dance jam

— ох, ты опять победил? поздравляю, милый! — женщина прижимает сына к себе, поглаживая того по волосам, а по движениям чуть ниже плеча, на котором располагалась голова его матери, джей чувствует, что она улыбается. но почему же эмоции на его лице остаются неизменными, как всегда твердыми и не в меру серьезными? все же хорошо, так ведь? ну же, чонсон, улыбнись... — спасибо... отец приехал? — пак обнимает женщину в ответ, интересуясь вторым неугомонным членом семьи, который только и успевал ездить по командировкам, рекламируя свою фирму по всему миру и создавая многочисленные связи на международном уровне, что, безусловно, приносило свои плоды, ведь сейчас они бы не жили в такой шикарной квартире в районе каннама, в котором стоимость просторного жилья с несколькими спальнями со встроенным гардеробом и ванными комнатами, с двумя рабочими кабинетами, которые всячески использовались семьей пак, широким залом, соединенным с такой же широкой кухней, на которой можно было поместить с десяток печей, достигала сотен миллион вон, поэтому к путешествиям старшего как-никак, но приходилось относиться со смирением и спокойствием, ожидая редкой весточки в виде сообщения или минутного разговора по телефону. — сказал, что послезавтра, но кто знает, что его там опять остановит. он же, если увидит что-то, связанное со своим бизнесом, а это обязательно произойдет, то ждать нам его как минимум через несколько дней после изначально обещанных, — женщина отстраняется и мягко улыбается джею, осматривая каждый сантиметр его лица, словно после этой встречи не увидит его еще неделю, что, в прочем, было совсем не далеко от правды, — какой же ты красавчик… весь в меня! — ну мам... — джей отмахивается, не сдержав ответной улыбки от комплимента, который он постоянно слышит из уст матери и каждый раз безумно смущается. про недавнее соревнование он на какое-то время позволяет себе забыть, принимая поддержку и любовь от родительницы, накрывшей праздничный стол самостоятельно приготовленной пищей, которую та «выхаживала» со всей старательностью и вниманием, полдня копавшись в семейных рецептах. пак даже не смеет отказаться от такого огромного количества еды, хотя он совершенно не голоден и точно знает, что такая жирная пища, точнее ее обилие разорвет ему желудок, но молча поглощает ее, потому что он должен дать понять своей гиперопекающей родственнице, что он нормально питается и в его рационе присутствуют блюда помимо рамена и кимбапа из круглосуточного магазина раз в несколько дней, разбавленные банкой колы. да, пищевые привычки у чонсона были просто отвратительными, наработанные годами беспощадных тренировок в академии, где он просто не мог оторваться от обожаемого дела, поэтому в большинстве случаев он банально забывал поесть, поглощенный в работу, а напоминали ему о приеме пищи либо его беспечные знакомые, изредка замечающие выпирающие ключицы пака, которые почему-то напрягали всех, кроме их хозяина, либо хореографы, спонтанно приглашающие в кафе и рестораны, чтобы отметить победу или вознаградить за хорошую работу. джей быстро набивает себе живот, ведь от его желудка давно осталось лишь небольшое пространство с кроличью норку, уже не способное просить еду позывными в виде урчания, а потом перемещается в зал, сидя на мягком диване и укутавшись в плед, приготовленный специально для таких семейных вечеров. он любезно разговаривает с мамой, которая, к счастью, не пытается узнать подробности сегодняшнего вечера, спрашивая лишь о том, чем сын будет заниматься в ближайшее время, хотя уже заранее прекрасно знает его ответ, который всегда остается неизменным. — тренироваться, — парень кивает своим словам, вдвойне подтверждая сказанное, на что женщина лишь обреченно вздыхает и потирает его щеку своей ладонью. как бы ей не хотелось запереть его дома хотя бы на день, окружив заботой и любовью, чтобы чонсон отдохнул и восстановился после такого важного мероприятия, спорить с сыном она не собирается, уже пережив пару таких ссор, когда парень в порыве гнева ушел из дома на месяц и слонялся непонятно где, до сих пор не раскрывая место нахождения и с холодом вспоминая эту ситуацию. они сидят на диване почти всю ночь, включив на фон какой-то сериал и общаясь обо всем на свете вместо просмотра. мама у чонсона была не из простых и, в отличии от своего немногословного сына, любила