Колесо Фортуны

— Пойдём поваляемся. Гарри обнимает меня со спины и укладывает подбородок на плечо. Я тихо вздыхаю и вскрываю коробку канцелярским ножом. — Гарри Джеймс Поттер. Из-за того, что мы валялись всё утро, в твоём коридоре теперь завал. — В нашем коридоре, — он тихо поправляет меня. — В нашем коридоре, — повторяю за ним и не могу удержаться от улыбки. — Но это не меняет того, что с минуты на минуту прибудет служба доставки и ставить новые коробки будет просто некуда. — Ммм, — сонно протягивает он. — Что-нибудь придумаю. — Между прочим, маггловский переезд был твоей идеей. Мы вполне могли бы обойтись уменьшающими заклинаниями и упростить себе жизнь. — Зато если ты вдруг вздумаешь от меня сбежать, то обязательно вспомнишь, сколько труда мы вложили в этот переезд, и останешься здесь навсегда, — его пальцы забираются под мою пижамную рубашку и пробегаются по напряжённому животу. — Шляпа точно не ошиблась, отправив тебя в Гриффиндор? Думаю, среди слизеринцев тебе самое место. В ответ Гарри только крепче сжимает меня в объятиях. Я раскрываю коробку и перебираю сложенные книги — среди страниц одной из них обнаруживается рисунок, который подарил мне Самуэль. — Когда ты собирался мне сказать? — бормочет мне на ухо гриффиндорец. — А? — я невольно вздрагиваю и сжимаю в пальцах рисунок так сильно, что слышится треск бумаги. — Что на самом деле ты с ним не спал, — говорит Гарри так обыденно, словно читает утреннюю сводку новостей. Сердце комом падает в желудок. Я отрываю взгляд от рисунка и перевожу его на сонного национального героя. — Только не ломай комедию, — он забирает портрет из моих рук и ловко перемещается по коридору, запрыгивая на одну из коробок. — Он сам мне всё рассказал. — Отдай это, — вырываю листок из его рук и со шлепком кладу на подоконник. — Не уходи от темы, — Гарри подаётся вперёд и берет меня за подбородок, склоняя голову вбок. Под отточенным аврорским взглядом я чувствую себя неловко. Встряхиваю волосами и высвобождаюсь из его хватки. Злость провоцирует подкатывающую к горлу тошноту. — Ах, ты — бессовестный маленький слизеринец, — складывая руки на груди, усмехается Гарри. — Тебе так чертовски нравилось выводить меня из себя? — Что с того, если так? — лениво перебираю книги, лишь бы не смотреть ему в глаза. — Я не виноват, что ты такой бесчувственный мерзавец, которого можно вывести на эмоции лишь подобными уловками. — Это я-то бесчувственный? — задыхается он, — Да я чуть не расплакался, слушая его душещипательную историю о том, как он мечтал познакомиться со мной поближе! Жар расходится от груди до кончиков пальцев. Я поднимаю на Гарри невидящий взгляд. — Познакомиться поближе… — книга выпадает из моих пальцев и с характерным звуком приземляется на дощатый пол. — С тобой? — Чёрт возьми, — Гарри спрыгивает с коробки и делает шаг ко мне. — Ты не знал. Может быть, в глубине души я догадывался. Это же Гарри-чертов-Поттер — кто угодно потеряет от него голову, ей Богу. — Мне всё равно, — лгу я. — Когда вы встречались? — Вчера, — он притягивает меня к себе за талию и заглядывает в глаза. — В вашу прошлую встречу мне показалось, что ты чем-то расстроен, поэтому я решил нанести ему визит и выяснить причину разногласия. — И что выяснил? — недовольно бросаю я. Эта ситуация жутко действует мне на нервы. И не потому что я расстроен отсутствием искренней симпатии бариста ко мне — нет, — а потому что я совершенно точно не собираюсь делить национального героя ни с Самуэлем, ни с кем бы то ни было ещё. Даже с этой гребаной