Самый несносный в мире эльф

Гермиона понимала, что ужин пройдет непросто. Она ожидала и косых взглядов, и общего напряжения, и полного отсутствия хотя бы подобия праздничной атмосферы. Беллатриса, хмурая и еще более мрачная, чем прежде, полностью оправдала ее ожидания. Сели за стол. Поднатасканная Флер Гермиона прекрасно ориентировалась в столовых приборах, да и сидящий по правую руку Драко словно был готов в случае чего подавать ей пример. Ошибок она точно не допускала, однако Беллатриса продолжала глядеть волком, выражая антипатию всем своим видом. Она и без ошибок ненавидела Гермиону и даже не пыталась это скрыть. Но, как назло, за столом они оказались друг против друга. Ели молча, но в свете происходящего это было и неплохо. До поры. Беллатрисы хватило на пять минут. Яростно кромсая ножом несчастную спаржу, она в какой-то момент не выдержала и, подняв на Гермиону гневный взгляд, едва слышно спросила: — Это ведь приворот? Чем ты опоила его, мерзавка? Нарцисса слева от нее охнула, Люциус во главе стола перестал жевать, Снейп скосил глаза. — Простите? — Голос Гермионы дрогнул. Она услышала вопрос, но не успела до конца его осознать. Опоила? В смысле?.. — Белла, — укоризненно позвала Нарцисса. — Мы же уже все… — Ничего мы не решили, Цисси, — прошипела Беллатриса, не сводя с Гермионы взгляда. — Грязнокровка. За нашим столом. Не обошлось без зелья, я вам говорю. Северус, — повернулась она к Снейпу: их разделял пустой стул, который вот-вот должен был занять дядя Рудольфус, — вы ведь все еще проходите любовные зелья на шестом курсе? Это амортенция, я уверена… Гермиона не могла раскрыть и рта. Она не думала, что они станут выяснять отношения прямо так, за столом, и теперь не знала, как ей реагировать. Защищаться? Но не обидит ли она этим хозяев дома? — Не думаю, что мисс Грейнджер… — начал Снейп, но Беллатриса уже не смотрела на него: она буравила взглядом Драко. — Она что-то дала тебе выпить, мой мальчик? — спросила она, и губы ее участливо изогнулись. — Бедный ребенок, я совершенно уверена, что ты стал жертвой обмана. — Прекратите, тетя, — остановил Драко. До того он сидел спокойно, словно все сказанное не имело никакого значения, но теперь подался вперед, пальцы на вилке сжались так, что побелели костяшки. — Своими словами вы оскорбляете в первую очередь меня. Это мой выбор, осознанный и… — Она грязнокровка! — завопила Беллатриса, отбрасывая нож подальше: он залетел на блюдо с ягненком, во все стороны полетели брызги жира и масла. — Маглорожденная, — в который раз поправила Нарцисса. Все так же тихо и сдержанно. — В роду могут быть сквибы, да, но это ведь не страшно. — Сквибы рождаются и у чистокровных волшебников, насколько мне известно, — поддержал разговор Люциус. Он выглядел спокойно, и когда потянулся за соусницей, лицо не выражало ровным счетом ничего. Впрочем, как и всегда. — Сквибы… В роду… — повторила Беллатриса неверяще. — Цисси, дорогая, не хочешь же ты сказать, что эта… Беременна?! — Она снова взвизгнула, и в этот раз Гермиона не удержалась и подпрыгнула. Не столь от громкого возгласа, сколько от самих слов. — Ну конечно, беременна, — продолжила Беллатриса уже спокойно. — Это многое объясняет. Но ничего. Драко, мальчик мой, появление ребенка еще ничего не значит и не налагает на тебя никаких обязательств. Если эта… — Перестань. Беллатриса умолкла. Мурашки закопошились у Гермионы под кожей. Настолько холодного, жестокого тона Драко она не слышала уже очень давно. Так говорил он с ней долгие шесть с лишним лет, и одни интонации давали ей ощутить всю его ненависть. И теперь эти интонации были направлены не на нее. Беллатриса закашлялась. Она явно не ожидала от Драко ничего подобного, и теперь в ужасе глядела то на сестру, то