поговорить и не могла выдержать тишину в доме, которая съедала ее изнутри. получив тонну информации про дальних родственников, дочь которых неожиданно сыграла свадьбу, не позвав никого из семьи и сбежав с женихом на другой остров, про слухи с работы отца, которые его мама как-то вынюхивает от его менеджера, не умеющего держать язык за зубами перед такой властной женщиной, про многочисленные ссоры соседей из-за своих собак, которые при каждой встрече начинают драться друг с другом, джею определенно становится легче, потому что он забывает обо всем, слушая всю эту ненужную чепуху, которая разбавляет его напряженные мысли. через несколько часов после разговора с матерью, когда он ставит свой приз в длинный стеллаж к другим наградам, чонсона уже ничего не гложет. он понимает, что это была какая-то глупая минутная слабость, которая, к счастью, быстро прекратилась. и это хорошо, что он развеялся, приехав домой, иначе его разум съел бы его целиком и полностью, а тело давно бы утонуло в море боли из-за ночных тренировок, которые джей устраивал самому себе в виде наказания за недостаточное старание. парень морщится от своих мыслей, произнося одними губами — что за бред? как я мог усомниться в себе из-за какого-то незнакомого мальчишки? — он уже полчаса лежит в своей кровати, прожигая самому себе нервы и коря за неуверенность, но все же мгновенно засыпает, стоит ему только надеть свою любимую маску для сна, которую он берет с собой куда угодно, где можно поспать, в том числе и в зал, уже ставший ему вторым домом. новый день наступает безумно быстро, предупреждая чонсона назойливым будильником, который заставляет вскочить с кровати и взять телефон с кофейного столика, отшвырнув его в другой конец комнаты. джей мысленно осуждает себя за то, что хочет поспать подольше, потому что просиживать время было совсем не в его компетенции, но домашняя атмосфера вновь разморила разум, заставляя сладко зевать и еле открывать глаза, которые сразу же закрываются из-за всходившего солнца, просачивающегося из-под штор. чонсон делает все на предельно беглой скорости и по щелчку пальцев оказывается возле кухни, одетый и готовый к рабочему дню. на большом обеденном столе стоит еще теплый завтрак с прилепленной на кружку ярко-розовой запиской от мамы, которую та написала прежде, чем уйти на работу, чтобы ее сын хоть как-то заметил еду, выделявшуюся только этой самой запиской. пак лишь хмыкает, открывая холодильник и складывая к себе в сумку бутылку прохладной воды. он точно сможет выжить без пищи хоть всю жизнь, но вот если у него отнимут воду или любимую кока-колу, напитки, которые были постоянным источником его энергии, парень точно даст заднюю, чего ему совсем не хотелось, поэтому сохранять водный баланс, который в его организме составлял 99.9%, было очень важно. пак покидает дом, так и не тронув такую аппетитную яичницу с хрустящими тостами, но прочитав записку с кучей комплиментов и пожеланий хорошего дня, поэтому настроение становится чуть приподнятым. посмотрев время на своих любимых наручных часах, без которых джей бы точно не справился, вечно забывая про телефон в своем кармане, который давным-давно должен был заменить те самые часы, но был зверски отвергнут чонсоном со своими старыми убеждениями, он видит, что до разминки остается час, а это значит, что он может пройтись до академии пешком, заодно подышит свежим воздухом и настроится на новый день с очередным скрипом в костях, который в конце дня останется лишь приятной болью. как только парень добирается до места и открывает дверь в храм своего вдохновения, его со спины окрикивает сону, который спешно перебегает через дорогу, чтобы присоединиться к нему. — хен, привет! как спалось после такой ошеломляющей победы? — ким машет рукой перед его лицом и очаровательно улыбается. сону был одним из немногих людей, энергетику которых джей выносил и был совсем не против лицезреть их взрывной характер, что в случае с кимом было главным критерием его личности, но этому парню невольно хотелось довериться. возможно, это из-за его милой внешности, которая притягивала даже самых враждебно настроенных людей, или из-за вселенской любезности, которую сону нес из самого сердца, заводя дружбу с каждым человеком, некогда зашедшим в их студию, но джей просто не мог сказать про него ничего плохого, и это было действительно важно. к