Профдеформация

— Что значит “я не могу прийти завтра”? Ма шери, если ты забыла… Лера выдыхает, но уже привычно успокаивает глухое раздражение. Ответ у нее готов давно, еще с того момента, как окончательно сошли синяки. — Сергей, ты брал на работу студентку, — разводит руками девушка. — Даже не последнего курса. У меня практика в частной клинике. Придется двигать график… Пожалуйста, — через “не хочу” добавляет она, надеясь, что к ней прислушаются. — Ты же тоже был студентом… Разумовский недовольно поджимает губы. В свое время учеба для него стояла на первом месте. Тот Серёжа ещё не был ни миллиардером, ни создателем соцсети, ни одержимым правосудием психом, ни террористом. Тот Серёжа состоял из “Доширака”, растворимого кофе, жил в общаге и мог не спать сутками, лелея свои цели. Где-то под толстым слоем цинизма и желания покачать права Разумовский с досадой обнаруживает понимание. Да и глаз Олега Лера привела в норму как профессионал, не просто так штаны в вузе просиживает. Черт. — Ладно. Сколько у тебя будет практика? И где? Скинь мне график, буду дергать тебя только в особых случаях, — сдается Сережа, открывая ноут. Лера благодарно улыбается и кидает ему документ с заранее подготовленным расписанием. — Издеваешься? Две с половиной недели? И кто такой… Семён Тарасович Жмур? — Один из лучших офтальмологов Петербурга, — поясняет Лера. — Попасть к такому куратору это настоящее… — Да-да, — перебивает Разумовский. — С такой фамилией ему бы патологоанатомом работать. Лера закатывает глаза. Семен Тарасович — настоящий профессионал. И Лера уверена, что под его руководством узнает много нового. ...Семен Тарасович Жмур оказывается настоящим мудилой. Девушка предпочитает избегать таких выражений, но тут все белым по черному: с начальством ей последнее время везет как утопленнице. Что Жмур, что Разумовский — одного поля ягоды. Поля с борщевиком, полынью, горькой редькой и могилами. — Кара миа, — противно тянет на итальянском Семен Тарасович, наблюдая, как она заполняет амбулаторную карту пациента, — вам тоже зрение проверить? Вы не видите, что у него дакриоцистит? Где толчкообразный массаж слезного мешка в назначении? — Как раз начинала писать, — сжимает зубы Лера, стараясь не показывать то, что в гробу она видала и Жмура (какой каламбур!) и три сотни его придирок. — Вместе с зондированием слезно-носового протока. — Вы почти настоящий доктор, Макарова, — кисло улыбается на это куратор, отчего его морщинистое лицо становится похоже на сушеный инжир. — Главное слово, конечно же, “почти”. Впервые на своей памяти Лера хочет написать Разумовскому, попросить выдать костюм на один вечер, заявиться к Жмуру и показать ему, кто в Петербурге настоящий Доктор. Но она этого, естественно, не делает. Для Сергея — у нее потрясающая практика в элитной частной клинике при великолепном руководителе. На деле, Лера хочет взять Семена Тарасовича за жиденькие волосенки и приложить лицом в торт. Пару раз, чтобы запомнил. В середине второй недели Макарова начинает скучать по ее отбитому руководству в виде двух товарищей чуть за тридцать, укативших куда-то на Бали или Мальдивы, черт их знает. Идея принадлежит Олегу, который решает, что сейчас самое время — у Чумного Доктора практика, Дагбаев со своим карманным динозавром свалили из города, последняя ситуация, в которую влип Серёжа, разрешилась довольно быстро и безболезненно. Поэтому Волков пользуется всем арсеналом своих грустных взглядов в экран телевизора, где ведущий учит замешивать шоколадный ганаш, и тоскливых вздохов в подушку, и Разумовский устоять не может: покупает билеты, бронирует номер, кидает в чемодан ворох разноцветных рубашек, вызывает такси. — Волч, поехали страдать на Мальдивы, а? Олег доволен. Сережа успокоен на ближайшие две недели, у Леры есть куча времени для учебы и отдыха. Довольны все. ...