dance jam

если бы чонвону сказали, что в свои двадцать два он станет диетологом, так еще и с добавкой в виде психологического образования, которое он совершенно внезапно решил получить после первого высшего, парень бы рассмеялся, открыто и бесстыдно, потому что ну какой из него диетолог? какой специалист мог выйти из мальчишки, который в свои семнадцать лет сам страдал от таких пищевых расстройств, как анорексия, булимия и компульсивное переедание, и даже неоднократно отрицал это, пока сам не встал между жизнью и смертью? оказалось, что отличный. конечно, когда чонвон еще лежал на больничной койке с трубкой, которая доставляла еду в его желудок, он не мог и подумать о том, что станет тем человеком, который будет спасать людей из таких же ситуаций, предотвращая дальнейшие слезы их родственников, любимых и их самих. тогда семнадцатилетний чонвон думал о том, что, как только он выздоровеет — сейчас двадцатидвухлетний чонвон уже знал, что организм просто так не забудет непростительные ошибки, сделанные в его юности, и это бремя будет беспощадно преследовать его всю жизнь — он обязательно продолжит танцевать. конечно, как он мог закончить свою карьеру, так и не начав ее по-настоящему, создав из себя лучшего из лучших, показав всему белому свету? ведь танцы, без сомнений, составляли всю его жизнь и давали ему стойкую надежду на то, что он сможет преуспеть хоть в какой-то сфере, ведь в школе он совершенно не справлялся с точными науками, а гуманитарии представали для него непонятным набором хаотичных мыслей и не менее хаотичных букв, и именно занятие танцами стало главным катализатором его мотивации, ускакавшей до небес, когда парень — не без помощи своей бабушки — понял, что наконец нашел дело всей своей жизни, которое он мог выполнять без труда и даже с трепетной радостью в груди. однако после того, как чонвон увидел таких же сломанных подростков, как он, и, что оказалось более травмирующим для него, их родителей, склонившихся над койками своих детей с красными глазами, уставшими от бесконечных рыданий и молений о скорейшем выздоровлении своего чада, его это сломило, и где-то внутри надорвался его и так тонкий стержень. именно эта картина задела чонвона за самое живое и бьющееся, скорее всего даже потому, что он никогда не чувствовал такой вселенской заботы и любви от собственных родителей, какую ему показали эти безымянные люди, за которыми он молча наблюдал со стороны. с тех самых пор вопрос о продолжении танцевальной карьеры чонвона более не обсуждался, чего нельзя было сказать о чонсоне. несомненно, после того, как его парень оказался в больнице, жизнь пака закрутилась совсем по-другому, и работу в академии пришлось бросить неожиданно для всех вокруг. это решение было подкреплено непреодолимым желанием быть с чонвоном, смотреть за каждым этапом его поправки, и даже несмотря на то, что ян настаивал на продолжении его работы в академии, неоднократно заставлял вернуться, джей поймал себя на мысли, что он уже просто не был в состоянии оторвать себя от чонвона ни на секунду. к счастью, про чонсона никто не забыл, и енджун даже приходил навестить яна в больнице с огромным букетом цветов, подозвав джея поговорить наедине и заверив в том, что двери академии всегда открыты для него, енджун будет ждать его возвращения, и место преподавателя всегда будет свободно для него, если он, конечно, захочет продолжить свой путь после такого травмирующего события. и джей, безусловно, хотел вернуться, стыдливо скрывая это за непоколебимой маской спокойствия, не произносил это вслух, пока его любимый человек словно впервые открывал себя пищевым удовольствиям и заново учился есть непосредственно ртом. первое, что сделал джей после того, как чонвона выписали из больницы, и они наконец вырвались за пределы того страшного здания, в которое пообещали больше никогда не возвращаться — он позвонил в академию с вопросом о его восстановлении