Инвазивный вид

      Информация, полученная от разведки, привела Хрущёва в состояние неподдельного восторга. Земли, простиравшиеся на сотни километров вокруг портала, оказались совершенно бесхозными. Почвоведы, изучавшие взятые «с той стороны» образцы почвы, хватались за голову в изумлении — таких показателей плодородности они ещё никогда не видели, даже украинские чернозёмы смотрелись на их фоне бледно. Реки, опоясывавшие эти земли, были достаточно крупными, чтобы обеспечить водой поля и города, а потенциально богатые полезными ископаемыми холмы, огибавшие житницу неизвестной погибшей цивилизации с севера и востока, так и манили к себе геологические партии.       Одним словом, для Советского Союза это был бесценный подарок, оставалось лишь протянуть руку. И нельзя сказать, что у Хрущёва совершенно не возникло соблазна приказать начать осваивать новый мир немедленно, включив самодура. Скорее всего, раньше он так бы и поступил, но теперь была посылка Веденеева, ставшая его тяжелой ношей до конца жизни. Знания о грядущем довлели над ним, постоянно напоминали о недопустимости решения поистине важных для страны вопросов так, как это делал он в «той истории».       Было совершенно очевидно, что той «форточки», которую пробили ученые, недостаточно для полноценного освоения мира. Все, на что СССР был способен сейчас — это высылать разведывательные группы с очень ограниченным радиусом действия. Чтобы иметь возможность проводить более глубокую разведку, а также создать колонию и снабжать ее всем необходимым, был нужен более крупный портал, и для всего этого требовалось решение ЦК и Совмина. Но сначала Хрущёв решил посоветоваться с «посвященными», которым доверял больше всех. Многие из них были членами Президиума, либо кандидатами в члены, поэтому можно было оценить, будет ли поддержано его предложение или нет.       На этот раз, по мнению Первого секретаря, ситуация сложилась таким образом, что возникла необходимость расширить круг людей, знающих о будущем.       — Жукову, Кузнецову и Вершинину придется давать допуск, — сказал Хрущёв. — Полный.       — Может, не стоит горячку-то пороть? — засомневался Серов. — Околопортальные дела по «особой важности» проходят.       — Я не меньше тебя хочу, чтобы о «Тайне» знало как можно меньше людей, но их, или их сменщиков, «посвятить» рано или поздно придется, — ответил Первый секретарь. — Гораздо легче работать станет, когда они будут знать, что и зачем мы делаем, и что на кон поставлено. Да и потом, ну не дураки же они! Сообразят, откуда ветер дует, и что, ждать, когда они нас с тобой как Устинов к стенке припрут? Зачем? Без армии, авиации и флота мы ни здесь, ни на той стороне далеко не уйдем, так что пусть уж лучше одни будут меньше ненужными мыслями голову забивать, а другие не будут бояться чего лишнего сболтнуть при них. Рабочая атмосфера должна быть, Иван Александрович, иначе ни хрена у нас не получится!       — Ладно, допустим, — согласился председатель КГБ. — Тогда, может, Жукова я всё же на себя возьму, во избежание?       — Ну уж нет, с Георгием я поговорю сам, — отрезал Хрущёв. — Я сделал х#йню, мне и разгребать. Но ты в приёмной все-таки задержись, когда подписки соберешь. Как ты сказал, во избежание.       Выкроить время и ввести в курс дел маршалов и адмирала вышло не сразу — и военные, и Хрущёв были плотно заняты, но затем нашелся относительно свободный день. Серов, как и попросил его Никита Сергеевич, после сбора подписок о неразглашении остался в приёмной. Никто из них не брался точно предугадать реакцию Жукова на крайне острые документы о событиях осени 57-го, ожидать можно было всего, чего угодно. Председатель КГБ считал, что всё закончится как минимум спором на повышенных тонах, а как максимум пришлось бы оттаскивать разъяренного маршала от Первого секретаря. Однако собрание прошло очень спокойно — вскоре кабинет Хрущёва покинули Вершинин и Кузнецов с характерным для «свежепосвящённых» выражением лица как у выброшенной на берег рыбы, а затем, через продолжительное время, вышел и Жуков с крайне усталым и озадаченным видом. Серов попытался было зайти в кабинет Хрущёва, но тот его остановил:       — Иван Александрович, давай не сегодня, — сказал Первый секретарь, выглядевший не менее вымотанным, чем маршал. — Потом все расскажу.       «Потом» настало в середине февраля 1957-го, когда Хрущёв, наконец, пригласил к себе почти всех «посвящённых», среди которых были и «новички». Не позвал он только Лебедева и Микулина, слишком занятых по своей тематике.       — Сложный разговор был, — рассказывал Никита Сергеевич Серову, явившемуся в кабинет раньше остальных. — Я когда Вершинина и Кузнецова отпустил, отдал ему папку, со всей биографией. Долго он читал, молча. Потом посмотрел на меня так исподлобья, видно было, что едва сдерживается. До снятия со всех постов дошел, значит. А когда дочитал, только и спросил: «Ну и что это за х#йня, Никита?». И стою я, краснею, как пацан нашкодивший, слов подобрать не могу! Э-эх! — Хрущёв раздосадовано махнул рукой. — Долго пришлось убеждать, что ничего такого и в мыслях даже нет, что он мне очень нужен на своем посту и хрен я кому отдам его на съедение. Ну и, вроде как, получилось, успокоил Георгия. Узнай он году в 54-м, например, послал бы нах#й точно, но сейчас всё сильно поменялось, и он это видит, потому и разошлись миром.       — М-да, дважды за день как обухом по голове, не завидую ему, — проговорил Серов. — И не сказать нельзя, рано или поздно захотел бы про себя почитать.       — Вот-вот! — подтвердил Хрущёв. — А не дай — доверять перестанет. Лучше уж я сам себя сдам. И мне теперь легче, не так гадостно на душе, когда встречаю его.       Через какое-то время Шуйский сообщил, что все вызванные в сборе и ждут в приёмной, и Первый секретарь пригласил их войти. Каждого на столе ждали разложенные лично Хрущёвым голубоватые папки, в которых были фотоснимки, сделанные «на той стороне».       — Прежде чем мы начнем, попрошу встать товарищей Келдыша, Фока и Бартини, — сказал Хрущёв, и ученые поднялись. — Благодаря им, а также, разумеется, первопроходцу в теории управляемой деформации пространства-времени из далекого будущего, товарищу Лентову, в начале января этого года советская наука совершила, пожалуй, величайший прорыв в истории человечества. Советский Союз открыл проход в другой мир! Ура, товарищи!       Заявление Первого секретаря, прозвучавшее так, как будто иные миры находят каждый день, повергло присутствующих в шок. Хотя все они прежде уже столкнулись со ставшей явью ненаучной фантастикой, привыкнуть к подобному было невозможно.       Первым от шока отошел Королёв, не жалея ладоней зааплодировав ученым, затем подхватили и остальные. Когда аплодисменты стихли, Хрущёв пригласил садиться всех, кроме Келдыша:       — Передаю слово товарищу Келдышу, который выступит с докладом и расскажет всем нам о том, что из себя представляет открытый его группой мир. Прошу вас, Мстислав Всеволодович, начинайте.       Доклад академика был не очень большим, но информативным, и позволял составить достоверное, насколько это было возможно на тот момент, впечатление о «Земле-дубль», как прозвали мир сначала разведчики, а затем и ученые. Фотографии иноземной степи и не менее иноземных сооружений из плавленого камня и разрушенных городов подкрепляли слова Келдыша. Тем не менее, чувствовалась некоторая нехватка информации. Пробелы заполнялись предположениями, основанными на ранее открытых фактах.       — Я так понимаю, тебе уже не терпится влезть на те земли, Никита Сергеич? — хитро улыбнувшись спросил Косыгин, когда Келдыш закончил доклад. — Не принадлежащая ни одному государству плодородная земля, теплый климат, крупные реки… Очень уж заманчиво это всё выглядит.       — Да не то слово! — ответил Первый секретарь. — Там ведь столько всего выращивать можно! И там сейчас лето, а у нас зима, это ж мы круглый год урожай можем собирать, сначала у себя, а потом там! У нас в 54-м и 55-м засуха была, в этом году она опять будет, в Казахстане, Поволжье и на Урале, а лет через пять-шесть ожидаются сильные пыльные бури в том же Казахстане. Так что нам эта запортальная целина как воздух нужна, что сейчас, что потом. И это я ещё про полезные ископаемые, которые в холмах могут найтись, не говорю!       Но чего бы мне ни хотелось, принцип коллективного руководства я нарушать не буду. Я, теперича, волюнтаризм проявляю только тогда, когда у меня подсказка из будущего есть, что это на пользу делу пойдет, а как оно здесь обернется неизвестно. Вот поэтому и захотел узнать мнение каждого из вас, прежде чем в Президиуме обсуждать. Что скажете, следует ли нам основательно закрепиться в том мире или нет?       — Между прочим, «Земля-дубль» — это не только банальный источник ресурсов, это еще и абсолютно надежное бомбоубежище, до которого американы ничем не достанут, — дополнил включившийся в разговор Королёв. — И метеориты не добьют.       — Точно! — Хрущёв показал большой палец Главному конструктору. — Я, признаться, сразу как-то даже и не подумал об этом!       — Это если там врагов похуже американцев не окажется, — оживился Жуков.       — А вот за этим вы мне все трое и нужны, чтобы любого врага на той стороне победить, ежели он напасть вздумает, — парировал Хрущёв.       — Все возможно, Георгий Константиныч, — сказал Бартини. — Но нафантазировать себе можно всё, что угодно, так что давайте будем исходить из того, что есть. На данный момент следов цивилизации с нашим уровнем развития мы не обнаружили. Радиоэфир девственно чист, населенных пунктов нет, в воздухе ни одного летательного аппарата не обнаружили, нет ни железных дорог, ни асфальтовых шоссе. Всё это, конечно, не гарантирует, что нет какой-нибудь более развитой цивилизации, которая живет под землей, передвигается с помощью технологии мгновенного перемещения, а вместо радиосвязи, например, пользуется квантовой. Но в таком случае они бы без труда обнаружили и отследили нас. И если они агрессивны, то мы бы уже были покорены, может, за неделю, а может и вовсе часов за семь.       Сейчас из следов хоть какой-нибудь цивилизации нами обнаружены дорога и мосты, напоминающие античные, только сделанные из плавленого камня, разрушенные города, напоминающие наши древние земные. Среди руин лежат останки пусть и необычно высоких, но всё же людей, с повреждениями, характерными для холодного оружия. Кое-где еще и грубо обработанные наконечники стрел нашлись. Мы хотели произвести датировку артефактов хотя бы примерно, связались с товарищами из Радиевого института, они с прошлого года занимаются радиоуглеродным датированием по методу Либби. Но ничего не получилось. Им нужен был образец древесины для калибровки, но, учитывая, что по кольцам возраст образцов достоверно посчитать невозможно и мы можем только прикинуть его по диаметру ствола, погрешность их измерений совсем непотребная получилась бы, так что даже и пытаться не стали.       К сожалению, узнать больше не представляется возможным из-за габаритных ограничений установки, мы топчемся в радиусе трехсот-четырехсот километров вокруг точки выхода. Нужно затащить туда хотя бы небольшой дирижабль, увеличить радиус поиска, и тогда мы сможем попытаться найти местную цивилизацию и войти в контакт с ней. Но для этого нам нужна большая установка.       — Вот-вот, без большого портала никуда, его всяко строить нужно, — поддержал Хрущёв. — Пока он не готов, наберем гражданских и военных колонистов, а как достроим, то дальше разведку проводить будем и заселяться сразу же начнем потихоньку.       — Кхм… Никита Сергеич, — поспешил умерить пыл Первого секретаря Келдыш. — Лучше обойтись без поспешных решений. То, что мы увидели, конечно, сильно напоминает нашу родную Землю, и очень соблазнительно положиться на то, что она и вновь открытый мир во многом совпадают и пользоваться нашими накопленными познаниями. Но такая самоуверенность может привести к серьёзным, возможно даже, гибельным последствиям для обоих миров, поэтому мы должны провести исследования так, как будто мы прежде никогда не видели ничего похожего, чтобы не обмануть самих себя.       Строить полноценную колонию пока что рановато. Мы ещё не до конца знаем влияние переходов через портал на человеческий организм, только начали информацию собирать. Подчинённые Ивана Александровича пошли на большой риск и они, бесспорно, герои. Но посылать туда сейчас мирное население мы просто не имеем права.       И уж точно ни в коем случае нельзя засеивать запортальные поля, пока мы все не изучим, — продолжал академик. — Мы можем совершенно случайно занести туда какого-нибудь паразита или болезнь, к которым у местной флоры нет иммунитета. Мало того, что сами никакого урожая не получим, так ещё и вся округа, а может и весь континент превратится в голую землю, и начнется падёж уже фауны. Ровно по тем же причинам нельзя использовать чужой грунт или высаживать их растения у нас.       — Так я и не говорил, что мы с понедельника приступим! — поспешил успокоить его Хрущёв. — Я полностью согласен с тем, что если действовать по уму, то сначала нужно провести все необходимые исследования и эксперименты, а уж потом начать освоение. Вот и занимайтесь этим, но не затягивайте! Привлекайте тех, кто нужен, я налаживанию взаимодействия с другими институтами поспособствую. Я думаю, до следующей весны у вас время есть. А пока вы изучаете «Землю-дубль», мы начнем предварительную подготовку. Нам ведь, помимо людей, нужно подготовить технику, быстросборное жилье и всё прочее необходимое, чтобы потом не терять времени на этом. Если вы по результатам скажете, что лезть туда категорически нельзя, то люди останутся здесь и будут жить и работать как ни в чём не бывало, а остальное найдем куда применить. А если потом другой мир откроете, то у нас уже все готово.       — Если у нас есть экономическая возможность, то я за освоение, — высказался Устинов. — Вот только есть ли она у нас, Алексей Николаич? Проект-то большой и долгосрочный намечается.       — Есть. Благодаря ВЭС внешняя торговля очень хорошо идет, так что найдем деньги, всем хватит, — ответил ему Косыгин. Об операциях, которые финотдел КГБ проворачивал с помощью информации из будущего и тем самым пополнял бюджет страны не меньше, чем открытая торговля, знать всем было не обязательно. — Вот с людьми ситуация хуже, и без того в стране рабочих рук не хватает, а теперь ещё и туда придется выделять силы. Но деваться некуда, найдем.       — Да если мы хоть пару-тройку урожаев с тех земель снимем, это уже будет стоить любых затраченных сил и средств! — воскликнул Первый секретарь. — А что касается рук, то напомню, что к нам теперь будут приезжать сезонные рабочие из Китая и Индии. Совсем проблему не решат, но остроту снимут.       — Тогда я за, — произнес Дмитрий Федорович.       — Я хоть и только кандидат, но Никиту Сергеича поддержу, — сказал Курчатов, до того молчавший и внимательно наблюдавший за остальными. — Считаю доводы его и Сергея Палыча достаточно весомыми, чтобы приступить к освоению открытого Мстиславом Всеволодовичем и его командой мира, если это не будет опасно для нас. Совершенно не понимаю, чего тут думать.       — Я в «той истории» тоже много когда так считал, Игорь Василич, — возразил Первый секретарь. — И ничего хорошего из этого не вышло.       — Никита Сергеич, вот если возьмемся мы за «Землю-дубль» плотно, как бы не пошли разговоры, что Луна и Марс нам не нужны, — запереживал Королёв. — Они ведь почти по всем статьям проигрывают. Скажут: «Зачем тратиться на запуски ракет к безжизненным камням, когда есть портал на цветущую планету?».       — Ещё чего! Непременно полетим! — встрепенулся Хрущёв. — Луна и Марс — это одно, а «Земля-дубль» — другое! А кто будет такое говорить — ты Ивану Александровичу фамилии выпиши, он займется перевоспитанием!       Серов в подтверждение кивнул, плотоядно улыбнувшись, и добавил:       — Да ты и сам прекрасно справишься, клещи-то, небось, ещё носишь с собой?       Весь кабинет грохнул от смеха. О выходке Хрущёва на совещании НТС СССР к тому моменту знал каждый.       — Не исключено, что такие дураки могут попасться, не сейчас, так в будущем, — отсмеявшись, проговорил Косыгин. — Но, Сергей Палыч, будь уверен, пока я Предсовмина, заявивший такое вылетит со своего места как пробка. Нам нужны все планеты, до которых мы дотянемся.       — Хорошо, успокоили, — произнес Сергей Павлович, заметно расслабившись. — Я за освоение.       «За» также высказались Косыгин, Жуков, Вершинин и Кузнецов. Хрущёв был крайне воодушевлен поддержкой, которую ему оказали соратники.       — Мстислав Всеволодович, готовьте проекты Постановлений. Один о постройке портала, другой о колонизации, — сказал он.       Вскоре вышли постановления ЦК КПСС и Совета Министров «Об исследовании некоторых удалённых и труднодоступных районов посредством специальных технических средств» и «Об освоении некоторых удалённых и труднодоступных районов посредством специальных технических средств». Они были настолько секретными, что в их практически одинаковых заголовках не было ни слова о каком-либо «другом мире» или «портале».       