Отведи меня домой

Джехен с тех пор приходил каждый вечер к Доену в каюту: молча ставил стул прямо перед его постелью и занимался чем-то незначительным. Доен тихо сидел, прижавшись к стене, под одеялом до самого подбородка, но Джехен видел в его глазах интерес, когда он вырезал что-то, аккуратно проводя ножом по дереву, или же просто чистил свое оружие и точил клинки. Звук рассекающегося железа Доена откровенно пугал, и порой он вздрагивал, когда Джехен делал особенно резкие движения, но только сильнее прикрывался пуховым одеялом, не отрывая взгляда от мужчины. У Джехена была красивая загорелая кожа, грубоватые щеки, обдуваемые солеными ветрами, жесткие сухие ладони, выступающие вены на руках, перекатывающиеся под кожей и одеждой мускулы, и внимательные глаза всегда, глядящие прямо и с неким прищуром. Доен был заворожен его сильной, независимой красотой и несколько молчаливым, но жестким нравом. Но это в нем и пугало. Джехен говорил только по делу, лишь изредка спрашивал интересующие его вещи, и в основном они касались русалок. Доен не хотел отвечать, но был вынужден, поскольку Джехен буквально вытряхивал из него все необходимое. Он терпеть не мог, когда его вопросы оставались без ответов, когда его открыто игнорировали и когда не были благодарны за проявленную заботу. Доен бы с радостью спрыгнул в воду, к своей семье, к своим друзьям, в свою обитель, подальше от этого корабля, подальше от пиратов, от Джехена, от людей. Но Джехен крепко стискивал его плечи, оставляя синие следы, и заставлял смотреть ему прямо в глаза. Доен не понимал, зачем Джехен так поступает с ним: тот всегда после того, как закончит со своими делами, вставал со стула и притягивал его к себе. Он трогал Доена, ощупывал, не стесняясь и не смущаясь, внимательно разглядывая каждый миллиметр его оголенного тела, и когда юноша дергался от испуга или от неприятных ощущений, только сильнее стискивал. У Доена дыхание сбивается каждый раз от этих грубых, царапающих прикосновений, от горячего дыхания над лицом, крепких рук силой раздвигающих его худые ноги, от того, как капитан властно поворачивает его лицо, заставляя взглянуть на себя. Джехен всегда молчит в такие моменты, и Доен искренне не понимал, что ему нужно, что ему это дает, и поэтому не находит ничего лучше, чем спросить у Юты. Тот сначала удивляется, а потом, немного подумав, отвечает: - Может, ты ему нравишься? Доен возмущается: - С чего бы? Когда кто-то кому-то нравится, он так не поступает. Что за глупости? Юта только улыбается, успокаивающе хлопая его по оголенному бедру, вдруг подмечая: - У тебя кожа такая нежная. Любая девица позавидует. Доен краснеет, отводя глаза, и чувствует на себе пристальный взгляд. Юта смотрит как-то слишком пристально и облизывает резко пересохшие губы. Доен смущенно шепчет: - Перестань так смотреть... Это заставляет парня словно вынырнуть из странного забвения, и он отходит от постели и садится на пол, дальше, чем обычно. Доен только запахивает рубаху сильнее и тянет ее края вниз, пытаясь прикрыть оголенные ноги. Он бы надел какие-нибудь штаны, но Юта случайно пролил на него похлебку и поэтому пришлось стянуть их. Доен сглатывает, ощущая жажду и пересохшее горло, но упорно молчит. Выхода два: либо быть послушным, чтобы вернуться к семье, либо молчать и иссохнуть без воды. На данный момент оставался второй выход, поскольку из каюты выйти не давали. - Юта, дорогой... Юта поворачивает голову, морща лицо: - Ты чего это вдруг? Доен сползает на пол, подползая к нему ближе, и тихо просит: - Я прошу тебя, нет, я умоляю, помоги мне. Вы ведь меня все сгубите здесь, не важно, ты, Джехен или же человек, которому он хочет меня продать. Я совершенно точно погибну, а я не могу так. Я... я же не могу жить с мыслью, что вот так обрек своих родителей на такие страдания. Наверное, мама думает каждый день, зачем же она отпустила меня в тот день к отцу, а отец корит себя за то, что не смог освободить. Он хватается за руки Юты, который только отодвигается подальше от него, и Доен тяжело дышит, ощущая, как тот пытается совладать с пугающими мыслями. Но все, что так внутри горело, вырвалось наружу. Юта пытается выпутать руки, но Доен держит крепко, говоря снова и снова и умоляя, пока парень, наконец, не восклицает: - Я не могу это сделать, как же ты понять не можешь, Доен?! Он меня убьет, когда узнает, что ты сбежал с моей помощью! И давай будем честными: я всю жизнь был рабом, света белого не видел, каждый день меня истязали, я только мечтал о скорой смерти! Но Джехен меня спас и подарил такую жизнь, которая мне даже в самых смелых снах присниться не могла! Он дает мне еду, воду, свободу, кров, золото, семью и друзей, а после того, как продаст тебя, то я до конца своих дней не буду ни в чем нуждаться! Никто из нас не станет. Доен разочарованно обмякает, медленно выпуская его руки из своих пальцев, и выпрямляется, погружаясь в собственные мысли. Юта видит все его эмоции и чувства на лице и протягивает руки вперед в попытке то ли извиниться, то ли успокоить, но слышит, как со скрипом открывается дверь, и Джехен, даже не успевая войти, приказывает: - Выйди. Юта тут же соскакивает, уносясь, как можно дальше от каюты, и Джехен закрывает дверь, оглядывая потерянного Доена. Он был настолько погружен в свои мысли, что даже не взглянул на Джехена, который, постояв немного, все же решается взять его на руки, чтобы усадить на мягкую постель. Но стоит Доену понять, кто его трогает, он тут же начинает кричать и вырываться, хаотично ударяя Джехена. Тот только молча пытается его успокоить, но Доен не обращает ни на что внимания, думая только о том, как же он все это ненавидит. Джехен с грохотом спускает его со своих рук и больно встряхивает за плечи. Доену больно, но Джехен только сильнее обхватывает руки, сурово глядя прямо в глаза и шипя в губы: - Успокойся, если еще жизнь дорога. Доен тяжело дышит, дрожа всем телом, и Джехен вдруг ослабляет хватку, потирая занывшие плечи. Он чувствует всю их мягкость, но упорно смотрит лишь на лицо Доена, боясь опустить взгляд ниже. Это было странно, но почему-то сейчас все это казалось до ужаса интимным. Доен шепчет: - Я же... ни в чем не виноват... я же только отцу помочь хотел тогда... я ведь так хотел прожить счастливую беззаботную жизнь со своей семьей... но теперь ничего нет... Джехен не находит ничего лучше, чем крепко обнять его. Доен чувствует исходящий от чужой кожи жар, который согревает и разливается по его продрогшему телу приятной волной. Джехен держит его в своих руках, уткнувшись сухими губами в голое плечо, и поглаживает ладонью поясницу, даря приятные ощущения. У Доена внутри все трепещет то ли от внезапных объятий человека, который держит его в заточении, то ли от того, какое тепло он сейчас ему дарил . Это было больно. Джехен тихо, но уверенно произносит: - Ты обязательно вернешься домой. Доен не понимает, откуда такая уверенность, ведь Джехен по сути и увозит его все дальше и дальше от дома и семьи, но тот только молчит, держа в своих объятиях.