***
Утром и ночью того дня, когда земляне впервые появились в новом для себя мире, небо было без единого облака, что позволило запечатлеть созвездия и галактики, видимые невооруженным глазом. Картина звёздного неба северного полушария, в котором открылся портал, совершенно не совпадала с земной. Вместо ковша Большой Медведицы Николай Александрович Козырев, изучавший снимки, смог обнаружить что-то лишь отдалённо напоминающее его — четыре звезды с туманностью между ними. Больше всего это созвездие напоминало старый масляный фонарь, чем ковш. Местная Полярная звезда не была похожа на «земную» — светила гораздо ярче, и не желтоватым, а голубым светом, напоминая Вегу, однако, находившуюся в каком-то другом созвездии, совершенно не похожем на Лиру. Не удалось также отыскать Плеяды и многие другие созвездия. Позже, когда была закончена постройка укреплённого лагеря с постоянным гарнизоном, за дело взялись прошедшие отбор молодые астрономы, вооружённые мощным телескопом. Они прикоснулись к чему-то совершенно новому, до них ещё никем не исследованному и доверенному им, вчерашним студентам, поэтому их напористости и крайне ответственному отношению к работе можно было только позавидовать. Спустя несколько месяцев карта созвездий, которые удалось разглядеть с точки наблюдения неподалёку от портала, была готова. Также астрономы обнаружили шесть планет, сильно походивших на давно знакомые из нашей Солнечной системы, и ещё одну, между «Марсом» и «Юпитером», имевшую лишь приблизительный аналог — Цереру. Но та была значительно больше неё, хотя всё ещё уступала в размерах «Марсу». Не обделили они своим вниманием и саму «Землю-дубль». При помощи нескольких грузов и безменов разной степени чувствительности удалось узнать, каково ускорение свободного падения у поверхности планеты — 9,83 м/с. Кроме того, получилось в первом приближении вычислить и её радиус, и он оказался почти на 200 километров больше радиуса Земли. Эти измерения дали возможность узнать также и некоторые другие параметры. На этом астрономы, разумеется, и не думали останавливаться, наблюдений с одной точки было мало. Вскоре появилась программа дальнейших исследований звёздного неба и планетной системы Гелиоса с применением более мощных оптических средств наблюдения и уже из разных точек Деметры. Но до начала декабря 1957-го транспортные возможности СССР в новом мире были сильно ограничены, и приступить к её выполнению стало возможно только после того, как первые грузовые дирижабли были проведены через новый большой портал. Собранной информацией, касающейся астрономии, Келдыш между делом похвастался перед Хрущёвым и Королёвым летом 1957-го, когда они собрались после запуска тяжелого спутника. — Гм… Очень любопытно… — сказал Королёв. — Получается, что первая космическая чуть больше восьми… А этим цифрам насколько вообще можно доверять, Мстислав Всеволодович? — Если мы там не собираемся завтра спутник запускать, то, в принципе, можно, — ответил Келдыш. — Как минимум радиус надо уточнить будет. Ребята попытались повторить опыт Эратосфена, но ни Сиены, ни Александрии под рукой не нашлось, да и Иван Александрович категорически запретил дальше 200 километров от портала улетать. Поэтому как смогли, так и измерили. — И то хлеб, — согласился Сергей Павлович. — По крайней мере, мы теперь точно знаем, что это не Земля, хотя и похожа. Знаете, напоминает нерадивого школьника, который решил списать у отличника и сделал всё как у него, но в то же время без отсебятинки не обошлось. — А может это мы продукт лени того самого нерадивого школьника? — усмехнулся Хрущёв. — Это ведь с какой колокольни посмотреть. — Не думаю, что кто-то у кого-то списывал, — усомнился Мстислав Всеволодович. — Просто вот такое удивительное для нас стечение обстоятельств произошло. Я, кстати, вовсе не исключаю того, что эта планетная система может существовать и параллельно, в нашей Вселенной, но