Колесо Фортуны

— Что значит «не хочу», ты чёртов жестокий недоволшебник? — я заталкиваю Поттера под ближайшую колонну в ту же секунду, как мы выходим на антракт. — Ты такой милый, — он заправляет прядь мне за ухо, — когда злишься. — Ты не посмеешь так поступить со мной, — я сжимаю пальцы на его предплечье. — Только не сейчас. — Находишь меня столь благородным? — он опускает взгляд на мой оттопырившийся пиджак и мечтательно улыбается. — Поттер, — моя грудь тяжело вздымается — то ли от ярости, то ли от возбуждения, то ли от всего сразу. — Мистер Поттер! Мы с Гарри оборачиваемся на источник звука. Мальчишка лет девятнадцати в брюках, висящих почти неприлично низко на узких бёдрах, и белой шёлковой рубашке, расстёгнутой до середины груди, плывёт по направлению к нам. Платиновые волосы зачёсаны назад, в одном ухе покачивается золотая серёжка, на запястье — последняя модель «Rolex». Нос щекочет запах его парфюма — свежий и лёгкий, такой чертовски похожий на своего хозяина. Гарри хмурится, и я тяжело сглатываю. Необязательно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, в каких отношениях эти двое. — Не думал, что встречу Вас здесь! — мальчишка бросается к нему на шею и обхватывает лицо, целуя в обе щеки. Он смотрит искоса, давая понять, что игнорирует меня намеренно. Я горько усмехаюсь и отпускаю руку Гарри. Я не из тех, кто закатывает сцены ревности на публике. Но это не значит, что это не задевает меня. — Я так соскучился, — блондин крутит галстук гриффиндорца в тонких пальцах. — Как насчёт того, чтобы… — Куда это ты собрался? — Гарри высвобождается из его хватки и притягивает меня к себе за талию, заставляя пошатнуться. — Никуда от меня не отходи. — Мистер Поттер… — рука мальчишки аккуратно накрывает плечо гриффиндорца. — Я занят, Алан, — он стряхивает ладонь с себя, словно назойливую муху. — Я Адам! — возмущается блондин. — Какая разница, — Гарри устало потирает переносицу и отводит меня в сторону. — Только что ты… — я нахмуриваюсь, и он крепче сжимает руку на моей талии. — Извини за это, — тёплые губы невесомо касаются моего виска. — Кажется, у нас было неотложное дело? Я чувствую, как земля уходит из-под ног. Сердце бьется где-то в горле, и я смотрю на Гарри долго и вдумчиво прежде, чем обвить руку вокруг шеи и поцеловать его. Поцеловать в губы. Поцеловать, стоя прямо посреди холла этого проклятого театра и утопая ботинками в толстом ворсе красного ковра. Поцеловать, потому что хочу. Поцеловать, потому что могу. Поцеловать, потому что никто и никогда в жизни не выбирал меня. Потому что я всегда был вторым номером. Для всех. Но не для него. — Я хочу тебя, Гарри, — мои пальцы путаются в его волосах. — Драко, Боже мой, — его пальцы сжимают мою талию сквозь плотную ткань пиджака. — Не отказывай мне. Прошу, не смей. Он кивает, и мы срываемся, бежим по коридору, словно сумасшедшие, держась за руки. Я заталкиваю его в узкую туалетную кабинку и дрожащими пальцами вцепляюсь в пряжку кожаного ремня. Он смеётся, когда у меня не получается его расстегнуть. — Сними это, — хриплю ему в губы, бросая свой пиджак на пол. — Сними быстрее. — Ты прекрасен, — пиджак Гарри летит вслед за моим, и я топчу нашу одежду ботинками, перешагивая через снятую штанину своих брюк и белье. — И похотлив. — Не хочу даже думать о том, что будет, если нас поймают, — тереблю его галстук, расслабляя, и расправляюсь с пуговицами на рубашке. — Не переживай об этом. Я всё решу, — он разворачивает меня лицом к стене и вжимается пахом в ягодицы. — Блять, — подаюсь бёдрами назад. — Гарри, трахни меня. Просто трахни меня. — Я включу его, — он шарит рукой по полу в поиске пульта, и я почти готов убить его в тот момент, когда вибратор снова начинает работать. — Вот так. Хорошо, — его ладони раздвигают мои ягодицы, я чувствую, как липкая жидкость течёт между ними, и притираюсь членом о шершавую стену, потому что одна только мысль о том, что гриффиндорец использует беспалочковое, сводит меня с ума. — Вставь мне, — прогибаюсь в спине. — Гарри, вставь мне. Пожалуйста. Боже. Пожалуйста. У подруги моей матери была болонка. Однажды я застал её во время течки. Клянусь, я веду себя сейчас, как эта чертова собака, но мне в самом деле совершенно похуй. — До упора, Гарри, — я смотрю на него из-за плеча. — Вставь мне до упора. — Блять, Драко, ты… — он толкается вперёд — резко и жадно. — О, боги. Он всё это время так сильно вибрировал? — Да, — свожу брови на переносице; очень надеюсь, что выгляжу достаточно жалобно для того, чтобы на этот раз он не посмел так со мной поступить. — Тебе и в самом деле пришлось несладко, а? Чувствовать такое, не имея возможности кончить… — тяжелая рука Гарри ложится на мой член, и я впиваюсь взглядом в его пальцы, скользящие то вверх, то вниз. — Я испытываю вину. Я упираюсь локтем в водопроводную трубу, рубашка болтается где-то на поясе, ноги запутались в куче одежды, сваленной