу направляет нас в сторону основных зон стадиона, на которых можно сделать фотографии, попутно рассказывая о значимости этого места не только в спортивной жизни страны, но и культурной. — С 2010 года здесь проводится ежегодная музыкальная премия Национальной академии искусства и науки звукозаписи — Грэмми, — говорит экскурсовод. — Охо, я этого не знал, — подмечает Тэхен, который также как и я, заинтересованно слушал речь. Киваю, мол да, я тоже. Выходим к центру стадиона, нам выделяют двадцать минут на фотографии. Тэхен тут же дергает меня и тянет в сторону, где по его мнению вид лучше, чем у остальных. — Сделаю селфи с Чон Чонгуком. Скажи «cheeeeese». Он вытягивает правую руку, в которой держит телефон и нажимает несколько раз на кнопку. — Теперь в полный рост, сейчас только попрошу кого-нибудь. Теперь нас фотографирует девушка, парень которой стоит возле нас, видимо приревновав к нам и ждет, пока она сделает пару кадров. Я не повторяю свою ошибку. Смотрю прямо в камеру и улыбаюсь. Стадион действительно огромный, даже наш Сеульский выглядит по сравнению с ним намного меньше, я уточняю вместимость стадиона, чтобы сравнить и подтверждаю свои догадки: больше почти в два раза. Дальше нас проводят к стенду с наградами НБА и НХЛ, и уже я прошу Тэхена сделать пару фотографий. — О, кто-то привык. А говорил, что не любит фотографироваться. Пока люди мимо нас проходят дальше, Тэхен несколько раз фотографирует меня. Мы проходим возле стендов, а я останавливаюсь, чтобы поближе рассмотреть каждый. — Помню эту игру, Лейкерс тогда играли с Голден Стэйт с Сан-Франциско. Лейкерс не удалось подняться выше седьмого места в регулярном чемпионате, так что плей-ин им стал неизбежен. И встретиться там довелось именно с «Уорриорз. — Уоу, полегче, парень. — Ты о чем? — А говорил, что не сильно заинтересован, да ты тут прямо как спортивный комментатор разговариваешь. — Ну, я смотрел эту игру по телевизору. — Это не объясняет того, что ты сейчас цитируешь мне результаты прошлогоднего чемпионата и что-то про плей-ин. Признавайся, у тебя наверно в комнате висят плакаты Леброна Джеймса. Я закатываю глаза, а Тэхен ехидно смеется, продолжая осматриваться вокруг, а потом отходит в другую сторону. — Ты куда? — Сейчас, подожди меня. Пока Тэхена нет, просматриваю заново фотографии, у него неплохо получается. На каждой подобран хороший ракурс, правильный свет и он умеет ловить эмоции. Может это один из его скрытых талантов. А потом снова пролистываю к первой. Сам не могу понять, но мне нравится видеть то, как я смотрю на Тэхена на этом кадре. Как-будто я открыл новую сторону своей личности, которую еще до конца не признаю. С ним интересно, с ним легко и волнительно одновременно. Вроде взрослый парень, работаю в серьезном месте, посещал кучу пафосных вечеринок с директорами крупных компаний, но стоит задержаться на этих полных губах чуть подольше или на этой милой родинке, дыхание предательски останавливается. Замечаю силуэт Тэхена, который подбегает и схватив меня за руку, что-то вкладывает в нее. — На память, вдруг ты уедешь в Сеул. Не вдруг, а когда, мысленно подправляю его. — Можно открыть? — Точно, да, конечно. Раскрываю ладонь, в ней лежит магнитик со значком стадиона, но, когда я переворачиваю его, на задней стороне вижу нашу фотографию, как раз ту, на которую я смотрел буквально пару минут назад. — Когда ты успел? — Мне слишком понравилась эта фотография, но я боялся, что ты захочешь ее удалить и решил увековечить. Поэтому, даже если ты выбросишь этот магнитик, — на этой фразе, он лезет в карман своего рюкзака и достает оттуда целую кучу таких же. — У меня останется еще девятнадцать. Сумасшедший! Я прикрываю лицо