Итальянец

Пока две девушки идут к набережной, ветер набирает обороты. Кроны деревьев угрожающе качаются из стороны в сторону, люди встречаются всё реже, рабочий персонал кафе, которые встречаются по дороге, заносят стулья и столы в помещения. Всё это предупреждает о надвигающемся ливне. Однако Милин и Берта не обращают никакого внимания и спокойно продолжают идти. На протяжении всего пути они рассказывают друг другу о себе, своих семьях. Милин Сидерис — двадцатилетняя гречанка. Переехала в Рим чтобы выучиться на фотографа, именно поэтому хорошо понимает английский, когда-то она не знала итальянского, а общаться хоть как-то с людьми нужно. Сама оплачивает учёбу, для этого и устроилась в кофейню. Её мама работает архитектором, отец — шеф-повар изысканного греческого ресторана. Всё детство Сидерис провела в любви и заботе, родители всегда старались её поддерживать. И идею о переезде они тоже поддержали. Милин живёт в Риме уже два года, но так и не обзавелась друзьями, она лишь несколько раз гуляла со своими коллегами. И вот судьба свела этих двух девушек вместе. Если Берта ещё плохо ориентируется в городе, то за два года Милин изучила его вдоль и поперёк, так что дойти до набережной не составит труда. Погода всё ухудшалась, грозил самый настоящий ливень. Как только девушкам остаётся пара сотен метров до кафе, первые капли дождя упали на землю, а после и миллионы таких же. Милин и Берта побежали со всех ног ко входу. Кафе выглядит восхитительно — веранда, пристроенная справа от двери, была заставлена небольшими столиками и деревянными стульями, а внутри здания стоит барная стойка и витрина с десертами, зал здесь намного больше, чем веранда. Посетителей немного, все сидят возле окна и греются, придерживая двумя руками дымящиеся кружки. Едва Беркенсон и Сидерис садятся за стол, возле них оказывается симпатичный официант, предлагая им меню. Милин очаровательно улыбнулась парню и приняла из его рук две небольшие книжечки, одну из которых передала Берте. Проходит пара минут, прежде чем озвучить заказ: — Будьте добры, глинтвейн и яблочный штрудель, — парень внимательно выслушал заказ Берты и записал в блокнот. — Что для Вас, синьорина? — спросил он, повернувшись Милин. — А мне, пожалуйста, пирог с грушей и глинтвейн, — чётко произнесла она, закрывая книжечку. — Итак, ваш заказ: два глинтвейна, яблочный штрудель и пирог с грушей. Всё будет готово в течении пятнадцати минут. Вдвоём они поблагодарили официанта и вернулись к разговору. Берте безумно интересно слушать о жизни своей новой знакомой. Кто бы мог подумать, что они познакомится в кофейне? Милин увлечённо рассказывает о своих хобби. Только бариста сказала, что умеет играть на гитаре, глаза Беркенсон загораются. — Ты ходила в музыкальную школу? — с улыбкой спрашивает она. — Нет, сначала папа учил, потом сама продолжила, — рыжеволосая бариста забавно встряхивает кудри. — А сейчас играешь? — Если есть свободное время, то стараюсь хоть что-то наигрывать. Хочешь как-нибудь послушать? — Милин дружелюбно улыбается. — Было бы здорово! — Берта не может не ответить ей такой же улыбкой. Спустя некоторое время, к ним подходит официант, держа в одной руке поднос, а в другой два пледа. — Ваш заказ, — он аккуратно ставит напитки и десерты на стол. — Также, хочу вам предложить пледы. Парень отдаёт первый плед Берте, а второй Милин, задерживая свой взгляд на ней. Девушки вновь поблагодарят его, и он, пожелав приятного аппетита и последний раз взглянув на Сидерис, удаляется. — Ты видела его взгляд? — спрашивает Берта и заговорщицки усмехается. — Ну подумаешь, всего лишь не сводил с меня глаз, — щёчки баристы немного краснеют. — Ты ему однозначно понравилась! — утверждает Беркенсон. — Ой, не говори ерунды. Берта в ответ качает головой и делает глоток глинтвейна. Разговор вновь возвращается в привычное русло. Они обсуждают всё: от погоды вплодь до политики. Милин рассказывает о своих коллегах, работе, клиентах. И тут Берта вспоминает о своей дилемме. — Слушай, а ты бы не могла дать мне уроки итальянского? Просто везде он требуется, а мне работа сейчас нужна позарез. — Да, конечно. Когда тебе будет удобно? — спрашивает Сидерис. — Я почти всегда свободна. Так что, это я должна спросить, как удобнее тебе. — Давай тогда я завтра узнаю свой график на следующую неделю и напишу тебе? — Отлично, договорились. Берта понимает, что просит у Милин слишком много, но с работой лучше не затягивать. Больше к этому вопросу они не возвращаются. Закутанные в пледы, пьющие горячий глинтвейн