Самый несносный в мире эльф

То, что в Хогвартсе ничего не скрыть, Гермиона знала давно. То в поисках философского камня вскрывались потаенные коридоры, то обнаруживался вход в Тайную комнату, то находились давно утерянные дневники — бывшие прислужники почившего Темного лорда пытались захватить власть любыми возможными способами, но школа неизменно открывала каждый даже хорошо скрываемый секрет. Так что то, что они с Малфоем собираются в Министерство, не могло надолго остаться в тайне. Единственное, чего Гермиона не ожидала: что это станет известно настолько быстро! А именно: даже прежде, чем они после собрания вернулись в школу. — Хочешь, я соберу для тебя все подписи?! — в отчаянии вскричал Рон, едва завидев ее. По всей видимости, он уже давно топтался у дверей, отлавливая ее. Невилла и Луну пришлось пропустить вперед — слишком деликатной была тема. — И в Министерство съездим вместе, — продолжил Рон, проведя парочку взглядом. Теперь коридор был совершенно пуст, откладывать разговор еще на секунду друг явно не собирался. — Мой папа, между прочим, тоже там работает. Но, пожалуйста, не связывайся с Малфоем. Он же… Скользкий и хитрый, и… Рон замолчал, подыскивая слово, но Гермиона остановила его. — Не нужно, Рон, — мягко сказала она. — Я прекрасно понимаю, какой из себя Малфой. И совершенно не доверяю ему. Но его отец… — Она осеклась. Люциус Малфой имел в Министерстве куда больше влияния, чем мистер Уизли, но могла ли Гермиона говорить об этом? Обидеть Рона и его замечательную семью она не хотела. — Как самый мерзкий из представителей аристократии, — нашлась она, — являет собой самую важную цель. Убедим его — все дружки их семейства согласятся с нашими требованиями. А твоего отца и убеждать не надо, он хороший. И на нашей стороне. Я должна встретиться с Люциусом, пойми. — Да он тебя сожрет и не подавится, — пробубнил Рон, складывая руки на груди. — Мерзкая семейка. Мерзкая — Гермиона была согласна с этим на все сто. Ну а чего еще ожидать от того, кто бьет собственного сына? — Именно поэтому я отправлюсь с Малфоем, — попыталась успокоить она. — Если Люциус увидит, что его сын на моей стороне, сможет поговорить спокойно. В это она сама не верила, поэтому планировала избегать встречи с Малфоем-старшим всеми возможными способами. Но Рону приходилось врать. Его отец, конечно, мог провести ее в Министерство, но все двери имя Уизли перед ней, увы, открыть не могло при желании. — А Малфой на твоей стороне? — с сомнением спросил Рон. Снизил голос — мимо пробежал кто-то из пуффендуйских первокурсников. — Не слишком ли ты полагаешься на врага? — Я не полагаюсь. — Наконец Гермиона говорила действительно правду. Пока что Рону можно было знать только это. — Я пользуюсь тем, что предоставила мне школа, — добавила она. — Если можно воспользоваться Малфоем ради благой цели, нет причины этого не делать. — У Гарри тренировки по квиддичу, — вспомнил вдруг Рон, — но я свободен, как птица. Поеду с тобой. Вдвоем против их семейки всяко будет проще. Не будет, Гермиона хорошо понимала это. Напротив, там, где одна она сможет задвинуть неприязнь в дальний угол и проявить максимум дипломатии, Рон явно поцапается с сынком или папашкой, а может и с обоими представителями древнего высокомерного семейства. Не самое лучшее начало для переговоров. К тому же, принять помощь Рона означало впутать его в историю, частью которой вовсе не хотелось его делать. У него, вон, Травология не учена, с ЗоТИ вообще бардак полный — ну куда ему сейчас еще и ее проблемы?! Хотя предложение, чего уж там, было заманчивым. — Ты куда ценнее для меня здесь, — наконец ответила Гермиона, подавив вздох сожаления. Рон не дурак, поймет ведь, что она его сплавляет. — Съездить в Министерство нетрудно, куда больше твоя помощь мне понадобится потом. Так что пока!..