руками и улыбаюсь. Слишком много эмоций сейчас проносится сквозь меня. — Почему ты подумал, что я захочу выбросить магнитик? — Ты слишком недовольно смотрел на эту фотографию, когда я показал ее тебе в кафе. Поэтому я подстраховался. — Вообще-то, она мне тоже понравилась. — Серьезно? Почему? Что? Молчу, надеясь, что его устроит мое молчание и он переведет тему, но в этот раз Тэхен просто ждет и испытующе смотрит на меня. А потом спрашивает снова. — Почему тебе понравилась эта фотография, Чонгук? — На ней хороший вид на город, — выдаю первое, что пришло в голову, но опустив глаза и посмотрев снова на магнит, понимаю, как я проебался. — На ней даже не видно заднего фона. Только ты и я. — Тэхен кажется специально выделяет интонацией последнюю фразу. А я итак понимаю, что облажался, куда теперь отступать, что говорить — непонятно. Остается только сдаться этим ощущениям и плыть по течению. — Мне нравится. Тэхен, по-видимому, не ожидавший такого ответа, становится на мгновение серьезным и спрашивает, но уже тише, боясь, что я откажусь от своих слов. — Что именно? — То, что тут только ты и я, — не совсем то, что я хотел сказать, точнее, я бы добавил, что мне нравится, что здесь камера будто поймала настоящего меня, но решаю помолчать, открыв лишь часть правды. Просто недоговариваю. Но Тэхену кажется и этого хватает. Его взгляд поднимается на меня, а потом на один короткий момент падает на мои губы и возвращается обратно. Я мог бы подумать, что мне померещилось, но я видел это слишком четко и ясно, чтобы подвергать сомнению. Также, как и не могу подвергать сомнению то, что посмотрел на его губы в ответ. Мы явно отстали от основной группы, потому что от взаимных игр в гляделки, нас прерывает громкий голос кого-то из группы. — Эй, вы двое! Поторопитесь, мы из-за вас задерживаемся. Остаток экскурсии проходит спокойно, мы проходим по основным фото-зонам, слушаем гида и делаем много фотографий, как совместных, так и по отдельности. Последнее фото, уже после окончания экскурсии мы делаем напротив здания стадиона так, чтобы оно полностью вошло в кадр. Наш следующий пункт — надпись Hollywood, навигатор показывает, что до нее ехать четырнадцать минут. Я собираюсь проложить маршрут, но Тэхен останавливает меня, объяснив это тем, что отлично знает дорогу до этого места. Я сажусь на переднее место, вслух рассуждая о том, что видел в одном из фильмов, как кто-то залазил на эту надпись, но весь мой настрой Тэхен сбивает одним предложением: — Сейчас проход к знаку закрыт и обнесен сеткой с системой охраной. Поэтому, максимум что мы сможем — это подойти на расстоянии метров пятнадцати и сделать пару фотографий, а залазить куда-то, увы, не получится. — Ну, не особо и хотелось, — хотя да, признаюсь, немного хотелось. — Предлагаю не задерживаться там надолго, сделать пару фотографий и все. Там и заняться особо нечем, если только вид посмотреть. А потом дальше гулять. Так ты сможешь прочувствовать атмосферу этого города лучше. Думаю, что так правильнее. Тратить время на то, чтобы стоять около надписи полтора часа, как мы планировали, не очень то хочется, а вот посмотреть город — еще как. Поэтому, кивнув Тэхену в ответ, я смотрю дальше на карту с маршрутом, чтобы узнать насколько далеко нам придется отъехать от центральной части города, и как потом возвращаться. А затем переключаю внимание на вид из окна. На улицах много людей, большая часть города невысокая, даже слишком просторная, а огромные небоскребы сосредоточены только в центральной части. Вдоль дорог посажено множество пальм, а учитывая, что время уже близится к обеду, дорога начинает накаляться и в какой-то момент впереди можно разглядеть, как ее границы