***
В комнате чувствовалось напряжение; волнительную тишину нарушали лишь мучительные стоны Астории. Казалось, жизнь вытекает из неё с невиданной скоростью. Мадам Розмерта в это время подготавливала все для новорожденного: поставила кипятить воду и отыскала несколько чистых простыней. Джинни с Гермионой взяли на себя роль повитух. Одна уже опытная мама, вторая — волонтёр при госпитале. Они представляли собой странную компанию, объединившись вместе с одной целью: помочь этой молодой женщине и ещё не родившемуся малышу. В этот момент совершенно неважно, кто его отец и какие между ними были отношения в школьные времена. — Мне кажется, я не справлюсь, — Гринграсс прикрыла глаза и издала протяжный стон. — У меня не хватит сил. Она вымученно посмотрела на девушек. Не зная, что сказать, Джинни и Гермиона просто промолчали. Младшая из сестер Гринграсс училась на пару курсов младше, но сами они не были хорошо знакомы. Что в этой ситуации было бы уместно сказать? Что-нибудь из слов поддержки или, быть может, утешения? Девушки делали все, что было в их силах. Джинни волшебной палочкой призвала к себе вещи первой необходимости, а Гермиона расположилась у ног роженицы, готовая принять младенца. Но что-то точно было не так. То ли малыш не хотел появляться на свет, или мать была не в состоянии в полной мере помочь ему в этом — скорее всего, оба варианта были верны. Астория выглядела измождённой, худой и очень болезненной, совершенно обессиленной даже для криков. Она издавала лишь хриплые, почти что предсмертные стоны. Удивительно, что она вообще смогла выносить плод до столь позднего срока. — Миленькая, вам нужно нам помочь. Вы должны быть сильной, чтобы родить славного малыша. — Мадам Розмерта не теряла надежды на благоприятный исход. Астория посмотрела на неё, как на сумасшедшую. — Я не могу… Слишком больно, и я так устала. — Глаза девушки закатились, словно та была готова потерять сознание. Мадам Розмерта прошлась по ее пересохшим губам увлажненной тряпицей. Находясь в бреду, Астория слабым голоском несвязно бормотала: — Еще слишком рано… Мне нельзя рожать. Драко… Где он? Мне нужен Драко. — На лице застыла мука. Не иначе как из последних сил она закричала: — ДРАКО! Все это продолжалось на протяжении двадцати минут. С каждым новым стоном, с каждой прошедшей минутой девушка становилась все тише. Свет в её глазах ослабевал, а изнеможенное беременностью тело всё настойчивее требовало покоя. — Мне кажется, нам действительно стоит позвать Малфоя. — Гермиона с тоской в глазах посмотрела на Асторию. Тихим дрожащим голосом она решилась вслух сказать то, что и так знали все присутствующие, но боялись признаться в этом: — У нее осталось слишком мало времени, но его хватит для прощания. Гермиона раньше уже видела этот взгляд. Не здесь — в госпитале. Взгляд человека, который понимает, что это конец. Ей доводилось наблюдать за множеством смертей. Кто-то сопротивлялся до последнего, а кто-то встречал костлявую, как своего старого друга, но у всех конец был один: вечная тьма. На глазах Гермионы уходили старики, люди в расцвете сил и даже подростки, но за мучительной смертью матери и не родившегося дитяти ей довелось наблюдать впервые. Сейчас её изрядно трусило от бессилия и, если честно, от страха. Она не была знакома с магической беременностью и понятия не имела, какие заклинания могут помочь и каким зельем можно было бы облегчить процесс. Всё, на что она могла надеяться, так на это на вовремя подоспевшего лекаря. Джинни ощутила волну подступающей дурноты. Гермиона заметила резко изменившийся цвет лица девушки и посоветовала ей выйти, опасаясь, что сильное волнение может спровоцировать преждевременные роды. Конечно, в отличие от Астории, её срок можно было уже считать безопасным, однако рисковать не следовало. Джинни упрямилась недолго и сдалась окончательно, когда мадам Розмерта мягко, но настойчиво