riptides

      Кас лежит вверх ногами на диване, когда Дин возвращается домой из бара, и мгновенно расплывается в улыбке.       — Снова мармеладные мишки? — спрашивает Дин.       — Брауни. Тебе тоже стоит съесть немного, и мы сможем целоваться всю ночь.       — Детка, у тебя завтра та штука.       Кас хмурится.       — Думаю, тогда будет лучше, если ты подбодришь меня.       — Ты знаешь, что я сделаю всё, что угодно, когда ты вот так дуешься.       — Я не дуюсь.       — Дуешься, — говорит Дин, смеясь. — Где твой брауни?       Кас переворачивается и украдкой целует Дина, прежде чем вытащить брауни из ящика журнального столика.       — Один укус. Только один.       — О, чёрт, а это вкусно.       — Между прочим они веганские.       — Пожалуйста, только не начинай это сейчас.       — Я ничего не начинаю, — говорит Кас, забираясь на колени Дина, чтобы поцеловать его.       Требуется некоторое время, чтобы травка подействовала, а потом они целуются медленно, глубоко, прикасаясь друг к другу повсюду. Это насыщенно, горячо и так, так хорошо, и Дин правда мог бы заниматься этим всю ночь.       Кас оттягивает голову Дина за волосы, улыбаясь ему сверху вниз.       — Дорогой, насколько ты под кайфом?       — Очень, — лениво ухмыляется Дин.       — Позволь мне отвести тебя в постель и трахать пальцами, пока ты не начнёшь умолять о том, чтобы кончить.       Дин хмурится.       — Нет, не стоит.       — Я знаю, что ты хочешь.       — Да, но это неправильно, если это… ну, знаешь, только я.       Кас откидывается назад, больше не прижимаясь к нему вплотную.       — О. Ладно.       — Это как-то нечестно, да? Вроде как эгоистично.       — Нет, если я этого хочу. А я хочу.       — Я просто хочу целовать тебя.       — Хорошо, — говорит Кас, снова улыбаясь и притягивая Дина ближе. — Тогда поцелуй меня.       Уже поздно, когда они наконец добираются до кровати, а потом они долго целуются и там, когда Кас устраивается между разведённых ног Дина.       — Дин, — говорит Кас, когда они отстраняются друг от друга. — Ты мог бы пойти со мной. Держу пари, если ты скажешь Руфусу, что твоего парня будут показывать по телеку, он даст тебе отгул.       — Ты бы хотел, чтобы я был там?       — Конечно. Может быть, тогда я бы меньше… меньше нервничал.       — Я позвоню Руфусу утром. Он будет зол, но ты, наверное, прав.              — В частности, речь идёт о ведьмах, стоящих на границе всего. О тех, что существуют в промежутке, иногда временно. Если такого понятия, как время, не существует… — Кас замолкает, но Дин всё равно может закончить эту фразу про себя: «Если такого понятия, как время, не существует, то мы уже там». И Кас, вероятно, думает о том, как Дин закатывает глаза и смеётся, когда он говорит это — он смотрит на Дина, как будто может видеть его сквозь яркий свет прожекторов, и вместо этого говорит, — я многому научился у матушки Ветровоск. Настоящая ведьма знает разницу между Правильным и Неправильным. Вот о чём эта книга.       Дин ухмыляется. Он знал, что Кас понравился ему намного сильнее, когда он увидел полку, полную книг из цикла «Плоский мир» в гостиной Каса.       Интервьюер спрашивает о том, как пишет Кас, и Кас отвечает:       — В основном слушаю музыку, которая раздражает моего парня. И… всегда, когда могу. Мне есть что рассказать.       Кас снова смотрит на Дина, и Дину кажется, что он даже не слушает следующий вопрос, но он отвечает в той странной, отрешённой манере, которая всегда проскальзывает у него в неловких социальных ситуациях. После этого вопросов больше нет, и когда Кас подходит к Дину, его трясёт.       — Эй, — говорит Дин. — Ты в порядке. Ты был невероятен.       Кас закрывает глаза и делает глубокий вдох.       — Поедем домой.       Их несколько раз останавливают для короткой беседы и даже ради автографа на выходе, что шокирует Каса, лишая дара речи, и как только они добираются до машины, Кас буквально падает в объятия Дина. Его всё ещё трясёт, и он прижимается лбом к груди Дина, хватая ртом воздух.       — Детка, — мягко говорит Дин, поглаживая его по спине. — Эй, дыши со мной, хорошо? Ты в порядке. Что тебе нужно? Обед? Я знаю, что ты не ел утром.       — Не хочу нигде останавливаться. Давай закажем что-нибудь из дома.       — Конечно, — Дин целует Каса в макушку и на мгновение прижимает его к себе крепче. — Садись в машину.       По пути домой Дин напевает песни Creedence Clearwater Revival, пока Кас не улыбается и не начинает подпевать.              — Кас, почему ты решил, что должен делать это один? Ты сразу должен был попросить меня пойти с тобой. Я не знал, что это будет так сложно для тебя.       — Я тоже не знал. Радио тоже не просто, но с ним я могу оставаться дома и никого не видеть.       — Никто не заметил. Ты был потрясающим.       — Ты обязан так говорить, — отвечает Кас, закатывая глаза.       — Ты не можешь указывать мне, что делать и говорить.       Кас приподнимает бровь, смотря на него.       — Серьёзно?       — Эм, — улыбается Дин. — Я помню своё стоп-слово.       Кас смеётся и целует его, а потом крепко обнимает, утыкаясь лицом в шею Дина.       — Я не хочу этого прямо сейчас. Может быть, позже. И спасибо тебе, что сходил со мной.       — Ты назвал меня своим парнем по местному телевидению. По меньшей мере десять человек видели это. Может быть, даже целых пятнадцать.       — Ханна пытается выбить мне эфир на NPR. Если хочешь, я назову тебя своим парнем на национальном радио.       — Я бы не хотел попасть под прицел папарацци, — говорит Дин. — Не втягивай меня в свою гламурную жизнь с киноподборками и Айрой Глассом.       Кас хлопает Дина по плечу.       — Я знаю, что ты знаешь, что Айра Гласс точно не станет брать у меня интервью.       — Ага, ты ничего, но ты не Дэвид Седарис, так что в этом есть смысл.       Кас хмурится, но через мгновение его лицо снова расплывается в улыбке.       — Мне действительно понравилась «Me Talk Pretty One Day».       — Подожди. Си Джею Милтону, самому большому книжному снобу, которого я когда-либо встречал, понравилась эта книга?       Кас фыркает.       — Я не сноб. Просто у меня хороший вкус.       — О, нет, ты тот ещё чёртов сноб, но мне это нравится.       Кас какое-то время просто продолжает есть в тишине, а потом говорит:       — Я не был ужасен?       — Нет, ты был невероятен. Серьёзно. Если бы я уже не прочитал её, то это бы заставило меня купить копию.       — Я был странным.       — С каких пор это тебя беспокоит?       Кас хмуро смотрит на свою тарелку.       — Я ненавижу делать подобные вещи. Быть… на виду. Я просто хочу писать и чтобы меня никто не трогал.       — Ты же знаешь, что, когда я говорю, что ты странный, я просто поддразниваю, верно? Потому что ты потрясающий. Я всегда так думал.       Кас смотрит на него, краснея.       — Спасибо, Дин.       — Не за что меня благодарить. Это просто правда.       — Ты закончил есть? Хочу тебя поцеловать.       Дин ещё не доел свою курицу с кунжутом, но он отставляет тарелку на журнальный столик и забирается на колени Каса.       — Я люблю тебя, — говорит Кас после третьего или десятого поцелуя. — И я серьёзно. Спасибо.       — В любое время. Всё, что тебе нужно. Я рядом, хорошо?       Целоваться с Касом так же невероятно, как и всегда, как жаркая буря в пустыне, и довольно скоро член Дина напрягается между ними, болезненно твёрдый.       — Позволь мне, — бормочет Кас.       — Нет, Кас. Ты знаешь, почему.       Кас немного ворчит, но не настаивает, вместо этого просто окутывая Дина поцелуями. На этот раз нет брауни, но они всё равно целуются достаточно долго, чтобы бедро Дина начало сводить судорогой, а затем ещё дольше, когда Дин лежит на диване, а Кас седлает его бёдра.       — Возьми отгул и завтра, — говорит Кас, целуя Дина в лоб.       — Ты знаешь, что я не могу. А тебе всё равно нужно писать.       — Она называется «Билли».       Дин улыбается.       — О чём она?