где-нибудь настолько далеко от нас, что её не нашли даже в XXI веке. И если учитывать, что это второй после нас случай формирования обитаемой системы, то существует ненулевая вероятность того, что их во всей Вселенной может быть и больше. Будем искать. — Обязательно продолжайте поиски! — сказал Первый секретарь. — Успех нужно развивать. Даже если не мы прямо сейчас воспользуемся результатами, то наши потомки уж точно. Интересно, куда ещё нас кривая пространственно-временная дорожка приведёт? Вместо того, чтобы называть планеты «дублями» планет Солнечной системы, Козырев предложил дать им названия их «от обратного», имея в виду имена римских и греческих богов, имеющих соответствия. Так «Меркурий-дубль» стал Гермесом, «Венера-дубль» — Афродитой, и так далее. Исключениями стали лишь «Уран-дубль» и «Земля-дубль», которой наконец-то решили дать более благозвучное название. Их назвали Целум и Деметра.***
Из вылазки в другой мир разведчики привезли для изучения наиболее сохранившиеся останки нескольких высокорослых людей. Первыми получили к ним доступ судмедэксперты КГБ. Они обратили внимание на наличие следов сильных рубящих ударов на шейном отделе позвоночника и ключице, что, скорее всего, и было причиной смерти. Что касалось роста, то никаких признаков акромегалии или иных эндокринных заболеваний обнаружено не было. Судмедэксперты отметили, что, по всей видимости, для людей данного вида столь высокий рост характерен и не является какой-либо патологией. Для дальнейшего исследования останков был необходим высококлассный специалист. Келдыш посоветовался с директором ИИМК Рыбаковым, и он сразу же, не сомневаясь, предложил кандидатуру: — Это вам Герасимов, Михал Михалыч, нужен. Очень хороший специалист, я думаю, он вам обязательно поможет с вашей проблемой. На 1957 год Герасимов уже был достаточно известным антропологом. Он принимал участие в археологических раскопках ещё с 11 лет. Благодаря его усилиям была открыта и исследована верхнепалеотическая стоянка Мальта в Иркутской области, работал он и в Самарканде с гробницей Тимура, и в Фофановском могильнике. Одновременно с этим Герасимов на протяжении почти всей своей научной деятельности занимался разработкой и улучшением способа восстановления облика человека по черепу. Первые опыты начались ещё в конце 20-х, а перед самой войной Герасимов по останкам 12 людей реконструировал их облики, которые совпали с фотографиями из материалов УГРО. Всего за свою жизнь он создал более 200 скульптурных портретов-реконструкций исторических личностей, в том числе и Тимура, Ивана Грозного, Ушакова и других. Иван Александрович про наказ Хрущёва быть в таких случаях помягче помнил ещё со времен «посвящения» Клушанцева. Поэтому к зданию ИИМК подъехала не черная «эмка» и не фургон-хлебовоз, а сверкающий лаком новенький белый «Ситроен», из которого вышел улыбчивый молодой человек в сером костюме и с папкой в руках. Михаил Михайлович, заранее предупрежденный Рыбаковым, его уже ожидал. Фотографии останков «больших людей», которые ему для ознакомления предоставил сотрудник КГБ, учёный рассматривал со скепсисом, слишком уж это было похоже на фотомонтаж. Мистификаций в археологической науке за время её существования было предостаточно, и Герасимов не исключал, что даже всесильный и всезнающий Комитет мог попасться на чью-то уловку. Но предложение поработать с материалами в одной из лабораторий КГБ стало для него сюрпризом. Это был уже более серьезный разговор. Движимый профессиональным интересом, он вознамерился разоблачить обман, если останки действительно являлись подделкой, или же прикоснуться к чему-то поистине уникальному, чего ещё не видел никто из его коллег. Фаната своего дела необходимость оформления подписки не отпугнула. — Если понадобится какая-либо помощь или возникнут другие вопросы, то обращайтесь напрямую ко мне, — проинструктировал Серов учёного. Вскоре