на зятя, словно ожидая от них поддержки. Но все молчали. — Она… — Беллатриса запнулась. — Просто не может тебе нравиться… — Голос ее был жалким, неуверенным. — Тебе не может нравиться такая… Гермионе хотелось ответить. Касайся злые слова Драко, она бы не сомневалась ни секунды, но защищать себя с тем же пылом она не могла. Перетерпеть, тем самым показав, что никакие оскорбления ее не беспокоят, — да. Но Драко заговорил, и слова его выбили почву из-под ног. — Она и не нравится мне. Сердце Гермионы замерло, а внутренности словно бы сжало в узел. Он говорил, что защитит ее. Говорил, что она может не бояться его тетки. Говорил про «всю жизнь», а теперь… Сдался? Уступил? Или просто констатировал правду? Гермиона была готова верить во что угодно. Беллатриса облегченно вздохнула, Нарцисса и Люциус продолжали напряженно следить за происходящим, Снейп вернулся к ягненку. Драко не спешил продолжать. Медленно откинулся на спинку стула — такой по-жестокому невозмутимый, равнодушный. Обвел взглядом собравшихся, наконец посмотрел на Гермиону, и в правом уголке губ обозначилась улыбка. Хотелось разрыдаться. Не думая о том, как это будет выглядеть со стороны. Вот так просто он заявил, что она не нравится ему, да еще и нашел это забавным. Жестоко. Слишком жестоко. — Мерлин свидетель, — вдруг заговорил он, не сводя с Гермионы глаз, — я совсем не так себе представлял этот момент. И уж тем более вокруг не должно было сидеть все наше семейство. Но раз уж разговор заш… Дверь с грохотом отворилась: на пороге показался волшебник в черной походной мантии. На голове — капюшон. Эльф-домовик уже убрал грязь и снег, но раздеваться гость не спешил. Темные влажные пряди обрамляли узкое бледное лицо, покрытый щетиной острый подбородок; взгляд оказался еще более тяжелым, чем у Беллатрисы и Люциуса вместе взятых. Медленно пройдя к столу, волшебник стянул перчатки и не глядя бросил их в кресло. Драко, прерванный на полуслове, молча следил за ним. Гермиона, у которой выдалась секунда передышки, пыталась собрать мысли в кучку. Она знала, что сейчас начнется второй раунд: бой станет еще яростнее. Дядя Рудольфус — рядом с ним напряжение достигнет предела. — Вечер… Добрый, — поздоровался тот наконец, хотя последнее слово звучало скорее как вопрос. — Приношу свои извинения, опоздал. Вины за задержку Рудольфус явно не испытывал. Забросив в кресло и мантию, он прошел к свободному стулу и как ни в чем не бывало опустился на него. Подал знак эльфу наполнить тарелку и воззрился на Драко. — Я, кажется, помешал тебе что-то сказать, — без капли раскаяния заметил он, и Драко заметно напрягся. — Все хорошо, Дольфи, — заворковала Беллатриса. — Драко привел в дом грязнокровку, и я испугалась было, что мальчик сошел с ума, но все уже хорошо. Она ему не нравится. Не нравится. Все чудесно. Губы Драко снова тронула легкая злая усмешка. Гермиона подумала не стоит ли ей трансгрессировать прямо сейчас, не дожидаясь, когда ее сердце окончательно растопчут, а саму ее поднимут на смех. Но это бы означало проигрыш. Абсолютный и необратимый. Пускай ей больно, она не покажет этого. Не покажет, что слова Драко способны ее задеть. — Вы совершенно правы, тетушка, — согласился Драко, снова заговорив почтительно. — Все действительно чудесно. В одном вы ошиблись. Он тронул свой бокал, но пить не стал. Обвел пальцем ободок, вырвав из хрусталя тихий звон. Растягивал момент. Беллатриса ждала с волнением, Гермиона с замиранием. В ней еще теплилась надежда, что Драко найдет в себе силы противостоять тете с дядей. Следующие слова лишь укрепили ее в этой надежде. — «Не нравится» означает не отсутствие симпатии, а то, что я ее перерос. Ладонь Драко легла на пальцы Гермионы, и она ощутила болезненную