Love is war

      Он суетится перед зеркалом уже чёрт знает сколько времени. То и дело норовит разгладить крошечную еле заметную складочку на своей юкате, стряхивает невидимые пылинки и постоянно одёргивает якобы задирающиеся рукава. Дело даже не в его перфекционизме, а в банальном желании потянуть время и как-то... взять себя в руки перед предстоящим? Помимо желания выглядеть безупречно в нём теплится и нервное напряжение. Ичи-нии, загадочно отмахнувшись некими делами (накануне танабаты!), сказал им, что до фейерверков они могут делать всё, что только захотят, после чего мягко намекнул на встречу на улице Каппабаси в определённое время, твёрдо выражая своё намерение посмотреть салют не иначе, чем с братьями.       Иными словами, Ичиро разрешил им устроить самое настоящее свидание в не менее настоящий канун танабаты. — Сабуро! Ну ты скоро там? — Джиро спрашивает это уже в третий раз за пятнадцать несчастных минут, и, в последний раз пригладив рукой волосы, Сабуро всё-таки выдыхает, безуспешно пытаясь успокоиться. И чего он так разнервничался, в самом-то деле? Обычная прогулка с придурком, разве что атмосфера другая, да и принарядиться пришлось не так, как раньше. Но это ничего... у них в любом случае никогда не было и не будет полноценных свиданий, поэтому и сейчас переживать тоже не стоит. — Иду я, иду, — с размаху открывшаяся дверь едва не бьёт вовремя успевшего отскочить Джиро по носу. Сабуро мгновенно нацепляет свой привычный надменно-невозмутимый вид, мимолётно окидывает брата оценивающим (ему так идёт хвостик!.. и юката тоже очень красивая) взглядом, хмыкает и отворачивается. — Неплохо, — он никоим образом не выказывает и доли своего настоящего восторга, но по взгляду Джиро понятно, что тот и так о нём догадался. Дурак. — Ты тоже классно выглядишь, — усмехается он, и вместо того, чтобы съязвить в ответ, Сабуро молчит, чувствуя, как предательски у него алеют кончики ушей. Сегодня, так уж и быть, никаких гадких комментариев.       Небо на улице ещё не иссиня-чёрное, но приятного оттенка индиго. В такое время Сабуро практически не бывает вне дома (если только не возвращается со школы поздно зимой), поэтому на несколько мгновений он зависает, вглядываясь в усеянное белыми точками звёзд полотно. — Ну, чего встал? Идём, — Джиро несильно тянет его за рукав юкаты, призывая поторапливаться. Сабуро отмирает и следует за братом, внутренне трепеща от внезапно накатившего предвкушения. ***       Ему не очень нравятся шумные и людные места, но странное очарование переливающихся золотом украшенных улиц прогибает под себя и его, невольно заставляя всеми фибрами души наслаждаться открывшимся видом и то и дело доносящимся от кого-то смехом. До Асакусы они идут не слишком быстро (потому что Сабуро отвлекался на каждую мелочь), поэтому к их приходу темнеет окончательно, и чёрное небо, резко контрастирующее с освещённым и людным Токио, тоже вызывает причудливое восхищение, присущее лишь сегодняшнему дню. Практически всю дорогу они с Джиро молчат, но в тишине не неловкой, а уютной. Полгода назад такое молчание обозначало бы то, что они доругались до такой степени, что уже не хотят друг с другом разговаривать; сейчас, однако, всё иначе.       Мимолётное волшебство момента рушится, когда Джиро вдруг ускоряет шаг, с восторгом воскликнув, что они уже почти пришли. Но Сабуро совсем этому не расстраивается, охотно подхватывая чужую радость, пусть и не так явно. Он всего лишь коротко улыбнулся, но судя по счастливому выражению лица Джиро этого... достаточно. Им, как обычно, не нужно слишком много лишних слов, чтобы понять друг друга.       Понятие свидания достаточно расплывчатое. Сабуро всегда казалось, что для того, чтобы обычная прогулка стала «свиданием», необходимо соблюдение нескольких формальностей — как и в любом, собственно, деле. Но почему-то сейчас они с Джиро не держатся друг с другом за руки (лишь иногда соприкасаются пальцами), не закидывают ладони на плечи в попытке прижаться потеснее, не целуются и не обнимаются, а ощущение того, что у них действительно самое что ни на есть свидание, вцепляется и не желает отпускать, разливая во внутренностях приятное томительное волнение. Некоторое время они бесцельно слоняются по украшенным улочкам, то и дело ловя восхищённые взгляды прохожих, узнавших своих кумиров даже такими нарядными. К счастью, почти никто не выпрашивал автографов — все заняты празднеством и своими компаниями, будь то несколько друзей или всего лишь один человек. Один, но слишком важный и особенный для того, чтобы отвлекаться от него ради автографа.       