Герасимов приступил к исследованию останков. Как сообщали председателю КГБ, с первого же дня он стал задерживаться допоздна, отрываясь от работы только по настойчивой просьбе охраны. Наблюдатели отмечали, что Михаил Михайлович имел усталый, но в то же время очень счастливый вид. Через три недели он обратился к Серову с просьбой о приеме, однако Иван Александрович решил не торопиться и сослался на занятость, чтобы подгадать время и встретить его не одному, а вместе с Келдышем. — Иван Александрович, — поражённо сказал Михаил Михайлович. — Признаться честно, я до последнего думал, что это какая-то научная мистификация, но то, что вы мне показали, просто сенсация! В истории антропологии не было ещё ни одного случая обнаружения человеческих останков столь большого роста, а тут сразу три скелета, и все более двух метров, как на подбор! Я понимаю, что вопросы подобного рода у вас не приветствуется, но ОТКУДА?! — В целом, правильно понимаете, но ваш случай исключительный. Мстислав Всеволодович, — обратился Серов к Келдышу. — Товарищ Герасимов дал подписку и об ответственности предупрежден. Считаю, что можно предоставить ему для ознакомления дополнительные материалы по теме «Равнина». Академик вытащил из папки и протянул озадаченному Герасимову стопку фотографий. Тот принялся внимательно разглядывать их, и очень скоро его глаза полезли на лоб от увиденного. На одних снимках был запечатлен стоящий в голой степи древний город, обнесенный несколько обветшавшей мощной каменной стеной. На других виднелись его улицы с необычной архитектурой зданий. Необычность заключалась в том, что они были рассчитаны под людей сильно выше среднего, и позировавший на одной из фотографий солдат позволял оценить это в сравнении. Просматривая снимки находившихся на улицах и в домах фрагментов человеческих скелетов, похожих на те, с которыми он работал, но в гораздо более плачевном состоянии, Герасимов понял, что объектом его недавних исследований были останки жителей этого города. Это было ещё одним подтверждением его вывода, что большой рост был для них обычным явлением. — Но как такое возможно? — спросил антрополог, перебирая фотографию за фотографией. — Я сомневаюсь, что мы, я имею в виду всё человечество, умудрились не заметить такой объект в чистом поле, это в наш-то век авиации! Если бы этот город где-то и существовал, он уже давным-давно стал бы объектом всестороннего исследования, но мне не известно ни о каких таких публикациях ни в последние годы, ни прежде. И если это не обман, не декорации к какому-то фильму, то у меня остается только одно предположение, пусть даже оно и звучит безумно, — он поднял взгляд на Келдыша. — Мстислав Всеволодович, ведь на этих фотографиях не Земля изображена, не так ли? — Совершенно верно, Михаил Михайлович, — подтвердил Келдыш, улыбнувшись. — Это другая планета. Совсем недавно мы смогли открыть проход в землеподобный мир, и фотографии, что вы держите в руках, и останки, с которыми вы работали — это результат нашей первой робкой экспедиции. В данный момент мы, к сожалению, сильно ограничены техникой, так что здесь все, что нам пока что удалось отыскать. — Да даже это уже большой успех для советской науки! — сказал Герасимов, не удивившись словам Келдыша. Он был готов это услышать. — И я думаю, что нам необходимо его развить, чтобы закрепить наш приоритет в этих исследованиях, пока до них не добрался кто-нибудь ещё. — Не переживайте, не доберется, — проговорил Мстислав Всеволодович. — При текущей политической ситуации заявить на весь мир о нашем открытии это все равно, что козла в огород пустить. От западных политических кругов можно ожидать любой реакции, вплоть до начала войны. А что касается дальнейших исследований, то тут я с вами всецело согласен, поэтому мы вас и пригласили. Поможете нам в изучении истории новой планеты? — Конечно, это же просто мечта! — согласно закивал Михаил