Самый несносный в мире эльф

Дорога в гостиную факультета показалась бесконечной, хотя разъяренная Гермиона, как ей казалось, буквально летела через ступени. Но голос Джинни за правым плечом не давал и секунды продыху. Конечно, подруга была взбешена. Конечно, пыталась давать советы, вот только Гермиона не была готова их слушать. — Пока за Малфоем не будет замечено попыток меня «охмурить», и говорить не о чем, — в который раз попыталась оборвать она Джинни. В ответ та начала что-то вроде «скажи мне, кто твои друзья…», но эти слова потерялись в потоке собственных мыслей. Да, Малфой отказался от предложенной затеи, но Гермиона прекрасно помнила, какими убедительными могут быть друзья. Если Забини проявит настойчивость, против нее и ее сердца начнется игра. Будто она предмет какой-то. Хотя на ее памяти Малфой уступал лишь своему отцу. И она теперь знала, почему. «Он не станет этого делать», — мысленно убедила себя она. Впрочем, она в любом случае была готова. — Разумеется, Рону и Гарри мы ничего не скажем, хорошо? — произнесла вслух, Джинни закончила нравоучать и кивнула. — Конечно. Под мантией было жутко душно, начала кружиться голова. А может, дело в навязчивых мыслях? — Ладно, я просто буду вести себя, как ни в чем не бывало, да? — спросила Гермиона скорее саму себя, но тотчас получила от Джинни подтверждение. — Правильная тактика — притвориться, что тебя там не было. Случившееся было даже к лучшему — по крайней мере, Гермионе более не хотелось обсудить с Малфоем отношение его отца — появилась отличная мотивация этого не делать. — Начнет перегибать палку, отправлю полы драить, — решила она, но все же понадеялась, что не придется. Полгода тишины и покоя были куда предпочтительнее войны. Добби ведь, хоть и умел доставать Малфоя, часто усложнял жизнь и ей самой. Лучше было лишний раз не подталкивать его к подобному. *** — Ты не пришла. — Это «почти приветствие» Гермиона услышала, стоило переступить порог кабинета Нумерологии. И это при том, что Драко Малфой этот предмет не посещал! — Не пришла, — констатировала она, стараясь не выдавать удивления. То, что до нее «снизошли», могло означать, что охмурение началось. Или нет. Как бы то ни было, Малфой покусился на ее самый любимый предмет, и это раздражало и даже несколько печалило. Глядя исключительно перед собой, Гермиона прошла к столу и принялась раскладывать свитки. Разговор окончен — это она показывала всем своим видом. Не свезло, отвязываться Малфой не собирался. — Поэтому я пришел сам. — Подойдя к ее столу, он закинул на столешницу сумку. Судя по тону, его веселила сложившаяся ситуация. — Нумерология — такой интересный предмет! Стоило начать изучать его прежде, не находишь? Говорил он громко, театрально, присутствующие — в большинстве своем когтевранцы — скосили на них глаза. Поскорее бы этот цирк кончился. Спровадить как можно быстрее, чтобы и дорогу к кабинету забыл — этого хотелось больше всего. Но Гермиона не могла так поступить с самой нумерологией! Сказать, что это ненужный предмет, язык не поворачивался. — Нахожу, — бросила Гермиона сдержанно. — Нумерология занятный и важный предмет, а профессор Вектор — лучший преподаватель школы! На Малфоя ее слова не произвели никакого впечатления. Было ясно, что ему плевать и на предмет, и на профессора, его преподающего. И все же он совершенно точно планировал остаться — еще этого не хватало! — О чем бы ты ни хотел поговорить, — проворчала Гермиона, отворачиваясь к окну, — мне это неинтересно. После вчерашнего она вообще не хотела о чем-либо говорить. То, что Малфой, всегда относившийся к ней с пренебрежением, сам искал встречи, только отталкивало. Она не собиралась быть использованной. — Ты подходишь к вопросу не с той стороны, — словно не слышав ее слов, заговорил Малфой. — Эти твои носки — неэффективно. Гермиона поджала губы — что он вообще мог понимать в таком тяжелом деле, как борьба за права эльфов?! Вмешательство раздражало. Малфой бы словно и не замечал ее настроя. Выложил письменные принадлежности и учебник и, протянув под столом ноги, продолжил: — Если ты хочешь освободить конкретно эльфов школы — валяй. Только не зови свою ассоциацию полезной. Она не такая. — Ну конечно! — не выдержала Гермиона. — Г.