Я - НАТАЛИ САНКЕР. ДНЕВНИК СЕКРЕТАРШИ

26 августа (первый час ночи) — Почему?! — повторил Габриэль, делая шаг в мою сторону. Я тут же отступила на еще один назад, сохраняя дистанцию, и он замер. Бледный, взволнованный до крайности, с широко распахнутыми глазами, часто дышащий, мокрая от дождя белая рубашка, через которую просвечиваются мускулы грудной клетки — невероятно красивый и в то же время такой, каким я его никогда не видела. Подозреваю, я выглядела столь же непривычно: распущенные волосы разметались по плечам, на мне все еще висит его пиджак, лицо пылает. Я чувствую, как горят от его прикосновения тысячу лет нецелованные губы и в голове полный хаос — будто ураган побывал. Но я должна оставаться спокойной, должна трезво оценивать все и стараюсь сформулировать свою точку зрения. Я приготовила целую речь за четверть секунды. Но сказала только одно, и в моем дрожащем голосе звякнул металл: — Потому что Вы меня не любите. И, собравшись с духом, выпалила зло: — А для постели можете себе найти кого-нибудь еще! В Милане и Париже множество дурочек, которые с радостью бросятся Вам на шею, не думая ни о чем! И им плевать, если вы будете называть их другим именем! У меня защипало в глазах, к горлу подступали рыдания. Случилось то, чего я хотела всеми силами, но… Этого просто не может быть!!! Габриэль смотрел на меня во все глаза и молчал. Ну все, теперь он меня уволит и я… Не знаю, что я после этого сделаю, но сейчас хочется только с моста в реку кинуться! Не из-за того, что выгоняют с работы, из-за потери смысла существования — пребывания рядом с ним! От жалости к себе я опять чуть не заплакала, но из последних сил старалась сохранить чувство собственного достоинства. — Кто тебе такое сказал? — вдруг произнес Агрест, вместо ожидаемого «пошла вон!», и мне показалось, что я сплю, потому что в его голосе мне послышалась нежность, — Натали, ты в своем уме? Вот в этом я вообще была не уверена уже минут пятнадцать, но горячо возразила: — Я Вам до сих пор не давала повода усомниться в своих интеллектуальных способностях! Габриэль внезапно несколькими большими шагами преодолел расстояние между нами. Мне стоило довольно большого труда не броситься опрометью бежать, куда глаза глядят. Он не привык слышать «нет», даже в образе Бражника ему почти никто никогда не отказывал! Что он предпримет?! Нельзя, нельзя показывать, что я его сейчас боюсь! И в то же время понимаю, что я не в силах его прогнать, как не смогу забыть никогда! Я раздраженно стащила с себя его пиджак и бросила на диван. А он словно не заметил этого жеста пренебрежения! Попытка обнять меня снова потерпела фиаско: я хотела его опять оттолкнуть, но Габриэль крепко схватил меня за запястья, тянется ко мне, чтобы поцеловать! Я извиваюсь, отворачиваюсь, отклоняюсь, сопротивляюсь всеми силами: — Не смейте! Я не стану вашей игрушкой! Пустите!!! На Габриэля все мои аргументы не действуют, он ласково говорит мне, не оставляя надежды до меня дотянуться: — Натали, перестань биться, иначе сама себе синяков наставишь. Глупышка, неужели ты думаешь, что я с тобой просто так переспать хочу? Нет, Натали, нет, я люблю тебя! Слышишь? Я ТЕБЯ люблю! — И Эмили?! — взрываюсь я, стирая с его лица улыбку, и снова начинаю всхлипывать, — Пожалуйста, мсье Агрест, ради наших прежних теплых отношений, не делайте мне еще больнее! Не издевайтесь! Я совсем ослабела, едва держусь на ногах, мышцы дрожат от борьбы с человеком, который сильнее меня. И это при том, что он не собирался мне вредить серьезно. Мои руки уже утратили свою власть, безвольные и хрупкие замерли в ладонях Габриэля. Он отпускает меня, понимая, что я не хочу с ним драться, аккуратно берет мое лицо в ладони, словно оно из хрусталя, вытирает слезы большими пальцами. — Не плачь, пожалуйста, — тихо говорит он, глядя мне в глаза, — Я не лгу. Я, правда, тебя люблю. И я все тебе расскажу. Но не сейчас. Чуть позже. И не зови меня опять по фамилии. Мое будущее — это ты, понимаешь? Я за тебя пил, о тебе говорил, Натали. — Я Вам не верю!!! — его лицо расплывается перед моими глазами, окруженное солеными горячими радугами. Габриэль смотрит на меня с такой теплотой, что я почти ощущаю ее физически — она волной мурашек пробегает по моей коже, заставляет таять и умирать от того, что мое сердце разрывают напополам любовь и чувство долга! Я так долго не выдержу, я просто разлечусь на кусочки! — Натали, — его голос заполняет мою голову, окутывает своим неповторимым