Назови меня по имени

— Итак, аматья, я решил! Построю хижину из тростника поблизости от заросшей дороги, ведущей к Пиппаливану, заведу шесть уток, двенадцать кур и хотя бы одну корову. Дайма меня научит, как правильно ухаживать за скотиной. Буду жить с Чандрой, купаться в ручье, предаваться любви и забуду как ночной кошмар царский период своей жизни, когда приходилось постоянно то воевать, то предателей казнить, — скрестив ноги поверх ручки трона, разглагольствовал Дхана Нанд, пока Ракшас, выпучив от ужаса глаза, глядел на него, стоя возле нижней ступеньки престола. Губы министра тряслись. Дослушав откровения своего повелителя, он упал ниц и взмолился: — Величайший, я умоляю, заклинаю вас, не делайте этого! Мальчишка, наверное, воплощённый в тело пишач! Я не представляю, что он сотворил с вами за такое короткое время! Простите мою дерзость, но вы из-за него разума лишились. Для вас свидание с ним стало важнее благословений браминов. Как давно вы уже не выходили на утреннюю встречу? Уже пять или шесть пакши подряд! Разве так можно? Министры ропщут и шепчутся по углам. Вы постоянно зеваете в сабхе и засыпаете над отчётами… — Потому что скукота эти ваши собрания и отчёты. Каждый день одно и то же, — прервал его Дхана Нанд. — Корова мне нужна хорошая. Ко-ро-ва! — повторил он по слогам. — Такая, чтоб жирное молоко давала. А уж творог, масло, йогурты и всё прилагающееся мы с прие сделаем сами. Коней тоже пару заберу. Жеребца и кобылу. Как только они родят нам трёх-четырёх жеребят, отдам взрослых особей обратно. Государству пригодятся! Ну слон нам в хозяйстве без надобности, конечно. Хотя… О слоне ещё подумаю, — вид у Дхана Нанда был предельно серьёзным. Ракшас сгорбился, плечи его опустились, лицо посерело. Он бы с удовольствием вырвал себе от горя все волосы, но это было невозможно. Став брамином и получив священный шнур в двенадцать лет, аматья уже тогда побрился налысо, оставив лишь единственную прядь, ныне завязанную узлом на затылке. — Что я буду делать без вас, повелитель? — он поднял несчастное лицо, и Дхана Нанд увидел в глазах первого советника неподдельное горе. — Будешь служить моему старшему брату, — спокойно заметил Дхана Нанд. — Мне не нужен никто из ваших братьев, я желаю служить только вам одному! — Ракшас сложил руки перед грудью. — Если вы уходите и не желаете меня брать с собой, тогда лучше убейте. Всё равно без вас жизнь для меня закончится. Ракшас действительно страдал. Дхана Нанд задумался и переменил позу, спустив ноги с трона. — Ну хорошо, — смилостивился он, — так и быть, не уйду, раз твоя любовь так велика, — и сделав паузу, совсем другим тоном добавил, весело подмигнув. — Надо признаться, я и не собирался. Я же не безумец, чтобы оставить трон хоть кому-то из братьев! Они без меня и шагу не ступят. Я хотел посмотреть, что ты скажешь, если тебя напугать, — и царь по-мальчишески рассмеялся, хлопая себя по коленям, а аматья уныло вздохнул. — На самом деле, Картикея, у меня появилась блестящая идея, как привести Чандру во дворец, чтобы никто ничего не заподозрил о наших с ним отношениях. Вот только, — теперь лицо царя стало обеспокоенным, — боюсь, что узнав правду обо мне, он быстро сбежит. — Пусть только попробует сбежать, неблагодарный! — загремел Ракшас, вскакивая на ноги и багровея. — Если вы прикажете, я его сам лично в цепях обратно притащу, предварительно выпоров! — Эх, Картикея, — Дхана Нанд грустно вздохнул. — Не надо мне, чтобы кто-то его ловил и тащил ко мне в цепях или порол. Я люблю его, понимаешь? И Дхана Нанд внимательно посмотрел на первого министра. Ракшас ничего не ответил, лишь испуганно икнул. При упоминании о любви императора к Чандрагупте его всё ещё коробило. — Позови ко мне брата Панду, аматья, — Дхана Нанд откинулся на спинку трона. — Хочу поговорить с ним с глазу на глаз. Он станет активным участником моего плана, но даже не будет знать, с какой целью совершает порученное дело. — А что надо сделать? — заинтересовался Ракшас. — Похитить голову золотой статуи, которую Панду собирается подарить мне на день рождения. Панду наймёт для этой работы вайшью Лубдхака, предложив такую сумму денег, что жадный торговец просто не сможет отказаться, причём о том, какая вещь