Отведи меня домой

Доену ничего не оставалось, как сидеть целыми днями в каюте, и либо просто лежать в постели, либо сидеть и глядеть в стекло, но кроме извечного соединения неба и воды, там не было ничего. Доен искренне воду любил, но ему не давали выходить, все время запирая, приносили еду стабильно три раза в день, а вода всегда была в каюте, потому что они боялись, что он может исчезнуть или умереть без влаги. Доен много пил, иногда перебирал руками в ведре с водой, углубляясь в воспоминания о своем доме, о родителях, о друзьях. Он помнит улыбку матери, которую ему довелось увидеть в последний раз и полные страха глаза отца, который не смог его освободить. Это было больно, но Доен понимал, что в словах капитана есть доля правды. Ему нужно выжить на суше, чтобы иметь силы при удобном случае прыгнуть в море. Вечером перед сном стабильно заглядывал Юта: он был парнем улыбчивым, добрым и болтливым, рассказывал какие-нибудь истории из их путешествий, как им живется на борту, о других членах команды и не сводил с молчаливого Доена заинтересованного взгляда. Доену холодно, и он то и дело ежится, кутаясь в теплое пуховое одеяло. Юта всегда сидел на полу, сложив ноги, и либо ужинал, либо что-то вырезал из дерева. - Неужели постоянно мерзнешь? - У вас ужасные тела, не понимаю, как вы согреваетесь. Ветер постоянно обдувает, и стоит воздуху похолодеть, телу тоже становится холодно. Юта незло усмехается: - Ты смешной. Ты буквально наполовину человек и можешь становится им полностью, когда выходишь на сушу, но смотришь на нас свысока. Доен только отворачивается, дуя щеки. Юта тоже был прав. Доен ведь имел человеческую форму и не мог их осуждать. - Не обижайся. Это ведь правда. О вас столько легенд слагают, что не пересчитать. Но ты совсем не такой, какими вас представляют люди. - И какой же я? - У тебя есть жабры, глаза светятся голубым, и ты не пытаешься никого из нас убить. А еще говорят, что русалки имеют великолепный голос, способный завлекать мужчин. И стоит им подойти ближе, вы их уносите за собой в морскую пучину. Он глядит на Доена каким-то темным взглядом, и тот только отвечает: - Хочешь знать, почему ваши легенды - неправда? - Почему же? - Потому что на всем свете нет никого страшнее и ужаснее человека. В Доене, наверное, говорит злость и обида за собственную судьбу и за то, что с ним так обошлись, но Юта слышит в его словах собственную философию и некую мудрость. Это походило на правду, но он лишь переводит тему, снова улыбаясь: - А ты умеешь петь? - Умею. Но голос мой уж точно ни для кого из вас не предназначен. - Что это значит? - Все русалки обладают прекрасными голосами, это верно, но поем мы не для того, чтобы людей в море завлекать и топить, а чтобы показать истинную красоту любви. Юта пораженно вздыхает: - Вау. Споешь мне? Смех Юты хоть и громкий, но смешной, и Доен не сдерживается, улыбаясь. Их разговор прерывает неожиданно вошедший капитан, и атмосфера становится какой-то уж слишком мрачной. Юта подскакивает на ноги и тут же уходит, когда Джехен указывает ему взглядом на дверь. Доену страшно от одного вида этого человека. Он был красив, но так груб, что Доен не мог ничего с собой поделать. Он только подальше отодвигается к стене, но мужчина только оглядывает его и присаживается на стул перед постелью. - Юта доложил, что ты исправно ешь то, что тебе приносят, и пьешь много воды. Это правильное решение. Но мы не можем так раскидываться пресной водой, плыть нам еще долго, поэтому я спрошу сразу. Можешь ли ты обходиться без пресной воды? Доен снова молчит, потому что его испуг и необъяснимый страх заставили язык прилипнуть к небу. Джехен только злится, глядя на него и не услышав ответа. - Я задал тебе вопрос, чудище. Отвечай. Доен только кивает головой, хотя и знал, что если его лишат пресной воды, то ему будет необходима морская, чтобы не умереть, но он слишком боялся что-то сказать этому человеку. - Так сильно боишься меня? С Ютой ты вполне спокойно говоришь и даже смеешься. Он сам мне рассказывал. У