riptides

      Теперь всё кажется яснее. Это не та прозрачность, которая исходит от напыщенности в стиле «я величайший писатель из ныне живущих», а нормальная ясность, подобная чистой воде в Карибском море. С ней Кас, каждое утро просыпаясь рядом с Дином, чувствует себя благодарным за то, что жив.       Дин с Чарли идут смотреть какой-то фильм про супергероев, и Кас даже не может заставить себя притвориться, что ему это хоть немного интересно, поэтому он, наконец, соглашается поужинать с Гейбом.       — Ты выглядишь лучше, чем я ожидал, — говорит Гейб в качестве приветствия.       Гейб — самый сносный из всех членов их семьи, но требуется несколько крепких напитков, чтобы он действительно начал нравиться Касу. Вегетарианский бургер в этом пабе почти несъедобен, но выпивка дешёвая, и Гейб заказывает пару Лонг-Айлендов. Должно быть, он заранее дал чаевые барменше, потому что она наливает им так, как будто они самые любимые её клиенты.       — Наша мать всё ещё жива, если тебе интересно.       — Она всех нас переживёт, — говорит Кас. Его телефон жужжит, он опускает взгляд на экран и мгновенно теряет всякий интерес к этому разговору, когда видит имя Дина.       Дин: Ро приболела, поэтому Чарли всё отменила, я сейчас дома       Следом приходит второе сообщение: селфи Дина с обнажёнными плечами, застенчиво улыбающегося, смотрящего в камеру из-под ресниц. Кас не уверен наверняка, знает ли Дин, как он на него влияет, или он просто такой сам по себе, неумышленно неотразимый.       — Значит, ты всё ещё играешь в семью с этим парнем, — говорит Гейб.       — Его зовут Дин.       Гейб внимательно смотрит на Каса, слегка прищурившись.       — Так что за дела?       — Что за дела? — говорит Кас, слушая вполуха и быстро набирая сообщение.       Кас: Напишу тебе, когда освобожусь, и ты должен быть готов к тому, что я трахну тебя, когда приду домой.       Кас: Если что-то неясно: растяни себя, но не кончай.       — У вас были довольно хорошие отношения с Мэг, но ты никогда не был таким, — говорит Гейб.       — Мэг по своей сути ужасный человек. А Дин хороший.       — Ещё по одному?       — У меня есть более важные дела, которые требуют моего личного присутствия.              — Я случайно, — говорит Дин, как только Кас входит в квартиру.       Кас не просил об этом, но Дин лежит на диване в одних только чёрных кружевных трусиках — это одна из тех пар, что Кас купил недавно, — с полосками спермы на животе. Кас молча смотрит на него, а потом отворачивается, чтобы повесить ключи на крючок и снять обувь. Когда он снова оглядывается, Дин нервно прикусывает губу.       Кас подходит к нему и хватает за подбородок.       — Ты помни…       — Да.       Ещё во время своего сексуального пробуждения Кас понял, что ему нравится бить людей, но ни с кем, кроме Дина, ему это не нравилось настолько сильно. С Мэг было весело, и Кас любил оставлять на ней синяки, — ему нравилось, как она кричала и кончала от малейшего прикосновения к клитору после хорошей порки, — но она никогда не смотрела на него так, как Дин, с абсолютным доверием и обожанием. Дин смотрит на Каса так, как будто он не знал, что его тело способно испытывать подобное, как будто он никогда не хотел ничего большего, чем отпечаток руки Каса на своём лице.       Кас бил людей сильнее, но ненамного. Голова Дина дёргается в сторону, и он вздрагивает.       — Что я тебе сказал?       Дин облизывает губы и смотрит на Каса блестящими глазами.       — Не кончать. Я не хотел… Это просто… случилось.       — Во-первых, — говорит Кас, — тебе нельзя кончать без моего разрешения всю следующую неделю. Не дрочить в душе. Ты знаешь, что я всё равно узнаю.       Дин кивает. Его глаза широко раскрыты, но Кас видит, как улыбка мелькает в уголках его губ, как будто Дину не терпится узнать, что будет дальше. Кас снова бьёт его, смотря, как розовеет его лицо. Дин потрясающе красив, как и всегда.       Кас сидит рядом с ним на диване, и Дин просто наблюдает за ним, тихо и выжидающе. Кас хватает его за руки и дёргает на себя.       — Лицом вниз на мои колени.       — Серьёзно? — спрашивает Дин, но подчиняется.       