лежит в коробке, предназначенной для кражи, сам Лубдхак знать не будет. Несомненно, он поручит совершить кражу Чандрагупте, ибо отлично знает о его воровских способностях. А я в свою очередь разыграю представление, приказав поймать гнусного грабителя, и так Чандра попадёт во дворец. — О Боги! — воскликнул Ракшас. — Но ведь после этого вам придётся казнить мальчишку! — Ничего, Чандра выкрутится. Способность сочинять истории и выставлять себя невинным у него тоже имеется. — Мой государь, вы любите вора и лжеца?! — пришёл в ужас аматья. — Судьба такая, — констатировал факт Дхана Нанд и, не удержавшись, ввернул народную магадхскую поговорку, услышанную некогда от няни. — Лучше любить вора, чем брамина. Аматья снова икнул. Он чувствовал себя не слишком хорошо. Возможно, в этом была виновата жареная рыба, съеденная утром, а возможно великий Дхана Нанд вкладывал в его разум то, что организм министра никак не мог переварить. — Так ты позовёшь брата Панду или мне самому идти искать? — очень ласково спросил Дхана Нанд. — Я позову. Сейчас! — и Ракшас, засуетившись, выскочил из тронного зала. — Бедняга, — проводил его сочувственным взглядом Дхана Нанд. — Эх, Картикея! Пусть боги пошлют тебе того, кто утешит твоё верное сердце, столь опрометчиво отданное мне… *** — А ну иди-ка сюда, подлец! Чандра замер и поднял глаза. Над ним возвышался Лубдхак. Он стоял, уперев руки в бока, и смотрел на Чандру так, словно готовился испепелить парня на месте. — Где шатался? — Да так… Не спалось. К реке сходил помыться. А что? Более ничего не сказав, Лубдхак уцепил Чандру за ухо, яростно выкрутил пальцами и потащил за собой. Резкая боль пронзила шею и голову, но Чандрагупта терпел, не произнося ни звука. Он не желал доставлять «рабовладельцу» такого удовольствия. Втащив Чандру в свою комнату, Лубдхак швырнул его на пол так, что парень отлетел к противоположной стене. — Что я сделал? — возмущённо спросил он, держась обеими руками за горящее от боли ухо. — Молчать!!! — рявкнул Лубдхак. А потом, понизив голос, чётко заговорил. — Думаешь, я идиот? Думаешь, некому рассказать мне, что происходит? — А что происходит? — прикинулся невинным Чандрагупта. Лубдхак тяжёлым шагом приблизился к нему и размахнулся, словно желая съездить по лицу, но внезапно передумал и опустил руку. — Ты хоть понимаешь, что это такое — отдаваться, как девка, взрослому мужчине, о котором тебе ничего не известно? Ты совсем с ума сошёл? Чандра съёжился. Внутри у него всё оборвалось. Значит, кто-то и впрямь донёс. Но кто? — Он сказал, будто влюбился, да? — распаляясь всё больше, вопрошал Лубдхак. — Сказал, что ты для него особенный, и другого такого нет на свете, а всё, что было раньше в его жизни, он готов вычеркнуть и забыть? И, конечно, он красив, заботлив и нежен? У Чандрагупты сжалось сердце, но он по-прежнему молчал. А ведь Раджа в самом деле говорил ему такие слова. Откуда Лубдхак знает? Неужели прятался под кустами, подслушивая? — Можешь не отвечать. По твоему лицу вижу, что угадал. А знаешь, что будет дальше? — с сардонической усмешкой продолжал Лубдхак. — Потом однажды ты придёшь на свидание, а он явится не один, а с другом. Или, что вероятнее, с несколькими друзьями. Тебя, как продажную девку, пустят по кругу! Или, возможно, тебя купят для игрищ за несколько монет совершенно незнакомые люди, потому что ты им понравишься. И твой красивый, заботливый, нежный тебя охотно продаст. И когда ты будешь ползать на коленях, умоляя его не делать этого, он лишь отвернётся, будто оглох! А когда ты будешь хватать его за край накидки или за щиколотки и спрашивать, почему он так поступил с тобой, он только засмеётся и скажет, что ты такой же товар, как всё прочее, лежащее в его лавке! И как товар ты имеешь цену. Вот чем обычно заканчиваются истории любви глупых юношей к взрослым, развратным мужчинам! — Нет, — мир померк перед глазами. Чандрагупта сидел на полу и смотрел на Лубдхака, но он не верил ни единому слову. — Нет!!! — вскрикнул он громче. — Раджа не такой! Это неправда!!! — Раджа? — голос Лубдхака стал ядовитым. — Так вот, значит, как его зовут. Он вайшья? Молчание. — Ну, я жду! Он тоже вайшья?! Чандра затрясся всем телом. Слёзы выступили на глазах. — Не скажу, — гневно