***
Сонно зевая, Такара уселась за столик напротив напарника и достала из бумажного пакета онигири, заботливо принесённые Кисаме с утра пораньше. Завтракать одной ей не нравилось, и Сасори всегда составлял Учихе компанию, хоть ничего и не ел. Вот и теперь та же картина, будто бы всё осталось, как прежде. Будто бы это мирное утро не могло для неё просто не наступить. — Данна, вы насчёт лекарства подумали? Мы будем искать? — начала главную тему Такара. — Не будем. — Почему? — опешила девушка. — Слишком большой риск потерять время зря. У меня другой план. — Какой же? — Нам придётся пойти в страну Ветра, поближе к Сунагакуре. Бабуля — медик и мастер ядов не хуже, чем я. Возможно, удастся совместно что-то придумать. Если она согласится помочь, попробуем сделать лекарство сами. — Спасибо вам, данна. Я даже не представляю, как сложно далось вам это решение. — Сними с волос этот цветок, — вдруг потребовал кукловод. — Он перестал мне нравиться. — Но почему? Он ведь красивый… — Красивый. Но никогда не сравнится с живым.Миг или вне времени?
19 августа 2021 г. в 15:14
— Данна, а вы чего здесь? — спросила разбуженная Такара, увидев стоящего над собой кукловода.
Его шаги по деревянному полу были всё-таки слишком громкими, чтобы не нарушить её хрупкий сон. У человека такой поступи быть не может, а у него не могло быть другой.
— Отсюда красивый вид, — сориентировался отступник, быстро спрятав ампулу с ядом обратно в карман.
Дерево за окном, ту самую лавку и пустую проселочную дорогу едва ли можно было назвать красивым видом, но Учиха слишком к нему привыкла. Слишком ему доверяла, чтобы допустить даже мысль о чём-то плохом.
— Полежите со мной, раз вы всё равно здесь?
— Да, — согласился Сасори, вырванный из оцепенения её голосом. — Да, конечно.
Отступник лёг рядом с напарницей. Та сразу к нему прижалась, обхватив его руку.
— Данна, я вот что подумала, — начала девушка, задумчиво смотря в потолок. — У Пейна-сама ведь глаза бога. Может, он сможет помочь с болезнью? Что для бога может быть невозможного?
— Это глаза бога смерти, Такара. Он не творец.
— Эти глаза когда-то создали ниндзюцу. Значит, могут и созидать.
— Откуда ты это знаешь?
— Из храма нашего клана, там хранится множество тайн о великих додзюцу.
— Лидер точно не медик. Придётся справляться самим.
Вдруг Такара приподнялась и положила голову на его грудь.
— А как вы считаете, в нашем мире вообще есть боги? Кто-то слышит наши молитвы?
— Джашин точно есть, раз Хидан существует с бессмертием вместо мозгов.
Девушка засмеялась и повернулась, чтобы взглянуть в глаза кукловода.
— Может, стать адептом его религии? Тогда никакая болезнь не страшна.
— Боюсь, ты не прольёшь столько крови, — улыбнулся Сасори.
— В этом вы правы, — улыбнулась Учиха в ответ. — Даже если вдруг захочу.
Отступник запустил пальцы в её спутанные во сне волосы. Хоть он не чувствовал вообще ничего, Такаре всегда это нравилось, а улыбка возлюбленной дарила спокойствие и ему.
— Спасибо, что вы рядом со мной, даже когда я не вижу, — наивно сказала она.
«Я люблю тебя».
— Я всегда буду рядом. Как обещал.
«Я тебя тоже. Сильнее, чем ожидал».
Мир вокруг снова наполнился звуками. Ветер завывал за окном, шелестела листва, стрекотали сверчки, и Такара тихо дышала, прижавшись к его груди. Сасори привычными жестами гладил густые волосы, размышляя, какие они на ощупь. Мягкие? Или наоборот? Неужели он никогда не узнает?
— Такара, — позвал её кукловод.
Она не ответила. Уже успела заснуть обратно — видимо, придётся так лежать до утра. Скорпион вновь оказался наедине сам с собой, но сознание опять обрело незамутненную ясность. Можно было легко вытащить из кармана смертоносную ампулу, приложить к нежным губам и покончить со всем навсегда, однако приступ безумия отступил. Учиха была жива, как и прежде, на вид так же здорова, так же искренне улыбалась и ярко блестели глаза. И дыхание казалось чистым, без хрипов — значит, болезнь ещё не настолько сильна, чтобы её хоронить.
Сасори вернулся к раздумьям. Мысль, что Пейну под силу лечить, довольно абсурдна, зато идея Такары породила ещё одну. Глаза бога смерти наверняка не способны дать жизнь смертельно больным, зато, может быть, смогут забрать его вечность. Обратить вспять трансформацию и вернуть человеческий облик или создать новое тело — копию настоящего на основе чужих останков. Перемещать сознание он умел: можно было пустить по венам сакральную жидкость, хранящуюся в ядре. Том самом ядре в груди, на котором мирно спала Такара. Сомнительный, граничащий с нереальным, но всё-таки шанс, что какой-то способ сработает. О возможностях самых загадочных глаз никто ничего толком не знал. Нужно было попробовать, а превратить Учиху в собственное творение он успеет в случае неудачи. Только вот кукловод явственно вспомнил, как куклы матери и отца не подарили тепло — наоборот, лишь набили оскомин, отобрали эмоции и сделали ребёнка мертвее, чем он есть сейчас.
Признать ошибочность убеждений и пожалеть — это только полдела, куда сложнее сойти с пути ложных истин. Но если судьба свела его с той, кто разбудил душу и чувства в единственном живом органе, если Учиха породила любовь на грани больной одержимости, сохранить их обоих в здравом рассудке было его крестом. Любовь или вечность, миг или бессмертие: выбор был сложен как никогда.
— Сасори… — вдруг прошептала Такара, впервые обратившись к нему без приставки хотя бы во сне, и смяла красное облако на плаще кукловода.
Шиноби положил пальцы на маленькую ладонь. Кому нужна одинокая вечность? Когда-то нужна была ему самому, но он познал истину, высшую форму искусства — любовь.