В качестве места для постройки портала и сопутствующей инфраструктуры была выбрана площадка под Новосибирском, южнее будущего рабочего поселка Кольцово, на месте будущего же полигона Новосибирского высшего военно-политического общевойскового училища, поскольку она удовлетворяла всем необходимым условиям.       В текущем году ожидалось начало ввода в строй гидроагрегатов расположенной неподалеку Новосибирской ГЭС, первый из которых должен был быть запущен в ноябре. Одновременно с его пуском можно было подключать портал к сети, но с дополнительной подпиткой от резервных тепловозных дизель-генераторов, поскольку забирать слишком много электроэнергии у города, испытывавшего ее дефицит, было нельзя. Кроме того, Новосибирск являлся крупнейшим железнодорожным узлом Сибири, что позволяло наладить бесперебойный обмен грузами с любой запортальной территорией.       Решилась и проблема секретности. Новосибирск был достаточно удален от европейской части страны, чтобы работа иностранных разведок по новому объекту была затруднена. Кроме того, Серовым был разработан очередной «хитрый план», который он изложил Хрущёву:       — Мы там построим целую базу длительного хранения техники с аэродромом, с Георгием я уже этот вопрос обсудил, дать указания он готов. Так мы не только сможем запихнуть установку в какой-нибудь здоровенный ангар, но и без лишних подозрений подвозить военную технику и солдат. Да и для ЦРУ будет менее интересно подглядывать за тем, как мы там оружие времен войны туда-сюда таскаем и складируем, не ракеты же.       Далее, переговори с Лаврентьевым насчет создания института молекулярной биологии. В «той истории» «Вектор» только в 74-м создали, он занимался исследованием вирусов, но понадобится нам уже сейчас.       — Ну да, — согласился Хрущёв. — Мы, пока что, никаких новых болячек не нашли, но мало ли что. Пусть под боком будут.       — Это в первую очередь. Ты про программу ЦРУ «МК-Ультра» читал что-нибудь? — спросил Иван Александрович.       — Нет, а что это?       — В общем, американцы исследовали возможность воздействовать на сознание человека, чтобы своих агентов вербовать, а чужих раскалывать, и тому подобное. Людей они там использовали как подопытных кроликов, но так ничего и не добились.       — И к чему ты это все? — забеспокоился Никита Сергеевич. — Только не говори, что ты тем же самым уже у нас хочешь заняться!       — Нет, конечно, — ответил Серов. — Но рано или поздно американцы начнут подозревать, что у нас под Новосибирском нечистые дела происходят, и если мы будем к тому моменту иметь «Вектор», то сможем пустить ЦРУ по ложному следу. Официально он будет заниматься вирусами, но можно попробовать заставить Даллеса или его сменщика Маккоуна думать, что это лишь часть правды. Когда кто-то из них доложит президенту, что русские на хвосте, то они начнут больше денег на эту самую «Ультру» вбухивать, вместо того, чтобы пустить их на космос, например. А если намекнуть, что это не просто совпадение, и мы действительно знаем про «Ультру», то в ЦРУ начнут усиленно искать «крота», как ту черную кошку в темной комнате. Энглтон совсем покой потеряет.       — Хорошо, обязательно поговорю с Михаилом Алексеевичем, — Хрущёв улыбался до ушей. Потенциальная возможность очередной раз усадить ЦРУ в лужу и заставить американцев при этом потратить кучу денег не могла его не обрадовать. — Думаю, он не будет против.       Во втором постановлении была описана первичная программа колонизации. При наборе колонистов предпочтение отдавалось сиротам, детдомовцам, которым было гораздо проще переселиться в другой мир. Сам процесс внешне не отличался от процесса набора в «закрытые города», которым, с некоторой оговоркой, будущее советское поселение и являлось, но Серов пообещал контроль ужесточить, введя дополнительные проверки.       Что касается вооруженных сил, то Жуков, Вершинин и Кузнецов представили своих кандидатов, которым предстояло сформировать армию и флотилию для защиты населения и интересов СССР на «той стороне». От флота был предложен контр-адмирал Проценко, от авиации — генерал-лейтенант авиации Архангельский, а Жуков неожиданно предложил сделать Конева командующим армией.       — Послушай, Георгий, личное личным… — пытался успокоить его Хрущёв, но Жуков лишь отмахнулся:       — Я тебе его посоветовал не потому, что он мне должен был сделать гадость, и я хочу его от себя подальше сослать, а потому, что он с задачами, которые там будут перед ним поставлены, обязательно справится!       — Справиться-то справится, но у него и здесь работы хватает. Вот если соседи у нас там будут как немцы в ту войну, то да. А пока что мне бы кого не столь заметного. И чтобы город сумел посреди степи возвести, и его же, случись что, оборонять... Может, Петрова мне отдадите?       Генерал армии Иван Ефимович Петров, имевший за плечами опыт обороны Одессы и Севастополя, а также восстановление Туркестана после Ашхабадского землетрясения, числился главным инспектором Министерства обороны. Последним крупным делом, где он себя проявил, стала подготовка учений на Тоцком полигоне три года назад. Впрочем, была и ещё одна причина, по которой именно эта фамилия всплыла в памяти.       Из материалов от потомков Никита Сергеевич прекрасно знал и то, как сталинисты будущего пытались взвалить на него вину за поражение под Харьковом в мае 1942 года, и то, как последующая официальная пропаганда превратила многие события войны в мифы, рассыпавшиеся под собственным грузом. Требовалось действовать на упреждение. Одной из мер стала подготовка к печати материалов комиссии академика Минца, работавшей при Академии наук. Однако для проверки собиравшихся ею «по горячим следам» материалов, было решено провести ряд ветеранских конференций посвященных наиболее значительным – и наименее документированным событиям первого периода войны. 30 октября 1956 года, в ознаменование 15-летнего юбилея начала обороны города, такая конференция открылась и в Севастополе – но произошедшие на ней события едва не обернулись скандалом всесоюзного масштаба. Наружу выплеснулся старый конфликт ведомств: «армейские» и «флотские» обменивались взаимными упреками. Была затронута и тема отказа от эвакуации города, и послевоенная судьба тех, кто оказался в немецком плену. А бывший командующий флотом, вице-адмирал Октябрьский, рассчитывавший превратить мероприятие в свой личный триумф, получил от собравшихся гневный отпор. Уже самому Петрову, не питавшему к нему симпатий, пришлось защищать человека, некогда вытащившего его из обреченного города, от гнева своих бывших подчиненных.       Событие это имело далеко идущие последствия. Спустя несколько месяцев адмирала Октябрьского уличили в попытке изъятия компрометировавших его документов в одном из центральных военных архивов. Для командования ВМФ это стало последней каплей, и, во избежание служебного расследования, он был отправлен в почетную отставку. Управление испытательных полигонов, загруженное испытаниями ракетного оружия, теперь получило более подходящего начальника. А на страницах «Морского сборника», «Военной мысли» и других изданий Минобороны появились публикации, пуcть осторожно, но критиковавшие роль флота в минувшей войне и призывавшие шире внедрять уроки из зарубежного опыта.       — Сдаёт нынче Иван Ефимович, уверен, что осилит? — усомнился маршал.       — Может, потому и сдаёт, что засиделся. А здоровье, если нужно, подправим.       Оставалось решить, кто будет непосредственно управлять запортальной территорией. Ситуация осложнялась тем, что она не могла напрямую входить в состав СССР. Хотя Хрущёв и рассматривал запортальную территорию именно как область в составе РСФСР, без постановления Верховного совета, которое публиковалось в газетах, создать ее было нельзя, и в таком случае ни о какой секретности не шло и речи. Поэтому советская колония на «Земле-дубль» должна была стать де-юре независимым государством, двусторонние отношения с которым находились в компетенции Совета Министров, которым руководил Косыгин, и любые подписанные соглашения вполне подлежали засекречиванию. Таким образом, в качестве «главы государства», а де-факто председателя облисполкома, требовался очень надёжный и, самое главное, умный человек, которому предстояло вести хозяйство в не совсем обычных условиях.       Хрущёв попросил Серова подобрать кандидатуры, в том числе и с помощью информации из «тех документов». В конце концов, исходя из представленного списка, Никита Сергеевич сделал свой выбор. Человеком, которому предстояло представлять Советский Союз на «Земле-дубль», был 1-й секретарь Акмолинского областного комитета КП Казахстана Андрей Михайлович Бородин¹.