кроме самой Леры, которая к концу своей практики сатанеет. Семен Тарасович оказывается не просто мудилой. Он оказывается сексистом, халатным руководителем, неприятным человеком, но шикарным офтальмологом. Поэтому Макарова мысленно плюется после каждой шутки про женщин-врачей и анекдотов про блондинок, но знания впитывает. Берет все, что можно, присутствует на каждом осмотре, молчит, мысленно считает от одного до ста, когда на неё и её однокурсницу, так же попавшую к Жмуру, сыпется ворох идиотских упреков. Лера вынужденно признает, что даже Разумовский при всей своей зловредности не настолько козел. Хотя сам бы он, узнав об этом, вероятно, возмутился. Макарова ему не говорит. Только отвечает, что “практика супер”, когда ей прилетает фотка, где Сергей и Олег стоят на фоне шикарного океанского заката. — Кара миа, — в последний день практики Семен Тарасович особенно гаденько улыбается, зная, что все приемы сегодня вести Лера будет сама. С ним, стоящим над душой. — У тебя сегодня цветник. Налетай. Первый пациент в смотровой. Лера кивает, чувствуя приятное волнение. Как ни крути, а это было её мечтой уже давно. Она улыбается, поправляет халат и заходит в кабинет. Однако когда видит пациента, почти спотыкается, чудом удерживаясь на ногах. — Алтан, добрый день, — Семен Тарасович заходит следом, провожая свою практикантку ядовито-насмешливым взглядом. — Пришли проверить зрение? Юноша, сидящий на кушетке с идеально ровной спиной, кивает. За стеклами красивых очков рубинами сверкают глаза. — Да, — он одет с иголочки, косы красиво падают на плечи. — И я бы предпочел делать это без посторонних. — О, нет-нет, конечно, — Семен Тарасович отмахивается. — Это Валерия Викторовна, студентка-практикантка. Она сегодня изъявила желание попробовать себя в роли настоящего врача, позволите? Алтан пожимает плечами, и у Леры не остается выбора. С одной стороны ее идиотский руководитель, с другой Дагбаев, у которого близорукость и минимальный астигматизм. Она выписывает ему рецепт, нервно давясь улыбками и паникой, а он спокоен, как удав. — Мы закончили, — резюмирует Макарова, радуясь окончанию этой экзекуции и обращаясь к медсестре. Гребаная частная клиника с элитными клиентами... — Пригласите следующего пациента, пожалуйста. — Я позову его, — прерывает Алтан, собирающийся как раз выходить из кабинета. — Это мой… телохранитель. Лера сглатывает, надеясь, что ей показалось. Но когда в кабинет заходит причина её двухнедельной депрессии, гематом и ночных кошмаров, катая зубочистку между зубами, девушка хочет выйти в окно. Семен Тарасович коршуном наблюдает за ее реакцией. — Д-добрый день, — вымученно улыбается Лера. — Можно вашу карту? — Держите, — Дракон улыбается, протягивая ей бумаги. — Тут всякие анализы. Старая армейская травма, — он указывает на широкий шрам, пересекающий бровь, а затем вглядывается в ее бейджик. — Валерия Викторовна, а вы практикантка, да? Я помню, когда учился в вузе, ездил в Карпаты… Вадим болтает нон-стоп. В какой-то момент Лера ловит себя на мысли, что слушает с интересом. С ума сойти, он ее с лестницы швырнул, а она ему тут зрение проверяет и давится смехом из-за историй про поход. С глазом все оказывается в полном порядке, хотя плюнуть в него все ещё хочется, пусть Макарова себя злопамятной и не считает. — Спасибо, — Вадик накидывает куртку, пожимая руку Жмуру и самой Лере. — До встречи и удачи на практике. Он ухмыляется, выходит, и из Леры будто воздух выпускают. Она смотрит на часы и поворачивается к куратору, который уже готовится что-то сказать. Сделать она ему это не дает: — До следующего приема ещё полтора часа. Я схожу на обед? Жмур кисло кивает, утыкаясь в бумаги на столе, а Лера быстро шагает в столовую за кофе и какой-то булкой, а затем в курилку, где судорожно курит, пытаясь успокоиться. Ну и дурдом, не бывает так!.. Чтобы из всех клиник Петербурга… — Кара миа, вернитесь в процедурную, — Жмур появляется внезапно, отчего Лера почти что давится дымом. — И… пожуйте жвачку. Будьте чуть профессиональнее. “Да пошел ты, старый хрен”, — мысленно посылает его девушка, но совет использует. Ничего, у нее осталось три пациента, и можно домой. А завтра вернется