тому же, ким никогда не перечил ему и не спорил, полностью доверяя и по-настоящему ценя его мнение. иногда джею даже хотелось назвать его своим другом, только тогда его проблемы с доверием выходили наружу и злобно смотрели на него, заполоняя всю комнату непонятной отторгающей атмосферой, которую не смогла разбавить даже самая добрая улыбка его знакомого. — отключился на пару часиков, и вот я снова здесь… сам как? — чонсон запускает руки в волосы, поправляя их от ветра, неожиданно настигнувшего его во время прогулки, пока оба идут в раздевалку, чтобы оставить вещи. — мои родители были так рады, что я занял третье место! они купили мне большой торт и мы очень вкусно поели. после такого плотного ужина мне опять придется сесть на диету... — сону потирает свой живот, разочарованно вздохнув. ким был помешан на всяких способах сбросить вес, особенно если они включали в себя полную смену его рациона питания, поэтому джей даже не удивляется, когда слышит последнюю фразу, ведь парень до этого перепробовал по меньшей мере десяток разных диет, срываясь через несколько дней из-за манящей жаренной курочки, которую парень любил намного больше, чем какие-то килограммы на весах. джей на такие слова лишь покачивает головой, нахмурив брови. многие танцоры имели несколько больные наклонности постоянно худеть и следить за своим весом, и это безусловно расстраивало как хореографов, которые наблюдали за тем, как их ученики падают в обмороки на занятиях и медленно увядают прямо на их глазах, так и родителей, которым приходилось все это расхлебывать вместе со своим чадом, посещая семейного психолога с кучей других лечебных заведений, включая диетолога, на которого в итоге денег будет потрачено больше, чем на танцевальную академию. — хватит садиться на диеты, ты и так худющий, как палка. глядишь, во время ветра так и улетишь далеко-далеко, как мы тебя искать потом будем? — из шкафчика выныривает хисын, переодевшийся в более удобную одежду, которая висела на нем, как на манекене. сону на его сравнение цокает и обиженно поджимает губы. — и это говоришь мне ты, человек с обложки! — ким тыкает пальцем в старшего, на что тот удивляется, округлив глаза, — кстати, ты не хотел бы стать моделью? тебе же приходило пару предложений, почему ты отказался от такой возможности? — сону сразу же переводит тему, подлетая к ли и обнимая того за талию, приютившись на чужой груди. хисын усмехается и приобнимает парня в ответ, направляясь с ним в зал и обсуждая свою судьбу, которую хисын пока не хочет менять, отчасти потому, что боится каких-либо перемен в своей жизни. про джея быстро забывают, а тот и не против, потому что наконец может побыть наедине со своими мыслями и настроиться на танцы, которыми тот готов был дышать, если бы они были воздухом, а пока приходилось только наслаждаться своими и изредка чужими движениями, не упуская каждый момент, который для пака стоит слишком много, потому что у него нет дела ближе этого, потому что танцы заменяли ему все радостные и негативные эмоции, как и различных людей, которые, наверное, должны были сделать его жизнь лучше, но которых у него совсем не было. перед началом занятия его подзывает хореограф, и не просто за угол поболтать об успехах, а к себе в кабинет, что сразу вызывает много мыслей в голове с долей сомнения, которое быстро рассыпается, сменяясь на удивление, когда помимо одного хореографа он встречает всех остальных, усевшихся за большой стол. некоторые из них нервно потирали руки, другие же как-то выжидающе смотрели на пака, будто это он должен был что-то рассказывать или оправдываться, поэтому парню даже становится как-то волнительно. — что-то случилось? — джей осторожно касается стола, будто он вот-вот рассыпется от его прикосновения, и аккуратно садится на стул, приготовленный специально для него, потому что он стоял отдельно от остальных, ютящихся на стороне хореографов. — мы решили пригласить чонвона в академию. слова разбиваются о разум, заставляя чувствовать непонятное презрение и обиду к окружающим, эмоции вращаются внутри груди и мешают выговорить и слово, когда все ожидают именно этого. чонсону становится невероятно противно от самого себя, потому что он совсем не мимолетно думает о том, что не хочет делиться с парнем своим пьедесталом в этом месте, а это рано или поздно произойдет, когда он войдет в эти стены в