Конец Pov.
— Что..? Где это я..? — Тихо произнес парень, одним лишь сонным взглядом осматривая помещение. — О, вы очнулись. С добрым днём вас, мистер... — Глэр. Санрайз Глэр... — представился парень, вглядываясь в людей в докторских халатах. Их было двое, женщина и мужчина. — Да, спасибо за напоминание, Глэр, — поблагодарил врач. — Извините, но... где это я? — Спросил Санрайз, опровергнув нынешнее, бездействующее состояние, решившись повернуть голову, чтобы осмотреть помещение лучше. Он находился в небольшой белой комнатке с окном, он лежал на медицинской койке, справа к стене была приставлена тумба, на которой была ваза с цветами и небольшое зеркальце, полевой стороне располагалась система внутривенного вливания, трубочка которого вела к левой руке парня, проколотой иглой. Так вот что это было... — Вы в кантерлотской лечебнице города Кантерлот, господин Глэр. Вас доставили сюда с осени. У вас были обнаружены многочисленные повреждения и раны. Вы чудом остались живы. Ещё бы немного и... — Хорошо, хорошо! Я верю вам, — остановил вдруг врача парень и на всякий случай осмотрел помещение по-новому. — Постойте... вы сказали с осени? Сколько же я здесь пролежал? — Чуть больше месяца. До недавнего времени, вы были в коме. Сейчас середина декабря, — сказал доктор мужчина. Услышав это, Санрайз был шокирован, но шок быстро сменился на спокойствие, а оно же на безразличие. — И... когда я смогу отсюда выйти? — Восстановление организма в нормальное состояние — процесс не быстрый! Вы должны это понимать! До тех пор, пока мы не займёмся восстановлением, просим вас не делать резких движений! — Строго процедила женщина, стоящая за врачом. У неё виднелись азиатские черты внешности и сама она выглядела намного старше и строже врача мужчины. Санрайз только сейчас это заметил. Не найдя в себе сил и желание настоять на совсем другом, Санрайз сдался и откинул голову глубже в подушку. — Ладно уж... — Вот и чудненько! Сейчас только шесть-тридцать, но мы попросим доставить вам завтрак раньше. К вам зайдёт медсестра и накормит вас, так как вам пока... — ...нельзя делать резких движений, я понял! Ладно! Уже ожидаю... — грубо отрезал Санрайз, желая остаться наедине со своими мыслями. Только сейчас он понял, что нагрубил и, чтобы не показаться наглым, тихо сказал: — Извините... — Ладно, соизвольте нам покинуть вашу палату, хорошего дня. И с этими словами доктора вышли из помещения. Остался один только Санрайз со своими думами. Желая поскорее припомнить последние события, которые с ним произошли, он напряг мозги, не жалея сил. Но всё было тщетно. Он ничего не мог вспомнить. Что же произошло? Как я вообще сюда попал? Я получил ранения, но какие? Эти и не только вопросы витали у него в голове, не давая расслабиться. Он жаждал получить ответы от своих воспоминаний, но как бы он сильно не думал — ничего не выходило. Даже мельком. И тут Санрайз, вспомнив про зеркало, медленно, дрожащей рукой потянулся к нему. Взяв ныне необходимую ему вещь, он приставил его от себя и начал осматриваться: всё такие же недлинные, но и не слишком короткие красно-жёлтые волосы, те же яркие бирюзовые глаза, что отражали тот же цвет необъятного океана. Внешность осталась прежней. Однако, за исключением кое-чего нового в чертах его лица. Рядом с правым глазом был шрам. Это был длинный, горизонтальный, находившийся под углом шрам на правом скуле. Не припоминая, что вообще имел шрамы на лице, Санрайз сначала решил, что это и не шрам вовсе. Однако, легонько проводя по шраму пальцами, он всё же смирился, что это шрам. Вздохнув, скорее от тяжести и усталости, чем от не смирения с тем, что он не помнит, что произошло, он положил зеркало под руку, так как не спешил убирать его. «Не понимаю... откуда...» Не успел он прикоснуться заново к шраму, как всего его накрыла легкая дрожь, а за ней, словно морская волна, нахлынули воспоминания последних событий. Санрайз тяжело держался на ногах, весь израненный и запачканный собственной кровью. Ноги гудели от боли, словно молили об отдыхе. Не удержавшись, он падает на землю, и последнее, что он видит, перед полной потерей сознания, это пятеро девушек, надвигавшихся в его сторону. Разум окутывает странное пьяное чувство, ничего нельзя сообразить, голова отключается, глаза закрываются и видимость окутывает бездонная темнота. Отхлынув словно от транса, от налетевших внезапно воспоминаний, Санрайз автоматически взялся за голову. Боль в голове, мешает соображать. Когда боль более менее стала терпимой, Санрайз повторил попытку снова взяться за мысли и пораскинуть мозгами. «Ничего не понимаю. Я, кровь, раны, ещё эти шестеро... Ооо, чёрт... Осенний Бал, точно! Твайлайт, Элемент Гармонии, ещё и они...»