Самый тёплый месяц лета

      Потрëпанный. Уродливый. Жалкий. Он лежит сейчас «избитый» и напуганный, свернувшись в комочек так сильно, что казалось, будто позвонки вот-вот вылезут наружу (и плач станет ещë громче). Одежда испачкалась, пока он тут ползал в агонии по земле, ткань штанов на коленках сильно потëрлась. Несколько заколок наверняка потерялись, резинка почти слетела с волос. Клипса валялась рядом. Глаза красные от количества слëз, что он уже выплакал. Стоящему брюнету рядом, кажется, очень интересно, осталось ли у того ещë.       А Мицуба лежит. Кажется, словно голова сейчас взорвëтся, спину жжëт, словно по ней водят лезвиями, мышцы ног и рук просто устали от беспрерывного напряжения во время судорог. В горле пересохло от криков. Он не может больше кричать.       Не может звать на помощь, не может выплеснуть всë то, что сейчас находится внутри него. А внутри него противоречия, кипящая кровь и этот мальчишка¹. Мицуба разрывается на надежду, что его вытащат отсюда, и на убеждение, что здесь он скоро умрëт. Сейчас он чувствует сильную боль, но вместе с тем не чувствует ничего. Он хочет умереть и прекратить все эти муки, но он ещë столького не сделал. Мама и друзья будут горевать по нему, он не хочет их огорчать, но ему так уже плевать. Он запутался. И каждый раз неясно, — запутывается он сильнее или всë ближе приближается к ответам на свои вопросы, когда существо вновь проходит сквозь него.       Это сложно описать. В первые доли секунды внутри всë заполняется жидким азотом, сразу после этого азот становится настолько холодным, что будто горит синим пламенем. Потом он действительно начинает гореть. Вместо азота на сей раз в него залили расплавленное железа. Звëзды. Газовые гиганты, что взрываются прямо в нëм, один за другим.       Соскэ не утратил способности видеть, чувствовать. Он не может лишь анализировать и контролировать себя.       — Знаешь, немногие доживают до этого момента. У тебя довольно высокий болевой порог, да? Обычно в таких случаях я спрашиваю, какую часть тела моей еде не жалко. Так, откуда я могу начать тебя есть, розоволосый парень? — улыбнулся брюнет, оглядывая тело своей жертвы. — Только давай быстрее, я голоден.       Мицуба, конечно же, был не в состоянии ответить. Его сильно тошнило, в глазах двоилось, тело болитболитболит. Он словно был пьян. Он словно отключился, находясь внутри-внутри себя, далеко и тихо. А здесь осталось лишь бесхарактерное тело.       Не услышав ответа, призрак двумя пальцами коснулся лба парня, наконец обретая возможность осязать его. Он пощупал его руки и ноги. Мальчик оказался довольно мясистым. Ему хватит его на час. Поднеся руку ко рту с выразительным «а-а-а», брюнет получил кулаком этой же руки по лицу.       Мицуба отпрянул, стараясь сохранить координацию движений. Он сильно шатался, и, по всей видимости, ему это удавалось очень трудно. Удивлённые янтарные глаза почему-то радовали Соскэ.       «Я хочу жить» — снова и снова повторялось у него в голове.       Существо лежало и не торопилось шевелиться. На секунду подросток даже подумал, что вырубил сумасшедшего, но тот лишь залился хохотом.       — Вот такое у меня впервые. Я удивлён, — он встал и за два прыжка вновь оказался прямо рядом с красноволосым. Глаза его залила чернота. — Но мне не понравилось, — одной рукой он крепко схватил плечо Мицубы, другую сильно сжал в кулак, хорошенько замахнулся и со всей силы ударил его в челюсть. Парень отлетел назад на полметра, ударяясь затылком о какой-то хлам. Красные глаза вновь наполнились влагой, размытая от пелены слёз картина начала двоиться, координация движения нарушилась ещё сильнее.       — Ты очень храбрый мальчик, — улыбнулся призрак. — И очень глупый.       Он (или же, как начинал думать Мицуба, оно) набросился на свою жертву. Но прежде, чем тот успел вцепиться в него клыками, юноша схватил какой-то лёгкий предмет и со всей силы (что пока была подвластна ему) ударил им монстра по макушке. Это оказался деревянный кубик с выгравированными цветными буквами на каждой стороне. Призрак упал прямо на Соскэ, потирая ушибленное место. Он шмыгнул и начал тихо хныкать, цепляясь за одежду Мицубы и оставляя в ней дырки когтями. Парень растерялся.       Буквально только что это хотело его сожрать, а сейчас лежит на нём и плачет, как безобидное дитя.       Хлопая пышными ресницами в изумлении, Мицуба протянул руку к голове мальчика. Почти коснулся он его волос, как всё ещё дрожащие пальцы вцепились в каштановую шевелюру и оттянули в бок, сильно ударяя голову существа о каменную поверхность.       Пацанчик взбесился. Беззаботная улыбка стёрлась с лица. Прежде, чем он успел встать, Соскэ рукой, которой не было видно из-за свисшего рукава кардигана, прижал морду этого к полу, а сам забрался на него, окутывая пальцами тонкую шейку и начиная сжимать пальцы так сильно, как только мог. Тело мальчика под ним судорожно пыталось выбраться, но в итоге его ручки упали на пол. Лицо перестало выражать что-либо. Туша сделалась абсолютно неподвижной. Труп.       Мицуба сидел на трупе монстра, которого только что убил своими руками. Что, чёрт возьми, вообще сейчас произошло? Он уже забыл, как и зачем попал в это место. Голова вновь начала сильно кружится. Он отвёл взгляд от мертвичины. Устало поморгав, он поставил перед собой цель: вернуться домой и больше не заходить в это здание. Ни за что, никогда, даже под дулом пистолета. Он вновь посмотрел на мёртвую тушу.       Мальчик взглянул на него в ответ, улыбнулся, протянул ручки и, потянув за щёки Соскэ к себе, ударил его лбом в лоб, на сей раз полностью вырубая.