Задница Дина выглядит особенно потрясающе в этих трусиках, чёрное кружево натянуто немного сильнее, чем необходимо, подчёркивая красивый изгиб его упругих ягодиц, и Кас жалеет о том, что ему приходится спустить их до бёдер. Дин хнычет, когда Кас раздвигает его ягодицы, и судорожно вдыхает, когда Кас проникает в него только кончиками двух пальцев.       — Хоть что-то ты сделал правильно.       — Кас, — шепчет Дин, и Кас толкается пальцами глубже, обожая то, как у Дина перехватывает дыхание.       — Это то, чего ты хочешь? Разве тебе своих пальцев было недостаточно?       — Твои лучше.       Кас хватает Дина за волосы и поднимает его голову.       — Не говори, пока я тебе не разрешу, если только тебе не понадобится использовать стоп-слово.       Дин не может кивнуть, но он ничего не говорит, и этого достаточно. Кас отпускает волосы Дина и проводит рукой по его спине, продолжая мучительно медленно трахать пальцами, пока Дин не выгибает спину, пытаясь сильнее насадиться на них.       — Не будь нетерпеливым, — говорит Кас, убирая пальцы и шлёпая Дина по заднице достаточно сильно, чтобы тот проехался по его коленям. Дин сглатывает, но молчит.       — Хороший мальчик. Я ценю твои старания, но ты можешь издавать звуки, если хочешь, — Кас шлёпает его ещё раз, немного сильнее. — А ты захочешь.       Дин держится намного дольше, чем ожидал Кас, когда начинал равномерно наносить удары по обеим ягодицам. Сначала Дин вздрагивает после каждого шлепка, но потом расслабляется, и спустя какое-то время начинает стонать и скулить, как будто больше не может себя контролировать, утыкаясь лицом в изгиб локтя, чтобы заглушить эти звуки.       — Тшш, — говорит Кас, сжимая задницу Дина, уже покрасневшую и горячую. — Ты принимаешь своё наказание очень хорошо.       Кас заносит руку, чтобы продолжить, когда Дин издаёт тихий сдавленный всхлип.       — Ты в порядке? — спрашивает Кас. — Можешь ответить.       Дин поднимает голову и говорит:       — Да, в порядке.       На одной ягодице у него три веснушки, которые образуют треугольник, и Кас проводит по ним кончиком пальца, словно соединяя. Равнобедренный.       — Тебе нравится то, что мы делаем? Можешь ответить.       — Это хорошо, — говорит Дин, вздрагивая, когда Кас гладит его по спине.       — Хочешь, чтобы я продолжил, или чтобы я трахнул тебя?       Дин снова утыкается лицом в свою руку и ничего не говорит.       — Хм, — ухмыляется Кас, проводя пальцами по волосам Дина. — Сейчас ты ведёшь себя как очень хороший мальчик. Почему ты не мог быть таким раньше? Я так хотел быть добрым к тебе сегодня вечером, а теперь…       Дин резко поднимает голову и оглядывается через плечо, его глаза широко раскрыты, но улыбки больше нет.       — Нет, нет, нет, — успокаивает его Кас, наклоняясь, чтобы поцеловать в щёку. — Ты идеален. Это просто игра.       Дин закрывает глаза и снова кладёт голову на руки, поворачивая её так, чтобы Кас мог видеть его профиль, и то, как он начинает улыбаться, когда Кас говорит:       — Скажи мне, чего ты хочешь, пожалуйста.       — Трахни меня.       Дин оставил смазку на кофейном столике, и вскоре Кас снова скользит в него двумя пальцами, шепча, какой он красивый и хороший, пока Дин не начинает дрожать.       — Мне очень нравятся твои трусики, но думаю, их нужно снять, — говорит Кас, и Дин послушно приподнимает бедра, чтобы тот мог стянуть бельё с его ног. — Встань, пожалуйста.       Дин всё ещё дрожит, поэтому Кас помогает ему подняться, встать коленями на диван и нагнуться, положив руки на его спинку. Дин снова возбуждён, и на джинсах Каса темнеет пятно от его предсемени. Кас позволяет себе самодовольно улыбнуться, но только потому, что Дин не может этого увидеть.       — Ты идеален, — говорит Кас, кладя руку на поясницу Дина, другой рукой расстёгивая свои джинсы. Он перестаёт прикасаться к Дину только для того, чтобы смазать свой член, а затем снова гладит его по волосам и спине, просто дразня головкой члена его анус. — Ты этого хочешь? Теперь ты можешь говорить.       — Пожалуйста, — отвечает Дин, а затем шепчет: «о, блядь», когда Кас толкается в него.       — Я обожаю то, как сильно тебе нравится быть выебанным, — говорит Кас, двигаясь медленно и неглубоко, наблюдая за тем, как белеют костяшки пальцев Дина, когда он сжимает спинку дивана.       