— размышлял он про себя, как вдруг, — я вспомнил! Слегка переборщив, Санрайз воскликнул на всю палату. И только сейчас вспомнив, что он находиться в больнице, поспешил заткнуть себе рот руками, не желая привлекать лишнее внимание. Тихо отчитав самого себя бранными словами за неосторожность, он вновь окунулся в раздумья. «Девочки... о нет... что же я наделал?.. Нет, нет, нет! Это моя вина! Зачем я только вообще это сделал?! Зачем?! Я... нет... я мог кого-то убить из них! Из них шестерых! Или кого-то из учеников! А вдруг кто-то... что же я наделал...» Последние 10 минут до завтрака он думал над воспоминаниями и отчитывал себя за каждый поступок, который он сотворил в прошлом. После завтрака и тихого часа пришла пора было вводить новую порцию лекарств через капельницу. Хороший момент, чтобы задать вопрос. — Этот шрам... — начал Санрайз, опустив взгляд вниз. — Что? — Не сразу понял тот самый врач, который был сегодня утром, и который приготавливал для Санрайза лекарство. — Его можно... как-то убрать? — Ооо, вы про это, — обратил врач внимание, подбирая нужный настрой для дальнейшего предложения, — видите ли, мы... сделали всё возможное... — То есть, вы хотите... — Да, Глэр, это я и хочу сказать. Увы, шрам останется на всю жизнь. Мне очень жаль, — с сожалением закончил врач, наконец закончив с системой капельницы. — Понятно, спасибо вам... — с неким разочарованием произнес Санрайз. И, заметив, что врач уже всё сделал и собирался выходить из палаты, бросил вслед вопрос: — Могу ли я узнать, как меня вообще сюда доставили? Этот вопрос уже немного начинал его тревожить и, чтобы не тянуть время и не ждать новой попытки узнать всё как есть, он решил спросить напрямую у врача. — Разумеется, господин Глэр, — проронил врач, повернувшись обратно к пациенту. — Мне доложили, что вы были с компанией пятерых дам, которые и вызвали скорую. Они сказали, что произошёл несчастный случай с шоу фейерверками на осеннем балу и вы были единственным, кто попал под натиском взрыва. Будьте в следующий раз аккуратнее с пиротехникой. — Х...хорошо, сэр. И снова спасибо... После этих слов врач всё же покинул палату и направился по своим делам, а Санрайз вновь остался наедине со своими мыслями. Он то знал, что это был никакой не фейерверк, а самый настоящий магический удар. И в этот момент он вспомнил про девочек. Они вызвали скорую и тем самым спасли его... но зачем? Он же ведь сделал столько ужасных и порой извращренных вещей. Со всей школой, с его учениками, с Твайлайт, с девочками... Зачем они вообще помогли ему? Лежал бы себе дальше и сдох. Никто бы особо и не скорбил...***
С того дня, как Санрайз очнулся после комы, прошла уже вся зима. Все эти месяцы Санрайз реабилитировался и вновь учился жить заново. Эти дни напомнили ему о том, когда он впервые попал на Землю и только приспосабливался к местной фауне... Глэр учился заново ходить на ногах, делать физические упражнения и есть. Первые дни его возили на инвалидной коляске в фитнес зал, где он учился вставать на ноги и ходить. Прогресс был, пускай и не такой, какой желал бы Санрайз. Он мечтал поскорее вернуть себе былое здоровое состояние и вернуться в свой дом... Но процесс продвигался до боли медленно. Дни тянулись медленно и неохотно, словно стрелки на часах, когда следишь за ними в состоянии ожидания. Руки задействовали лучше и раньше ног. И факт того, что Санрайз теперь уже мог взять и почитать книгу, листая страницы самостоятельно, его непомерно утешил, и даже слегка порадовал. И вот, наконец, настал день, когда Санрайза полностью выписали из больницы. Было только начало марта, снег только начинал таить, но мороз, хоть иногда слабый, всё давал о себе знать. Выписавшись из больницы, Санрайз ощутил лёгкую радость, но момент спустя, её заменил слабый груз на душе. Он здоров, — а значит может вновь вернуться в школу. От одной только мысли, он представлял, как на него пялятся сотни презренных взглядов со стороны сверстников и учеников, от чего ощущал не слабый вес на плечах души. Только сейчас он понял, что не хочет возвращаться.***
