***
Когда Сережа скидывает ему в Телеграм подряд пять сообщений, а затем сразу же звонит, Арсений напрягается. Их переписка никогда не отличалась постоянством — они могли отвечать друг другу за пару секунд, на середине обсуждения прерваться дня на полтора, а потом как ни в чем не бывало продолжить. Трубку Арсений берет с некоторым опасением. — Да?.. — Арс, привет! Тут такое дело. Иру Мягкову помнишь, ну, мы там по стендапу вместе, я знакомил вас в клубе. Блин, нет, вообще не важно это, — тараторит Матвиенко. — Короче, мы завтра бежим Гонку Героев, а она траванулась чем-то, и нам человек нужен. Поедешь? — Куда поедешь? — тупит снесенный шквалом разрозненной информации Арсений. — На Гонку Героев, — уже чуть спокойнее повторяет Сережа. — Бег с препятствиями, завтра в два часа начало. В горнолыжном клубе имени Тягачева, это Подмосковье в сторону Дмитрова. Ну посмотри, в общем, инфу, я скинул там все, и черкани — да, нет? Давай, жду. — Давай, — соглашается Арсений с короткими гудками. Отнимает слегка заторможенно телефон от уха, пожимает плечами и тыкает в иконку телеграма. В диалоге обнаруживаются ссылка на сайт, краткое описание мероприятия от Сережи, информация по экипировке, отдельным сообщением цена за билет и последним нетерпеливое: «Заменить человека надо, поедешь?». На цену Арсений кривится — четыре косаря за то, что он десять километров будет бегать не по специализированной трассе даже, а по военному полигону — но вспоминает, что платит не сильно меньшие деньги за Московский полумарафон, а тот вообще проводится на обычных асфальтированных улицах. Сайт дает много картинок, но почти никакой информации. Сережины сумбурные сообщения тоже не особо помогают, но Арсений на самом деле согласился еще когда прозвучало «бег с препятствиями» — его несложно купить. Пообещай ему челлендж, и он на крючке. Немецкий до уровня В1, нижний брейк до уверенных стоек на руках, тридцать заполненных кружочков в приложении для йоги, ежемесячное участие в забегах — он систематически ставит себе цели и живет по ним как по расписанию. «С каждым днем становись улучшенной версией себя» — его девиз. Как-то так он и оказывается за пятьдесят километров от Москвы среди гигантских брезентовых палаток, фудтраков и толпы разодетых в компрессионку людей. И это не полигон, как обещалось на сайте, а вполне себе обычный горнолыжный клуб. Ну, насколько обычным может быть горнолыжный клуб в середине сентября, когда до открытия сезона еще три месяца. Арсений хочет подушнить, что ему обещали «военную атмосферу», а привезли на какой-то среднестатистический трейл, но на два косаря дороже, но потом вспоминает подслушанные в полудреме дороги разговоры Оксаны с Сережей. Что-то там про закрытие сезона, чемпионат, специальную трассу повышенного уровня сложности, из-за которой пришлось поменять локацию. Настроение душнить сдувается, потому что не хочется начать и проебаться, да и ему тут, на самом деле, нравится. Ладно, его сердце просто растопил тот факт, что пять минут назад они запарковались перед кладбищем, а сейчас, буквально в двухстах метрах от крестов и могил, установленные на раскладной сцене колонки жизнерадостно выхрипывают «Staying alive». Они приехали за полтора часа до старта, потому что Сережа может опоздать даже на свои похороны, и лучше перестраховаться. По-дурацки то, что они даже не могут идти регистрироваться — капитан команды некая Ира, которую никто из них не знает. Они вообще ни с кем из своей команды не знакомы. Из-за заболевшей Иры — другой, Мягковой — стройная цепочка «я знаю его, а он знает ее, а она знает его» ломается, и они втроем оказываются отщепенцами. Благо, отщепенцами из двадцать первого века с общим чатом в Телеграме, поэтому уже через пятнадцать минут они находят около регистрационной палатки ту самую Иру в компании женатой парочки и долговязого улыбчивого парня. Еще через пару минут прибывает оставшаяся часть компании, и Арсений жмет руки парням, салютует ладонью девушкам и окончательно запутывается в именах. Благо при регистрации к смешным манишкам на резиночках с номером «взвода» на спине и груди им выдают еще и черный перманентный фломастер, и они по-очереди пишут друг другу имена на спине и груди. «Крайне предусмотрительно», — думает Арсений. Долговязый парень манишку не получает, но то, что его зовут Антон, Арсений помнит и без каллиграфических этюдов. На самом деле, парень ему нравится сразу. Он беззлобно подъебывает не-Мягкову Иру, с которой у Арсения не задается сразу, заразительно улыбается во весь свой огромный рот с мелкими, будто котячьими, зубами, и у него охристо-зеленые