***

Он смотрит в зеркало. В нём его лицо. Красные влажные глаза, царапины, ушибы, растрёпанные волосы. Он открывает дверь в полу, спускается по лестнице. Долго. Очень долго. Ступеней становится всё больше и больше. Он видит первый этаж где-то там, внизу, но всё никак не видит конец лестницы. Он прошёл около пятиста ступеней, если не больше. Он думает вернуться. Оборачивается. Он видит чердак. Свою комнату. Там, на самой первой ступеньке стоит чёрный силуэт четырёхлетнего на вид ребёнка. Стоит ровно и не шевелится. Его глаз не видно. Но он смотрит на него. Он поворачивается обратно. Осталось около десяти ступеней. Пять. Три. Две. Ещё бесконечность. Перед ним вновь бескрайняя лестница. Он опять поворачивается назад. До тёмного силуэта десять ступеней вверх. Он разворачивается, до первого этажа ещё десять ступеней. Но на этот раз он умнее этих десяти ступеней. Осталось две. Он перепрыгивает. Перед ним осталось ещё бесконечность ступеней. Конец лестницы вновь пропал из виду. На сей раз он не поворачивается назад. Оно дышит ему в затылок.

***

      Мицуба резко встаёт вместе с криком, как бывает всегда после ночного кошмара. Сейчас к нему придёт мама, успокоит, уложит обратно и лишь убедившись, что парень заснул, вернётся к себе. Смешно, стыдно, глупо для такого взрослого мальчика, да? Но если задуматься, ему даже можно позавидовать.       Но никто не пришёл. Разве что стоял рядом всё это время и кровожадно улыбался.       — Ты проснулся! —вскрикнул призрак. — Так как ты уже «остыл», мне нужно будет снова... — он потянулся рукой к Мицубе, но тот успел быстро отползти назад.       — Не надо! — в страхе крикнул он, вытягивая руки перед собой, словно это сможет его защитить. Он приобрёл бодрость, когда боль в теле снова напомнила о себе, и юноша громко айкнул.       — Почему? — с лёгкой досадой и любопытством поинтересовалось существо.       — Ну... Потому что я не хочу умирать... — неуверенно и с большой осторожностью ответил Соскэ, задумываясь над вопросом призрака всерьёз.       — Почему ты не хочешь умирать? — не унимался тот, сидя напротив парня. Сейчас он казался не таким страшным.       — Потому что... Мне хочется жить... — его нагнетали эти вопросы. Он отвечал неуверенно и довольно долго думал над ответом. — Хватит задавать тупые вопросы! — вскрикнул Мицуба, начиная сердиться. Честно говоря, больше на себя, чем на призрака. И это тоже его злило.       — Ради чего? — пропуская последнюю фразу мимо ушей, хихикнул мальчишка. — Твои родители не будут с тобой вечно. Твои сёстры и братья уйдут в личную жизнь, в которую ты вряд ли будешь входить, — начал рассуждать он. Подросток некоторое время слушал его, а после начал злиться.       — Замолчи... — дрожащим голосом прошептал он, шмыгнув носом.       — Твои друзья забудут о тебе точно так же. Если ты влюбишься, то не факт, что тебе ответят взаимностью. А если и ответит, то скорее всего вы остынете друг к другу и расстанетесь. Вряд ли ты найдёшь хорошую работу и умрёшь, утопая в долгах. Ты-       Мицуба притянул его за воротник пижамной рубашки.       — Ты ничего не понимаешь. У тебя вовсе нет будущего. Ты будешь торчать в этой дыре вечность, потому что ты всего лишь призрак. Поэтому завали своё е-       — Так и есть. В отличии от тебя, глупец, я признаю это, — мальчик взял парня за руку. — Я не боюсь этого. Я смотрю своему будущему в лицо, — он достал из кармана шатнов горсть крупных костей. — А вот они боялись, и потому умерли в муках. Поэтому советую тебе просто смириться, и я не сделаю тебе больно.       Это были позвонки. Мицуба задрожал опять. Как и от слов существа, так и из-за того, что он держал в руках. Это были человеческие позвонки.       — Я не хочу... Я... Могу я что-нибудь сделать, чтобы ты не.. Н.. Не трогал меня? — называть вещи своими словами страшно и неприятно. Быть съеденным в этой дыре ещё страшнее.       — Ты серьёзно? — поражённо вскрикнул брюнет, начиная безудержно хихикать. — Нет, конечно! Хотя, если у тебя есть идея, которая мне понравится, то я подумаю, — самодовольно произнесло существо.       — Я... Я могу принести тебе еды... — Соскэ чувствовал себя придурком, но ему больше ничего не оставалось.       — Смотря какую. Я не ем ничего, кроме мяса, — загадочно улыбался парниша. — Для тебя уточню, я не приму ничего, кроме человеческого мяса.       Соскэ растерялся. Настолько ли он эгоистичен, что готов отдать в жертву этому монстру живую душу? Нет. Он ни за что так не поступит.       — Я... Я не могу так поступить...       — В таком случае я съем тебя.       В этот момент парень понял, что он всё же достаточно эгоистичен.       — Я... Хорошо, я сделаю это... — произнёс Мицуба, пытаясь понять, на что он соглашается. Призрак улыбнулся, легонько хлопая подростка по голове.       — Хороший мальчик. Меня зовут Юги Цукаса, я дух, обитающий в этом доме. А твоё имя? — спросил парниша.       — Ми... Соскэ. Мицуба Соскэ... — отвечает тот, запоминая имя своего нового знакомого.       — Приятно познакомиться, Соскэ-тян! Запомни кое-что, — он сильно схватил парня за волосы, оттягивая назад. Чёрными бездонными глазами глядя ему в лицо, дух предупредил: — Если ты попытаешься меня обмануть, то я выберусь отсюда и выполню то, что изначально планировал.       Мицуба сглотнул, не смея оторвать глаз от пустого взгляда Юги: — П-понял...       — Идём за мной, я провожу тебя к выходу, Соскэ-тян! — улыбнулся паренёк, встал и, ступая по костям, направился в темноту. Подросток поспешил за ним, вспоминая о своём рюкзаке наверху. Надо будет его забрать.       Цукаса привёл его к железной двери, покрашенной в тёмно-красный цвет. Он открыл её, и за ней показалась лестница. Почему-то парень не доверял ей.       — Там наверху будет две двери. Они довольно тяжёлые, хорошенько толкни их в разные стороны и выйдешь на свет.       — А ты не можешь отсюда выбраться, да? — поинтересовался красноволосый, на что получил громкий хохот.       — Если бы мог, то давно бы уже выбрался! Но у меня есть подозрения, что я могу ходить по всему дому. То есть и там наверху тоже. Но я не могу выбраться. Через лестницу меня не пустит, а через дыру я выбраться не могу, — он показал пальцем наверх.       — И... Как часто к тебе сюда кто-нибудь падает? — спросил парень. Что-то держало его тут. Он не верил, что сможет выбраться отсюда по этой лестнице. — «Меня она тоже не пустит...»       — Крысы чаще всего. Иногда сюда прыгают лисы и им подобные. Реже кошки, сбежавшие из дома ночью. А люди... Люди это большая редкость. Последний человек, упавший сюда, был съеден мной... Около пяти лет назад? Мне сложно вести счёт времени, но по ощущениям типа того.       — И тебе не скучно здесь? — вновь спросил Соскэ. Такая однообразная жизнь в таком однообразном месте пугала его. — Будь я на твоём месте, я бы сошёл с ума...       — А кто тебе сказал, что я не сошёл? — загадочно хихикнул Юги. — И вообще, ты уходить собираешься? Давай, вали. Буду ждать тебя здесь. Даю тебе три дня, — он показал ладонь, вытянув указательный, средний и безымянный пальцы.       — Всего три дня?! — вскрикнул Мицуба.       — Целых три дня, — подтвердил Цукаса с какой-то печальной улыбкой.       Соскэ постоял и посмотрел в одну точку около минуты, а после неуверенно кивнул и, не попрощавшись с призраком Юги, направился вверх по лестнице. Он чувствовал, как призрак смотрит ему вслед. Это пугало его. Лестница пугала его не меньше. Она оказалась довольно длинной, и Мицуба начал подозревать, что выхода действительно нет. Но вот он видит слегка светлую вертикальную полосу. Как и советовал призрак, он толкнул двери. Призрак не обманул. Парень полностью выбрался и закрыл за собой двери. Это был ход в подвал. Теперь ясно, как можно называть то место. И всё-таки, этот призрак довольно страшный. Но и интересный тоже. Этот призрак. Это призрак.