Михайлович. Такие предложения делались только один раз. — Я такого антропологического материала ещё не видел нигде и никогда за почти сорок лет! Будет очень любопытно лично побывать в другом мире, среди памятников совершенно новой, неизученной культуры. — Сразу скажу, что это может случиться нескоро, — предупредил Серов. — Об экспедиции не может идти и речи, пока мы не сможем гарантировать безопасность её членам. Думаю, в течение ближайших двух лет мы сможем решить этот вопрос, и когда начнется подготовка, мы вас предупредим. — Тогда, возможно, придется поменять некоторые свои планы, но ничего страшного, — ответил Герасимов. — Иван Александрович, я хотел бы, если возможно, продолжить работу с останками этих инопланетных великанов. Думаю, всем нам было бы интересно взглянуть на то, каковы были их прижизненные облики, и я намерен для этого воспользоваться методикой портретной реконструкции лица по черепу, я про это недавно написал книгу. — Да пожалуйста, — пожал плечами председатель КГБ. — Но только при условии, что вы начнете беречь свое здоровье и не станете задерживаться до глубокой ночи. Эту практику следует прекратить! Спустя несколько месяцев кропотливой работы Герасимов представил свои реконструкции Хрущёву и Келдышу, которые остались очень впечатлены высочайшим мастерством учёного. Михаила Михайловича нисколько не расстраивало то, что бюсты хранились подобно останкам великанов, за семью замками. Позже, как и обещали Серов с Келдышем, антрополог в составе археологической экспедиции навестил сразу несколько городов нового мира.***
— Григорий Матвеевич, можно? — Да-да, Алексей Петрович, проходите, — жестом предложил войти ректор Московской сельхозакадемии, «тимирязевки», Григорий Матвеевич Лоза. — Вот, познакомьтесь, это Сергей Иваныч, товарищ из обкома, — указал он на сидевшего за столом для совещаний человека средних лет в строгом костюме. — Очень приятно, — сказал Алексей и пожал протянутую ему руку. — Ну, вы побеседуйте тут, а я пока отлучусь, — торопливо проговорил Лоза и, подхватив какую-то папку со своего стола, покинул кабинет. — Наслышан о ваших успехах в учёбе и внеучебной деятельности, вы большой молодец, Алексей Петрович, прямо-таки образцовый комсомолец, — с улыбкой произнёс «товарищ из обкома», вогнав Алексея в краску. Он не был круглым отличником, но преподаватели отмечали его трудолюбие и способности к изучению нового ещё с первого курса, и теперь он вновь столкнулся с тем, как «зачётка» работала на него. — Как вы знаете, перед нами стоит грандиозная задача по освоению целины, и в таких людях, как вы, наша советская Родина сейчас очень нуждается. Собственно, я и пришел предложить вам работу не там, куда вас определит комиссия, а в том месте, где вы, на наш взгляд, смогли бы раскрыть свои таланты более полно, занимаясь не только рутинной практикой, но и научной деятельностью. — Очень интересно, — задумался Алексей. К переезду на целину он был готов, он мечтал работать там, где смог бы с большой пользой для своей страны применить все полученные за время учёбы знания, участвовать во внедрении самых передовых методов ведения сельского хозяйства, и чем чёрт не шутит, возможно, разработать что-то своё. — А где, в какую область переезд? — К сожалению, по нескольким причинам я не могу вам сейчас назвать точное место. Но могу заверить, что с условиями проживания там будет всё в порядке. Город планируется построить в степной зоне, неподалеку от реки. Разумеется, жильём обеспечим сразу и хорошим, не общежитие и не палатка какая-нибудь. Снабжение по высшему разряду. Будут и стадионы, бассейны, кино, театр, библиотеки — всё необходимое для жизни советского человека. Рядом с городом будет создано несколько совхозов, в один из которых я и предлагаю вам устроиться. Они курируются непосредственно ВАСХНИЛ, так что на тех полях может вырасти не только зерно для наших закромов, но и ваша кандидатская, а