Шагая по грязному тротуару от тающего снега, тянувшийся на пути домой, вокруг Санрайза витали мысли о разном. О том, что будет, когда он придёт в школу, как его встретят, какое наказание приготовят? Эти раздумья крепко вцепились острыми когтями в сознание парня и не желали отпускать. «Зачем мне вообще возвращаться? Ту грёбанную стену строители и без меня отремонтировали и плевать на то, насколько демонстративно мне вручали совок и кирпичи...»— думал он про себя, пока случайно не прошёл мимо дорожки на пару шагов к своему дому. Боже, он так глубоко погрузился в мысли, что совсем забыл про материальный мир... Отойдя от мыслей, Санрайз свернул к дому и, словно в ожидании чего-то, на всякий случай бросил взгляд в разные стороны. Набрав холодный воздух в грудь и благополучно выдохнув, парень шагнул к двери своего логовища и, достав ключи, отворил дверь. Дом милый дом... Переступив порог, Санрайз, словно в первый раз, осмотрел свои же хоромы. На мебели и полу расстилался собравшийся за эти месяцы толстый слой пыли, углы украшали паучьи паутины, а возле дивана и книжной полки хаотично валялись книги и бумаги. Давно же здесь никого не было, первое, что пришло на ум парня, когда расценивал трагичность всей ситуации. Переодевшись в домашнюю одежду, первым делом он взялся за электричество, кое, судя по тому как холодно, очень давно не присутствовала в доме. С первого появления хоть малейшего тепла, Санрайз взялся за уборку. Он поднял все книги и бумаги, расставил всё по полкам, собрал весь инвентарь для уборки, пропылесосил весь пол вплоть до каждой щели, избавился от паутины и пауков, вытер всюду пыль, выкинул весь лишний хлам. На уборку он потратил немало времени, но это того стоило. Дом буквально засиял. Чистота, порядок, тепло, свет, уют и старое доброе одиночество... всё было на местах... На улице уже почти стемнело, ночной мороз прибывал. Санрайз решил посвятить весь оставшийся вечер простой готовке еды. А ведь завтра ещё придётся возвращаться в школу... С тяжестью на сердце Санрайз решил приготовить из того, что имелось первый домашний ужин. Было непросто: многие продукты испортились и были не пригодны для употребления. Парень нашёл среди продуктов лишь законсервированные овощи и спагетти. Это и будет его сегодняшним ужином. Приготовив спагетти с овощами, он не сразу осознал, что до шипения масла в сковородке, по всему дому витала гробовая тишина. Глубоко вдохнув и смирившись со всей жестокостью бытия, Санрайз сел за стол и взялся за еду. «Давно же я не готовил себе... почти даже и отвык»— пронеслось у него в голове, когда он впервые дотронулся языком до еды. Овощи и спагетти вышли довольно вкусными. Доев ужин, Санрайз понял, что за весь день сильно устал и, приготовив одежду и рюкзак на завтра в школу, завёл будильник и лёг спать. Как же он не хотел возвращаться в этот чертову школу Кантерлота, но также он понимал, что выбор у него не широкий. В Кантерлоте он всё равно будет встречать кого-то из учебного заведения, поэтому уйти оттуда был не вариант. Переехать в другой город? Ему тяжело приходилось и в этом городе в первое время, а покидать его, наивно надеясь, что больше никого не увидит из жителей — было глупо... Но тут Санрайза словно что-то тронуло в его подсознании. Он вспомнил Твайлайт и её тогдашние слова. «А может... она права..? Может, мне и не придётся никуда сбегать. Вдруг и правда меня уже простили? Нет, это глупо. После всего, что я сделал — мне нет прощения...» Ещё немного поразмыслив над этим в постели, Санрайз и не заметил, как уснул хорошим сном, глубоко наплевав на все свои проблемы и мысли. Так или иначе, если что и произойдёт — это уже будут проблемы будущего Санрайза Глэра, и нынешнего это никак не будет касаться.