Призрак.

      Мицуба падает на колени.

Призрак.

      Глаза вновь начинают намокать.

Призрак.

      Лёгким не достаёт воздуха, у парня на ровном месте начинается одышка.

Призракпризракпризракпризракпризракпризракпризрак.

      Он хватает себя за волосы.       — Они существуют, — дрожащим голосом шепчет. — ОНИ СУЩЕСТВУЮТ, — кричит.       Птицы взлетают с ветвей елей. Солнца не видно, но сейчас всё ещё довольно светло. Нужно торопиться домой. Мама волнуется. Парень встал, отряхнулся и побежал в сторону дома.       — «Рюкзак!» — он споткнулся, умудрившись не упасть и побежал обратно в дом.       Тёмно-красное пятно смирно располагалось на краю дыры. Он осторожно подошёл к нему. Могло ли ему всё это присниться от сильного удара головой? Соскэ взял рюкзак. Ручки оторваны. Он заглянул в темноту, боясь дышать.       — Ю... — он замолчал. — Юги?       — Да? — послышался голос из темноты.       — Н-ничего! Просто хотел... Попрощаться, — неуверенно и смято произнёс он. — Пока!       — Хи-хи, ты такой забавный, Соскэ-тян. Пока-пока! — по голосу было ясно, что Цукаса улыбался.       Мицуба сглотнул, аккуратно отполз назад, встал и, прижав к себе рюкзак, побежал домой.