стираются и просто плывут перед глазами, настоящий обман зрения. Поворачиваю голову в сторону водительского кресла и ловлю на себе взгляд Тэхена. — Следи за дорогой, — говорю я и смеюсь, довольный тем, что в ответ подловил его за разглядыванием себя, хотя самому от этого становится жарко и неудобно сидеть на месте, отчего я немного переминаюсь, перекинув одно колено на другое. — Тогда ты - за мной, — ну нет, на такую словесную игру я не подписывался. Поэтому я просто пожимаю плечами и перевожу взгляд на дорогу, все равно время от времени не забывая смотреть в сторону Тэхена. К надписи мы добираемся быстрее, чем я думал, минут за десять. Вау-эффекта она не производит, но выглядит огромной и символичной. Мы не подходим близко, всего лишь делаем пару фотографий перед ограждением, сумев захватить в кадр большую часть надписи. Но вид отсюда действительно завораживающий, так как надпись находится на достаточно высокой возвышенности и город предстает как на ладонях. Небольшой островок небоскребов виден вдали и резко выделяется на общем фоне, а все остальное занимает большая территория низких и средних зданий и, конечно, много зелени. Одно дело, когда по дороге замечаешь, что тут растет много деревьев, но вид сверху демонстрирует все намного лучше. Я никогда не пищал от восторга, когда выпадал шанс, увидеть что-то новое, я и сейчас смотрю увлеченно, но не до дрожи в теле. Но она наступает, когда на своем плече я чувствую крепкую руку, которая легонько сжимает его и начинает массировать. Тэхен стоит сзади. Не подходит ближе, чтобы не упереться телом в мое, но я чувствую, что места между нами катастрофически мало, и сдвинься я хоть сантиметров на пять назад, столкнусь с его грудью. — Спасибо, что согласился поехать со мной. Я почему-то думал, что ты откажешься прямо перед выездом, ты почти не разговаривал со мной, хоть и помогал с организацией. — Я был занят, — говорю я тише, не понимая, почему мой голос сел, и не зная, что сказать в такой ситуации. То, что я избегал разговора о поцелуе и о том, что он значит, и думал насколько изменятся отношения между нами после этого. Но и я, и Тэхен вели себя так, словно ничего не было, хотя пару раз он пытался подвести к этому. Если его причины мне неизвестны, то о своих я не спешу распространяться. — Но я рад, что сейчас — нет. Чувствую как сзади подходят ближе, кладут руку на плечо. Спиной ощущаю крепкие грудные мышцы Тэхена сквозь футболку, начинаю паниковать. Что он собрался делать? Но Тэхен всего лишь достал телефон, обхватил его двумя руками, между которыми стоял я, взволнованный и немного дрожащий. — Расслабься и улыбнись, Чонгук-а. Я всего лишь хочу сделать селфи, — говорит Тэхен и оперевшись подбородком на мое плечо, нажимает на кнопку своего смартфона, а затем отходит. Воздух холодит мою спину, когда я теряю ощущение теплого тела позади себя. Хочется податься назад, чтобы продлить момент. Я делаю шаг, но сам себя одергиваю от дальнейших действий, поэтому просто поворачиваю голову и вижу, что Тэхен уже идет в сторону дороги. — Думаю, здесь уже закончили. Не будем терять времени, — говорит он, даже не оборачиваясь. Я следую за ним чуть быстрее, чтобы догнать и идти рядом. Мы решаем пройтись по известным Аллее Славы и парку Universal Studios Hollywood. — Смотрел Парк Юрского периода? — спрашивает у меня Тэхен, пока ведет машину. — Конечно, найди человека, который не смотрел. — Вообще-то, это Я. Я не смотрел. — А почему тогда спросил про этот фильм, если даже не смотрел? — Потому что там есть тематические аттракционы по этому фильму. Я хоть и катался на них, сам фильм ни разу не начинал. — Многое упустил. Фильм хорош, особенно версия 93-го года. Он