может даже докторская диссертация… — молодой агроном снова засмущался. Сергей Иванович, тем временем, продолжал: — А что, я уверен, что вам и это будет вполне по плечу! — Заманчиво, конечно, всё это, — мечтательно проговорил без пяти минут агроном. — Я бы сказал, даже слишком заманчиво. Неужели так бывает? — Бывает, но вы правильно сомневаетесь, здесь не обошлось без ложки дёгтя в бочке мёда. — ответил Сергей Иванович, — Дело в том, что город и территория вокруг него будут режимными, и въезд-выезд будет сильно ограничен. Поверьте, на то есть очень серьёзные причины. Вы всё поймете, если согласитесь и дадите подписку. Больше я рассказать вам не могу ничего, пока вы этого не сделали. Но до того момента вы можете совершенно спокойно отказаться, и о нашем разговоре мы просто забудем. Крепко подумайте, прежде чем решить. — Сергей Иванович, меня эти трудности, в общем-то, не пугают, хотя, признаться честно, я несколько удивлён. Только у меня невеста здесь, и я её бросить не могу. Да и мать одна совсем, в колхозе, под Барановичами... — Да мы… — «товарищ из обкома» осёкся, — Мы же тоже всё прекрасно понимаем. Насчет вашей матери не беспокойтесь, мы не оставим её одну, и если потребуется какая-либо помощь, то мы её непременно окажем. А вы сможете с ней переписываться, пусть и через цензуру, конечно, но сможете, этого никто запрещать не собирается. Ну и, естественно, никакую ячейку общества, будь то настоящая или будущая, мы разрывать не станем. Ваша невеста ведь учится здесь же, не так ли? — Да, на зоотехническом, тоже заканчивает в этом году, — ответил Алексей. — Так это же совсем замечательно получается! — обрадовался Сергей Иванович. — Специалисты-животноводы нам тоже понадобятся! Вы поговорите с ней, расскажите всё, что я сказал, посоветуйтесь, а потом ответ, каким бы он ни был, передайте через Григория Матвеевича. — А если мы будем согласны, тогда что дальше? — В таком случае мы вам передадим несколько анкет, заполните их и опять же через ректора отправите. В этом году, как вы уже, наверное, поняли, заезда ещё не будет, так что я предлагаю вам с вашей будущей женой поехать на малую родину, временно там поработаете, ещё немного опыта набраться никогда и никому не помешает. Потом, если никаких вопросов не возникнет, дадите подписку и к следующей весне уже на новом месте начнете осваиваться. Позже вечером, когда Алексей и Лена решили прогуляться по вечерней Москве, он передал ей на словах то, что услышал от «товарища из обкома». — Вот видишь! — обрадовалась девушка. — Я же говорила, что тебя обязательно заметят, а ты все отнекивался, скромничал там, где не надо! Даже не вздумай отказываться! Раз сказали, что за Людмилой Васильевной присмотрят, значит, присмотрят. А я что? У меня-то, кроме тебя, и нет никого, так что я туда, куда и ты, как декабристка. — Точно, как в ссылку отправляют, — усмехнулся Алексей. — Только по нашей воле и со всеми удобствами.***
Продолжались исследования добытых разведкой образцов растений. Общая картина с начала января 1957-го так и не изменилась — чего-то радикально «неземного» найти так и не удалось. Внешний вид и строение у многих растений почти полностью совпадали с земными аналогами, и разницу порой мог заметить только пытливый взгляд учёного-ботаника. Например, два вида синих цветов на первый взгляд оказались ирисом и льном многолетним, однако более тщательные исследования показали небольшие различия в строении стеблей и, в случае льна, в форме лепестков цветка. В лучшем случае, образцы с Деметры в глазах ученых тянули на новый сорт. Даже те растения, которые опознать не удалось, выглядели, скорее, как какой-то неизвестный доселе гибрид, чем что-то уникальное. Не поражали необычностью и другие характеристики неземных растений. А вот грунт, привлекший куда больше внимания, весной-летом был задействован в целой серии экспериментов. Необходимо было убедиться на практике