***

      Когда он добрался, было уже очень темно. Всё это время он бежал, не останавливаясь, поэтому в горле жёг неприятный привкус крови. Состав, ждущий парня дома, слегка удивил его. На кухне сидели мама, Нэнэ, Коу и Мэй. Он прижал рюкзак к себе сильнее. Ему было стыдно.       Женщина сидела за столом с красными глазами. Рядом с ней сидел Коу, говоря что-то утешительное. Нэнэ и Мэй сидели чуть подальше, но тоже иногда пытались проявить инициативу. У Мэй выходило хуже всех. Парень ухмыльнулься бы в обычной ситуации, но вместо этого он с грохотом уронил рюкзак, не беспокоясь о состоянии фотокамеры в нём, и потёр рукавом глаза. Мать подняла голову и испуганными круглыми глазами взглянула на сына. Она резко встала, выходя к парню мальчику и неуверенно начиная шагать к нему.       Соскэ бросился к ней, крепко обнимая и утыкаясь лбом в плечо, тихо шмыгая. Руки сильно сжимались на спине женщины. Та в ответ ещё крепче обнимала сына за шею и рыдала в голос. Она упала на колени, и мальчишка вместе с ней.       Соскэ замотал головой, вновь фокусирая взгляд на матери. Сердце женщины разбилось во второй раз. Парень видел его прозрачные осколки, лежащие на диафрагме. В первый раз оно разбилось, когда подняв трубку, она услышала «Ваш муж погиб в автокатастрофе». Она всё так же медленными, неуверенными шагами приближалась к сыну. Он посмотрел в сторону. За ней сидела расплакавшаяся Нэнэ, закрывшая лицо руками. За ней сидела злая Мэй, скрестившая руки на груди и прожигающая взглядом в Мицубе дыру. За ней сидел ошарашенный Коу, не отрывающий сияющего взгляда от Мицубы. Он опустил голову.       — Я... — глухо произнёс он, набирая в лёгкие воздуха. — Я спать, — громко и резко бросил он, поднял рюкзак и быстро зашагал в свою комнату. Женщина упала на колени.       Только когда он почти поднялся наверх, он услышал крик: «Мицуба!» и последующий громкий плач.       Парень заперся в своей комнате. Парень заперся у себя внутри. Парень заперся, чтобы никто не мог к нему войти. Заперся на тысячу замков, закрылся, спрятался. Потому что в глаза смотреть стыдно.       Потому что накануне повёл себя, как скотина последняя. Потому что заставил мать волноваться и добавил ей седых волос. Потому что заставил волноваться своих друзей, до полуночи сидевших в его доме и ожидавших его возвращения. Потому что рядом с его матерью были чужие дети. Потому что сам он никогда не поддерживал свою мать. Потому что был для неё тяжестью, делая лишь хуже после смерти мужа. Потому что разбил сердце во второй раз.       Потому что согласился на убийство, чтобы спасти свою жалкую, ничего не стоящую жизнь.       Потому что вместо того, чтобы собраться, выйти и объясниться, сидит у себя внутри, как последний трус. Потому что словно не отягощённый идёт спать.       «Как ты вообще спал по ночам все эти года?!» — кричит он сам себе в голове.       Спал, как последняя скотина. Бессовестная тварь. Грёбаная сволочь       И спит всё-таки, не слыша стуков в свою комнату.

***

      Еда не лезет в горло. Она тихо моет посуду, стоя у раковины. Яичница, приготовленная на скорую руку, выглядит красиво и аппетитно. Но он смотреть на неё не может, не то, что есть. Он кидает робкий взгляд на женщину. Он должен сказать хотя бы что-нибудь. Должен сказать «прости». Должен упасть в колени и просить прощения. Но он надеется, что простого «прости» будет достаточно. И когда это вылетает из его уст, руки перестают мыть посуду на пару секунд. Они выключают воду, вытирают друг друга полотенцем. Мама оборачивается на парня. Они в молчании смотрят друг на друга более двух минут.       — Я... Упал в яму в заброшенном доме и потерял сознание... — в принципе, Соскэ не соврал. Не соврал ведь?       Женщина подошла к парнишке, обнимая его.       — Мне жаль... — прошептала она. — Постарайся быть осторожнее в подобных местах, ладно? Пожалуйста, береги себя. У меня нет никого, кроме тебя... — она задрожала. Юноша ничего на это не сказал.       — Я пойду сегодня к ребятам и объяснюсь... Они наверняка переживали... — ещё он должен был извиниться за свои колкие слова, вылетевшие из его рта. Но об этом маме лучше тоже не знать.       — Хорошо... И, пожалуйста, будь на связи.       — ...Хорошо.       Он осторожно обнял её в ответ.