даже получил три Оскара. — Надо посмотреть. — Давай сегодня, — выпалил я свое предложение, которое вертелось на языке с тех пор, как мы заговорили про этот фильм. Что в этом такого? — Я только за. Почти шесть часов мы тратим на то, чтобы хоть немного изучить город. Я в жизни не ходил так много, как в этот день. Телефон показывает почти двадцать пять тысяч шагов. Зато мы успели пройтись не только по Аллее Славы и парку, но еще и успели зайти в Автомобильный музей Петерсена. Тэхен рассказал, что это было первым местом, куда он пошел по приезде в этот город, ходил часами по выставочным залам возле раритетных машин из далеких 1904-х годов. Был тогда еще молодым наивным студентов, который приехал покорять большой город. Я параллельно рассказал ему о своих студенческих временах, как тусил на разных вечеринках до утра в большой компании, но умолчал о том, что в это время сбрасывал почти по двадцать звонков от родителей, которые переживали за меня. Наверно, теперь уже не хотел, чтобы Тэхен разочаровался во мне, или просто боялся сказать такое в слух, признавая свою ошибку. Как спустя всего полтора года перестал ходить в такие места вообще, со слезами на глазах прощаясь с родителями, вытирая пыль с рамок с их фотографиями, не теми, которые были на их похоронной церемонии, а те, которые висели у меня дома. К девяти вечера мы с Тэхеном, уставшие, еле держащие себя на ногах, заваливаемся в номер с большой коробкой пиццы. Он сразу идет в душ, опережая меня. У меня даже сил нет, чтобы сопротивляться, могу и завтра утром сходить, поэтому падаю на кровать. Почти засыпаю. Тэхен будит меня кажется через несколько часов, на деле же всего через пятнадцать минут и я, пересилив себя, направляюсь в душ. По возвращению нос щекочет запах еще не остывшей пиццы, который разнесся по всему номеру, стоило приоткрыть коробки: сыр и салями … мммм… Я бы лег спать дальше, наплевав на такое лакомство, но желудок позорно дает о себе знать таким громким звуком, что даже эхо способно пройтись по комнате. Тэхен на это лишь смеется тихонько, подав мне один из треугольных кусочков. Забираю его и только сейчас замечаю, что Тэхен напротив меня в одном полотенце, повязанном на бедре. Он сидит на краю моей кровати, закинув одну ногу под себя, согнутую в колене, из-за чего полотенце съезжает и я вижу часть его бедра, поднимаюсь до участка кожи, который уходит дальше, ближе к… . От такого вида тяжело сглатываю. Грудная клетка часто-часто вздымается, а я стараюсь привести себя в порядок, чтобы не выдать своего состояния. Не получается. Тэхен кладет руку сквозь футболку мне на грудь, проводит подушечками пальцев по ней, спускаясь вниз до мышц пресса и поднимаясь обратно. Ничего не говорит, но я вижу взгляд, который будто замер на мне и не сдвигается. Еще чуть-чуть и его лицо совсем близко с моим. Когда он успел так близко оказаться. Он поддевает мой нос, тем самым заставив поднять взгляд на него. И когда я смотрю, становится поздно, потому что поддавшись напору, я закрываю их обратно, ведь Тэхен прямо сейчас меня целует. Губы его такие же теплые, как в прошлый раз. Воспоминание это сейчас становится настолько ярким, будто было только вчера. Я тоже ловлю себя на мысли, что был бы совсем не против, произойди такое и вчера, и позавчера, и даже в тот самый день, но чуть дольше. Через мгновение чувствую руку на своей шее, которая массирует ее и идет вверх, перебирая волосы сквозь пальцы, надавливая подушечками на голову. У меня от такого волна мурашек идет по телу. Неужели голова — это моя чувствительная зона? Хах…смешно. Но глаза сами закрываются, стоит ему еще раз пройтись массирующими движения от шеи до макушки. Отстранившись от губ, я