глаза, вьющаяся крупными кольцами челка и теплые влажные ладони. За оставшийся до старта час Арсений успевает переодеться, выучить имя инструктора («Богдан. Как «Отче наш» заучите, поняли? И слушаться меня во всем, если не хотите покалечиться») и запомнить почти всех сокомандников. Женатая парочка — это Катя и Дима (можно Поз), девушка, с которой Ира ходит склеенная, как с сиамским близнецом — Дарина, и вообще-то у нее есть муж Стас. Остальные имена продолжают выскальзывать из его памяти, и он мысленно еще раз жмет руку организаторам за идею с фломастером. Все это время Арсений фоново прикидывает, бета Антон скорее или альфа, и решает в сторону беты. Хоть он и выше, что уже необычно с Арсовыми-то ста девяноста сантиметрами роста, и двигается резко, размашисто, с ним не хочется инстинктивно «пободаться» за главенство в компании. Вот с Позом да, с ним они уже успели сцепиться в саркастичной перепалке, «прощупать» друг друга. С Дариной поспорили о названии команды, с крупным бородатым парнем напористо-эмоционально обсудили, как будут страховать на препятствиях девчонок, если вдруг тем будет слишком сложно. С Антоном «бодаться» не хочется. К нему просто тянет, но мысль об омежести Арсений отгоняет — уж слишком нейтральный от Антона исходит вайб. Они болтают возбужденно в коридоре перед дутой черно-красной аркой, перескакивая с темы на тему и с собеседника на собеседника, и Арсений ловит себя на том, что он стоит совсем с краю, ближе всех к Антону, переминающемуся с ноги на ногу нетерпеливо по другую сторону ограждающей ленты. Когда за десять метров до линии старта Антон дает ему пять, крепко хватаясь за ладонь, и кричит: «Даваааай!» — Арсений уже немного очарован.***
Антон до усрачки рад, что не согласился на кузнецовскую авантюру. Он смотрит, как Ира скользит по глиняным комьям и неуклюже плюхается в мутную воду, чудом удерживаясь на ногах. Она не просто грязная, она этой грязью покрыта буквально с ног до головы, как пончик глазурью. На вершине склона копошатся еще человек десять, а по дну рва бредут к канатам, загребая ногами серо-желую воду, еще столько же. Антон даже удивляется, что он Иру смог распознать — они все в этой глиняной каше одинаковые. Он вытаскивает из кармана айфон, тыкает в иконку камеры и отходит от края рва подальше. Ну нахуй такие приколы. Поснимает с отдаления, пусть техника отрабатывает потраченные на нее баснословные бабки зумом. Камера мечется от сцепившейся с Ирой Дарины к Позу, который подпихивает под бедра Катю, пытающуюся подтянуться по скользкому канату к краю ямы. Взвивается к Стасу, с потерянным выражением лица стоящему на вершине склона, заснимает грузно падающего в воду Аркашу, находит по очереди остальных членов команды — с именами у Антона проблема, но хоть лица запомнил — и останавливается на Арсении. Арсений интересный. Он странный, противоречивый. Вот он галантный джентльмен — предлагает помочь Позу донести вещи до складов, не касается Кати, задерживая руку в сантиметре от ее талии, когда они командой фоткаются у баннера — а уже через пять минут каламбурит по-скотски пошло и громко смеется, складывая ладони лодочкой у губ. В нем как будто есть что-то ненастоящее, но одновременно Антона сметает искренностью и прямотой. А еще непонятно, кто он. Для беты слишком яркий, для альфы у него чересчур плавные движения и вкрадчивые жесты, для омеги он слишком альфа — борется невербально за главенство с альфами в команде, Антон это нутром чует. Как жаль, что эволюция стерла возможность определить пол по запаху на расстоянии, не утыкаясь человеку носом в шею. Антон бы не хотел надеяться почем зря. Даже с налипшими на кроссовки наверняка тяжелыми комьями глины Арсений умудряется двигаться выверенно и четко. Но Антон залипает не на движения. И не на стройные ноги в когда-то черных лосинах, и даже не на крепкую задницу, прикрытую тонкими шортами. На лице Арсения такой ядреный коктейль из эмоций, что Антон не замечает, как тыкает указательным и большим пальцами левой руки в экран, разводит их, приближая картинку. Карикатурное отвращение пополам с азартом — губы поджаты в тонкую линию, но выразительные глаза, мимикрирующие сейчас под зеленоватую серость окружающей грязи, горят. Антон тапает несколько раз по белой кнопке фото, не прерывая видеосъемку — это красиво. Он делает так на каждом препятствии. Спустя три часа, когда на шею мокрым, дрожащим от холода, но сплотившимся до почти семейного состояния ребятам вешают цепочки с красными жетонами и суют в руки пакеты со спонсорскими дарами, в памяти Антонового телефона становится на пятьдесят две фотографии Арсения больше.