Кас может представить, как ощущается сейчас задница Дина, горящая красным, и прохладные пуговицы джинсов Каса, впивающиеся в его кожу, когда тот вбивается в него.       — Это именно то, чего я хотел, — говорит Кас. — Нагнуть тебя над диваном и взять, — по телу Дина проходит дрожь. — Но тебе всё равно нельзя кончать.       — Кас, пожалуйста.       Кас усмехается в затылок Дина и толкается в него с такой силой, что Дин громко стонет.       — Нет, — улыбается Кас, когда Дин начинает скулить. — Я вообще не могу поверить, что ты снова готов кончить.       Кас хватает Дина одной рукой за бедро, а второй за плечо, чтобы направить его тело навстречу резким толчкам. Дин задыхается и давится совершенно бесстыдными стонами. Это случается нечасто, но Кас может понять, что сейчас Дин готов кончить без прикосновений к своему члену.       — Лучше тебе сказать мне, — говорит Кас.       — Чёрт, стой.       Кас выходит из него и обхватывает рукой свой член. Он несколько раз шлёпает Дина по заднице, — Дин буквально взвизгивает от этого, — и кончает на следы, которые оставил на нём ранее.       — Не двигайся, — Кас вытирает руку о джинсы и достаёт телефон.       — Не надо, — шепчет Дин, кончики его ушей розовеют.       Кас замирает.       — Ты имеешь в виду «не надо» или просто стесняешься?       — Я… эм, я не знаю.       Кас откладывает телефон и обходит диван, чтобы впервые за этот вечер нежно поцеловать Дина.       — Я просто хотел, чтобы ты знал, как хорошо выглядишь, покрытый моей спермой.       Дин смотрит на него всё тем же полным доверия и благоговения взглядом, и Кас проводит большим пальцем по его нижней губе.       — Давай приведём тебя в порядок. Ты поел?       — Неа.       — Хорошо. Душ, потом ужин, потом «Ugly Delicious».       Дин медленно поднимается, морщась от хруста в колене.       — Знаешь, для максимального эффекта мы могли бы объединить несколько пунктов.       — Прости, милый, но у меня нет водонепроницаемого чехла, чтобы смотреть Netflix в душе.       Дин закатывает глаза и говорит:       — Ты со мной?       — Конечно.              В душе Кас прижимает Дина к стенке и долго целует.       — Сначала ты вёл себя очень плохо, но потом исправился и был очень хорошим мальчиком, так что, думаю, мы в расчёте.       — Это значит, что я могу…       — Нет.       Дин драматично стонет, но не перестаёт улыбаться.       — Ты мудак. Но ты мне вроде как нравишься.       — Я тоже испытываю к тебе некоторую симпатию.       Дин смеётся, и Кас вместе с ним, а потом они моют друг друга шампунем и мылом и целуются достаточно долго, чтобы Дин начал жаловаться на то, что вода становится холодной.       Кас готовит Дину сэндвич, в состав которого даже входит мертвечина, и заставляет Дина самому прибрать беспорядок на диване, прежде чем включить шоу Дэвида Чанга. Дин немедленно устраивается в объятиях Каса и улыбается, когда тот целует его в висок.       — Подожди, — говорит Дин. — Я не подумал… ты расстроишься из-за того, что у меня будут синяки?       Кас тоже не думал об этом, о той внезапно нахлынувшей панике от осознания, что он причинил боль тому, кого любит.       — Тогда в моей голове происходило много всего. Я не стану расстраиваться до тех пор, пока ты ими доволен.       — Я доволен, — говорит Дин, прежде чем Кас успевает спросить. — Я… я скучал по этому.       — Я бы никогда не стал любить тебя меньше из-за того, что мы делаем или не делаем в постели, — говорит Кас. — Но да, я тоже скучал по этому.       Дин засыпает на плече Каса на второй серии и много ворчит, когда Кас тянет его в спальню, но, оказавшись в постели, он довольно ёрзает на груди Каса и почти мгновенно засыпает снова.       Кас не может вспомнить, когда он перестал спать, но, должно быть, это случилось ещё до того, как Дин почти переехал сюда, потому что для него всё ещё в новинку прижиматься лицом к волосам Дина и погружаться в сон, чувствуя его сердцебиение под свой рукой. Всё ещё в новинку пробуждаться посреди ночи, когда Дин переворачивается под его рукой, и в новинку просыпаться утром, когда Дин целует его в лоб и ставит кружку кофе и бонг на тумбочку.       — Я опаздываю, — говорит Дин, — но я напишу тебе, когда у меня будет перерыв, ладно?              Дин: Сидеть больно.       Дин: И я всё равно доволен.