тяжесть навалившихся на нее чувств. Перерос? Она еще пыталась осознать услышанное, когда Драко повернул в ее сторону лицо и сказал так просто и естественно, словно говорил уже сотню раз до этого:  — Гермиона, я тебя люблю. Признание, такое внезапное и будоражащее, потонуло в визге Беллатрисы. — Любишь?! — она вскочила на ноги, словно собираясь броситься на Гермиону через стол. — Что это за вздор?! Цисси? Люциус! — ее взгляд метался от одного к другому. — Отреагируйте вы хоть как-то! Но ни Нарцисса, ни ее муж не собирались реагировать. Просто сидели, глядя прямо перед собой. Губы матери Драко трогала легкая улыбка. — Ты удивлена, Белла? — сделав глоток вина, холодно спросил Снейп. — Это первая девушка, которую Драко привел в дом. Как по мне, очевидно, что он испытывает к ней определенные чувства. — Очевидно, — согласился Люциус, нанизав на вилку кусок мяса. — Цисси! — Беллатриса обратилась к сестре как к последней надежде. — Мальчик бредит… — Белла, — Нарцисса медленно повернулась в ее сторону, — ешь спаржу. Напряжение за столом достигло своего предела. Казалось, Беллатриса вот-вот что-то разобьет или кого-то прибьет. Чета Малфой, однако, продолжала вести себя как ни в чем не бывало. Пальцы Драко все еще лежали поверх руки Гермионы, как напоминание, что он не подвел, не побоялся и — более того — впустил ее ближе в свое сердце и в свою жизнь. Он сказал, что любит ее. Любит… Гермиона хотела все осмыслить, но обстановка не благоприятствовала этому. — Северус… — не унималась Беллатриса. — Ты же профессор, их преподаватель. Ты можешь приказать. Как-то повлиять… — Чего делать я, разумеется, не стану, — спокойно отозвался Снейп. — Маглорожденная… Ты правда думаешь, что я осмелился бы препятствовать их чувствам? Я не повторяю ошибок дважды, Белла. Гермиона не понимала, о чем речь, но Беллатрисе его слова, кажется, сказали о многом. — Ну конечно, — недовольно протянула она и села. — Лили. Я и забыла. Лили… Все становилось еще запутаннее, но возможности что-либо понять не было. — Должен предупредить, — Снейп впервые за весь вечер взглянул на Гермиону, и от этого взгляда захотелось провалиться под землю, — что родство с маглами наименьший из недостатков мисс Грейнджер. У меня есть основания не любить ее за другие качества. Тщеславие, — принялся перечислять он так, словно приговор зачитывал, — гордыня, дерзость… — Ты сейчас описываешь моего сына, Северус? — спросила Нарцисса. Пальцы Драко сжались крепче, и Гермиона, скосив глаза, увидела, что он из последних сил старается не рассмеяться. — Пожалуй, некоторые из этих пунктов к Драко также применимы, — нехотя согласился Снейп. — Стало быть, совершенно естественно, что они нашли друг друга, — подытожил Люциус. — Верно я говорю, дорогая? Гермиона не ожидала такой поддержки. Она испытала настолько сильную благодарность, что захотелось обнять Нарциссу и Люциуса прямо сейчас. Подумать только! — а ведь она боялась их неодобрения. И все же ей казалось, что это не конец. Она все ждала чего-то. Истерик Беллатрисы, каких-то действий от ее мужа… Но первая словно бы выдохлась, а второй будто и не собирался вмешиваться. Северус также больше не говорил ни слова, и лишь пальцы Драко продолжали сжимать ее ладонь, наполняя Гермиону теплом и счастьем. Она скажет, что любит его. Сегодня же. Хотя что-то подсказывало, что он уже знает это. Из них двоих он всегда замечал все первым и всегда правильнее нее оценивал ситуацию. Уже не раз Драко доказал, что заслужил доверия, но только сейчас Гермиона ощутила, что на самом деле готова довериться ему без оглядки — из-за этого ей было даже чуточку стыдно. Весь остаток ужина прошел в тихой беседе между Гермионой и Люциусом. Она не ожидала, что отец Драко обратит на нее