***
Ты переводишься в участок 41 через месяц после Мартинеза, как раз в первый рабочий день Гарри. Вы входите в старое здание шелкопрядильной фабрики вместе — большую часть времени вы гуляли по Джемроку, узнавая новое и заново. ГЕНИЙ МЕСТА: Кажется, его ноги точно знают дорогу. РАДОСТЬ ЖИЗНИ: Зимний воздух бодрит, приятно для разнообразия прогуляться. «Эй, Ким,» — он останавливает тебя прямо перед дверью в здание, делает тяжелый вздох. Ты принимаешь внимательный вид, руки сцеплены за спиной. «Да?» «Ты в самом деле думаешь, что я могу… Вернуться и быть копом?» Ты поднимаешь взгляд, обдумывая сказанное. — АНАЛИТИК: «Вы можете быть не способны ни на что другое.» — MEMENTO MORI: «Если вы уйдете, то убьете себя в течение нескольких месяцев.» — ОФИЦЕР: «Несмотря ни на что, вы один из лучших детективов, которых я встречал.» — ОПЫТ: «Давай выясним это, напарник.» — ЗВЕЗДОЧЕТ: «Не думаю, что вы когда-то прекращали им быть.» Через мгновение он кивает и идет вперед.***
Гарри начинают преследовать вопросы, на которые он едва ли может найти ответы, как только вы переступаете порог отдела С. Викмар машет тебе рукой и говорит о том, что теперь его напарницей стала недавно повышенная в звании Мино. Он старается говорить тише, словно бы боясь задеть этими словами Гарри. «Мы все равно были близки к тому, чтобы поубивать друг друга,» — пожимает плечами он, — «А вы умудрились сохранить друг другу жизни в перестрелке, так что, если тебе хочется?» Он перекладывает бумаги по столу, бросает взгляд вверх, вниз. «Ты же знаешь, что можешь выбрать любого напарника?» Ким смотрит в другую сторону комнаты на Гарри, разбирающего завал там, где — как ему сказали — находится его стол, складывая вещи к себе в карманы или выкидывая их, переворачивая бумаги и читая их. — ШЕПОТ СВЕТА: «Вы двое были похожи на несчастных супругов.» — НАБРОСОК: «Я буду чувствовать себя лучше, имея возможность приглядывать за ним.» — ОФИЦЕР: «Я буду его напарником.» Гарри поднимает взгляд прямо на них — эта его слегка противоестественная способность знать, когда происходит или должно произойти что-то, способное повлиять на него самого. ОПЫТ: Подмигни так быстро, что он не будет уверен, произошло ли это на самом деле. Ты подмигиваешь быстрее вспышки света. Гарри пристально смотрит в ответ.***
Твоим напарником является человек, который едва ли в курсе, как зовут кого-либо из встреченных вами людей, но помнит название каждого закоулка и историю каждого здания в округе. ЗВЕЗДОЧЕТ: Чем меньше воспоминания связаны с его эмоциями, тем проще ему воскресить их в памяти. Вам приходится ходить пешком, если только Мак и Торсон не соглашаются подвезти вас в нужное место, что случается не так уж и часто, однако такие прогулки — временами даже пробежки — приносят удовольствие. Видеть Гарри, хромающего по округе, значит видеть его живым и здоровым. ШЕСТЕРНИ: ЙОУ ЧУВАК НАЙДИ НОВЫЙ МОТОКАР НАМ НУЖНО БЫТЬ БЫСТРЫМИ. РАДОСТЬ ЖИЗНИ: Ты можешь знать, что Гарри жив и здоров, без необходимости потеть. МЕХАНИК: Ты можешь… Конфисковать мотокарету. Как мы сделали это с дисками. АНАЛИТИК: Ох, прекрасная идея. Великолепно, отличный план, выдающаяся демонстрация своих способностей на новом участке перед новым напарником. Идиоты. ШЕПОТ СВЕТА: Я вполне уверен, что Гарри делал вещи и похуже. ДЖЕНТЛЬМЕН: Это еще ничего не говорит о правильности подобного! ЗВЕЗДОЧЕТ: Ты хочешь сохранить его глубокое уважение. ШЕСТЕРНИ: Ты хочешь быть лучше, сделать его лучше, очевидно, но еще ТЕ ГЕЛИЕВЫЕ ЛАМПЫ ВСЕ ЕЩЕ ПРОСТО ЛЕЖАТ У ТЕБЯ ДОМА. ОФИЦЕР: Мотокарета сделает тебя еще более уважаемым — но ты заслуживал уважение, имея и куда меньше. В общем, когда в участок доставляют три новенькие Купри Кинемы, это становится приятной неожиданностью. «Они для отдела С?» — уточняет Жан. «Ага,» — подтверждает водитель. — «Все оплачено заранее — покраска и остальное — для доставки в отдел С. Не так вы обычно получаете новую технику, да?» «Нет, не так,» — отвечает Гарри. «Ты все еще нихрена не помнишь,» — говорит ему Жан. ОФИЦЕР: Он помнит достаточно много всего — как тексты песен, это занимает