Ritmo

Его слепят прожекторы, и только мониторы в ушах не дают реву толпы оглушить Итана. Вокруг все как в густом сладком креме, вяжет и мешает вдохнуть полной грудью. Его будто сбило с ног этим всем: свет софитов, телекамеры, ликующие фанаты, плачущие от счастья товарищи по команде. В какой-то момент все начало казаться настолько нереальным, будто Итан играет в видеоигру или смотрит фильм в 3д очках: все так четко, но почему-то не по-настоящему — реальность будто погрузилась в белесую дымку. Руки безбожно дрожат, а мозг не верит в происходящее вокруг. Итан с трудом понимает, где он находится и зачем, почему все эти люди кричат и радуются. Он садится, не чувствуя ног, его сердце колотится, отбивая аж в голове, а по хребту пробегает холодный пот. Постепенно до Итана доходит, что он в Ahoy арене, где проходит Евровидение, которое он и его товарищи по группе только что выиграли. Это осознание наносит второй удар, и Итану хочется спрятаться, наплевать где — в гримерке, в своих руках, где-то, где темно и тепло — но их зовут сыграть свою песню — уже как победителей, покрывших себя славой. Итан двигается неуверенно, краем глаза цепляет движения остальных и ориентируется по ним. И он прячется, но за своей барабанной установкой. Раз-два, раз-два — звучит в голове ритм, вдох-выдох, вдох-выдох — вторит ему Итан. Руки двигаются привычно и легко — это правда успокаивает. Тревога и страхи уходят на второй план, будто мозг Итана решил разобраться с этим всем позже. Встает из-за барабанов Итан, уже почти придя в себя. Ощущение нереальности все еще остается с ним, но он подозревает, что у Вик и Томаса так же. У всех так же. Впервые они целуются прямо на сцене. Дамиано, как всегда, будто вырастает из-под земли, и только Итан хочет похлопать его по спине, как тот хватает его и целует. Дамиано горячий и липкий, от него пахнет потом, шампанским и победой. Они целуются — скорее сталкиваются, грубо и неожиданно, но до одури приятно. Сердце Итана ускоряется на пару ударов, хотя казалось, что быстрее оно биться уже не может.

***

Следующий раз они целуются уже в Риме. Теперь о них говорит весь мир — в день поступают сотни запросов на интервью, но они не спешат с головой нырять в звездную жизнь. Итану до сих пор не верится, даже после стольких поздравлений от родных, друзей, после сотен новостных заголовков, которые будто бегущей строкой проносятся мимо него. Группа пьет на террасе, в бокале Томаса плещется оранжевый апероль, Вик потягивает какой-то коктейль — она наотрез отказалась говорить какой именно — а в стаканах Итана и Дамиано виски со льдом. Они много смеются, Вик показывает на телефоне какие-то фанатские видео, в которых то и дело мелькает запись с Евровидения. От увиденного у Итана холодеет во всем теле — он и Дамиано, так близко и так неожиданно. Итан смеется вместе со всеми, делая вид, будто для него это такая же шутка, такое же обычное дело, как сценический флирт Виктории и Дамиано. А потом Томас уходит — он часто уходит первым, у него то ли вечно какие-то дела, то ли просто хочет отдохнуть от общества. Так или иначе, его никто не останавливает. Следом за ним идет и Вик. Итан и Дамиано остаются вдвоем. — Знаешь, после этой победы как-то жутко оставаться дома одному, — Выдыхает Итан. Разговор плавно сошел на нет после прощания с Викторией, и заново заводить его сложно. — сначала на тебя смотрят все, говорят о тебе, а потом, резко, раз — и вокруг никого. — Не знаю, — жмет плечами Дамиано. — не люблю бывать один. И не бываю. — Он наклоняется к Итану, который так удобно растянулся на диване, и целует того. Его губы жесткие и с горьковатым привкусом виски, но он целует медленно, почти целомудренно, не пуская в ход язык. Сердце Итана снова колотится и рвется наружу — так как тогда, как на сцене, но теперь ему не страшно и не хочется сбежать. Хочется быть тут, хочется каждым сантиметром кожи ощутить горячие руки, которые сейчас упираются в его колени. Чуда не происходит — Дамиано отстраняется и довольно улыбается так, как улыбаться умеет только он. Теперь Итан замечает, что Дамиано пахнет гелем для волос, каким-то пудровым ароматом косметики, хвоей, и… — Оставайся у меня, оба будем в плюсе. — Дамиано огибает диван, проходя к выходу из комнаты. — Только я первый в душ. — И выскальзывает, оставляя после себя запах геля и ощущение, будто губы, скулы, колени, руки, весь Итан — горят.