повела её к выходу. Лишь оказавшись рядом с любящим мужем, она осознала, насколько ей было тяжело находиться рядом с полуживой беременной Асторией. Она несознательно обняла свой живот, словно нечто подобное грозило и ей самой. Конечно, её первенец появился на свет без всяких осложнений, за что не в последнюю очередь стоило благодарить унаследованные от матери гены и неоценимую помощь Молли до и во время родов. Джинни стало жаль Асторию, потому что у неё такой поддержки не было — даже ее муж, казалось, был совершенно не заинтересован происходящим. Ему как будто было все равно. Странности в поведении Драко заметил даже Гарри, который до этого изо всех сил пытался не глазеть на него в открытую. Но как иначе?.. Пробирающие до костей крики Астории были слышны чуть ли не на улице, а Малфой с каменным лицом стоял под дверью и рассматривал гобелен на стене. Гобелен! — и это все, что интересовало его в такой-то момент? Если бы не необходимость помочь Джинни выйти на свежий воздух, то Гарри наверняка бы спросил у Драко, какого чёрта с ним происходит. В прошлом он не отличался добрыми поступками, но и настолько бесчувственным тоже никогда не был. Гарри вместе с Роном бережно усадил Джинни на скамью в тени дерева. Неподалеку от паба топтали землю самые любопытные зеваки, которые помощь свою предлагать даже не думали, но и уходить без подробностей тоже не спешили. Гарри утешающе сжал жену в крепких объятиях. Он с нежностью провел ладонью по выпуклому животу Джинни, ощущая, как малыш внутри активно шевелится. В этот момент Гарри совсем не понимал Малфоя. В подобной ситуации — а он надеялся, что с его семьей такого не произойдет — он не смог бы сохранять хладнокровие и, наверное, сошел бы с ума от тяжёлых мучительных стонов за дверью. С Драко определенно было что-то не так. Когда мадам Розмерта убедилась, что с Джинни все в порядке, она собиралась вернуться к Астории, но рука её замерла на дверной ручке. Женщина прикрыла на минуту глаза, собираясь с силами — сообщать плохие новости никогда не бывает легко. — Мистер Малфой, — неуверенно и даже испугано начала говорить мадам Розмерта, словно боялась разгневать его, — вам стоит сейчас подойти к жене. И возможно… возможно, попрощаться. Малфой молча кивнул и подвинул в сторонку женщину, которая всё продолжала сжимать ручку, не решаясь войти. Глядя на него, могло показаться, что ничего страшного по ту сторону двери не происходило. У него было то, чего так не хватало присутствующим здесь женщинам: спокойствие. Астория с трудом приподняла отяжелевшие веки, услышав голос мужа. — Драко… Милый, мне так жаль. Я правда очень хотела этого… — Лекарь скоро прибудет, потерпи еще немного. Все будет хорошо, — без всякой интонации произнес Драко, будто прочёл эти слова с листа, не вникая в смысл. Он смотрел прямо на жену, но у Гермионы сложилось такое впечатление, будто Драко видел перед собой что-то другое — или не видел совсем. На секунду ей показалось, что на его лице все же мелькнула тень страха, но ровно на секунду. Он присел на край кушетки и начал спокойно гладить Асторию по влажным от пота волосам. Таким жестом обычно успокаивают детей, когда они чем-либо напуганы. В его руках девушка совсем притихла, но то было не тревожное молчание, как прежде, а мирное и безмятежное. — Драко… — По щекам Астории катились крупные слезы. Её взгляд с каждой минутой терял свою ясность, зрачки все больше напоминали помутневшую воду. — Я надеялась, что смогу родить тебе наследника. Думала, что смогу… — Чш-ш-ш, не говори, прибереги силы. Все будет хорошо. — Складывалось впечатление, что он и сам не верил в это «хорошо». Просто понимал, что нужно быть рядом. — Я рада, что была твоей женой, хоть и знала, что ты не любил меня. Брак по договоренности двух семей… О какой любви может идти речь? Гермиона выпрямилась и накрыла тело роженицы. Для нее было совершенно