кофейная гуща

⠀ тягучий и терпкий аромат кофе заполонял каждый миллиметр пространства кухни и наверняка уже въелся в каждую ее щель за эту длинную бессонную ночь. часы показывают почти шесть утра, за окном медленно гаснут фонари, а альбедо стоит и помешивает восьмую порцию кофе в турке худыми, немного подрагивающими то ли от утренней прохлады, то ли от уже явного переизбытка кофеина пальцами. каждые пару минут он по какой-то своей особенной тенденции встряхивает голову с уже распустившимися косичками, и от этого его голова все больше становится похожа на гнездо. а сразу после встряхиваний по традиции идет попытка убрать назойливую прядь с лица — и ведь всегда почему-то той самой рукой, в которой находится чайная ложка. и в очередной раз его волосы по неосторожности пачкаются кофе. что ж, по крайней мере теперь он и сам стал чуточку больше состоять из кофе? это скорее плюс, нежели минус. полную пустоту на кухне и в сознании обрывает тихий скрип половиц, раздавшийся откуда-то сзади. бедо вскользь косится на часы, про себя отмечая, что сейчас должен был встать тарталья, чтобы вовремя успеть на работу, и тихо выдыхает, свободной рукой дотягиваясь до полупустой пачки кофе и пододвигая ее ближе. чайльд по вынужденной профессиональной привычке совершенно бесшумно подходит сзади, устраиваясь лбом на остром плече, и втягивает в себя букет ароматов из кофе и каких-то ядреных химикатов, полностью поглотивших безразмерную футболку парня. пока кофе так неспешно варится, а покрасневшие от усталости глаза алхимика сосредоточены на пузырьках в турке, тарталья совершенно по-глупому улыбается и стоит, обвивая своими руками талию человека перед собой. ему требуется примерно пара минут, чтобы в голову закралась мысль о том, что ещё немного в таком комфорте, и он уснет даже стоя. и в тот же момент на его лице корчится недовольная рожица, а ему самому приходится принять неизбежное решение оставить альбедо наедине с холодной кухней. почти все шкафчики открыты, и из них вот-вот что-нибудь упадет, но сейчас нет ни сил, ни желания что-то с этим делать. существует только кофе, прохладный ветер, задувающий в приоткрытую форточку и жар, пышущий от плиты. пространство и время превращаются в одну единую густую материю, разливающуюся по клеткам, а, быть может, и антиматерию, поглощающую все и вся, пока в голове впервые за долгое время так спокойно и пусто. словно штиль после затяжного шторма. второй кофе идет уже легче, в то время как первый стоит на столешнице в аккуратной фарфоровой чашке и остывает. достаточно уже ожогов случилось за эту ночь от детского нетерпения и стремления скорее завершить исследование. хотя все не так просто, как кажется. завершая одно исследование, ты можешь находиться в состоянии эйфории максимум сутки, пожалуй, а дальше хочется чего-то нового: новых знаний, новых открытий, новых бессонных ночей и ожогов от пролитого в спешке кофе по всему телу. кому как не альбедо знать о том, какое пристрастие вызывает учеба и успехи в опытах, проводившихся месяцы. ложка с довольно низкочастотным звуком скребет по дну, перемешивая сгустки напитка, когда аякс возвращается из ванной и буквально падает на стул от нежелания окончательно просыпаться. он лежит лицом на столе и, наверное, даже пускает слюни, потому что ему не потребуется и минуты, чтобы отрубиться, но вдруг рядом с ним аккуратно опускается чашка с кофе и, разлепляя глаза, чайльд уговаривает свой мозг сфокусироваться на цветочных узорах на фарфоре. он припоминает ту историю, которую рассказывал им кэйа еще в самом начале отношений (скорее всего очередную байку, не имеющую связи с реальностью), о том, как дед передал ему этот дорогущий сервиз по наследству. тарталья беззвучно хихикает и наконец отлипает от стола, чтобы сделать первый глоток. никто об этом не знает, но альбедо всегда больше любви и стараний вкладывает в приготовление, если это предназначается для других. конечно, первоначально именно эта порция должна была принадлежать самому кофеголику, но у него попросту не было выбора, когда его огромный и лохматый рыжий парень готов упасть практически замертво в любую секунду. именно поэтому ему пришлось всю свою душу вкладывать только на последних этапах варки, чтобы такое противное пробуждение стало вкуснее и приятнее. ведь зачем стараться для себя, когда