А.В.Н.Э. не полезна, потому что Драко Малфой так сказал! Снова приковала к их столу взгляды когтевранцев, но было плевать. — Она не полезна, потому что не полезна, — невозмутимо пожал плечами Малфой. — Мой отец занимает должность в Министерстве. Уж можешь мне поверить, в управленческом деле он меня поднатаскал. Хочешь обратить внимание мира на проблему — мысли глобально. Изучи мироустройство, пойми причины… — Причины?! — вспыхнула Гермиона. Наставнический тон Малфоя выбесил изрядно. — А у рабства могут быть какие-то причины кроме тех, что кто-то в состоянии кого-то купить? — Вот, — Малфой так неожиданно ткнул в ее сторону пальцем, что пришлось отпрянуть. — Ты уже на пути к пониманию, хоть сама этого не замечаешь. В одном слове столько… Появление профессора заставило его замолчать. Кажется, впервые в жизни Гермиона хотела, чтобы Драко Малфой говорил, и впервые же в жизни ждала, чтобы Нумерология поскорее кончилась. Противный слизеринец сумел завладеть ее вниманием. Неприятно было признавать подобное, но он, кажется, действительно что-то понимал, так что выслушать его до конца она была обязана. Ради маленьких, бедненьких эльфиков Гермиона была готова и не на такое. *** — Что ты имел в виду, когда сказал, что я на пути к пониманию? Заговаривать с Малфоем первой Гермиона не хотела, но не выдержала. Стоило уроку кончиться, а учебниками оказаться в сумках, она вернулась к разговору, который терзал ее долгие минуты. Однако разговор, по всей видимости, занимал ее одну. — Ты правда думаешь, что я помню, на чем мы остановились? — нахмурился Малфой. Издевался, что ли? — Целый урок и тонну новой информации спустя ты рассчитываешь, что я продолжу последнюю мысль с того же момента? Стоило прийти вчера, если уж не хотела, чтобы отвлекали. Поспорить с этим было сложно. Гермиона действительно могла обсудить все в спокойной обстановке, если бы не взялась играть в шпионов. Сожалеть было поздно. — Я сказала, что пока есть те, кто может купить, всегда найдутся и те, кого продадут, — напомнила она, вставая из-за стола и следуя за Малфоем в коридор. Даже просто идти рядом было унизительно, но что делать? — Ты же ответил, что я близка к осознанию. Но осознанию чего? Малфой шел, не оглядываясь. Словно не он искал встречи этим утром. В какие игры они играли? Вела, в любом случае, не Гермиона. Это бесило до дрожи. — Только попробуй теперь сказать, что не помнишь, на чем остановился, — сердито предупредила она. Малфой, наконец, замедлился, одарил ее пренебрежительным взглядом, пожал плечами. — Что-то было, да, — бросил он равнодушно. Начинало казаться, что он блефовал и нечего было на самом деле сказать, сплошная пыль в глаза, как и всегда. Гермиона уже собиралась высказать все, что об этом думает, как вдруг он продолжил: — Насчет купить. Я говорил об этом. Этим ведь занимается и магический, и немагический мир. Покупают. Твои родители-маглы также продают свой труд. О рабстве и ущемлении прав ведь никто из них не кричит, верно? Почему тогда важно защитить именно эльфов? — Малфой остановился и снова ткнул в ее сторону пальцем. — Да потому что домашним эльфам не платят за работу, а значит, их не покупают. Так ведь? Работай они неполный день, плати им зарплату, отпускай на выходные — ты была бы довольна? Гермиона хотела возразить. Малфой сравнивал несравнимое. Или же?.. Все, к ее пущему раздражению, звучало не так и неправильно. — Свободные эльфы наглеют, — припечатал он сверх того. — Жизнь в праздности действует на твоего ушастого дружка не самым лучшим образом, признай. А все потому, что тысячи лет рабства приучили эльфов к труду. Работающий эльф — это правильно и естественно в первую очередь для них самих. Дурацкое предположение подняло в Гермионе волну возмущения: никто не рожден быть рабом, едой или шубой. Что в этом могло быть правильного и естественного?! Думать так может только рожденный с серебряной ложкой во рту напыщенный индюк. Она собиралась было заявить Малфою, что не таким, как он, учить ее, но в тот момент он заговорил вновь, пришлось выслушать. — Если не хочешь, чтобы в магическом мире случился беспредел, прекрати вязать свои дурацкие носки и поставь вопрос защиты иначе. Слишком уверенный голос — Малфой даже не допускал мысли, что неправ. До чего же неприятный тип! Взялся судить ее методы, хотя самому до бедных эльфиков и дела никогда не было! Наоборот, только и умел унижать, эксплуатировать и гнобить. Прислушиваться к нему Гермиона не была намерена вовсе. До следующих его слов.  — Вместо рабства — оплачиваемый труд, со всеми должными правами и обязанностями, — пафосный, самодовольный тон. Малфой возомнил себя экспертом. Но до чего же заманчиво звучало то, что он предлагал! — Я знаю, как обратить внимание магического мира на беспокоящие тебя проблемы. Если уж должен сотрудничать с тобой до конца года, то хочу заниматься хотя бы чем-то отдаленно полезным. Эта твоя стирка, уборка, — он скривился, — средство достать меня, не больше — даже не смей отрицать. Не дурак, прекрасно понимаю. Конечно, раздражать меня и тебе, и твоему Добби безумно нравится, но ты уж реши для себя, чего действительно хочешь: добиваться справедливости или играть в строгую начальницу. Кстати, — хмыкнул он, — эта роль тебе дается просто отвратительно. Обиду Гермиона проглотила. Не в том она была положении, чтобы продолжать спорить и соревноваться в остроумии. Судьба несчастных эльфиков ее занимала куда сильнее, чем старые склоки. Стоило отдать Малфою должное: заявился он явно не охмурять. Пожалуй, по одной только этой причине уже можно было проявить к нему снисхождение. — Я почувствую подвох, — предупредила она. — Вздумаешь морочить голову, отправлю в прачечную. Помощь эльфам... Если ты и правда готов на это, я открыта для разговора. Малфой повел плечом. Не особо горел энтузиазмом, но снисходил. — Правда готов помочь, — подтвердил он. — Отец говорит, для работы в министерстве мне пригодится опыт волонтерской деятельности. Так что ни в какой мере не для тебя и не для эльфов, но я сделаю все от меня зависящее. Это то, что я хотел предложить тебе вчера: борьба не за анархичную свободу конкретной кучки эльфов, но за упорядоченные права всего их ушастого рода. Ты же зовешь себя умной, да? Докажи, что это действительно так. Коридор был полон других учеников, но весь мир сейчас сузился до одного Малфоя, глядящего с презрением и насмешкой. Когда заговорил об отце, Гермионе тотчас вспомнился вчерашний подслушанный разговор. Не приходилось сомневаться в искренности — Малфой выслуживался перед папашей — яснее ясного. Вновь ощутилась эта ненужная жалость, а вместе с ней зазудело на кончике языка непреодолимое желание обсудить происходящее. Умел ведь слизеринский хорек быть решительным — настроить бы его на борьбу с тиранией отца — авось и сумеет себя отстоять. А там, глядишь, и станет нормальным человеком. Или будет, хотя бы, чуть меньше плеваться ядом. Он предлагал побороться за все эльфийское общество — что ж, этот вариант Гермионе нравился. Затевая свою борьбу, она и не надеялась так быстро достичь мирового масштаба, но если это было на самом деле возможно... Хоть и не сказала вслух, пообещала себе попутно выбороть права и свободы для давнего врага. Чем он хуже эльфов-то? У них рабство, у него — домашнее насилие. Одно сквернее другого. Решено! — Гермиона кивнула одновременно и в ответ на слова Малфоя, и собственным мыслям. Труд однажды сделал из обезьяны человека, а борьба за правое дело, несомненно, способна превратить законченного эгоиста в кого-то более приличного — с этим она собиралась помочь и очень надеялась, что жалеть не придется. — Идет, — подкрепила кивок словами. — На сегодняшнем собрании бразды правления отдаю в твои руки. Если предложишь что-то на самом деле толковое, попрошу директора ослабить контроль. Давление способно задавить любую инициативу. Г.А.В.Н.Э. к своим членам так не относится. «Мы не твой отец», — подумала она, однако, вслух ничего более не сказала.