тембром, низкими страстными нотами приподнимает волоски у меня на затылке, — Разве я хотя бы раз давал тебе повод мне не доверять? Я ведь поведал тебе то, что знал лишь я один, я с тобой делю свою тайну, свои победы и неудачи, свои горести и немногочисленные радости. Я всегда очень уважал тебя, слишком сильно уважаю и теперь, чтобы просто воспользоваться тобой! Да, я голоден, но ничто не заставит меня обидеть тебя или сделать тебе больно! Я только издала судорожный всхлип. Как я хочу ему верить, как хочу прийти в его объятия, рассказать обо всех моих мучениях и позволить ему залечить мое истерзанное, битое-перебитое сердце! Но именно это настороженная, много раз разочарованная часть моего существа не уповает на случай, который ни с того ни с сего даст ей счастье! И может цепляться в этой ситуации только за остатки собственной гордости. Поэтому я продолжаю хранить молчание, тихо глотая слезы. Его руки гладят мои волосы, он стоит так близко… — Натали, ты ведь всегда мне верила! Ты никогда не спорила со мной, всегда старалась сделать для меня все! — я подняла на него глаза, стараясь понять, насколько он сейчас искренен, и замираю: на меня будто смотрит кто-то, кого я до сих пор не знала — тот, кто прятался внутри Агреста, новая грань его сознания! И эта нежная и ранимая составляющая его души взывала ко мне с такой непреодолимой силой, что подгибались колени! А он улыбнулся и добавил: — Я в целом сделал верные наблюдения. Ты ведь тоже ко мне неравнодушна и уже давно, хотя и пыталась отчаянно это скрывать. Но сейчас ты выдала себя с головой, милая! Ох, это слово подействовало на меня, как разряд дефибриллятора, точнее, тот тон, которым оно было сказано! Меня реально тряхнуло! Он принял мое молчание за недоумение и пояснил: — Твой аргумент, который ты сразу выдвинула, когда оттолкнула меня. Тебя смущает именно то, что я могу не испытывать к тебе чувств, хотя ты способна была привести другие доводы, их можно вообразить великое множество! — он легко, едва касаясь, взял мои руки в свои и тихо прошептал: — Доверься мне, прошу. Я хочу услышать это от тебя, Натали! Скажи мне, что ты чувствуешь! Не вопрос, просьба — нет, требование! Лед, который окружал мои чувства и казался несокрушимой крепостью, с хрустальным звоном сломался, пал! Я больше не могу сопротивляться своей любви, она затапливает меня, как внезапно нахлынувшая волна, охватила, пропитала и вытекла из всех моих пор! — Я… Я люблю Вас! — отважно отозвалась я, зажмурившись от собственной смелости. Руки Габриэля обвивают мою талию, ласкают, поглаживаю спину. — Тебя, — поправляет он меня мягко, приникая к моим губам. Поцелуй, невесомый, как крылья бабочки, заставил меня выгнуться в пояснице, тянуться к нему, просто чтобы устоять на ногах. Жаркое пламя вспыхнуло во мне, разнеслось по крови и обдало от макушки до пят эйфорическим ознобом. Я робко ответила, и Габриэль тут же стал действовать настойчивее, увереннее. Поцелуй стал более глубоким, чувственным, разящим все мои страхи наповал! Я так и льнула к нему, и в то же время зачем-то пыталась удержать дистанцию, не дать нам соприкоснуться. Он отстранился на мгновение, рассмеялся и, вдруг легко толкнув меня, заставил упасть на диван. Я даже вскрикнула от неожиданности! А Габриэль решительно припечатав меня к велюровой обивке собственным телом, стал целовать мое лицо, шею, обнаженные плечи. Я вспыхнула всей кожей и это его еще больше развеселило. Он посмотрел в мое пылающее лицо и выдохнул: — Натали, ты такая миленькая! Ты как… как вишенка! — Вишенка?! — ошеломленно переспросила я. Габриэль вдохновенно зашептал мне в ухо, попутно лаская его губами: — Да, как молоденькое хорошенькое деревце! Такая тоненькая, изящная, так приятно пахнешь, глаза блестят, как ягодки, сама краснеешь постоянно — чем не вишенка?! Я испуганно дышу, шокированная его заигрываниями — хотя, откуда мне знать, что он себе позволяет в неформальной обстановке? Ведь Габриэль постоянно в клетке, закованный в цепи обязательств, а сейчас он свободен! Новый поцелуй накрывает мои губы — неторопливый, горячий и невозможно нежный. Его руки скользят по моему платью вниз. Я вздрагиваю, когда длинные музыкальные пальцы дизайнера безошибочно находят «молнию» и начинают ее расстегивать. Ну не прямо же здесь! Меня колотит еще и потому, что ко мне очень долго никто не прикасался. — Габриэль, я… — пытаюсь я возразить. — Тихо, — шепчет он мне в губы и восторженно на меня смотрит, — Не