и обсуждающие всё вокруг, они не следят за временем. Берта очнулась лишь тогда, когда Милин позвонили родители. Взглянув на время, она несколько удивляется. Девушки провели в кафе три часа и уже 20:38. На столе стоят четыре кружки, а тарелки давно пусты. Едва рыжеволосая бариста заканчивает разговор, Беркенсон к ней обращается: — Думаю, нам уже нужно идти, — показывая время на телефоне, говорит она. — Ты права, — после этих слов на подзывает к себе официанта, дабы расплатиться. Каждый оплачивает свой заказ, а после направляются к выходу. На улице их встречает ветер, который пробирается до костей, заставляя девушек задрожать, ведь после тёплого и уютного кафе такая погода кажется отвратительной. Благо, от кафе до пешеходной части дороги лежит асфальт, иначе можно можно было бы даже не мечтать о возвращении домой в обуви, не облепленной песком. Берта пытается как можно больше закутаться в свою рубашку, ведь ветер пробирает до костей и не думает, хоть на минуту, затихнуть. Милин же старательно обходит все лужи, не обращая ни малейшего внимания на ветер, что раз за разом перекидывает её рыжие кудри с одного плеча на другое. Эти двое не замолкают ни на секунду, рассказывая наперебой друг другу те или иные истории из своей жизни. И это, бесспорно, коротает время. Оказавшись возле, уже такой знакомой, кофейни, они крепко обнимаются, договариваясь обязательно повторить такую встречу, а после расходятся — съёмная квартира Сидерис находится в противоположной стороне. Берта доходит до своей квартиры без происшествий, даже её белые кроссовки чистые, что безусловно радует, тратить плюс-минус час на их мытьё ей бы не хотелось. Она быстро снимает рубашку и обувь, после чего идёт в спальню, чтобы переодеться в домашнюю одежду. Как только она это сделала, позволяет себе расслабиться и упасть спиной на кровать. Несколько бокалов горячего напитка расслабили её окончательно. Закрыв глаза, она думает о почти прошедшем дне, как бы анализируя его, но вскоре открывает их. Вспоминает о конверте. Превозмогая усталость, Берта направляется в гостиную, там на кофейном столике лежит тот самый конвертик. Она берёт его в руки и опускается на диван. Осторожно распечатывая его, её сердце стремится пробить грудную клетку. Аккуратно достаёт идеально сложенный лист бумаги и её руки будто перестают её слушаться. Проходит несколько секунду, прежде чем она разворачивает его и начинает читать. «Надеюсь, что та милая старушка поняла, о ком идёт речь, и письмо попало именно в твои руки, Берта. Я понятия не имею, что случилось в клубе, ведь ты так быстро покинула его, даже ни с кем не попрощавшись. Не думай, я не осуждаю тебя, просто действительно не понимаю. Я пытался дозвониться до тебя, но ты не отвечала, как и на сообщения. Признаюсь, мне тебя не хватает. За столь короткое время я привязался к тебе. Ребята тоже. Прошу тебя, напиши когда сможешь, или позвони. Знай, что я всегда готов помочь тебе, чтобы не произошло. Я буду ждать твоего звонка или сообщения. Дамиано Давид.». Руки теперь дрожат ещё больше. Глаза перекрывает пелена слёз, её сердце и душа рвётся быть там, вместе с ними. С ним. И верно Дамиано подметил — за такое короткое время они привязались друг к другу. Хочется всё кинуть и позвонить ему. Однако Берта даёт себе установку, что позвонит как только всё решится. А пока будет надеяться, что их пути в таком большом городе не пересекутся. А там уже будет видно. Несколько капель слёз всё же скатились по её щекам. Она спешно вытирает их. Берта, шумно выдохнув, откладывает лист и закрывает глаза. За эти три месяца, что она живёт в Риме, столько всего произошло. Хоть и понемногу её мечта работать по профессии осуществляется, да, не за большие деньги, но это дарит такое восхитительное ощущение. Ритм жизни в Италии приводит её в восторг. А чего только стоят исторические улочки! Разумеется, она иногда скучает по Аугсбургу, ведь там осталась её лучшая подруга. Поначалу Берте было сложно в незнакомом городе, стране, где все разговаривают на другом языке, где редко кого встретишь, кто разговаривает на английском, а на немецком уж и подавно, где другой ритм, цены... Где всё по-другому. Ещё немного и Берта бы заснула вот так, сидя на коженом диване с дрожащими руками, вспоминая первые дни в этой стране. Спустя пару минут Беркенсон немного приходит в себя и возвращается в спальню. Ложась в кровать и накрываясь одеялом по горло, она думает о следующем дне. Однако будущее предсказать никто не в силах. Потихоньку она согревается и засыпает.