совершенно другие участки его мозга, нежели имена и лица. Гарри проводит рукой по капоту ближайшей машины. Тебе и самому не терпится испытать ее — чтобы проверить новую модель в действии. «Ох, еще там было это,» — произносит водитель, показывая Жану небольшой кусок картона кремового цвета. Он читает текст на карточке: «Я слышала, они очень даже диско,» — и передает ее в руки Гарри — она практически падает, но ему удается ее удержать. «Кого это, блять, ты такого знаешь, кто имеет возможность купить три Кинемы?» Гарри некоторое время хмурится, а потом смотрит на тебя. «Джойс?» — предполагает он. Ты киваешь, а после объясняешь: «Джойс Месье, представительница Уайлд Пайнс, которую мы встречали во время расследования дела о Повешенном. Как я понимаю, она чувствовала за собой определенную долю ответственности после всего случившегося.» «Но недостаточную, чтобы подписать свое имя на карточке или как-либо еще связаться с РГМ?» «Это… не вполне в ее стиле,» — добавляет Гарри. Глаза Жана расширяются: «Лейтенант дважды-ефрейтор Дюбуа, ты что, трахался с женщиной из Уайлд Пайнс?» «Что? Нет!» — он мотает головой. — «Нет, нет, она была просто… реально богатой. Богатые люди странные» «Даже во время своей выжигающей память попойки?» Это одергивает его, но он качает головой. «Нет. Если только она не была лучшей в мире актрисой. Даже так, я не… нет,» — он делает неопределенный жест рукой, а потом смотрит на тебя. — «Нет, верно?» — АНАЛИТИК: «Никто из нас не может поручиться за все ваши передвижения в течение той недели.» — СВЯТОЕ СЕРДЦЕ: Возможно. В другой жизни. — ХАМЕЛЕОН: «Я не думаю, что вы в ее вкусе.» — ЗВЕЗДОЧЕТ: «Я не думаю, что она в вашем вкусе.» — ДИСКУРС: «Нет.» Гарри оборачивается к Жану, как если бы сказанное было безусловным доказательством. Жан закатывает глаза. «Что ж. Хорошо. В любом случае, тебе нельзя водить. Ким, мои поздравления с чудесным новым мотокаром.» «Да перестань,» — ноет Гарри. «Ох, прости, неужели ты не разбил последнюю карету, которую тебе доверили? Нет? Тогда заткнись нахрен.» «Все в порядке, Гарри,» — ты похлопываешь его по спине. — «Я отвезу вас, куда вы захотите.» «Спасибо, Ким,» — он печально вздыхает.***
Вы распутываете дела. Не каждое дело, которое оказывается у вас на столе, но большую их часть. Гарри Дюбуа хорош в поиске ответов — даже на те вопросы, которые ты посчитал бы несущественными и не связанными с делом, но которые со странной регулярностью оказывались частью большего расследования. ШЕСТЕРНИ: Он делает тебя лучшим детективом, чувак. Новым, неуправляемым двигателем в машине расследования преступлений. ШЕПОТ СВЕТА: И ты можешь быть уверен, что он не выводит из себя так много людей, как мог бы. ОФИЦЕР: Вы хорошая команда. НАБРОСОК: Он хороший напарник. ЗВЕЗДОЧЕТ: Еще он веселый. Ты бросаешь взгляд через стол кафетерия — Гарри обсуждает с официантом необходимость грохочущей музыки для поддержания необходимого настроя у посетителей, размахивая вилкой с куском яичницы. Ты смеешься, очень тихо. РАДОСТЬ ЖИЗНИ: Смех — это чудесно.***
Зима подходит к концу. Жизнерадостные маленькие цветы начинают появляться между камнями мостовой. После закрытия дела о Сгоревшем Журнале Гарри спрашивает, все еще ли ты хранишь те гелиевые лампы. Ты улыбаешься и приглашаешь его поставить их вместе вечером следующего вторника. Он приходит и приносит с собой диски. ШЕСТЕРНИ: ЧЕРТ ВОЗЬМИ ДА ГАРРИЕР!!! «Это… те же самые?» «Я вернул их… давным-давно. Обменял на некоторые вещи у Роя.» ОФИЦЕР: Какие вещи? АНАЛИТИК: Ты помог Гарри вычистить его квартиру от мусора, наркотиков, психотропов и интоксикантов, но это еще не значит, что он не нашел другую заначку. Ты приподнимаешь бровь, и Гарри смущенно пожимает плечами — не нервно или обеспокоенно, просто слегка стыдливо. «Такие как старую одежду, книги и статуэтки. Тот постер Гийома ле Мийона, потому что его выражение лица начало выводить меня.» МЕХАНИК: Подписанный плакат Гийома ле Мийона, висевший в рамке на самом видном месте в комнате? Одежда, книги и статуэтки, которые соединяли его с прошлым?» «Вы не должны были этого делать, Гарри.» «Это