ясно, что даже если лекарь явится в эту самую секунду, то Астории уже ничем не поможешь. Как и ребенку. Наверное, стоило бы оставить её наедине с Драко и дать им проститься, но Гермиона не сдвинулась с места. Она бы не смогла потом себя простить, если бы сейчас попросту сбежала. — Жизнь прожить — не поле перейти. Грейнджер, так ведь говорят в вашем мире? — почти неразборчиво сказала Астория, все меньше осознавая смысл собственных слов. Гермиона вздрогнула — то ли от неожиданности, то ли от скрипящего низкого голоса Астории. А возможно, всему виной ледяной взгляд Драко, который смотрел на неё так, будто в страданиях его жены повинна лишь она одна. — Это всего лишь пословица, не стоит глубоко копать. Не говори много, побереги силы до прихода лекаря. — Гермиона пыталась сохранять спокойствие, но ситуация была не из приятных, да еще и враждебный настрой Драко не прибавлял уверенности. — Ты ведь женишься? — Астория взглянула на мужа пустыми глазами. Вряд ли она могла его четко видеть. — Тебе нужен наследник… Я хочу, чтобы ты был счастлив… Не слушай больше отца, пускай сердце тебе подскажет… Малфой приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого он приблизился к лицу Астории и прижался губами к ее лбу. Ему не хотелось верить, что вскоре он потеряет жену и так и не родившегося малыша. Собственное бессилие в этой ситуации сильно злило Драко — как жаль, что не всё можно было решить одним щелчком пальцев, даже в мире, полном магии. Уже шепотом Астория произнесла свои последние слова, которые были предназначены ему одному: — Я была счастлива с тобой… Ты был мне другом, и этого казалось достаточно. Надеюсь, ты не будешь сильно злиться на мою слабость… — Дрожащая рука Астории легла на живот. Она прикрыла глаза и на последнем издыхании сказала: — Как жаль, что я так и не увидела тебя, но я знаю, у тебя папины глаза… Последний удар сердца, последний вздох — Астория Малфой закрыла глаза, теперь уже навсегда. Её тело обмякло в руках только что овдовевшего мужчины. Её лицо казалось спокойным и безмятежным: больше ей не было больно. В опустевшем пабе раздался треск аппарации. И сейчас, в мертвенной тишине, звук показался особенно громким. Из ниоткуда появился взлохмаченный седовласый мужчина, одетый в настолько потрёпанную мантию, что казалось, будто в ней жило огромное семейство моли. Да и в целом его вид был весьма плачевный. Бедность и старость — две подруги, которые не отходили от него ни на шаг. Но то всего лишь первое впечатление. В его глазах не было и тени злого умысла, морщинистое лицо таило в себе жизненную мудрость. Это был добрейшей души человек, но со строгим нравом. Старик поправил очки в роговой оправе, которые сползли с его носа от чересчур быстрого шага. Он торопливо направлялся в сторону двери, которую так старательно игнорировали гости паба, когда трусливо покидали место происшествия. Но не успел он даже коснуться дверной ручки, как из комнаты вышла поникшая и уставшая мадам Розмерта. В её глазах стояли слезы, которые она старалась сдерживать. — Вы опоздали, — с явным укором сказала женщина. — Бедная малютка. Упокой Господь её душу. На лице мужчины отразились печаль и тень сожаления. Но даже несмотря на заверения мадам Розмерты, что ему больше не удастся ничем помочь, старик решительно вошел в комнату. Ему нужно было лично во всем разобраться и осмотреть девушку, которая сегодня обрела покой.Глава 1
21 декабря 2021 г. в 01:23
2 мая, 2006 г.
Волшебное полотно невидимым куполом накрывало всю магическую Англию и простиралось далеко за пределы страны. Это была незримая ткань, сотканная из тёплых лучей победы, в которой боль, скорбь, облегчение и радость переплетались в единое целое. Оно несло в себе отпечаток тёмного прошлого, но также надежду на светлое будущее — сегодня его присутствие ощущалось больше всего, ведь в этот день весь магический мир праздновал победу.