— повысила голос, заметив, что Рон собирается возразить. Конечно, сейчас он скажет, что готов ей помочь и в поездке, и потом. И вообще — нет причины не отлынивать от занятий, верно? Сказать бы Рону, что в нем говорит прокрастинация, так ведь не поймет. — Пока, — повторила она, осадив его строгим взглядом, — ты должен прочитать пять параграфов по Травологии, насколько я помню. А я помню, — снова перебила она всякие попытки друга вставить слово. — Ты мне поможешь потом, когда я буду уверена, что это во вред учебе не пойдет. И чтоб честно занимался, а не с Гарри на поле зависал. Хоть бери с тобой Добби оставляй для присмотра, он уже привык быть нянькой. — Не надо Добби! — глаза Рона округлились от ужаса. — И, это, ты ж не станешь эксплуатировать эльфа, верно? Да и не простого эльфа, а друга! Не станет. Гермиона вынуждена была согласиться. Рон знал ее слишком хорошо, не отвертишься. — Именно поэтому ты должен мне пообещать, что позанимаешься сам. В противном случае попрошу все же Добби. Или напишу твоей маме! Упоминание о маме, казалось, напугало Рона еще сильнее. Он яростно закивал и с предложением сопровождать ее больше не приставал. Оставалось пережить разговор с Гарри. Тот, Гермиона не сомневалась, несмотря на тренировки предложит ровно то же самое. Благо, как и Рона, ей было куда его послать: в библиотеку. *** Разрешение на выезд получить оказалось нетрудно. Стоило заикнуться о поездке в Министерство, из-под директорской руки вышли все необходимые подписи, а помимо этого, чего Гермиона совершенно не ожидала, их снабдили колесницей, которая, по словам Дамблдора, должна была домчать их до Лондона менее, чем за час. С одной стороны это было хорошо: фестралы были готовы уже здесь и сейчас. Их, в отличии от поезда, не было нужды ждать. И рассекали небо они всяко быстрее поезда — им ведь не приходилось следовать по маршруту железнодорожных путей, лететь можно было и напрямик. Но одно преимущество поезда все же было совершенно невозможно в условиях колесницы: нельзя было убраться от Малфоя в другой конец вагона. Приходилось сидеть. Близко. Очень. — Одного не понимаю, — заговорил Малфой, когда фестралы тронулись — пока еще по земле. — Почему нельзя было трансгрессировать? Школа полна эльфов. Неужели не нашлось ни одного, кто мог бы перенести нас прямо под двери Министерства? За этот вопрос хотелось стукнуть. Больно. — То есть, — изогнув бровь, уточнила Гермиона, — когда ты говорил, что отправишься в Министерство ходатайствовать о бедных обездоленных эльфиках, — она запнулась, закусила губу. Если уж Малфой передразнивал эти ее слова, возможно, стоило начать говорить об эльфах иначе? — Ты правда собирался эксплуатировать их в целях их же защиты? И как бы это выглядело, явись «защитник» в сопровождении домашнего эльфа? Они тебе не шоферы на полставки. Напомнить? — им вообще не платят! Колесницу тряхнуло — фестралы взмыли в небо. — Этим тварям тоже не платят, — кивнул Малфой туда, где должны были находиться невидимые существа. — Почему ты не борешься и за их права? Кто вообще сказал, что фестралам хочется возить учеников в этих треклятых тарантайках? Не подумай, что придираюсь, просто пытаюсь понять, как это работает. По какому ряду причин ты выбираешь кому помочь, а кому нет? Он был прав, Гермиона и сама не раз думала об этом. — Всем не поможешь, — пришлось сказать ей такую ненавистную фразу. — Эльфы разумны, плюс к ним обращаются просто отвратительно. Спасать их нужно как можно быстрее. — А фестралы не разумны? — не унимался Малфой. — Они не устают? Им нравится работать? Их вырывают из среды обитания, где бы они с удовольствием ходили под луной и щипали траву или что они там едят, впрягают в повозки и в холод, и в жару. Удила натирают губы, там, — я не знаю, — упряжь давит на плечи — мне продолжать? Или ты согласишься, что условия их жизни тоже отнюдь не сахарные? И, кстати, к эльфам не всегда относятся плохо. — Такие как ты и твой отец — да, — буркнула Гермиона, отвернувшись, и добавила: — Не знала, что тебя так беспокоит судьба фестралов. — Вообще нет, — отмахнулся Малфой. — Я их даже не вижу. Какое мне дело до тех, кого считай, что нет. Просто поражает, что ты, такая ярая защитница сирых и убогих, списываешь со счетов их вид. Говорить с ним с каждой минутой было все тяжелее. Хотелось ругаться, запустить чем-то тяжелым и, возможно, заплакать. Потому что Малфой был прав насчет фестралов. Вот только ее одной не хватало на борьбу со всем миром. — А что же совы? Их заставляют летать по поручениям, совершенно не заботясь о том, чего бы хотелось им самим. — Малфой однозначно решил ее добить. А ведь они провели вместе всего пять минут. Из почти