***

      — ЗАЧЕМ ТЫ ПОШЁЛ ТУДА? Тебя никто не заставляет верить, но зачем, ЗАЧЕМ ты туда суёшься? Там опасно, даже если нет призраков. Пол может обрушиться у тебя под ногами. Потолок может обвалиться на тебя. На тебя может напасть бешеная собака. Там могут ходить маньяки. ЧТО ТЕБЕ ТАМ ПОНАДОБИЛОСЬ?! — Мэй разрывала горло, будучи красной от ярости.       Она сидела перед мольбертом, пылко бросая на холст кистью новые краски. Шиджима всегда выделялясь особой эмоциональностью. Психолог посоветовал ей выбрасывать свои чувства на бумагу. Именно поэтому весь дом девушки увешан яркими, порой страшными картинами. Её слегка, казалось, тронутые на голову родители с гордостью вешали холсты даже с ужасным содержанием. Да, они точно были тронутые.       Соскэ сидел тихо-смирно на кровати девушки, не смея и звука проронить. Так же робко и неловко рядом с ним сидели Нэнэ и Коу. Гуашь летела в стороны. Позже Мэй будет жалеть. Но сейчас ей не жалко. Ничего и никого. Особенно Мицубу.       — Придурок. Чёртов идиот, — шипела она, бросая кисти в стакан с грязной водой и выходя из комнаты, чтобы умыться и переодеться. На ней краски было даже больше, чем на холсте.       Всем всегда казалось странным, что она даже летом ходит в свитерах.       — Я же извинился... — пробубнил Мицуба себе под нос. — Почему она снова орёт?       — Потому что есть за что, — вздохнул Коу, закуривая сигарету. Ему было всего тринадцать лет когда-то. И когда-то он был глупым и счастливым. А сейчас ему семнадцать. Он поумнел. И стал в разы несчастнее.       — Минамото! — упрекнула его Нэнэ. Мэй вовсе не была против, чтобы у неё дымили. Откровенно говоря, ей было абсолютно плевать. Откровенно говоря, иногда она сама курила. Не так часто, как Коу, но курила. — Он прав, Мицуба. Ты поступил глупо. Не делай так больше... По крайней мере без нас. Мы, конечно, верим и потому боимся... Но с нами всё же лучше, чем одному!       Мэй ворвалась в комнату с таким же грохотом, с каким ушла. На ней был другой свитер.       — Вставай с кровати, садись на колени перед Нэнэ и Коу, и проси прощения, ублюдок.       Имбецил. Идиот. Ублюдок. Раньше она также называла Мицубу кое-чьим сыном, но познакомившись с его матерью два года назад, стремительно избегала этого прозвища.       В обычной ситуации он бы стал кричать на Мэй в ответ. Но он послушно сделал всё то, что ему сказали.       — Простите... — произнёс он, склонив голову. Чёлка закрыла его лицо.       Художница встрепенулась. Меньше всего она ожидала, что Соскэ выполнит то, что она ему сказала. Но она не попыталась его остановить. «Заслужил».       А вот Нэнэ и Коу стало очень неловко. Они подняли его и усадили рядом с собой. Блондин обнял парня, тихо шепча, что всё хорошо. Он вонял сигаретами, но Мицуба уже привык. Нэнэ же стала упрекать подругу в чрезмерной жестокости и убеждать её в том, что Мицубе «тоже было плохо».       И даже хуже, чем они могут себе представить.       — Мх... Ладно, думаю, ты всё-таки сам перенервничал тогда. Тебе тоже было нелегко и страшно, возможно... В двух словах, погнали на наше место! — вскрикнула она, поставив руки в боки и хитро улыбаясь.       Остальные ребята улыбнулись ей в ответ. Мицуба выдавливал из себя улыбку изо всех сил.       У него осталось три дня.