внимание, но его, как оказалось, давно занимала ее борьба за свободу эльфов. Люциус буквально засыпал ее вопросами: какие у нее предложения, с чего планирует начать, какие цели преследует. Гермиона поделилась планами на ближайшее будущее и решительно заявила, что пойдет работать в Министерство, дабы иметь возможность изменить несовершенный по ее мнению мир. Нарцисса периодически согласно кивала, Снейп кривил губы, дядя Рудольфус словно бы вовсе не замечал, а Беллатриса, наоборот, не давала забыть о своей антипатии. Все в ней кричало, что она просто ненавидит Гермиону и все, что та делает или говорит. Но Гермионе было все легче игнорировать это. Каждая минута рядом с Драко, каждое прикосновение его ноги к ее укрепляли ее в уверенности, что все будет хорошо. Драко отстоял ее. Отстоял их — если он и готовился к битве, то уже одержал в ней победу. Так Гермионе казалось ровно до тех пор, пока они не встали из-за стола, чтобы прогуляться по дому перед десертом. Драко как раз повел ее посмотреть зимний сад, когда зловещая фигура дяди Рудольфуса возникла у боковой галереи. Драко заметил дядю первым. — Ожидаемо, — бросил он, выпуская ладонь Гермионы из своей. — Подожди здесь, я мигом. И ушел. Дядя Рудольфус, одарив ее не самым дружелюбным взглядом, двинулся следом. Гермиона понимала, что все это значит. Понимала, каким будет разговор и почему дядя откладывал его до окончания ужина. Рядом не было ни Люциуса, ни Нарциссы, ни даже Снейпа или хотя бы домовика. Гермиона не знала, где они сейчас и не была уверена, что сумеет самостоятельно найти дорогу к гостиной. На пути к зимнему саду они миновали столько коридоров и столько дверей, что голова шла кругом. Такой огромный дом, но такое невероятное одиночество… Не было никого, способного защитить Драко в этот трудный момент. Кроме нее. И хоть он велел ждать здесь, Гермиона не могла послушаться. Конечно, он не хотел ввязывать ее в разборки с Рудольфусом, но должен был понимать, что она не станет просто ждать, когда совсем рядом творится насилие. Выждав несколько долгих секунд, чтобы ее не заметили раньше времени, Гермиона нырнула в галерею, освещаемую лишь тусклым светом горящей на дальнем конце свечи. Здесь уже никого не было, так что она смело поспешила вперед. Слишком много проходов, но так тихо… Пройдя немного, остановилась — слышно было лишь ее шумное от бега дыхание. Голоса — они должны были звучать, хоть и приглушенно. Напрягла слух, но уловила лишь шелест штор, движимых сквозняком. В одно из неплотно прикрытых окон в галерею врывались снежинки. Медленно кружили, оседая на темно-зеленый ковер. И внезапно… Слова, похожие на шипение змеи. Тихие — не разобрать. Гермиона устремилась на звук. Очередной поворот — тут она замерла: еще немного, и ее бы заметили. Драко и его дядя находились в темной неприятной комнате, словно сошедшей со страниц викторианского ужастика. Позади них через все помещение тянулся огромный зловещий стол, совсем не похожий на тот, за которым они этим вечером ужинали. Этот стол навевал чувство холода, страха и смерти. Словно некогда на нем кого-то приносили в жертву Пожиратели Смерти. Учитывая, что около двадцати лет назад Волдеморт использовал мэнор для сбора своих прислужников, Гермиона могла быть не так уж и далека от истины. Но не стол и не комната пугали ее в эту минуту. Двое мужчин, с вызовом глядящих друг на друга и крепко сжимающих кулаки, представляли для нее зрелище куда более жуткое. Она не хотела вмешиваться до поры, давая Драко самому попытаться разрешить ситуацию, но на всякий случай вытащила палочку, готовая применить ее в любой момент. Да, она сможет. И ей даже не будет стыдно. Рудольфус говорил тихо. Так, что даже находясь совсем рядом, Гермиона не могла разобрать