Гул оживлённых голосов из паба мадам Розмерты был слышен даже на улице. Здесь собрались те немногие, кто уцелел в битве за Хогвартс и кому жизненные обстоятельства позволили попасть сюда в этот день — все они пришли отдать дань памяти. Одни оплакивали свои потери, другие просто были рады вновь увидеть тех, с кем они делили школьные годы, но впоследствии разбрелись кто куда. За большим столом, где преимущественно сидели гриффиндорцы, разместилась всем известная золотая троица — Гарри теперь еще и с женой Джинни. Неподалеку сидели также Невилл Долгопупс и Полумна, Джордж Уизли с женой Анджелиной, Кэти Белл, Дин Томас и многие другие. Среди них царила преимущественно дружеская атмосфера, многие хотели поделиться своими достижениями в жизни, а те, у кого этих достижений было мало или они и вовсе отсутствовали, старались искренне порадоваться за друзей.
— У меня для вас новости, — начала Гермиона. — Я всё-таки решила работать в Мунго.
— Кажется, кто-то из нас сошёл с ума — возможно, даже я, если слышу такое. Ты же мечтала работать в Министерстве магии, — сконфуженно пролепетал Рон.
Гарри с Джинни совсем не удивились подобному заявлению. Они подозревали, что так и будет, всё к этому и вело. С тех пор, как Гермиона нашла родителей и успешно вернула им память, она несколько лет прожила среди маглов и по пожеланию матери пошла в медицину. Гермиона сильно обрадовалась, когда обнаружила их живыми и здоровыми, поэтому отказываться не стала — это было наименьшее, что она могла для них сделать. Сначала просьба показалась ей абсурдом, но после пережитых ужасов войны она ясно осознала, насколько хрупка человеческая жизнь, и хотела помочь как можно многим. Поэтому сейчас слова Рона казались ей неуместными и глупыми.
— Рональд, жизнь меняется, меняются предпочтения и взгляды. Вот раньше я хотела быть с тобой, но ничего из этого не получилось. — Гермиона зло блеснула глазами, она была немного раздражена и, вероятно, хотела уколоть бывшего возлюбленного.
— Удар ниже пояса, — сказал Гарри, пытаясь скрыть улыбку перед покрасневшим другом.
По столу прокатилась волна сдержанных смешков.
— Жаль, что только планируешь. Ты могла бы мне здорово пригодиться, — намекнула Джинни, поглаживая свой круглый животик. Хоть беременность и была не первой, однако волнение никуда не делось.
— Ох, милая. Ты же знаешь, что я в любом случае буду с тобой рядом! — сказала Гермиона подруге.
Поттеры времени зря не теряли и, с небольшой разницей, сразу после маленького Джеймса Джинни снова осчастливила Гарри вестью о втором ребёнке. Бесспорно, беременность была ей к лицу, но такими темпами они вполне могли обойти семейство Уизли.
— Слишком много беременных на одной территории. — Кэти Белл кивнула в сторону входа.
Гермиона обернулась, чтобы посмотреть, о чём говорила Кэти, но интерес тут же угас, и на смену ему пришло пренебрежение. В «Три метлы» зашли Драко Малфой и Астория Гринграсс, которая после замужества стала Малфой. Девушка находилась на том сроке беременности, когда никакая просторная одежда уже была не способна скрыть интересное положение. Безусловно, они являли собой красивую пару. Оба высокие, светловолосые, одетые в лучшие наряды из парижских модных домов. Единственное, что бросалось в глаза — чрезмерная бледность Астории. И если у Малфоев бледность кожи присутствовала всегда и никого не удивляла, то девушка выглядела, скорее, болезненной, хрупкой — почти что прозрачной.
Все за столом обернулись в их сторону. Гарри с Драко обменялись взглядами и сдержанными кивками. Остальных же мало интересовало происходящее. Гриффиндорцы вернулись к своим обсуждениям, а Драко с Асторией заняли место за другим столом, где были их знакомые. Где их ждали.
— Я смотрю, Малфой тоже времени зря не терял. Или, быть может, он все ещё с тобой соревнуется? — спросил Рон у Гарри.
— Ну, куда ему до меня — я уже победил, — ответил Поттер, хотя и понимал, что его друг уже изрядно пьян и несёт чепуху.
— Что-то его жена не выглядит счастливой. Может, он её бьет? — все ещё не унимался Рон.
— РОН! — в один голос воскликнули Джинни и Гермиона.
— Отправляйся спать. Мне кажется, тебе уже достаточно. — Джинни попыталась приструнить брата, зная, что тот немного буйный, когда пьян.