страной. — О, не смотри на меня так, — Гарри вскидывает руки в защищающемся жесте, снова возвращая их на мою поясницу. — Я не сделал ничего из того, что могло бы тебе не понравиться. Хотя, впрочем, думаю, он был не против… — Он сказал, что я тебе не ровня, — перебиваю его я. — Что? — изумление на лице гриффиндорца проступает так быстро, что я едва успеваю моргнуть. — Гарри, прошу, не делай вид, что не понимаешь, о чём я, — отмахиваюсь и выкручиваю руку в попытке высвободиться из его объятий, но он только сильнее прижимает меня к себе. — Но я и в самом деле не понимаю. Может, объяснишь? — смеётся он. — Ты — Малфой, а я кто такой? Выскочка-полукровка, кое-как закончивший Хогвартс, благодаря тому, что Гермиона давала мне списывать Травологию? — Послушай… — Нет, это ты меня послушай, — он кладёт палец на мои губы. — Когда твои, помешанные на чистоте крови, родственнички узнают, что ты спишь с полукровкой, на меня устроют национальную охоту. Я растягиваюсь в усталой улыбке. Он такой дурак. — Но они должны быть благодарны… — его ладонь скользит по моей спине, провоцируя мурашки. — За то, что мы не можем заделать наследника, а? Думаю, к этому дню мы бы уже точно наклепали одного. — Прекрати нести ерунду, — уже не сдерживая смеха, отзываюсь я. — Хотя, знаешь, очень жаль, — протягивает он и разворачивает меня к себе спиной. — Я ведь так старался. — Гарри Поттер, — я задыхаюсь от смеха, когда он вжимает меня в стену, продолжая бормотать на ухо всякий бред. — Может, попробуем ещё разок? — пальцы Гарри скользят под резинку моих пижамных штанов. — Давай заделаем ребёночка. — Отвратительно! — смеюсь и визжу, шлепая его по рукам, — Ты просто отвратителен, Гарри Поттер! Впрочем мои штаны, всё равно, оказываются на полу вместе с бельём. Щека прижата к стене, а локоть упирается в опасно накренившуюся коробку с надписью «хрустальный сервиз», пока гриффиндорец возится со своей одеждой. — Хорошо, что мы делали это утром, — тёплые ладони раздвигают мои ягодицы. — Час назад, — я смотрю на него из-за плеча. — Целый час? — улыбается Гарри. — Кошмар. Общая крыша над головой окончательно развязала нам руки. Вчера мы перевезли большую часть вещей, и праздновали это, не слезая друг с друга до глубокой ночи, а утром он снова накинулся на меня, выпустив из постели только к полудню, и, всё равно, этого оказалось недостаточно. Нам обоим, конечно. Не знаю, когда это закончится, но я вполне готов поиграть в подростков в пубертате еще немного. В конце концов, я никогда не чувствовал такой сильной тяги к кому-либо ещё. У меня было достаточно партнёров, которые — я думаю, — потрясли меня гораздо сильнее в чисто физическом плане, но с Гарри — только с ним и ни с кем кроме — каждый раз кажется таким по-идиотски особенным. И впрочем дело не в том, что мы меняем позиции, используем секс-игрушки или целуемся так, что не хватает воздуха — дело в том, что он в моих объятиях — сейчас — здесь и мой. Мой. Мы отклеиваемся друг от друга только спустя полчаса, и я впервые в жизни чертовски рад тому, что компания доставки так бессовестно опаздывает. Говоря откровенно, в какой-то момент мне стало всё равно, приедут ли они — главное, чтобы национальный герой не переставал нашептывать мне на ухо всякий пошлый бред, сжимая пальцы на моих бёдрах так сильно, что бесспорно останутся синяки. — Раз уж на то пошло, — говорит Гарри, неловко разглаживая заломы на домашней одежде. — Я догадывался, что ты с ним не спишь. — О, и почему же? Дай угадаю, — застегнув последнюю пуговицу, поворачиваюсь