Разумовский и начнет закидывать её заданиями для Чумного Доктора, возобновятся тренировки с Олегом, и жизнь войдет в более-менее привычное русло. По крайней мере, без Жмура. — Валерия Викторовна, знакомьтесь, Александр Викторович Воронов, один из наших инвесторов, — гордо представляет пациента Семен Тарасович, пока Лера умоляет себя не засмеяться. — Он много работает за компьютером, зрение падает… Самый настоящий Разумовский сидит на кушетке, по-лисьи ухмыляясь и закинув ногу на ногу. Лицо и руки усыпаны веснушками, кожа бронзово-розовая, пиджак невыносимо-лилового цвета контрастирует с полосатой рубашкой. Макарова устало выдыхает. — Александр Викторович, наша Валерия, кажется, как и любая девушка, попала под ваши чары, — растекается в кривых комплиментах Жмур. — Женская доля и профессия доктора так тяжело сочетаются, не правда ли? — О, вы знаете, — чуть приподнимает брови “Александр Воронов”, — вообще-то иногда доктор-женщина это хороший выбор. Зачастую они милосерднее мужчин. Это перекидывание намеками продолжается в течение всего осмотра. Лера прогоняет Разумовского через кучу современных аппаратов, выписывает ему рецепт для линз, зловредно наблюдая, как он рассеянно моргает из-за капель, расширяющих зрачок. — Александр Викторович, вам вызвать такси? — елейно тянет она, думая, как сильно ей прилетит, если она в качестве истеричной шутки закажет ему машину до Выборга. — Нет, не стоит, там в коридоре мой друг, он записан на прием после меня. У него, по словам врача, к которому мы обращались ранее, были поверхностные повреждения слизистых оболочек глаза, — с улыбкой отвечает Разумовский. Лера беззвучно выдыхает, ну конечно, куда один, туда и второй. — Я его позову. ...глаз Олега Макарова осматривает не впервые, и от этого, как ни странно, легче. Ну и довольный и загорелый Волков не ерничает, как его партнер-друг-муж, а спокойно сидит, терпеливо снося все процедуры. Для Леры приятным открытием становится отсутствие осложнений и не упавшее зрение. Бывший наемник тихо хмыкает: “Ты смотри...Повезло”. После ухода одного руководства и еще одной порции язвительных комментариев от второго, Макарова уже почти выжатый лимон. На горизонте маячит ещё один пациент, имя которого Семен Тарасович так же не разглашает, как и имена предыдущих, мол, врачебная тайна, а вы тут не работаете, милочка, и вообще на “птичьих правах”, но Лера уже готова ко всему. По закону жанра, в кабинет должен войти какой-нибудь Дмитрий Дубин, поправляя очки на носу. Или давний знакомый с дурацкой ухмылкой и синими волосами. Макарова готова ко всему. Но когда в дверь входит высокий темноволосый парень с рыжими прядями в растрепанной челке, которого Лера — абсолютно, спасибо, Господи, — не знает, её облегчение звенит в воздухе, а второе дыхание позволяет провести осмотр быстро и играюче профессионально. Максим Ковалев становится глотком свежего воздуха впервые за день, а его отличное острое зрение — приятным бонусом. Из кабинета они выходят вместе. У Леры закончен рабочий день, Жмур отпускает ее одним взмахом руки, сообщая, что с бумагами управится сам, “гуляйте, кара миа, гуляйте отсюда”, а Максим по-джентельменски вызывается проводить её до метро. Лера чувствует жуткую неловкость, но соглашается, потому что ни одна вразумительная причина для отказа в голову не лезет. Пускай проводит. Легкая беседа после такого чудовищного дня ей точно не повредит. — Так ты, значит, почти офтальмолог, — они уже у входа в метро. Под ногами хрустит свежий снег, а куртка у Максима небрежно расстегнута. — Врач это круто. — Да, люблю это, — пожимает плечами Лера. — А ты чем занимаешься? — Следственный комитет, — улыбается Максим, а у Макаровой нервы окончательно сдают и кажется улетают куда-то в небо. — Сейчас расследую дело Чумного Доктора. Слышала о таком? Лера кивает. В горле булькает смех. Финальным аккордом в голове звучит знаменитая фраза из “Алисы в стране чудес”. “Всё чудесатее и чудесатее!”, — думает Лера, а вслух произносит: — Да, немного слышала.