Освобождённое пламя

Улыбаться — но не подпускать близко. Не отталкивать, не скалить зубы, но и не позволять им лишнего. Не хвастаться силой — но и не показывать слабость. Ильдшель не любит привязанность там, где она не нужна, и не любит, когда другие нарушают невероятным трудом выстроенные личные границы. С соратниками в Легионе она с первых дней держится именно вот так, нейтрально-положительно, игнорируя смешки в её сторону. Они видят в ней нордку, неустанно воюющую за свободу тех, кто потерял надежду — что, в сущности, является правдой; однако большее Ильдшель окружающим ни за что не покажет. Не в её духе раскрывать душу перед чужаками. Однако почти в любом правиле есть хотя бы одно исключение. В её собственных правилах они тоже есть. — Терпи, Витериус, Филида нас не отпустит, пока отчёты не допишем, — участливо заметил Иероним, тщательно заполняя уже которую по счёту бумагу. Среди всех троих ему тяжелее всего: в конце концов, ранг офицера предполагает и командование, и в какой-то мере наставничество, и много-много других обязанностей. Благо, его дотошность (иногда тошнотворная) очень неплохо помогает выживать в бесконечной войне с бюрократией. Да и вообще, Серый Лис сам себя не поймает. Гран неразборчиво ворчит и устало утыкается в пергамент: у него, в отличие от Лекса, такого навыка нет. Убить человека он может, а вот отчёты… Отчёты скорее убьют его самого. Если достопочтенный Адамус Филида не сделает это раньше, впрочем. Ильд наблюдает за ними краем глаза и усмехается: единственные двое на весь Имперский Легион, с которыми можно говорить о чём угодно — от отчётов и до дурацких скабрезных шуточек. Иероним, правда, поначалу был не другом, а командиром; в какой момент всё резко переменилось, что они вдруг все стали почти равными друг другу — уже даже и понять трудно. Сейчас Ильдшель ощущает себя, будто так оно было всегда, и иначе и быть не могло. Наверное, потому, что именно сейчас всё складывается как нельзя лучше. — К слову о Филиде, — подала голос она, — а это нормально, что он уже третьи сутки ночует у себя в кабинете и заливается кофе? Гран поднял взгляд и вздохнул: — Командор как обычно… Нас учит следить за режимом дня и дисциплиной, а сам очень часто о себе забывает. — Не то, чтобы это было удивительно, — кивнул Лекс, — но и хорошего в этом ничего нет. Выгореть недолго. — Я иногда вытаскиваю его с работы, чтобы хоть поел нормально, — сказал Гран, — но в последнее время Филида совсем упрямится. — Значит, я помогу, — Ильдшель ненадолго откинулась на спинку стула и усмехнулась. — Один норд — хорошо, а два — весело и задорно. Позовём к себе, я ужин приготовлю на всех. — А вот это отличная идея! — оживился Гран. — И если даже он нас двоих не послушает, Йеро всегда может позанудничать! Филида его занудства боится больше моих косяков. — Эй, я не зануда! — возмущённо воскликнул Иероним, комично хмуря брови. Ильдшель отложила в сторону последний на сегодня листок. Ей чуть попроще, чем Лексу: в её распоряжении — только небольшой ударный отряд, с которым была проведена уже не одна успешная облава на работорговцев, владельцев борделей и даже некромантов, которые не гнушаются похищать живых. — Только не начинай зачитывать список причин, почему ты не зануда, — посмеялась она. — И вообще, ты давай тоже к нам на ужин заглядывай. Я такую баранину в меду запеку, что никакая таверна и близко не сравнится. Глаза Витериуса, заблестевшие от мысли о еде, неплохо подкрепляют сказанное ей, и Иеронима это явно интригует. — Хорошо, хорошо, — усмехнулся он. — Но сначала — отчёты. Когда Гран поднял на них страдальческий взгляд, Ильд не сдержала смешок: — Поможем ему, Йеро? Тот приподнимает брови; смотрит то на одну, то на второго, явно анализируя ситуацию. Придя к выводу, что если оставить Грана воевать с бумагами в одиночку, из штаба они не выйдут ещё долго, Иероним сдаётся и с улыбкой кивает: — Ладно уж. Витериус, мы готовы уменьшить твои страдания примерно втрое… Это оказывается донельзя мудрым решением: за окном уже понемногу садится солнце, и времени на то, чтобы отдохнуть как следует, становится меньше и меньше. Но спустя пару часов общими усилиями они преодолевают ужасающую бюрократическую преграду и дружным скопом бегут заваливать Адамуса Филиду отчётами — чтобы потом вероломно вытащить его из кабинета на скромный семейный ужин. В конце концов, все они заслужили хотя бы немного спокойствия перед завтрашним рейдом.