в должности, на что, конечно же, получил положительный и слишком радостный ответ. с тех пор жизнь и правда начала налаживаться, а когда чонвон выразил желание поступить в университет на врача-диетолога, джею не осталось ничего, кроме как поддержать своего любимого парня, который наконец выглядел здоровым из-за привеса в более чем пятнадцать килограмм и появившихся милых щек c еще более выраженными ямочками, что не могло не радовать пака, который только и делал, что брал лицо чонвона в свои руки и рассматривал его по несколько часов, вырисовывая пальцем выступающие ямочки от улыбки, навечно поселившейся на лице яна. будильник прозвенел так же внезапно, как и чонвон внезапно соскочил с кровати, пробуждая тем самым и джея, который по-хозяйски обнимал его всю ночь, но сейчас возмущенно воскликнул, нехотя открывая глаза и отрывая голову от мягкой подушки. — ничего не говори! я опаздываю! — чонвон бесцеремонно снял с себя пижамную майку, открывая шкаф в поиске подходящих вещей, и если несколько лет назад пака точно смутил бы полуголый вид его парня, сейчас же он настолько привык к вечно опаздывающему и нерасторопному яну, что эта картина не вызывала у него никаких бабочек в животе, хотя в голове все еще появлялись маленькие искорки, заставляя его улыбаться во все тридцать два. — ну какой же ты у меня милый. — чонсон встает с кровати, подходит к чонвону, наскоро застегивающему ту самую черную рубашку, которую когда-то ему всучил сону, и оставляет мимолетный поцелуй на его щеке, рукой растрепывая чужие волосы, которые парень только-только уложил. но чонвона не устроило ни его действие, ни поцелуй. парень нахмурился и взял чонсона за шиворот, силой притягивая к себе и смело целуя в губы. ян очень возмужал за эти пять лет и даже начал превосходить пака в силе, что совсем того не смущало, лишь удивляло и даже восхищало, ведь из некогда хрупкого и разваливающегося на части, чонвон превратился в крепкого и сильного духом мужчину, его мужчину. кто бы тогда, пять лет назад, мог сказать о том, что они будут встречаться даже сейчас? ведь тогда ими явно двигали гормоны, они полностью управляли их жизнями и приказывали делать все по зову сердца, а не по соображениям логики, что было бы гораздо эффективнее. и где они сейчас? в той же квартире чонвона, с теми же стенами, мебелью и комнатами, с такими же гормонами, которые заставляли чувствовать неимоверный прилив энергии при виде друг друга даже спустя пять лет. между ними была самая настоящая любовь, и они даже не знали, как она проявлялась, но все вокруг это видели и знали. чонвон и джей любили друг друга так тихо и скромно, без особой страсти или излишних физических прикосновений, но с ощутимой заботой и теплотой. они любили словами, взглядами, душой, и любовь эта была такой невесомой, практически нереальной, но она все равно существовала — ее просто надо было почувствовать. сегодня была шестая годовщина со смерти бабушки чонвона, но ян соскочил с кровати совершенно не из-за этого — у него был прием клинике, который можно было и отложить, как сделал джей со своими занятиями, но чонвон настолько трепетно относился к своим пациентам, что просто не мог пропустить ни одного разговора с ними, отчасти потому, что чувствовал огромную ответственность за этих подростков и детей, которые были вынуждены бороться со своей собственной головой, чтобы выжить. — в четыре у крематория! — чонвон надел на себя черные лаковые ботинки, прекрасно подчеркивающие его деловой стиль, и вылетел из квартиры прежде, чем чонсон успел сказать «удачи». джей лишь фыркнул на эту фразу, прекрасно зная, что он прибудет туда секунда в секунду, а вот насчет чонвона он был едва уверен. парень тут же принялся убирать весь дом, ведь годовщина смерти стала для него гораздо важнее, чем годовщина свадьбы его родителей — а день их развода он праздновал с такой гордостью, открыто насмехаясь над собственными родственниками