непроизвольно закидываю голову назад, открывая доступ к шее, к которой Тэхен не теряя времени припадает. Губы его ранее теплые, ощущаются на моей шее горячими, а когда он несильно давит ими, я отчетливо чувствую собственное возбуждение. Это заставляет меня немного отстраниться, будто пряча его. Тэхен, опустив свою голову мне на плечо, проговаривает: — Ты уже второй раз позволяешь мне целовать себя. Я могу подумать, что я тебе небезразличен. — Может, так и есть, — признаюсь не только ему, но и самому себе. — Тогда почему бегал от меня. Ты не представляешь, как я хотел поцеловать тебя еще раз. Я не знаю, что со мной, Чонгук. Не буду пугать тебя высокопарными фразами о любви, но я постоянно думаю о тебе, так сильно, словно ты сидишь в моей голове. — Я…наверно боялся начинать этот разговор. — Если хочешь, я остановлюсь. — А ты? — Я не хочу. — Тогда… — я не договариваю, потому что собирать обрывки слов в полноценную фразу гораздо тяжелее, чем потянуть Тэхена на себя, упав на спину прямо по центру кровати. Тэхен осторожно, посмотрев на меня, обнимает за талию и цепляет пальцем край свободной футболки, которую я надел для сна. Руки у него такие же горячие, как и губы, гуляющие вдоль моих ключиц. Тело само несильно изгибается, от чего я неосознанно проезжаюсь вдоль его нижней части. По телу будто пускают электрический разряд, который концентрируется где-то внизу. Голова тяжелеет и давать отчет своему телу, действовать рационально становится тяжелее, по каждой клетке пробегается искра удовольствия, а от того, насколько я сдерживал ее ранее, свобода ощущается еще ярче. Еле открыв веки, вес которых будто увеличился в сто раз, я сталкиваюсь с темным взглядом, который изучает, съедает меня. Тэхен следит за каждой эмоцией на моем лице, а его движения с каждой секундой становится настойчивее, увереннее, будто каждый следующий шаг рушит барьер, выстроенный внутри меня. В какой-то момент я спускаю рычаг, и притягиваю его ближе. Мне ведь тоже хочется. Хочу чувствовать его тело ближе, чтобы дыхание сливалось в одно, губы поглощали высокие звуки, которые я непроизвольно издаю и такие же интенсивные, звучащие в унисон, но низкие, от Тэхена. Тело жаждет прикосновений, нежных, когда он ведёт от шеи к груди, и грубых, когда спускается ниже, упирается в пах, а потом схватившись через ткань шорт, начинает вести рукой вверх-вниз. Я не контролирую то, как отчаянно бедра начинают толкаться вверх, и сам прошу его быть быстрее. Пока Тэхен рукой доводит меня до беспамятного состояния, его губы сталкиваются с моими, а язык врывается внутрь, агрессивно, жадно и слишком горячо. — Тебе приятно? — Мх.х. — я не могу собрать звуки во что-то полноценное. Тэхен сжимает мой член сильнее, просунув руки уже под шорты, а от соприкосновения кожи к коже, я просто издаю стоны, которыми Тэхен словно упивается, потому что сразу после этого начинает двигать рукой интенсивнее, полностью накрыв его ладонью. — Хочешь, чтобы было еще приятнее? - спрашивает он. — Мне нравится слышать тебя, Чонгук, поэтому прошу, не сдерживай себя, — Тэхен имитирует толчок, прижимаясь своим пахом ко мне. Даже сквозь ткань я ощущаю насколько ему сейчас это нравится, у него там все пульсирует и ощутимо выпирает. — Мне нравится целовать тебя, поэтому не переставай смотреть, — он снова терзает мои губы, поцелуи его уже не нежные, а скорее напоминают изголодавшегося зверенка, которому принесли еду на блюдце. Переходя от нижней к верхней, а потом ловко проскальзывая между ними, он выбивает из меня все остатки разума, а тело остается во власти желаний, которые сейчас упираются в живот Тэхена. — Мне нравится чувствовать тебя. И если тебе это нравится также, прошу