***

Итан все-таки заставляет себя пойти в душ после того, как Дамиано, сопровождаемый клубами пара и ароматом геля для душа — это все-таки был он — с хвоей, вывалился оттуда. Дамиано проторчал там не меньше получаса, и одном богу известно, что там можно делать настолько долго. Вода смывает с разума Итана напряжение, а с тела — следы прикосновений Дамиано. Он не может объяснить, что между ними происходит. Да, когда-то Итану нравился Дамиано, но это было в те месяцы, когда он был в группе новичком. Итан списал эту симпатию на теплые отношения между друзьями и шок от разнузданности поведения Дамиано, который, кажется, не испытывал неловкости и стыда от рождения. Только потом Итан разглядел, насколько же фальшивая эта распущенность. Вдох-выдох, вдох-выдох. Что бы между ними не начинало зарождаться, Итан отчаянно не хотел быть против. Дамиано сидит на кровати, когда Итан заходит потребовать законно положенные ему подушку и одеяло — не спать же на голом диване. — Ты не оставил мне постельное, — Итан облокачивается о дверной косяк, наблюдая, как медитативно Дамиано намазывает руки кремом. — хочешь, чтоб я на коврике в прихожей спал? — Ну почему сразу на коврике? — Из ворота халата Дамиано видно кусочек его груди — черные буквы татуировки и не менее черные короткие волоски. Разве у него вообще растут волосы на груди? Итан никогда не замечал этого. Дамиано подходит к Итану совсем близко, настолько близко, что Итан видит каждое темное пятнышко щетины на его лице. — Я хочу, чтоб ты остался здесь. — И тянется к Итану, отирается щекой о его влажные ключицы, целует его, целует шею, плечи, под челюсть — куда придется. Руки Итана везде, он трогает, сжимает, гладит, легко пробегает пальцами по шее, касается, касается-касается-касается везде. Дамиано отстраняется, в мгновенье сбрасывая с себя халат, и Итан отчаянно краснеет, будто видит его обнаженным впервые. — И что ты здесь не видел? * — Хохочет Дамиано и шутливо крутится, несколько раз поворачиваясь то правым боком, то левым. И тут же целует, лижет языком губы, проталкивается глубже, напористо сталкиваясь горячими языками с одинаковым привкусом зубной пасты. Раз-два, раз-два — тикают часы на стене. И вот Дамиано уже седлает Итана — уже обнаженного — и проходится по его бокам, груди, животу руками. Кожа влажная еще то ли от воды, то ли уже от испарины, которая появилась от жара между ними двумя. — Стой, ты так прямо… — Итан краснеет, наблюдая, как Дамиано на мгновение отвлекается от поцелуев и тянется куда-то вбок от кровати. — Ах ты ж черт! — Выдыхает Итан, когда в него летит презерватив и тюбик смазки. Дамиано горячий. Его много, он везде, он будто проникает под кожу и затекает в вены, он смешивается с кровью и влияет сильнее любого гормона. Он совершенно по-блядски облизывается, насаживается, закусывает губу. Он двигается медленно и ритмично, сжимает руку Итана, он хрипло стонет, прячет взгляд под ресницами. Он целует живот Итана, поднимается выше, прихватывает соски губами, он нервно хватает ртом воздух. «Он-он-он» — стучит в голове Итана, сердце отбивает бешеный ритм. Вдох-выдох, вдох-выдох, Итан комкает постель руками, откидывается на подушку, распущенные волосы неприятно липнут к спине. Дамиано тут же возникает и здесь. Он валится на бок рядом с Итаном, он целует, он покусывает шею и ухо Итана, пока рука того резко ласкает Дамиано. «Он, он, он» — думает Итан, восторженно упиваясь теплом тела Дамиано, его запахом, в котором и гель с запахом хвои, и виски, и надоедливый гель для волос, и пот, и секс, и…

***

Третий раз они целуются на кухне у Дамиано. Он пахнет кофе и зубной пастой. — О, ты сегодня готовишь! — Фыркает Итан, останавливаясь у стола, чтоб выхватить пару кусочков помидора из еще не заправленного салата. — Я не думал, что ты вообще занимаешься такими мирскими делами. — Только по праздникам. — Дамиано разворачивается к Итану и подмигивает. На нем черные домашние спортивки, и Итан не отказывает себе в удовольствии разглядывать худощавую грудь с короткими жесткими волосками и небольшой штангой в левом соске. Дамиано подплывает к нему и легко целует, беря лицо Итана в свои ладони. Руки у него холодные и влажные — только что мыл фрукты к завтраку. — Дамиано, — Резко выдыхает Итан. — я хочу знать, что между нами происходит. — Он запускает руку в волосы на затылке, бессознательно почесывая кожу. Голову ниже — выдерживать зрительный контакт оказывается слишком тяжело. — Не то чтобы я был против или типа того, но, наверное, нам стоит дать этому какое-то название? — Тебе стоит перестать задавать вопросы на пустой желудок. — Перед Итаном возникает рука Дамиано с чашкой кофе. Итан прикрывает глаза. Он не злится, нет, он никогда не злится на Дамиано, на Викторию, на Томаса, Итан вообще старается не злиться. Когда Дамиано подцепляет вилкой прядь его волос, Итан поднимает взгляд от стола. — Салат ешь. — Дамиано говорит спокойно и улыбается так, как улыбаться умеет только он. * — У группы был фотосет, где все были полностью обнаженные.