и тем самым заставляя их вспоминать о том, что они нагло врали ему долгие годы, а теперь пожинают плоды в виде этого праздника, выдуманного, непосредственно, самим чонсоном. парень довольно быстро закончил убираться, ведь квартира была очень скромной по размерам, да и пара совсем не была неряшливой, лишь изредка позволяя себе разбросать вещи по разным углам, когда они не успевали на работу или опаздывали на важную встречу. чонсон домыл последнюю тарелку и плюхнулся на диван, доставая телефон из заднего кармана штанов. пять лет назад эта вещь была откровенной диковинкой для него, так как вечная занятость в академии не позволяла и на секунду взять телефон в руки, но сейчас пак проводил в нем практически все свое свободное время и совершенно не жалел этого, ведь он имел связь со своими учениками и друзьями. и вот, листая ленту в инстаграме, он наткнулся на пост хисына, который все же бросил танцы и практически сразу же успешно дебютировал в модельной сфере, принося огромный доход как своему агенству, так и самому себе. на фото его хен обнимал не менее высокого парня, чем он сам, и если бы это фото показали джею еще пять лет назад и сказали, что хисын встречается не с кем-то случайным, а именно с этим парнем, он бы ни за что не поверил в происходящее и скорее всего даже вспылил бы, ведь где — хисын, а где он? но когда ли внезапно признался своим друзьям, что он уже довольно продолжительное время встречался с этим молодым человеком и изложил по полочкам каждую их ссору, весь пазл в голове джея сразу же соединился в одну четкую картину. парень тепло улыбнулся, смотря на фото его друга, и большим пальцем потянулся к клавиатуре, печатая «выглядишь превосходно, хен! ну и кей тоже сойдет ;)». хисын встречался — и до сих пор встречается — с японцем, именно поэтому кей говорил с чонсоном после соревнований говорил, не без вмешательства ли в этом всем, конечно же. когда эта правда вскрылась, хисын продолжительное время думал о том, чтобы расстаться с ним, ведь японец уделял намного больше внимания тому же джею, следя за каждым его шагом в пределах академии, чем ему, его парню и одному из самых близких людей, которому он доверял все свои неудачи и невзгоды, но когда чонсон был вынужден уйти из студии на некоторое время, между двумя вновь вспыхнула любовь, и вскоре они вместе покинули корею, что стало блестящим началом для модельной карьеры хисына в японии и не менее успешным открытием танцевальной студии кея. жизнь обоих изменилась в хорошую сторону, и чонсон уже не испытывал никакого подросткового презрения к японцу, морально повзрослев за все эти годы. так или иначе, время уже подходило к четырем часам, и пак без труда оделся, как с иголочки, и вышел из дома, садясь в собственное авто, приобретенное на личные деньги. хоть его отец и настаивал на покупке сверх дорогой машины на его двадцатипятилетие, которое было совсем не за горами, джей знал, что ни за что не променяет свое черное авто, заработанное упорством, трудолюбием и собственным усилием. — я думал, что ты опоздаешь. — пак еще вдалеке заметил силуэт, похожий на чонвона, стоящий около входа в крематорий и, оказалось, не ошибся, когда подошел к нему почти вплотную и наконец увидел любимые черты лица. — я бы никогда не простил себя за это. — парень улыбнулся, держа в руках горшок с цветком, горячо обожаемым его бабушкой, выглядывающим из-под прозрачной упаковки. чонвон молча кивает, жестом приглашая парня войти, от чего у него неожиданно начали потеть руки. с тех пор, как ян вылечился, они каждый год ходили в крематорий вместе, но почему-то именно в эту годовщину джей чувствовал будоражащее волнение, будто сейчас ему предстоит встретиться с одним из самых важных людей в его жизни, кем, несомненно, и была бабушка чонвона, но это чувство имело странный окрас, как если бы он прямо сейчас сделал предложение своему парню или, еще пуще, чонвон сделал бы предложение