ничего, кроме шелеста. По напряженной позе Драко — словно готовность в любой момент отразить удар — она поняла, что вещи он сейчас слышит неприятные. Драко что-то ответил. Так же тихо. Гермиона разобрала лишь слово «позорить». Ну да, конечно, о чем чистокровный слизеринец мог говорить своему племяннику? Рудольфус сделал шаг вперед, Драко машинально отпрянул, но тотчас вернулся в исходное положение. — Ты не должен… — остальные слова Рудольфуса до Гермионы не долетели. — По счастью, это не ваш дом, верно? — ответил Драко громко. — А в дом своего отца я волен приводить всех, кого захочу. Гермиона могла поклясться: так с дядей он говорит впервые. На лице Рудольфуса возникло недоумение: он явно не ожидал отпора. — Щенок! — Гулко и четко: слово отразилось от стен и повторилось как минимум дважды. — Хочешь замарать род связью с этой?.. — Вы замарали свой род, дядя, — с вызовом бросил Драко, — когда загремели в Азкабан на тринадцать лет. И, по счастью, мы даже не в кровном родстве. Ваши ошибки меня никоим об… — Замолчи! — рука дяди взметнулась как для удара, но тут Гермиона разглядела в ладони Драко волшебную палочку. Рудольфус отпрянул. — Не смей прикасаться ко мне, Лестрейндж, — прошипел Драко, направляя оружие дяде в лицо. — Пульну запрещенным, не раздумывая. Запомни раз и навсегда: я не твой сын, а ты мне не отец, и если хочешь кого-то воспитывать, обратись с этим вопросом к тете. Если она захочет продолжать твой гнилой род. — Ты не смеешь! — вспыхнул Рудольфус, но не решился приблизиться. Драко же, резко взмахнув палочкой, устремился к дверям. Он ничуть не удивился присутствию Гермионы, ухватил ее за руку и повел прочь. За ними не шли. *** — Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такой непростой вечер… — Драко крепче сжал Гермиону в объятиях. Они стояли возле окна в его спальне, любовались зимним парком. Гермиона могла поклясться, что видела на заснеженной тропинке белого павлина, но он исчез так быстро, что она списала все на игру света и тени. До десерта еще оставалось время, но бродить по дому расхотелось, хотя, без сомнения, предстояло увидеть еще очень и очень многое. Но здесь, в комнате Драко, было сейчас спокойнее всего. После сумасшедшего дня это место казалось тихим пристанищем, где никто не посмел бы их тревожить. — Это был нужный разговор, — сказала она, прижимаясь скулой к подбородку Драко. — Ты сумел дать отпор и больше он наверняка не посмеет тебя трогать. Я рада. — Это все ты, — тихо признался Драко, целуя ее в висок. — Я знал, что ты рядом, поэтому страшно не было. — Но ты ведь велел ждать. Как ты знал, что… — Гермиона замолчала. Драко издал короткий смешок. — Ты знал, что не усижу на месте, да? — Конечно, я знал. — Он развернул ее к себе, заглянул в глаза. — Мы два сапога пара, правда? Даже Снейп это признал. И, как видишь, он тебя совсем не ненавидит. Просто вредничает, ему полагается. Гермиона вспомнила недавний разговор. Вспомнила невозмутимый вид Снейпа: он точно не был против ее по присутствия. И еще он что-то говорил… Про Лили… Она решила не спрашивать. В конце концов, это было не ее дело. Нужно будет, ей расскажут. — Кстати, — Драко отстранил ее. — Как раз Снейп мне за последнее время очень помог. — С чем? Они подошли к столику, на котором лежала обернутая блестящей бумагой коробка. Гермиона увидела ее, как только они вошли в комнату, и предположила, что там может быть подарок для нее, теперь же предположение оправдалось. — Вот. — Драко протянул коробку ей. — Изначально я просто попросил Снейпа помочь мне с делами ассоциации. Когда перестал видеться с тобой и занялся дополнительными уроками у него — ты думала: бросил тебя? Как бы не так. Я ведь сказал, что всегда довожу начатое до конца. — Драко