Love is war

      Братская любовь, да? Что она из себя вообще представляет и чем отличается от... любви романтической?       Джиро задумывается об этом, рассеянно перебирая волосы прикорнувшего на его груди Сабуро. Утренняя лента твиттера не принесла с собой ничего интересного, нии-чан не зовёт их завтракать — наверное, утомился вчера настолько, что сегодня проснётся позже обычного, неяркое солнце за окном не режет глаз, а братец сегодняшней ночью спал на удивление мирно. Хах, тоже утомился, видимо. Надо с ним помягче.       С тех пор, как они начали свои... отношения, с Сабуро стало гораздо легче — его попытки язвить теперь больше похожи не на настоящую злость, а на следование вредной привычке, старой и въевшейся в самую подкорку мозга. Ну, Джиро уже и не так сильно обижается. Им обоим потребовалось много — слишком много — времени для того, чтобы осознать и принять свои чувства друг к другу, и Сабуро это далось особенно тяжело. Каким бы эгоистом он ни казался, его злость всё это время двигало желание защитить Джиро от себя и своих запретных чувств. Когда они наконец во всём разобрались, стало легче. И им, и Ичиро.       Нии-чан не стал их ругать, лишь напутственно велев быть осторожнее. «Что бы ни произошло, мы всё ещё братья, верно?» В тот момент Джиро ощутил настолько сильный прилив любви и благодарности, что не смог сдержать слёз. Тогда они с Сабуро плакали, позорно уткнувшись старшему брату в плечо, и Ичиро утешительно похлопывал их по спинам, говоря не расклеиваться. У них, всё-таки, самый лучший на свете старший брат — Джиро свято в этом убеждён. И так же твёрдо уверен в своей любви к нему — крепкой и платонической, как и полагается братской. Определиться в любви к Сабуро было куда тяжелее.       То, что между ними происходит, не присуще никаким нормальным родственникам — чувствуя плотское влечение, Джиро утопал в угрызениях совести, ненавидя себя за столь извращённые и неправильные желания по отношению к своему младшему брату. Хах, наверное, было бы куда проще, будь дело в одной лишь похоти. Ему хотелось гладить Сабуро по волосам, целовать и бережно обнимать, как самое-самое драгоценное сокровище в целом мире, как упавшую с небес звезду. С этим разобраться гораздо сложнее, нежели с банальным желанием удовлетворения — даже столь порочное влечение можно обосновать разбушевавшимися гормонами. Далёкую от братской любовь — уже нет.       Но несмотря даже на вышеперечисленное, Сабуро всё ещё его младший брат. Его прекрасный, потрясающий, великолепный младший брат — которого хочется защищать и который может защитить сам, которому Джиро готов доверить свою жизнь и который точно так же доверится ему, что бы он ни делал или говорил.       Возможно, — думается Джиро однажды, — такая любовь к человеку, которого он знает практически всю жизнь — лучший вариант. Ему должно быть стыдно от подобных мыслей, но вместо него он чувствует лишь... удовлетворение. И в какой-то степени облегчение. Вряд ли во всём мире найдутся люди, которые смогут понимать его так, как это делают Ичиро и Сабуро, пускай и любовь к ним отличается. Сабуро тяжело показывать свои настоящие эмоции, но Джиро всё же постепенно подводит его к этому. Осторожно, маленькими шажками, сталкиваясь со злостью и отрешённостью. Четырнадцать лет — трудный возраст. Тем не менее, если им обоим так будет лучше, Джиро готов потерпеть — Сабуро ведь тоже старается. Невооружённым взглядом видно, насколько он стал мягче и — совсем немного — добрее. Младший брат всегда быстро учился, даже когда дело касалось столь нелюбимых им взаимодействий с социумом. Отношения строятся на компромиссах. В характере Сабуро вечно стоять на своём и ни на секунду не задумываться о чувствах людей ему неприятных или неинтересных — таковым Джиро и некоторое время считал для него себя.       Однако, Сабуро учится прислушиваться. Он далеко не эгоист, и собственная мания величия, появившаяся в результате столкновения с предательством в прошлом, не отравляет его разум, позволяя видеть ситуацию целиком. Сцепив зубы, младший брат готов проглотить колкое, рвущееся наружу ругательство; готов не бить Джиро по рукам, когда тот лезет с объятиями; готов... хоть немного, но всё же приспустить свою маску из высокомерия и язвительности, открывая себя настоящего — куда более мягкого и уязвимого. Наблюдая за этими постепенными изменениями, нии-чан каждый раз хвалит Сабуро, поощряя и подбодряя, всегда замечая его маленькие уступки. Однажды Джиро спрашивает Ичиро, не больно ли ему видеть и осознавать их испорченность. — Пока вы счастливы, я буду доволен, — в его улыбке нет ни капли фальши — брат действительно так считает, — тем более, вам обоим это на пользу, я прав?       Ичиро не ставит их счастье превыше своего — он счастлив вместе с ними. В отличие от многих других взрослых, нии-чан не цепляется за размытые понятия морали, на своей шкуре осознав однажды, каково это — когда от тебя все отворачиваются. Джиро благодарен ему. Джиро любит его. И столь же сильно он любит Сабуро. Возможно, с самого начала любил. Какую форму не примут их отношения в дальнейшем, они останутся братьями. Неважно, куда заведёт их судьба, — думает Джиро, мягко целуя ворочающегося Сабуро в макушку, — всё в любом случае будет... как всегда. Ичиро любит их, они любят его и друг друга. Никто из них не предаст двух других. Никто из них не сделает больно намеренно. Насколько неправильной не является их любовь, Джиро и Сабуро больше её не стыдятся, не зажимаются друг от друга и не прячутся от Ичиро.       Какой бы любовью Джиро не любил своих братьев, это не так уж и важно. Он в любом случае знает, что готов отдать жизнь за них обоих.