Доена вырывается тихое: - Он хороший человек. - А я, значит, плохой? Доен даже не знает, что сказать, но Джехен вдруг поднимается на ноги и подходит ближе, утягивая его за руки к себе поближе. Доен сопротивляется, но Джехену достаточно встряхнуть его один раз, чтобы тот испуганно замер. Джехен обхватывает пальцами его лицо и вертит в разные стороны, внимательно разглядывая ровную кожу, красивые глаза, и вздергивает подбородок вверх, чтобы разглядеть длинную шею. Доен судорожно дышит, не шевелясь, и мужчина тихо усмехается: - Не могу поверить, что за тебя готовы отвалить столько золота. Если приглядеться, твоя внешность совсем ничего не стоит. Разве что, одного золотого. Не больше. Доен хоть и не до конца понимает его мысль, но ему обидно, поскольку Джехен так низко его оценивал, хотя все русалки славились своей красотой. Джехен замечает его возмущение по непроизвольно надутым губам и прямому взгляду и тихо смеется, спускаясь руками ниже. Доен вдруг обхватывает его запястья пальцами, чтобы тот остановился. Джехен только валит его на постель, снова, как и в самый первый раз, срывая с него рубашку и обводя ладонями его тело. Ладони Джехена сухие, горячие, грубые и царапают нежную кожу Доена, отчего тот неосознанно отодвигается назад, но мужчина только вдавливает его сильнее в постель. - Интересно, если бы ты был шлюхой в каком-нибудь борделе, сколько бы мужчины отдавали денег за то, чтобы провести с тобой ночь? - Зачем Вы хотите меня продать? Джехен только ведет руками вниз, спуская штаны вниз, и Доен вспыхивает красным от смущения и стыда. - Ты русалка, мифическое создание, слезы которой могут даровать вечную молодость и здоровье. Одной твоей слезы достаточно, чтобы остаться в вечности. Мне не нужна вечная молодость, я хочу много золота, чтобы до конца своих дней прожить беззаботно. Чтобы больше никто из моей команды не скитался по морям в поисках суден, которые бы могли обеспечить нас чем-нибудь на пару месяцев. Доен зажмуривается, когда Джехен прикасается к его члену, и елозит с едва слышным стоном: - Перестаньте, прошу. Джехен заинтересован и несколько возбужден из-за этого мальчишки, что вовсе не в его вкусе, но очень даже мил и невинен, отчего так хотелось его заполучить. У него красное от смущения лицо и растрепанные волосы, и Джехен сглатывает, ощущая непонятную тягу к Доену, что сейчас лежал прямо под ним и совсем не сопротивлялся от страха. Его бы взять сейчас беспощадно, сорвать с губ громкие стоны и крики, но Джехен, несмотря на свою жестокость и грубость, не понимал, как можно брать кого-то без его согласия. Он отпускает тонкую талию, и Доен тут же отодвигается к стене, прикрываясь одеялом до самого подбородка. Джехен садится на стул: - Не бойся. Я не стал бы тебя трогать в том самом смысле. Мне просто интересно. Не каждый день видишь русалку. Твое тело абсолютно человеческое. Это забавно. Почему природа сделал тебя таким? Нет никого ужаснее человека, это всем ясно. Доен приоткрывает рот от удивления, когда слышит последнее предложение, и спрашивает: - Почему же Вы тогда разоряете судна и убиваете других людей? - Я и все те, что живут на этом корабле со мной, стали пиратами не от хорошей жизни. Поверь, уж лучше разорять корабли, чем существовать в той жизни, которой мы жили все раньше. - Неужели... все было настолько ужасно? По Юте не скажешь. - Юта сам по себе такой. Он парень жизнерадостный, пусть и жизнь его покалечила. Прежде Юта был рабом, которого с рассвета до глубокой ночи загоняли, чтобы строить разные здания в городе. Он даже жизни как таковой не знал, пока, проходя мимо моего корабля, не встретил Куна, который и помог ему сбежать. Кун раньше выделывал шкуры. Тоже труд рабский и неблагодарный. Его каждый день избивали и почти не давали еды. Со мной он обрел какую-никакую власть и довольство. Скажи, разве так жить не лучше? - Но я жил счастливо со своей семьей, а вы теперь держите меня здесь, чтобы продать, словно вещь. Джехен понимает, что он прав, но лишь молча уходит из каюты.