часа. — Просто заткнись, — рявкнула Гермиона, бессильная против его слов. — Мне нужно подумать. — Да неужели, — хмыкнул Малфой, но в следующие десять минут не произнес ни слова. Летели над лесом. Далеко на востоке, где деревья чуточку расходились, можно было разглядеть блеск водоема, но отсюда было сложно понять, река это или озеро. Гермиона тщетно пыталась представить себе карту Англии: в последние годы она интересовалась исключительно магическим миром, география отошла на второй, если не на третий план. Сделав мысленную пометку, что следует наверстать упущенное, Гермиона сунула руку в сумку. Зная, что придется долго лететь, она подготовилась. Учебник по Трансфигурации оказался на коленях, и хоть ветер рвал листы, все же удалось открыть нужную страницу и, придерживая ее ладонью, приняться за чтение. — А потом еще обижаешься, что тебя зовут зубрилой, — подал голос Малфой. Ну конечно, смолчать он не мог! — Не обижаюсь, — не глядя, ответила Гермиона. — В том, что я умею грамотно распределять время, нет ничего плохого. Мне жаль тех, кто этого не понимает. Она покосилась на него, и Малфой принял ее последние слова на свой счет. — Я, знаешь ли, тоже не двоечник, — оскорбился он и потянул ее учебник на себя. — Дай гляну, что ты там читаешь. Уверен, я это уже прошел. Гермиона сильнее ухватилась за обложку. — Эй, не трогай книгу, я и так ее еле держу. Словно в подтверждение ее слов новый порыв ветра шелохнул страницы, и те оглушительно зашуршали, пытаясь вырваться из-под ладони. Малфой не слушал. Вновь потянул на себя, и Гермионе пришлось перехватить книгу под другим углом. Это было ошибкой: в тот самый момент, когда ее рука оторвалась от книги, но еще не успела как следует укрепиться на другой ее части, фестралы спикировали вниз, книга не удержалась на коленях и скользнула вбок. Будто в замедленной съемке Гермиона наблюдала за тем, как учебник срывается с колесницы, как тщетно руки ловят пустоту и как подхваченные ветром страницы разлетаются во все стороны. Опомнилась лишь когда плечо прошило болью: Малфой вцепился в ее руку так, что ногти вонзились в кожу. — Жить надоело?! — дошли до Гермионы его слова. — Вот же идиотка! Гермиона поняла, что еще немного, и вывалилась бы из колесницы вслед за книгой. Но благодарности за свое спасение не ощущала. — Это ты виноват! — выровнявшись и сбросив с плеча его руку, накинулась она. — Из-за тебя я… Я… У нее даже не было сил говорить. Все планы пошли прахом — очередное доказательство, что от Малфоя одни беды. Слезы удавалось сдерживать только чудом, а вот сердце успокоить никак не выходило. Все было испорчено, день словно бы потерял краски. — Подумаешь, — фыркнул Малфой раздражающе беспечно. — Книженцию потеряла. И что? Мы как раз едем в Лондон. Заскочим на Косую аллею, куплю тебе новую. Раз уж «я виноват». Малфой изобразил в воздухе кавычки, а Гермиона не удержалась и толкнула его в бок. Плакать от досады больше не хотелось, а вот огреть виновника хорошенько — очень даже. — Я сама в состоянии купить себе новый учебник, — гаркнула она, снова пихнув Малфоя локтем. — Но по твоей милости оставшиеся полчаса времени пройдут совершенно бестолково. А у меня еще параграф не учен! Конечно, школьная программа обещала дойти до изучаемой ею темы не раньше февраля, но это совершенно не означало, что можно валять дурака. К такому Гермиона не привыкла. Ей нужно было заняться хоть чем-то. Немедленно. — Если тебе это поможет, — начал Малфой, но слушать его совершенно не хотелось. Ей сейчас ничто не могло помочь. Полчаса времени пропали даром! Гермиона отвернулась, уставившись на лес под ними. Где-то там сейчас лежала ее бедная распотрошенная книжечка, которая уже никому не могла принести пользы. — Не Трансфигурация, но тоже ничего, — раздался голос Малфоя у самого уха, и на коленях Гермионы оказался учебник по Древним рунам. — Ты думаешь, что одна умеешь «грамотно распределять время»? — Малфой усмехнулся и, втолкнув учебник ей в руки, откинулся на сидении. Прикрыл глаза. — Не урони, — предупредил он ленивым тоном. — А уронишь — дракл с ней. Не хочу потом объясняться перед директором, почему ты свернула себе шею. Гермиона не хотела этого делать. Ни за что и никогда. Но просто не смогла не сказать: — Спасибо.