Когда Сабуро вдруг цепляет взглядом скопление народа (в основном, парней возраста старшей школы — их девушки, вероятно, остались где-то позади), в нём неизбежно просыпается интерес к тому, что там такое происходит. — Пойдём, проверим? — этим вопросом Джиро опережает его мысли, и Сабуро, влекомый любопытством, расплывается в плутоватой ухмылке, так и кричащей о таящихся в ней намерениях. Разумеется, к прилавку, вокруг которого все и собрались, они бегут наперегонки. С высоты своего роста Сабуро мало что может увидеть, а вот взгляд более высокого Джиро мгновенно загорается азартом. — Чего там? — устав бесполезно вытягиваться, он вперил вопросительный взгляд в брата. — Медведь. С блёстками. Представив себе вид этой игрушки, Сабуро оказывается несколько... разочарованным. Неужели она стоит всего этого ажиотажа? Впрочем, остаётся ещё один вопрос — куда более интересный. — Если он так всем нравится, то почему его до сих пор не выиграли? — Не знаю. Хочу проверить. Не дожидаясь ответа Сабуро, Джиро берёт его за руку, бесстрашно рассекая толпу взвинченных подростков.       ...испытание оказывается действительно... сложным. Десять столбиков, на которые нужно накинуть кольца. Промахнёшься хоть один раз — медведя не получишь. Призы разной степени симпатичности можно выиграть, начиная с трёх попаданий. И стоит это, разумеется, не десять иен. — Дайте я! — громогласно вопит Джиро, когда очередной подросток проигрывает. В бытии своеобразной знаменитостью есть и свои привилегии — стоит всем разглядеть, кто именно взялся играть, ни один из них и не заикается о соблюдении очереди. Сабуро, которому посчастливилось подойти поближе, в брате даже не сомневается. В конце концов, именно у него всегда лучше получалось всё, что связано со спортом... И тем не менее, Джиро сбивается уже на пятом. В качестве утешительного приза — семь из десяти — ему достаётся смешная хрюшка кислотно-зелёного цвета, которую брат тут же вручает кому-то. Это, кажется, из той игры, которая была популярна несколько десятилетий назад... мда. — Ты уж извини, — он, скорее возмущённый, чем разочарованный, разводит руками, — как-то это... — Сложно, — заканчивает за него Сабуро со вздохом. Организаторы явно постарались над тем, чтобы достать главный приз было весьма и весьма тяжело. — Может, ты попробуешь? — после этого вопроса (судя по интонации Джиро, совершенно серьёзного) Сабуро давится воздухом. Он? Побросать кольца? — Мне кажется, у тебя хороший контроль направления. Чёрт, он не шутит... ну, честно говоря, Сабуро не слишком против. Соревновательного духа, присущего всем подросткам, никто не отменял. *** — Это же Ямада Сабуро! — Конечно, а кто ещё? Он пришёл сюда вместе с Джиро. Разумеется, ему захотелось посоревноваться... — Эй, не веди себя, как знаток! Главный фанат «Buster Bros!!!» здесь я, если кто не в курсе. — Тише, не мешайте! Не видите, он целится! — гомон прерывает тонкий девичий голос, и Сабуро испытывает к незнакомке искреннюю благодарность. Их вопли ужасно мешали сосредоточиться... В очередной раз мысленно прикинув расстояние, одним плавным движением он кидает практически невесомое в руках кольцо, которое успешно достигает столбика. Кто-то начинает аплодировать, вновь проносятся шепотки, но Сабуро не обращает внимания, лишь краем уха уловив до боли знакомое «молодец!». Если ему не послышалось, и это действительно была похвала от Джиро... Успешное начало загадывает остальные броски — Сабуро идеально попадает ещё несколько раз. Иногда казалось, что кольцо не долетит или не зацепится, но в последний момент всё странным образом оборачивалось в его пользу. — По-моему, он первый, кто дошёл до девяти... — Вау, такое я ожидал скорее от Джиро, чем от Сабуро. — Ка-а-а-а-ак же круто! — Давай, Сабуро-чан! Мы верим в тебя! — Не проиграй в последний момент, чтоб тебя! Из общих восторженных воплей выделяется именно последний. Прежде, чем Сабуро успевает это осознать, на его губах расплывается ехидная ухмылка, и перед своим последним броском он говорит громко и отчётливо. — Проигравшим слова не давали, Джиро! Кольцо летит будто в замедленной съёмке — он видит, как оно цепляется за столбик, некоторое время вращается, словно вот-вот слетит... и падает вниз, знаменуя собой его безоговорочную победу.       