потянул ее на диван и жестом предложил открыть подарок. — Так вот, я попросил Снейпа достать для меня как можно больше литературы про домовых эльфов, и он нашел нечто лучше всего, что я мог себе представить. Гермиона открыла коробку. Сразу узнала книгу: ее Драко читал, когда она пробралась к нему под видом Пэнси. Раскрыла. Это был старый, даже можно сказать древний томик. Исписанные кривым почерком страницы едва не разваливались от малейшего прикосновения. Скорее всего держались они исключительно на каком-то заклинании. — Что это? — нахмурилась она, пробежав взглядом по первым строкам. — Дневник кого? — Дневник свободного эльфа Рипси, — подсказал Драко. — Да, глаза тебя не подводят. Это очень занятная книженция, и я сперва хотел просто выписать для тебя основные моменты, но понял, что этого мало. Впечатление создается от полного текста. Тут недостаточно слов — нужно прочувствовать настроение. — Мягким движением Драко вынул книгу из ее рук и спрятал в коробку. — Не сейчас, ладно? Когда будет больше времени. Прочти внимательно, и тогда взглянешь на эльфов совсем под иным углом. Как знать, — он хитро прищурился, — может найдешь достаточно причин изменить некоторые планы. И когда ты решишься на что бы то ни было, я буду рядом. Гермиона испытывала смятение, волнение, благодарность, и много других не поддающихся описанию чувств, и, конечно же, ей хотелось приступить к чтению такого интересного и редкого фолианта прямо сейчас, но она заставила себя подождать. Отложить все мысли об эльфах и борьбе за них до завтра. Сегодня рядом был Драко, он заслуживал благодарности. Заслуживал ее внимания и ее чувств. — Ты сделал для меня так много… — искренне заговорила она. — Куда больше, чем я для тебя. Ты верил в меня и в наше дело даже когда я не верила в тебя. Ты привел меня сегодня домой, к своим замечательным родителям, и они приняли меня как родную. Я благодарна тебе, Драко. Благодарна за каждый момент этого года, хороший или плохой. Ты оставался со мной даже когда мы не были рядом. И я чувствую себя виноватой, что и в половину не ответила тебе тем же, и… — Прекрати, — оборвал Драко и закрыл ей рот поцелуем — чтоб даже не думала продолжать? — Спасибо, — чуть отстранившись, все же сказала Гермиона. — Да-да, хорошо. — Драко снова потянулся к ее губам. — Хватит благодарить, я чувствую себя неловко, правда. — И все же. — Гермиона строго остановила его. — Дай мне сказать, Драко. Пожалуйста. Ее тон звучал настолько непоколебимо, что Драко не стал спорить. — Ладно, — согласился он и откинулся на руки. — Говори, обещаю не перебивать. Но недолго, пожалуйста. Десерт подадут очень скоро, а я бы еще хотел до этого немного полюбезничать со своей девушкой. Девушкой… Это слово, так просто сорвавшееся с его губ, взволновало Гермиону еще сильнее. Слова встали комом в горле. Удивительное чувство нереальности и реальности происходящего разлетелось мотыльками по груди и животу. — Собственно, да, — Гермиона прочистила горло. — Я хотела поговорить именно об этом. О том, что ты сказал за столом… — Я много чего говорил, — пожал плечами Драко. Он или не понимал, или делал вид, что не понимает. В любом случае, нисколько не облегчал ее признание. Но оттягивать было нельзя. Драко правильно сказал: у них очень мало времени до десерта. Или сейчас, или неизвестно когда. Прикрыв на секунду глаза и сделав глубокий вдох, Гермиона решилась. — Я тебя люблю, — выпалила на одном дыхании и взглянула на Драко: он улыбался. — Я знаю. — Он притянул ее ближе и снова оставил легкий поцелуй на ее губах. — С Рождеством, Гермиона, — прошептал он, зарываясь в ее волосы пальцами. Испортит прическу? Пускай. — С Рождеством, — повторил Драко еще тише и добавил даже немного робко: — Любимая…