в его свойствах, выявленных при анализе в лабораториях Института почв. Для посадки отобрали несколько лучших сортов важнейших продовольственных культур, пшеницы и картофеля, но высаживали их не в открытый грунт. Микробиологи лишь недавно приступили к полноценному исследованию деметрианских почв на наличие патогенных микроорганизмов и изучению тех, что удалось обнаружить, из-за чего последствия внесения внеземной почвы на Земле были совершенно непредсказуемы. Поэтому, вместо создания опытной делянки, внеземной грунт был рассыпан по большим ящикам и был таким образом отделен от земного. Для чистоты эксперимента то же самое было проделано и с земным, а также были созданы смеси почв двух планет в разных соотношениях. Таким же образом поступили и в другом мире, но уже из-за боязни (как оказалось позже, напрасной) поражения автохтонных растений Деметры земными болезнями. Результаты оказались крайне положительными. Урожайность земных культур в вывезенном грунте, по сравнению с земным, была выше в среднем на 30-35%. Картофельные клубни выросли заметно более крупными, чем в контрольной группе, пшеничные колосья также оказались увеличенного размера и содержали большее количество зерен. И чем больше внеземной почвы было внесено, тем больше был урожай. На Деметре эффект был ещё выше за счет большего количества ясных дней и другого угла падения солнечных лучей. — Какая красота! — не мог нарадоваться Никита Сергеевич, разглядывая фотографии. — И это мы туда удобрений вообще не вносили! — Тюрин говорит, что они там ни к чему, запортальная почва и без того очень богата различными веществами, только навредим, — ответил Келдыш. — Они с Лобановым уже в курсе, откуда мы это взяли, сейчас скооперировались и составляют программы исследований, списки людей готовят, которых хотят на Деметру послать, когда станет можно. — Через Ивана Александровича кандидатуры пусть согласовывают, — проговорил Хрущёв. — Нет, все-таки как же вовремя у вас получилось прорваться! Значица так, Мстислав Всеволодович, я считаю, что пора уже вас и ваших коллег по «Генератору» отметить. Крутите дырки под орден Ленина. — Хм… — засомневался Келдыш. — Никита Сергеич, мы, конечно, свой вклад внесли, но основу, теорию, разработал Лентов, он же и машину построил первую, на основе которой наша собрана. Без его записей мы бы не дошли до этого никогда, «те документы» подтверждают. Не думаю, что это будет справедливо. — А вы не скромничайте! — воскликнул Хрущёв. — Сами же говорили, что теория не совсем полная, и вы её дополняли. Кроме того, установка Тихона Андреича смогла обеспечить только разовую доставку портфеля, а вы идею развили, и теперь через ваш полноценный портал люди и техника все равно что по бульвару шастают! Я бы и рад наградить Лентова тоже, мне не жалко ни разу, но не могу же я дать ему орден за то, что он только должен сделать! И вас забыть я тоже не могу, заслужили! Академику не осталось ничего, кроме как согласно кивнуть. — Кстати, как там Тихон Андреич? Как работает, какое впечатление оставил? — Очень хорошее, — сказал Мстислав Всеволодович. — Конечно, опыта ему ещё не хватает, он всего лишь аспирант, а не тот, кто всю теорию придумал в одиночку, но это дело наживное. Думаю его чуть позже к некоторым более серьёзным задачам по «Генератору» подключить. Например, нужно научиться управлять местоположением портала в том мире. Веденеев же смог настроить установку точно на вашу квартиру, и мы должны суметь. Ещё Иван Александрович интересовался, можно ли как-то отследить открытие «чужого» портала, вроде как сигнал передатчика в радиоэфире, и либо совсем заглушить, либо сделать его работу настолько неустойчивой, что туда никто в здравом уме не полезет. — Ну вот! Лентов голова светлая, я уверен, что он поставленные перед ним задачи решит, и тогда обязательно наградим! Ордена своих героев обязательно найдут! — Я тоже уверен, что он справится…