Все вокруг взрываются в овациях, продавец с радостной улыбкой и поздравлениями вручает ему этого огромного, как выяснилось, медведя, безвкусно украшенного кучей блёсток. Одним уверенным движением Джиро за плечо выдёргивает его из толпы, и с заливистым смехом они убегают прочь, не обращая внимание на что-то кричащих им вслед фанатов. Они с братом приходят в какое-то безлюдное место, где на бамбуковых веточках шелестят чужие танзаку, и Сабуро видит в чужом взгляде знакомый огонёк возбуждения. Его самого тоже ведёт, и с таким трудом выигранный приз оказывается отложен на лавочку. Идеальное место, идеальное время. Но когда он обвивает руками шею Джиро, готовясь притянуть того к себе, порыв ветра внезапно наглым образом заносит что-то прямо брату в лицо. — Блять! — Сабуро пугается больше не бумажки, а чужого крика — Джиро отфыркивается и убирает от лица «подарок», с прищуром вглядываясь в оный. — Кажется, чей-то танзаку... господи, как замысловато... бред какой-то, — он кривится и передаёт бумажку осуждающе взглянувшему на него Сабуро. Ему не очень нравится идея читать чужие танзаку — всё-таки, это... вроде как, что-то личное, но раз уж Джиро прочёл, то тогда... — Чтобы один близкий человек мне человек однажды открыл для меня мир своих чудных глаз вновь, а другой никогда его от меня не закрывал и оставался рядом... — Сабуро читает вслух, странно проникнувшись атмосферой слов, выведенных аккуратным каллиграфическим почерком. Не совсем понятно, что подразумевается под первой частью, но вот вторая... Он бросает взгляд исподтишка на Джиро, бережно разглаживает чуть потрёпанный ветром танзаку, и понимает: да, с этим человеком ему хотелось бы остаться вместе навсегда. С ним и Ичи-нии. Оглядевшись, Сабуро легко находит место, на котором эта бумажка раньше находилась. Буквально все висели парами, и лишь одна осталась без компании — ветер оторвал её соседку и бросил в лицо Джиро. Он бережно крепит танзаку обратно, берёт с лавочки медведя и подходит к брату. — Идём, — Сабуро тянет брата за рукав, отчего-то не решаясь прикасаться к коже, — скоро фейерверки. Нужно успеть написать свои танзаку. ***       Над желанием он особо не задумывается. Может, дело в странной сентиментальности, накрывшей его после прочтения сорванного ветром танзаку, или же в том, что Сабуро всегда именно этого и хотелось. «Хочу, чтобы братья были счастливы.» Любопытно косящегося Джиро он щёлкает по носу. — Мой танзаку слишком сложный для твоего понимания. Даже не пытайся. — Ну не очень-то и хотелось, — брат по-ребячески показывает ему язык, после чего отворачивается к своей бумажке, с нетипичной для него аккуратностью выводя кисточкой послание. Судя по всему, он тоже особо не задумывался. Это даже хорошо.       Внезапно Джиро усмехается, глядя на... опять же чужой танзаку. — Поменьше ублюдков, побольше свободного времени, — зачитывает он вслух с дурацкой улыбкой. — Коротко и ясно. Мне нравится. — А мне больше понравился тот, который прилетел тебе в лицо... — Да ну, слишком муторно. Краткость — сестра таланта, слыхал? — Господи, просто признай, что не смог прочитать какой-то кандзи, и именно это тебя не устраивает! — А вот и нет! — А вот и да! Под конец Сабуро не выдерживает и начинает смеяться. Джиро подхватывает его смех, и когда они прекращают смеяться, наконец-то берёт его за руку. — Пошли к аники. — Ага. И пусть держать этого огромного медведя лишь одной рукой не слишком удобно, Сабуро не выдёргивает ладонь, лелея каждую секунду этого ощущения. «Я люблю тебя, Джиро.» В этот вечер ему не требуется озвучивать свою мысль. Джиро улыбается, думая о чём-то своём, и, глядя на эту улыбку, Сабуро невольно радуется тому, что он имеет возможность лицезреть её каждый день, а не раз в год, как в случае Орихиме и Хикобоши.