качестве учащегося, он был в этом уверен. — а как это связано со мной? — пак наконец собирается с мыслями и хмурится, не понимая, зачем его поставили перед этим не очень приятным фактом. — мы надеемся, что ты не будешь думать о том, что мы тебя заменяем, совсем нет! мы просто привлекаем новые таланты. точнее, крадем их у других школ, — мужчина усмехается своим же словам, вызывая и у других хореографов смех, а у джея лишь непонятную ухмылку, которая одним может показаться лишь реакцией на шутку, а другим, более вдумчивым, горечью с долей насмехательства. сказанная фраза возвращает парня в прошлое, и пак начинает подсознательно ревновать. его ведь тоже когда-то пригласили в это место, и он быстренько сбежал из своей частной школы, которая кроме гранита науки не давала ему того, чего он хотел, а именно постоянного фокуса на танцах, но к чему именно ревновал джей? к своим хореографам, которые уже давно относятся к нему с уважением и называют своим другом и младшим братом; к академии, которая была совсем не популярна пять лет назад, когда пак только вошел в эти стены, или все же к танцам, в которых чонсон разбирался лучше других, но с появлением чонвона это, наверняка, должно измениться? ревновать к танцам... даже одна эта фраза звучит глупо, но чонсон ничего не может с собой поделать, потому что не готов делиться своим любимым делом с кем-то, вроде яна, так еще и находиться с ним в одном помещении большую часть своего времени, смотря на то, как тот умеет делать то, что он не может усовершенствовать в полной мере. — я вас понял. — пак встает с места и кланяется, сразу же выходя из кабинета, чтобы не слушать оправдания от других хореографов, которые, скорее всего, тоже заготовили какую-нибудь речь о том, как джей важен и нужен их академии. конечно, парень важен, пока не появится новый талант, который, собственно, и появился, быстренько сметая пака в кучу с другими танцорами, некогда забытыми из-за более младших и полных сил, черт их побери. в зале джея встречают тишиной. двенадцать человек смотрят на него, будто ожидая какого-то выпада агрессии с его стороны или раскрытия секретов вселенского масштаба. по лицу кея пробегает ухмылка, которую он тут же сменяет на притворную жалость, вызывая у пака желание стереть ее своими кулаками. — видимо, вы все уже знаете новости... чудненько. — чонсон присоединяется к разминке, приостановившейся только из-за его присутствия под гнетом неловкости. парень как ни в чем не бывало начинает разогревать мышцы, чтобы не получить никаких травм во время танцев, чем пробуждает и остальных ребят, сидевших на полу кто в телефоне, кто за разговорами. — не боишься стать вторым? — японец встает рядом, бросая язвительную фразу в пустоту. кей сразу же слышит цоканье над своим ухом и прикосновение хисына к своему плечу, который укоризненно смотрит на него, заставляя слишком быстро пожалеть о своих словах. — боюсь, что ты в один момент перестанешь следить за каждым моим шагом и начнешь фокусироваться на себе. — пак подмигивает, довольно смотря на то, как у парня сжимается челюсть от его слов. провоцировать кея было далеко не последним делом в его карьере, чужая зависть, да еще такая ярая и отчаянная, заставляла работать сильнее и упорнее, а наезды парня, которому, по мнению чонсона, давно пора бросить академию и создать свою студию, лишь подпитывали уверенность в себе. — отставить ссору! — сону не без усилий пихает недовольного японца и занимает его место рядом с чонсоном, солнечно улыбаясь ему, на что пак лишь безэмоционально хмыкает и продолжает заниматься, пока ему уже десятый раз за утро взглядом прожигают спину. остаток дня проходит в относительном спокойствии, где ким слоняется рядом с чонсоном и увлеченно рассказывает о своих любимых фильмах, заставляя пака невольно вслушиваться в его слова и даже выражать ответную реакцию на чужое мнение о том или ином произведении, хисын теряется в своих движениях и постоянно разочарованно вздыхает, в один момент все же задумываясь о модельной карьере, а кей хмурит брови при каждом появлении пака рядом, и черт его знает, о чем он там думает. все проходит как обычно, мирно и спокойно. но любая стабильность всегда рано или поздно рушится, и этот момент, к сожалению или к счастью, скоро наступит, джей чувствует его всем своим телом, и он соврет, если скажет, что его это совершенно не волнует.