— Нет, ну а что? Почему бы и нет? Зная Малфоя, я бы не удивился. — Давние школьные обиды все еще не были забыты, и сейчас он был готов пойти в бой, чтобы выпустить весь гнев ещё со старых времен.
— Оставил бы ты его в покое, — произнес Гарри пониженным тоном. — С окончания битвы Драко не был замечен ни в каких грязных делах. Пора отпустить обиды.
Рон своим громким голосом стал привлекать к их компании много лишнего внимания. Грейнджер невольно кинула взгляд в сторону четы Малфой, надеясь, что пьяные бредни не достигли их ушей, ведь Драко ещё со школьных времен славился своей вспыльчивостью и нетерпимостью к Рону. То, что открылось её взору, вызвало одновременно облегчение и удивление: Малфой выглядел вполне спокойно, несмотря на пьяные возгласы Уизли, которые не мог услышать разве что глухой. Понаблюдав за ним ещё немного, она отметила, что с ним было что-то не так. Прежнее высокомерие никуда не делось, однако он всё время молчал и лишь лениво поглядывал на сидящих рядом с ним людей. Малфой, у которого рот никогда не закрывался и ему всегда было что рассказать боготворившим его приятелям, просто сидел молча. От прежнего нахального задиры не осталось и следа — он словно носил жесткую маску, что скрывала все эмоции. Был чужим и отстранённым, будто слизеринцы, с которыми он делил стол, были для него чужими людьми.
Это показалось странным даже для Гермионы.
Тирада Уизли, казалось, только начала набирать обороты, и он все так же продолжал:
— Я не понимаю, как этому гаду получилось выйти сухим из воды. Министерство оставило его в покое, он женился, а теперь ещё и ребенка ждёт. — Рон терял самообладание. — Вот скажи мне, почему одним всё, а другим ничего?
Никто ответить так и не успел, потому как со стороны стола слизеринцев поднялся шум. Раздался женский крик, всех охватила необъяснимая паника.
У Астории на лице застыла гримаса ужаса и боли. Она попыталась встать из-за стола, но у неё тут же подкосились ноги. В последнюю секунду Драко успел поймать её и не дал упасть на землю. К ним подоспела женская часть окружения, Джинни и Гермиона тоже не смогли оставаться в стороне.
— Что случилось? — Джинни, как состоявшаяся мать и роженица, явно была обеспокоена.
— Ребёнок… С ним что-то не так. — Астории слишком трудно давались слова. — Ещё слишком рано. Драко! — она с тревогой посмотрела на него и дрожащими пальцами вцепилась в его руку.
Малфой был спокоен. Или всего лишь хотел казаться таковым. Но будь он честен с самим собой, то признался бы, что он не был готов к этому, к этой ситуации. Ещё слишком рано — как верно подметила Астория.
Драко призвал домовика щелчком пальцев и что-то негромко ему сказал, после чего эльф исчез. В мгновение ока рядом оказалась мадам Розмерта и не без помощи Джинни и Гермионы отвела Асторию в комнату, из которой минутой позже послышались женские крики. Малфой последовал за ними. После короткого стука в дверь ему открыли мадам Розмерта с младшей Уизли.
— Молодой человек, вам сюда нельзя. Ваша жена рожает. Всё, что вы можете сделать — это привести целителя и ждать благоприятного исхода.
— Хорошо, но при чём здесь она? — Он перевел взгляд на Джинни.
— Мы будем рядом, ей нужна наша помощь, — в голосе девушки не было ничего, в чём бы ее мог уличить Малфой. Звучало только искреннее желание помочь. — Все будет хорошо, не волнуйся.
Драко выгнул бровь. На одно мгновение в его взгляде мелькнуло недоверие. По крайней мере, до прихода лекаря она будет не одна — его это устраивало. Если подумать, то он был даже благодарен. В школе Малфой был ужасным человеком, желающим показывать свой статус изощрëнными способами. В то время все хотели с ним дружить. После войны он стал никем — не более чем жалкий слизняк. И людей, подоспевших на помощь его жене, было не так уж и много — как минимум за это Драко был благодарен. После слов о том, что лекарь скоро прибудет, дверь перед ним захлопнулась.