процедил он. — Говори, придурок!!! — заорал Лубдхак, наотмашь съездив Чандре по лицу и разбив ему верхнюю губу. — Говори, кто он! Из чьей семьи? Где живёт? Клянусь богами, я выкопаю этого гада из Паталы и пришибу насмерть за то, что он посмел приблизиться к тебе! — Раджа хорошо сражается, — злобно косясь одним горящим глазом на Лубдхака, выплюнул Чандрагупта. — Он убьёт тебя! — О нет, я его убью, даже если это будет последнее, что мне удастся сделать в жизни! — ноздри Лубдхака раздувались, как у взбесившегося быка. — Теперь я знаю его имя, возраст, примерную внешность и род занятий. Ему конец! Лубдхак сжал кулаки, потом снова метнул на Чандрагупту испепеляющий взгляд. — Снимай свои тряпки и ложись, — скомандовал он сухо. — Что? — Чандра зажимал ладонью разбитую, кровоточащую губу. Говорить ему было тяжело. — Снимай, говорю, со своей задницы всё, что на ней надето! И лицом вниз, на мою постель! Заметив, какой ужас выступает на перекошенном от страха и боли лице Чандрагупты, добавил холодно: — Неужели ты думаешь, я собираюсь делать ту же мерзость, которую он творил с тобой? Чандра молчал. — Если ты не разденешься и не ляжешь по доброй воле, я сам тебя раздену. Ну!!! — его голос стал похож на тигриное рычание. Стараясь скрыть дрожь, сотрясавшую его, Чандра скинул дхоти и, зажмурившись, улёгся лицом вниз на постель Лубдхака. Неожиданно он ощутил, как кусок свёрнутой ткани, смоченной в чём-то прохладном, мягко ткнулся меж его ягодиц. Жжение, преследовавшее его с того самого момента, как он расстался с Раджой, стало утихать. Чандра даже и не знал, что у Лубдхака есть целебная мазь. Ещё более странным было то, что он решил ею поделиться. — Что, легче стало? — услышал он за своей спиной ворчливый голос. — То-то же… А нечего зад подставлять первому встречному! — Раджа — не первый встречный, — упрямо пробубнил Чандрагупта. — Я люблю его. — Да, любишь… Уж конечно! На, держи, — под носом вдруг оказалась вторая тряпка, смоченная каким-то ароматным снадобьем. — Прикладывай. Но Чандра не хотел ничего брать, и тогда Лубдхак с тяжёлым вздохом сам осторожно прикоснулся к нему и бережно приложил примочку к его распухшим губам, усевшись рядом на край постели. — Запомни, — сказал он, и Чандра ощутил, что рука приёмного отца всё-таки вздрогнула, — все женщины, которые будут клясться тебе в любви — продажные девки, а все мужики — грязные скоты. Это так, на будущее. И не благодари за жизненную мудрость. Лучше никого не любить. — Та што ты мошешь шнать? — прошамкал сквозь ткань Чандрагупта и попытался встать, но сильная рука, хлопнув его по спине, снова уложила в постель. — Я знаю достаточно, чтобы предостеречь такого дурака как ты, — раздалось в ответ. — Если не хочешь ублажать целый отряд дасью с вечера до утра и с утра до вечера, а потом дней десять метаться в горячке, исторгая из себя всё, что не должно находиться внутри твоего тела, ты больше не станешь встречаться с этим проходимцем! — Йа не ферю. И фшо рафно жбеху, — донеслось до Лубдхака. — Да беги, — язвительно хмыкнул «рабовладелец». — Только с этого дня ты наказан. Вернёшься назад в общую комнату, где по моему приказу каждый юноша будет следить за тобой. Я уже предупредил, что сдеру кожу живьём со всех живущих в этом доме, набью соломой, зашью и приколочу чучела над воротами, если ты сделаешь хоть шаг со двора, а они не доложат мне. Поверь, теперь они точно доложат! Лубдхак отнял смоченную в заживляющем снадобье тряпку от губ Чандрагупты. — Ненавижу, — злобно прошипел исцеляемый и, улучив момент, изо всех сил вцепился в палец Лубдхака. Вайшья вздрогнул, но не отнял руку и не ударил, только криво усмехнулся: — Можешь кусать сколько угодно. Я знаю, что поступаю правильно. А ты глупец. Ты даже представить себе не можешь, от какого ада я тебя спасаю. Впрочем, от тебя никогда нельзя было ждать благодарности! От удивления Чандра разжал зубы, косясь на красный след своего укуса на пальце Лубдхака. Приёмный отец встал и скептически глянул мимоходом на голый зад своего воспитанника. — Поднимешься, когда всё заживёт. А мне торговать пора. Сейчас пришлю Дхума, чтобы присмотрел за тобой. И, набросив прохладное шёлковое покрывало на спину Чандрагупты, Лубдхак вышел из комнаты.