это просто топливо, закидываемое в печь на невероятной скорости, чтобы огонь разыгрался быстрее и продержался еще какое-то время? это уже были какие-то около-экзистенциальные вопросы, которых алхимик старательно избегал, поэтому, избавившись от лишних мыслей, он переливает следующую порцию, морально готовясь к завершению своего исследования, после которого можно отправиться спать в уже нагретую кровать. со стороны комнаты вдруг послышалась знакомая, нежная, словно кошачья, поступь. альбедо в очередной раз окинул взглядом тарталью, отмечая его физическое пребывание здесь, и уставился на дверной проем. пока чайльд просто спит на столе, так и не допив кофе, кэйа входит на кухню под пристальным взглядом всего одной пары глаз. — не кипишуй, кофе не нужен, я просто отлить, — утренним шероховатым голосом бросает капитан ордо фавониус, отчего-то слишком спокойно улыбаясь и убирая длинные распущенные волосы за уши, сразу после чего салютует и скрывается за дверью ванной комнаты. не то чтобы бедо хотел броситься сразу варить кофе уже в третий раз, все-таки эту картину он наблюдает как минимум (по его подсчетам) дважды в неделю и всегда слышит одни и те же слова. поэтому сейчас ему остается только устало вздыхать, поясницей опираясь о столешницу, и допивать уже остывший кофе. — снова всю ночь работал? — как бы невзначай спрашивает кэйа и приземляется худой задницей на ту же самую столешницу, которая альбедо только по пояс, одним глазом разглядывая почти прозрачного парня из-под длинных ресниц. другой глаз же просто закрыт: дома, в обществе семьи для него нет никакого смысла носить повязку. — да-а-а, — тянет алхимик, — эксперимент немного подзатянулся, не было времени поспать. — он отводит взгляд и накручивает прядку на тонкий палец. — а ты как? что-то снилось? кэйа усмехается. — не переводи тему, умник. тридцать первый эксперимент за месяц у тебя уже подзатягивается. ты же и сам прекрасно знаешь про выработку мелатонина в определенные часы сна, верно? пойдем спать? — так тебе что-то снилось? — в голосе сквозит явный дискомфорт. — мне снилось как ты спишь в одной с нами постели и не знаешь, кого же из нас обнять, а из-за этого вертишься, как маленький ребенок, а не всю ночь торчишь в лаборатории. такой ответ тебя устроит? — вполне, — говорит он на выдохе. на некоторое время кухня погружается в совершенную тишину, только птицы портят ее идеальность своими песнопениями. но даже такой сбой в высоко им ценимой безупречности не заставляет альбедо перестать ощущать что-то вроде... счастья? пожалуй, да. — ладно, я пойду, а ты как хочешь, — кэйа осторожно клюет парня в мягкие кофейные губы, ненадолго задерживаясь на них и вглядываясь в небесно-голубые глаза, в которых так сильно читаются искреннее сожаление и небольшая неловкость. а в глазах плещутся океаны, разливается просторный небосвод, такой чистый-чистый, светло-лазурный, с небольшим количеством аккуратных пушистых облаков. кричат чайки, здесь не существует солнца, но совершенно точно есть иной источник освещения, иначе почему так светло и приятно? а где-то за этим океаном раскинулись поля и леса, длинные дороги и маленькие города, в одном из которых стоит совсем крохотная лаборатория с живописными видами и пустыми стаканами из-под кофе. все это так эфемерно, но точно можно разглядеть, если сильно постараться. в конце концов ему приходится приложить немалые усилия, чтобы разорвать этот важный для обоих зрительный контакт с их хрупким грустным бедо, и он направляется к столу, на котором беззаботно спит другая его пассия. хватает одного быстрого взгляда, чтобы понять, что чайльд улыбается во сне. и кэйа бережно запускает длинные холодные пальцы в спутанные волосы. — просыпайся, придурок, — шепчет он прямо в ухо и тут же успевает поймать и быстро чмокнуть подскочившего на месте парня. — всем доброй ночи! — слушай, я приду! — на секунду альбедо запинается и словно не знает, что ему на самом деле нужно сказать в данной ситуации. — знаю, что мы все равно не будем все вместе, но обещаю, сейчас доделаю совсем немного и приду! кэйа улыбается, наверное, самой доброй из своих улыбок и пропадает за дверью в комнату. все, что остается сделать парню, — это помыть чашки, проводить сонного аякса и дописать каких-то пару строк уже готовой работы. и с этим он более чем может справиться.