не… Это не подарок, они принадлежат тебе. Ты помог мне в мои самые дерьмовые дни, так что я просто возвращаю то, что ты отдал.» «И все же… Ваши вещи.» Он пожимает плечами и выглядит так, словно хотел бы закурить. «Это были вещи… Человека, которого я не знаю. Я не хочу быть этим человеком. Но ты, я знаю тебя. И я хочу быть… Я имею в виду, я не хочу быть тобой, это странно, но.» — Он пожимает плечами, а затем снова начинает. — «Я хочу быть новым человеком, которым становлюсь с тобой… Эм, знаешь, как напарники и, возможно, друзья, если это… Если все круто.» НАБРОСОК: Он вспотел. Его глаза огромны. Его руки сцеплены вместе… У него паническая атака? ДЖЕНТЛЬМЕН: Поцелуй его руку. РАДОСТЬ ЖИЗНИ: Разложи его на капоте Кинемы. СВЯТОЕ СЕРДЦЕ: Предложи ему выйти за тебя! ОПЫТ: Не делай ничего из этого! Веди себя круто! АНАЛИТИК: Крутые люди как правило одиноки. ОФИЦЕР: Тебе придется работать с ним в обозримом будущем, давай не будем рушить это. НАБРОСОК: Скажи что-нибудь! MEMENTO MORI: Ты умрешь за этого человека. ДИСКУРС: Абсолютно точно не говори этого! «Спасибо.» ДИСКУРС: Достаточно неплохо. Гарри сияет. РАДОСТЬ ЖИЗНИ: Может все же немного? ОФИЦЕР: Нет!!!***
Ты не целуешь и не трахаешь Гарри Дюбуа. Вы работаете вместе: дело о Собаке в Шляпе, и о Коррумпированном Проводнике, и о Переписанных Правилах, и другие куда менее запоминающиеся случаи. Гарри все еще живет с маленькими проблесками воспоминаний о прошлом, но он никогда не забывает однажды сказанного. Жан говорит, что так было всегда: «Как камера с частичкой тела.» Трэнт выдвигает теорию, что эйдетическая память, возможно, способствовала странной природе его амнезии. Так много информации, так много данных — это или перегрузило его мозг, или каким-то образом привлекло Серость. «Заставляет меня задуматься, может ли Серость иметь какие-то инстинкты, как животное, или нечто подобное. Что, если бы она питалась чем-то?» — спрашивает Гарри, разговаривая о части самого себя, как о том, что могло бы накормить неизвестное существо. ШЕПОТ СВЕТА: Мысли о Серости не заставляют его чувствовать себя хуже, как тебя. ХАМЕЛЕОН: Не мог держать себя в руках перед трупом, но может перед лицом тотальной аннигиляции всего существующего мира. СВЯТОЕ СЕРДЦЕ: Он человек — личные человеческие страдания имеют совершенно иное влияние, нежели мысли о вселенной. МЕХАНИК: У Серости нет запаха. «Ким?» Ты поднимаешь взгляд. «Ты в порядке, Ким?» — MEMENTO MORI: «Нет.» — ОФИЦЕР: «Да.» — СВЯТОЕ СЕРДЦЕ: «Это странно — слышать, как вы говорите про Серость так, словно она не оказала прямого воздействия на вашу жизнь.» Гарри смотрит на тебя — кажется, будто он читает твои мысли. «Это не… Не то чтобы я так уж много делал со своей жизнью.» Жан бросает в него ручку: «Клади реал в банку извинений!» «Я даже не попросил прощения!» «Ты думал об этом!» Гарри ворчит. Опускает руки в карманы, достает оттуда монету и бросает в банку. «Ладно. Я имею в виду… У меня уже достаточно… Сожалений и… Как бы то ни было, человек, у которого все в порядке в жизни, не окажется в итоге без сознания на полу гостиничного номера, верно? Этот человек, он… Никуда не ушел, я все еще могу сделать это дерьмо снова, но… Я чувствую, что начал с чистого листа. Начал разгребать все это. Я понял, что раньше знал о себе далеко не все, но это нормально.» АНАЛИТИК: Что такого он узнал о себе, чего не знал прежде? ГЕНИЙ МЕСТА: Насколько сильно он любит этот город. ЗВЕЗДОЧЕТ: Да… Но и нечто иное. «Вы рекомендуете Серость, как один из методов терапии?» — Трэнт вопросительно наклоняет голову. «Абсолютно точно нет,» — отвечает Гарри. — «Я никому не рекомендую ничего из моей жизни.» «Кроме ваших Мазовийских взглядов,» — добавляет Ким. «Вашего вкуса в музыке?» — предлагает Жюдит. «Ты провел двадцать минут сегодня утром за убеждением всех вокруг в том, что пельмени с Хексин-Стрит — единственная достойная еда,» — говорит ему Жан. «Хей,» — произносит Гарри, разводя руками, — «Чего вы от меня хотите? Извинений?» Жан посылает его. Жюдит бросает в твою сторону короткую полуулыбку. Гарри поворачивается к тебе и подмигивает.