на полу, но — чёрт возьми — это так хорошо, что я едва ли думаю о чём-то ещё. Ощущение его кожи на моей, размеренные толчки и этот проклятый вибратор, который я почти возненавидел за то удовольствие, что он приносит — и я знаю, Гарри тоже чувствует это — выбрасывают меня за край, и, тем не менее, не удовлетворяют полностью. Кажется, я совершенно съехал с катушек. Я кончаю, вцепляясь в его руку на своём члене, и пялюсь на неё с несколько секунд, как последний дурак. — У тебя всё ещё стоит, — Гарри касается губами моего уха. — Не останавливайся, — произношу еле слышно, восстанавливая дыхание. — Гарри, прошу, только не останавливайся. — Эта игрушка… — он хрипло смеётся, пуская дрожь желания по позвоночнику. — Мне уже стоит начинать ревновать? Нет. Нет, дело не в игрушке, а в том, как он смотрел на меня — смотрел только на меня одного, когда у него на шее висел чертов плейбой, сошедший с обложки глянцевого маггловского журнала, что так любит листать Панси по вечерам, завернувшись в плед до самых ушей. Что он ни секунды не колебался, не выбирал, не взвешивал, и в его взгляде не было ни тени сомнения, когда он смотрел на меня, когда он обнимал меня, когда он бежал со мной, сломя голову по коридору, даже не обернувшись на готовое растечься перед ним в лужу белокурое божество. Всё — это всё — сводит меня с ума, заставляет хотеть его снова и снова, и послушно раздвигать в стороны колени, умоляя его прикоснуться ко мне. И дело не в его потрясающем теле, не в его умении им владеть, а в том, что рядом с ним я впервые за всю свою жизнь не чувствую себя запасным вариантом. И пусть мы секс-партнёры, пусть это временно, пусть после того, как он уйдёт, где-то на месте моего сердца будет зиять дыра размером с Гранд-каньон, сейчас я позволяю себе верить. Просто верить — больше мне ничего не остаётся. — Вернись ко мне, — его влажная рука размазывает смазку и движется в такт бедрам. — Прекрати думать о чем-то другом. — Гарри… — я беспомощно упираюсь лбом в стену, царапая кафельные плитки короткими ногтями. — Здесь такой бардак, — его ладонь ласкает меня — умело, именно так, как я люблю. — Позволь мне убрать. — Гарри, но на коленях… — я сглатываю, когда он сползает вниз и бросает на меня колючий короткий взгляд. — Что не так? — Гарри приподнимает бровь, — Чёрт возьми, Драко, тебе стоит только пальцем щелкнуть — и я поставлю на колени весь магический Лондон, включая себя самого. Его слова оглушительно бьют по затылку, голова кружится, и я теряю нить повествования, когда его губы находят меня. Я думаю о том, что эта картина застынет в моей памяти навечно — растрёпанный розовощекий Гарри Поттер, стоящий на коленях и сжимающий собственный член в кулаке. Я кончаю почти мгновенно. Он следует за мной. Ноги трясутся, когда я безвольно сползаю на пол и дёргаю за шнур, избавляя себя от мучительного удовольствия. Гарри что-то бормочет и прижимает меня к себе, но я не слышу его — все звуки сейчас заглушает бешеный стук моего сердца. — Я не вернусь на постановку, — я сжимаю пальцы на его плечах. — Аппарируй нас домой. — Здесь антиаппарационный барьер, — Гарри крепче обнимает меня, его ладони скользят по моей влажной коже. — Нам в самом деле придётся одеться и вернуться в этот душный зал? — отодвигаюсь и смотрю на него. — Я этого не говорил, — он улыбается мне. — Возьми одежду и держись крепче. Гарри касается губами моего лба и сжимает меня в своих объятиях, попутно заталкивая скомканные вещи мне в руки. Я чувствую аппарационный рывок и упругий матрас под своей спиной. А потом вдруг — тёплую жидкость на своём лице и привкус железа на губах. — Гарри! — Тише, — он прижимает ладонь к носу в попытке остановить кровь. — Я сейчас. Гарри исчезает за дверью ванной, и я спешу за ним, не утруждая себя попытками одеться — только успеваю схватить волшебную палочку. Кровь хлыщет из носа бывшего гриффиндорца, заливая белоснежную раковину. — Драко, — его отражение смотрит на меня. — Ты, чёрт возьми, просто идиот, — яростно шлепаю босыми пятками по полу — ноги всё дрожат. — Думаешь, нарушать барьеры — это весело? — Может быть, совсем чуть-чуть, — он улыбается, и его зубы окрашиваются в алый цвет. — Будет немного жечь, — я беру его за подбородок и направляю на него палочку. Тонкий наконечник втягивает в себя вязкую жидкость, очищая лицо Гарри Поттера. Я чувствую странную нежность этого момента и непроизвольно провожу подушечками пальцев над его губой. Каким же нужно быть глупцом, чтобы нарушить такой серьёзный антиаппарационный барьер просто ради того, чтобы… — Ты и в самом деле такой чертовски могущественный волшебник, как о тебе говорят, а? — я касаюсь пальцами его глаз, незащищенных стёклами очков — не вполне уверен, что они не остались на полу той туалетной кабинки. — Может, я становлюсь таким рядом с тобой? Гарри притягивает меня к себе за талию. Возможно, третий раунд произойдёт раньше, чем я ожидал.