Колесо Фортуны

— Тебе не кажется, что ей жарко? В гостиной горит камин, и тени, отбрасываемые языками пламени, танцуют на порозовевших щеках малышки. Я устраиваю Розу на своём бедре, и она ножкой шлёпает по моему колену. Перехватываю её и щекочу пятку. Она падает спиной назад и заливается в приступе смеха, заставляя меня растянуться в ласковой улыбке. Я никогда не думал, что буду питать такую нежность к детям, но появление Розы на свет расставило всё по своим местам. — Драко, в самом деле, — Панси опускается в соседнее кресло и устало трёт переносицу. — А тебе не кажется, что я лучше знаю, жарко нашей дочери или нет? — Просто этот костюмчик, — я дергаю за коричневые медвежьи уши, расположенные на капюшоне, — слишком тёплый. — Потому что на улице конец сентября, балда! — Панси забирает малышку и усаживает её на своём боку. — Но сейчас мы не на улице, — вальяжно вытягиваюсь в кресле, бросая на экс-слизеринку снисходительный взгляд. — Да, но в этом гигантском доме так же холодно, как в твоём сердце! — раздраженно выдыхает Панси и по-хозяйски спешит к входной двери, услышав шорох одежды в коридоре. — Ну наконец-то! Ты знаешь, что твой мужчина просто невыносим, когда ты на работе? — Снова плохо себя вёл? Гарри шагает в зал, и моё сердце замирает. Роза уже расположилась у него на руках, и от того, насколько чертовски гармонично он смотрится вот так — уставший после работы и удерживающий малышку в тёплом коричневом комбинезоне, — что-то ломается внутри меня. Я поднимаюсь на ноги и быстро целую главу аврората в губы. Панси за его спиной раздраженно закатывает глаза. — Вы можете хоть иногда сдерживаться от того, чтобы не трахать друг друга глазами? Это невыносимо. Взрослые люди, — подруга отвешивает мне подзатыльник, и Роза смеётся, страшно довольная этим зрелищем. — Не обращай внимания. Она такая злая, потому что её драгоценная женушка, как обычно, опаздывает, — говорю я Гарри, скользя пальцами по его щеке. — Наверное, опять занята очередной авантюрой. Панси бросает на меня злой взгляд и демонстрирует средний палец. Роза мгновенно повторяет за ней. Наверное, мне стоит относиться к Грейнджер снисходительнее, ведь именно благодаря ей мы сделали ежемесячный воскресный ужин нашей традицией. Если бы несколько лет назад эта чокнутая не обратилась к шармбатонской гадалке, пообещавшей ей счастливое совместное будущее с моей дражайшей подругой, то и мы с Гарри вряд ли бы сейчас были вместе, потому как — согласно объяснениям той самой городской сумасшедшей — всё в этом мире имеет причинно-следственные связи, и их брак с Панси никогда бы не случился, если бы не наши с Гарри отношения. Тогда — в том самом узком переулке — она ещё долго что-то объясняла про ярмарку и удачу, но едва ли я её слушал, слишком окрылённый тем, что нашему с Гарри будущему ничего не грозит. Она говорила о Грейнджер, прибывшей во Францию на консультацию с ней, о том, как они выбирали место для шатра и подходящих декорациях, о распространении слухов о ярмарке в Министерстве, которые непременно должны были дойти до Панси, сопроводившей меня на летний фестиваль, а я всё стоял и думал о том, как важно мне поскорее вернуться домой и коснуться ладонью щеки своего героя, чтобы убедиться, что всё это в самом деле происходит со мной. И в тот день — в ту самую секунду — я вдруг понял, что для меня нет ничего страшнее, чем его потерять. — Малыш, — Гарри касается моей спины, и по коже бегут мурашки. — О чём задумался? Он появляется так внезапно, что волшебная палочка, которую я удерживаю в руке, выскальзывает из влажных пальцев, и намыленная тарелка, парящая в воздухе, с грохотом разбивается о дощатый пол. — Я всё уберу, — спокойно говорит Гарри и поворачивает меня к себе. — Ты чем-то расстроен? — Нет, — я рассматриваю его плечо. — Я в полном порядке. — Тогда почему бы нам не вернуться в гостиную — к девочкам? — ласково спрашивает он. — Возвращайся, — выдавливаю из себя измученную улыбку. — Мне нужно заняться посудой. — Ты в порядке? — Гарри склоняет голову и всматривается в моё лицо, — Если есть что-то, что ты хочешь сказать мне, сейчас самое время. — Гарри, я… — тяжело вздохнув, отхожу в сторону и вытираю руки о махровое полотенце. — Я так рад, что ты ладишь с Розой. — Ты же прекрасно знаешь, как я люблю детей, это не должно быть для тебя сюрпризом. — Вот именно, Гарри. Вот именно. Он смотрит на меня, сложив руки на груди. Взгляд весьма красноречив. — Ты хочешь семью, Гарри Поттер. — Ты — моя семья. Эти слова похожи на разрывную волну, ударившую прямо в грудь. Я задыхаюсь и вцепляюсь похолодевшими пальцами в резную спинку деревянного стула в попытке удержаться на ногах. Мы долго молчим, пока он не шагает ко мне, сгребая в охапку. Мои руки остаются безвольно висеть в воздухе. — Ты сбежал, когда я говорил это тебе в последний раз, и всё это время я думал, что испугал тебя своими чувствами, но сейчас ты будешь слушать — и слушать внимательно, — он шепчет мне в волосы, крепче сжимая меня в своих объятиях. — Я люблю тебя — люблю, Драко, — и я буду повторять это столько, сколько потребуется, чтобы ты меня понял. В этом мире нет никого и ничего, что заставило бы меня отказаться от тебя. Да, сейчас нас двое, но если ты захочешь — если ты будешь готов, — я сделаю всё, чтобы наполнить этот дом детским смехом, и не только в дни ежемесячных воскресных ужинов. У меня ноет сердце. Я хватаюсь за плечи Гарри, как за спасательный круг. Он прослеживает поцелуями мою шею и вжимается губами в ухо. — Тебе необязательно отвечать мне, — шепчет он, и я кожей чувствую, что он улыбается. — Но, знаешь, было бы весьма неплохо. — Раз необязательно… — я делаю шаг назад, и Гарри смеётся, заставляя меня поднять на него взгляд. Мои ладони скользят по его лицу, губы находят губы напротив, и он возвращает мне поцелуй. Никто раньше не целовал меня так. И никто никогда не будет целовать. Его губы на моих губах кажутся чем-то невыносимо правильным, и я выдыхаю в них единственное, что могу: — Хочу от тебя детей. Он отстраняется от меня. Зелёные глаза расширяются и блестят на загорелом лице. Гарри прислоняется лбом к моему, мы смеёмся, и мир обретает прежнюю форму. — Мы могли бы заняться этим вопросом прямо сейчас, как думаешь? — улыбается он. — Я имею в виду, девочкам уже пора домой — Розе давно следует быть в кровати. — Гарри, ты же знаешь, что у нас не получится, правда? Гриффиндорец кивает и лукаво улыбается мне. — Но это не должно мешать нам пытаться. Он закидывает меня на плечо и несёт через всю кухню наверх — в спальню. В нашу спальню. Где-то на границе сознания бьется мысль о том, что я никогда в жизни не был счастлив так, как сейчас. Я ведь собирался просто с ним переспать. Не знаю, в какой момент всё пошло не так. Thé End.