ему. — привет, бабушка, — ян мягко, совсем невидимо дотронулся до фотографии женщины, на которой та сидела за столом и лепила пирожки, ярко улыбаясь камере и, скорее всего, чонвону, стоящему прямо за ней, — у тебя все хорошо? прости меня за то, что я… почти не умер тогда. я знаю, что ты была бы очень зла на меня, поэтому я- я не перестану извиняться за это даже тогда, когда буду на том свете, рядом с тобой... я очень жалею об этом, правда, — ян почувствовал, как на него нахлынивают чувства и спешно смахнул единственную слезинку с правого глаза, улыбаясь собственной сентиментальности. — ты же помнишь чонсона, моего парня? — чонвон потянул пака за рукав, заставляя его встать рядом с собой, так как тот все это время прятался за его спиной, словно впервые встречаясь с его бабушкой. — мы вместе уже пять лет, представляешь? я очень его люблю, — ян посмотрел на джея, который уже успел перенять на себя все его эмоции и взял его за руку, мягко поглаживая чужую ладонь, чтобы утихомирить их обоих. — сегодня я хочу, чтобы ты благословила нас, и я уверен, что ты бы обязательно сделала это, будь ты сейчас здесь... я так хочу, чтобы чонсон стал моим мужем, бабушка, — чонвон почувствовал, как парень рядом напрягся, что заставило его пустить одинокий смешок в собственное плечо. — только если он согласен, конечно. — еще как согласен! — пак произнес это гораздо громче, чем собирался, поэтому сразу же замолк, желая вновь спрятаться за спину чонвона, который словно специально испытывал его, разговаривая об этом с его покойной, но навсегда родной бабушкой. — о большем я и мечтать не мог. — ян вновь посмотрел на джея, уже вовсю краснеющего и бледнеющего, и лишь мягко улыбнулся, переводя свой взгляд на фотографию, — я так люблю тебя, бабушка, и очень скучаю. мне очень не хватает тебя. я вспоминаю тебя намного чаще, чем, наверное, стоит, ведь боль до сих пор отдается шумным эхом в моей груди, но я не могу позволить себе забыть тебя. я цепляюсь за воспоминания, пытаясь соединить твое лицо воедино, но с каждым разом оно размывается все сильнее, а твой голос уже давно перестал появляться в моей голове. — чонвон вздохнул, стыдливо опуская голову вниз, на что джей сжал его руку, морально поддерживая его. — мне безумно страшно от одной мысли о том, что в один день я могу проснуться и забыть, как ты выглядишь... я всегда буду тебя помнить, как бы тяжело мне ни было. обещаю. спасибо, что ты была со мной все эти годы, и до встречи, моя родственная душа. — после чувственного монолога чонвон отпустил руку чонсона и поставил небольшой горшок рядом с женщиной, которая навсегда увековечила улыбку на своем лице и внесла в нее всю свою любовь, заботу и тепло. потом он вновь взял пака за руку и, глубоко поклонившись, вывел ошарашенного парня из крематория, наконец давая ему нормально выдохнуть — он почти не слушал его речь после слов о муже, впав в ступор. — ты- ты же серьезно, да? — джей сверху вниз посмотрел на чонвона, которого откровенно забавляла его реакция, из-за чего его пробило на смех. — а теперь вспомни, когда я был несерьезен в своих намерениях. — ян спокойно кивнул, заведомо подтверждая свои мысли о том, что серьезность — это его второе имя, и его тут же подняли с земли, будто плюшевого мишку, и начали кружить, при этом крепко обнимая. — да, боже- да! — чонсон проговорил это между их бесконечными объятиями и поцелуями, которые выбивали из чонвона весь воздух вместе со здравым смыслом. — я очень рад, что ты принял мое предложение, иначе ужин у твоей матери был бы не таким радостным. — ян хихикнул себе в ладонь, садясь на переднее сидение рядом с паком, который чуть не потерял руль от его слов. — она знала об этом? — увидев кивок, парень надул губы. — а мне никто не сказал, даже не проболтался... надеюсь, отец ничего не знает? затянувшееся молчание чонвона говорило само за себя, заставляя чонсона пыхтеть от возмущения. — сначала