к нему и складываю руки на груди. — Потому что мы оба выглядим, как классические пассивы? — Нет же, — смеётся Гарри, поправляя растрепанные — моими усилиями — волосы. — Дело во взгляде. — Во взгляде? — Да, — делая шаг ко мне, отвечает он. — То, как ты смотрел на этого пацана… Так не смотрят на человека, в которого ты влюблён. — Поведай же мне эту страшную тайну, Гарри Поттер, — подаюсь вперёд и растягиваюсь в улыбке. — Как нужно правильно смотреть на человека, в которого ты влюблён? — Может быть, — он мягко берет меня за подбородок и заглядывает в глаза, — так, как я сейчас смотрю на тебя. Улыбка сползает с губ так быстро, что я едва успеваю моргнуть. Из груди вырывается тихий вздох, тело цепенеет, превращая меня в каменное изваяние. Я всё продолжаю пялиться на Гарри, как последний дурак, когда кончики его пальцев ласково скользят вниз по моей щеке, медленно опускаясь на шею. — Драко Люциус Малфой, — тихо произносит он. — Я просто по уши в тебя влюблён. Его губы находят мои и накрывают в нежном, почти целомудренном поцелуе. На границе плывущего сознания крутятся сотни обрывков фраз, но я не могу выдавить ни слова. В ушах звенит, сердце заходится, как в лихорадке, и даже стук во входную дверь не способен заглушить этот внутренний шум — я бросаюсь к порогу, как безумный, благодаря Мерлина за возможность отстрочить этот волнительный разговор ещё хотя бы на несколько минут, потому что Гарри Поттер, признающийся мне в любви, — это однозначно что-то из разряда научной фантастики. — Прошу, — выдыхаю дрожащими губами я, впервые чувствуя такую радость от встречи с компанией доставки, — входите. Я бросаю на Гарри взгляд через плечо. Он облокачивается на дверной косяк и растягивается в ленивой улыбке, без слов говорящей мне, что разговор не окончен. Сглатываю и плетусь на улицу, чтобы проконтролировать порядок разгрузки вещей, но на деле просто хочу глотнуть воздуха. Закуриваю и приваливаюсь спиной к стене, прикрывая глаза ладонью. Пиздец. — Сколько лет живу, а всё понять не могу — почему же людям так сложно поверить в то, что кто-то может их полюбить? Тихий голос врывается в сознание, словно нож в размягченное масло. Недокуренная сигарета летит к ногам, так и продолжая тлеть на асфальте, когда мои пальцы сжимаются на хрупком горле. — Ты. — Как грубо! — уже знакомая мне девушка — впрочем сейчас одетая гораздо проще, чем в нашу первую встречу — мертвой хваткой вцепляется в мою кисть, но в ответ я только сильнее сжимаю пальцы. — Сучка, я тебе его не отдам, — ярость бьет по переносице, на языке остаётся кислый привкус железа. Почему она здесь? Почему именно сейчас? Пусть возвращается в свой гребаный пыльный шатёр и оставит нас в покое! Страх — почти первобытный — сковывает тело, и всё вдруг становится предельно ясно. Даже если прямо здесь и сейчас всё закончится — если она скажет, что всё это было лишь иллюзией, чертовой симуляцией или большим жизненным уроком, — для меня ничего не изменится. Тяжелая ширма опустится на сцену, погаснут прожекторы и затихнут овации, но я так и останусь стоять на краю в ожидании, что самый главный зритель однажды найдёт в себе смелость заглянуть за кулисы. И не остаётся сомнений и вопросов, не остаётся подозрений и опасений — не остаётся ничего, кроме кристально чистого… — Я люблю его. Карие глаза девушки сияют, и я впервые вижу на её лице совершенно новое, совсем несвойственное ему выражение. — Отлично! — бодро произносит она, на удивление легко высвобождаясь из хватки моих пальцев. — Заказчик будет доволен.