надо ничего говорить. Я люблю тебя, я тебя обожаю! Это так же безусловно, как то, что сейчас ночь! Тебя невозможно не обожать! Он аккуратно встает, тянет меня за руку за собой. Я поднимаюсь, придерживая платье, он безжалостно снимает с меня очки, кладет их рядом на журнальный столик, срывает свои и отправляет их туда же. Затем аккуратно берет меня за второе запястье и мой наряд атласными вишневыми волнами ложится к моим ногам. На мне остается только черное белье — две полоски латекса, отделанного кружевами по краю. Руки Габриэля, ласкающие обнаженную кожу плеч и неторопливо спускающиеся к талии, осторожны, бережны. Он касается меня, как будто я очень хрупкая, словно могу разбиться от одного неловкого движения. Габриэль ведь тоже очень долго был один. У него железная сила воли! Во мне все кипит от страсти, и только неуверенность из-за моего куцего опыта сковывает меня, связывает по рукам и ногам. У меня такое чувство, будто это он мой самый первый! Я робко обнимаю его, преодолевая последние миллиметры между нами, неловко перешагиваю через лежащее на полу платье. Он дрожит, снова осыпает меня поцелуями, решительно срывает с себя мокрую рубашку лихорадочными движениями, освобождается с той же стремительностью и от брюк. Он потрясающе сложен: рельефные мышцы торса и пресса, широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра, длинные ноги и руки! Он совершенен! Его нежности, которые стали более страстными и жесткими, меня обжигают. Габриэль то набрасывается на меня, то его пальцы и губы становятся легкими, почти невесомыми, словно он извиняется за свою несдержанность. Это похоже на то, как высокие волны накрывают собой скалы, а потом море с тихим мирным шипением опять отступает. И другая забавная ассоциация из детства заставляет меня едва заметно улыбнуться: двое маленьких котят играют на крылечке, в шутку дерутся. Один в притворной ярости, кося глаза, хватает другого за ухо и тут же начинает заботливо вылизывать то место, куда минуту назад впивались его острые, как маленькие иголки клыки. Габриэль обнимает меня так крепко, что поднимает над собой и в таком положении несет в свою спальню! Я обвиваю его шею руками, чтобы облегчить ему задачу. Кровать не расстелена, но нас это не смущает — я ощущаю спиной мягкий плед, руки моего любимого расстегивают на спине насколько крючков, снимают балконет, который я надела под открытый наряд. Моя беззащитная грудь горит от его поцелуев, я не могу сдержать вырывающиеся изнутри стоны, вздыхая в голос, жадно хватаю воздух. Он будто нарочно мучает меня, играет со мной, но дрожь в мышцах выдает его, глаза у него совершенно дикие! — Габриэль! — выдыхаю я, вся изгибаясь в его руках. Имя сладко звучит, словно музыкальная фраза. — Моя красавица! Богиня! — чуть ли не благоговейно отвечает он, — Да, ты богиня. А я не святой, Натали. Но, если уж я люблю, то люблю! Ты мне теперь веришь? — Всем сердцем! — тело сотрясает новая конвульсия, я ощущаю его желание и подаюсь вперед, когда последние кусочки ткани, отделяющие нас друг от друга, исчезают. И он уже больше себя не контролирует, не может сопротивляться своему и моему вожделению: мы сливаемся в страстном порыве. Мои руки скользят по безупречной по форме мужской спине, мне становится жарко, на коже проступают мелкие капельки пота. В мое тело уже давно никто не вторгался, и мне сперва немного некомфортно, но это быстро проходит. Смущение и неудобство уступают место колоссальному наслаждению! Низкий стон в моем ухе кажется особой лаской. Он словно сошел с ума, его руки и губы сразу везде. Пик удовольствия наступает быстро и напоминает яркую ослепительную вспышку, я не помню ничего, даже самой себя. Меня накрывает бесстыдное, безграничное счастье! — Я люблю… Люблю… — шепчет он, постепенно помогая мне спуститься с вершины. Мы несколько минут отчаянно целуем лица друг друга, на моих щеках сверкают слезы, наша кожа блестит от пота. — И я, я тоже, — срывается с моих губ, — Люблю Вас… Тебя, Габриэль. Он улыбается моей оговорке, переворачивается на спину и притягивает меня к себе на грудь. И я почти умираю от нежности, которая плавится во мне, как мед, вздрагиваю от каждого его случайного движения, по телу пробегают электрические разряды. Такого со мной прежде не случалось, но я догадалась, что подобное ощущение можно испытывать только с тем, чье сердце бьется с твоим в едином чувстве. Я впервые пережила акт настоящей любви, и теперь я знаю, какова она на вкус!