выслушай! — ян заткнул пака, прислонив указательный палец к его губам, готовым высказать все свое негодование, и продолжил, — я рассказал сону, чтобы он мне посоветовал, как лучше все это преподнести, а он, ну… случайно проболтался твоей маме- но в этом и заключался сюрприз, он был приготовлен специально для тебя! — ясно, — грубо вырвалось из пака, когда чонвон убрал свою руку, и он продолжил вести машину в тишине, убивая яна своей упрямостью. — ну не дуйся, милый! твоя мама, между прочим, приготовила замечательный ужин, в нем есть все твои самые любимые блюда! — чонвон оправдывался без надобности в каких-либо оправданиях, чтобы сбить эту обиженную гримасу с лица джея, что, в принципе, и произошло с ужасно быстрой скоростью, ведь пак совершенно не умел обижаться на яна, да и особой нужды в этом не было, несмотря на его детское желание показать своему парню язык и закрыться в своей комнате по приходу домой. так как неожиданное предложение — чонсон все еще не был до конца уверен в этом, хотя ян уже всеми способами дал понять, что хочет связать с ним всю свою жизнь и, более того, изъявил свое отчаянное желание называть пака своим мужем прямо при его бабушке — стало неожиданным только для джея, на пороге квартиры пару встретили с распростертыми объятиями и поздравлениями, ведь совершенно никто из семьи пак не сомневался в том, что парень откажет чонвону, это было просто невозможно. родители чонсона быстро приняли чонвона в свою семью и практически с первого дня знакомства начали называть его своим сыном, грея душу как самому яну, так и паку. чонвон всегда думал о том, что родители его парня — уже будущего мужа, — очень любили своего сына, но он совсем не ожидал, что тоже окажется в центре событий и начнет получать эту семейную поддержку, что, несомненно, его радовало и только сильнее сближало с его возлюбленным. — как жаль, что в корее все еще не легализированы однополые браки, двадцать первый век на дворе! но ничего, мы устроим вам шикарную свадьбу в соединенных штатах, да, джеймс? — женщина, с которой не сходила улыбка уже несколько часов, так как она не могла налюбоваться на пару, толкнула бывшего мужа в плечо, который разговаривал по телефону, но, заметив, как три пары глаз безмолвно смотрели на него, быстро распрощался и отложил телефон в сторону. — конечно, выбирайте любое место, хоть белый дом. бюджет не ограничен. — глава семейства поправил воротник рубашки и с важным видом начал поедать праздничный ужин, над которым несколько часов кропотливо стояла его бывшая жена, а чуть позже к трапезе присоединились и виновники данного торжества, которые с тех пор, как вошли в двери квартиры, не проронили ни слова из-за безумного смущения, разливавшегося по всему телу. — вы уже думали о детях? — спросила родительница, вызывая у чонвона ком в горле, а у своего сына и вовсе выплевывание пищи, которая чуть не полезла не туда от неожиданности сказанной фразы. — мама! — джей потянулся рукой к салфеткам, проявляя на щеках ярчайший румянец, который совершенно не смутил женщину, иногда позволявшую себе такие откровенные разговоры — они ведь были семьей, как-никак, в этом не было ничего стыдного! — что такое? вы уже пять лет вместе, неужели вам не хотелось создать собственную семью? да и я не молодею… что ты думаешь об этом, чонвон? — я? это- это очень… внезапно... — ян еле проглотил свой комок удивления, смешанный с вкуснейшими спагетти, и начал постукивать чонсона по спине, который громко откашливался, специально стараясь перебить звонкую речь его матери. в тот день было сказано еще много различных фраз, задано много вопросов, на которых у пары пока не было ответов, но самые главные слова были произнесены намного позже, когда свет уже был давно за горизонтом, а комната была наполнена атмосферой спокойствия и стойкого ощущения, что все, наконец, стало хорошо — и так будет всегда. спасибо, что ты рядом. спасибо, что ты со мной.