не останавливай, — Тэхен толкается сильнее, а затем тянет шорты вниз вместе с боксерами. На секунду остановившись, он будто дает мне время подумать, принять решение, но когда эта секунда пропадает в последовавшей за ней тишине, кажется, что Тэхена уже не остановить. Словно в бреду я ощущаю прохладный воздух, который касается моего оголенного тела, чувствую взгляд, который скользит по мне от стоящего на краю кровати Тэхена. Через секунду на мои щеки уже падают длинные пряди, Тэхен, нависнув надо мной, одной рукой ведет от соска вниз, проводит еще раз по головке и спускается ниже. Я ощущаю теплую вязкую субстанцию на длинных пальцах, которые ловко проникают в меня. Время течет так медленно, будто Тэхен растягивает меня слишком долго. Я ловлю себя на ощущении того, что уже сам насаживаюсь, прошу о большем, желающий поскорее развязать узел, скопившийся внизу. Но неожиданно становится пусто. Затем, будто удар под дых, выбивает из меня болезненный стон ощущение заполненности и натянутости. Сквозь вспышки боли до меня доходит волна удовольствия, от которой тело выгибает, а голова откидывается на подушку. Как легко на самом деле отпускать, давать волю себе, своим эмоциям и телу. Как приятно отвечать на все поцелуи, которые Тэхен дарит мне прямо сейчас, позволять его рукам крепко цепляться за мои бедра, иногда стискивая их так сильно и одновременно с этим толкаясь в меня глубже. Как волнительно зарываться в волосы Тэхена, сжимать их сильнее в моменты, когда я сам подаюсь навстречу, пытаясь прочувствовать больше. Тэхен в этот момент цепляется сильнее, целует в висок, прижимая к груди, от чего я начинаю дышать слишком часто, а сам в это время вдавливает меня в кровать, двигаясь в одном направлении, как понял Тэхен — верном, стоило ему услышать, как я вскрикнул, когда его член задел комочек нервов внутри. Меня трясет или кровать, я не пойму, сквозь пелену невиданного удовольствия чувствуя, как приближаюсь к финалу. — Тэхен… я сейчас… кончу. Прошу... сильнее. — Давай, малыш, — он делает глубокий толчок, замерев на секунду, почти выходит и врывается заново. И так по кругу. Кажется, я схожу с ума, стою на грани, но еще не падаю. Тэхен резко приподнимает мои бедра и заставляет двинуться ему навстречу, одновременно с этим, рывком заполняет еще раз. Я взрываюсь, тело начинает дергаться в оргазменных конвульсиях, а Тэхен делает еще хуже, проводит ладонью по члену, заставляя меня излиться до последней капли на свой живот. Не позволив мне отойти от оргазма, Тэхен делает еще пару толчков и замирает, оставаясь глубоко внутри, а потом валится на меня. Мы оба восстанавливаем дыхание, а он ложится рядом и притягивает к себе. — Чонгук, я, кажется, влюблен в тебя. Глупо говорить это после секса, потому что обычно таким словам никто не доверяет, считая, что сказанное просто следствие полученного оргазма. Но прямо сейчас, когда я держу тебя в своих руках, я могу полноценно осознать это. Слов нет, одни эмоции. Подтягиваясь ближе в его руках, цепляю губами лоб, спускаюсь к носу, а потом прижимаюсь к заветным губам, вкус которых уже не терпелось почувствовать заново. Тэхен целует меня спокойно, умиротворенно, будто не он пять минут назад заставил меня кончить даже не прикасаясь к себе. Его рука поглаживает меня сзади, в движениях нет пошлости, даже тогда, когда он проходит по ягодицам и обратно. — Я, кажется, тоже, — пока еще тихо, неуверенно, с долей страха в голосе. Но это уже что-то. Первый шаг сделан. Мне протянули руку, и я за нее схватился. Схватился сильно, без намерений отпускать. Я сжимаю ее сильно, до царапин на коже, а мне эту руку нежно целуют и тянут наверх. Отпускать страхи оказалось иногда так приятно.