***
Но едва ли сутки спустя, Елена уже не была так уверена. А все началось с того, что Сола стала капризничать. Сначала просто ворчала, не хотела есть, едва ее стоило спустить с рук, как она начала громко плакать, а Роза, в знак солидарности, не иначе, начинала рыдать следом. Елена даже не особо обратила на это внимание. Истерика больше не раздирало ее тело, и она стала думать, что делать дальше, а капризы девочек приняла за нелюбовь к смене обстановки и коликам. Нет, она не оставила их душераздирающе плакать в одиночестве, и старалась их успокоить как могла. Гладила их по животиками, качала, пела и поила лекарством от колик, но это не помогало. А потом у Солы стала подниматься температура. Вот тогда-то она и испугалась. Ее дочь впервые проявляла признаки простуды, как и впервые устраивала ей недавние концерты, и Елена почувствовала, что в ней стала нарастать паника. Но в больницу, куда она уже успела приехать и хотела было войти в холл, Елена ее так и не отвезла. Лишь успела вытащить из переноски, когда услышала, как та стала яростно кашлять, да так и замерла около машины, широкими глазами смотря на губы дочери. — Что за?.. — в ужасе выдохнула она, когда дрожащими пальцами тронула ротик дочери, который был перепачкан… в земле?… Малышка была бледна, и продолжала кашлять землей, и, в этот момент, сердце Елены замерло и ухнуло куда-то вниз. Она в этот миг поняла, что ее дочь явно кто-то проклял, и что она до смерти боится, что та умрет. Ведь как она будет без нее жить?.. Как будет шагать по земле, зная, что ее девочка мертва, а она жива? Как?.. «Да никак», — поняла Елена, и прижалась губами к горячему лбу дочери, которая наконец затихла, а земля перестала сыпаться с ее уст на плечо девушки. — Нет, я тебя никому не отдам. Даже смерти, — прошептала она, и твердо знала, что ей делать дальше. Это решение не могло не вызвать в ней всплеск иронии. Елена хотела, чтобы Клаус все же умер тогда, от удара тем кинжалом, а если и нет, то хотела избегать его, как можно дольше, а теперь, кроме как надеяться на то, что он жив, ей ничего не оставалось, ведь, кроме как к нему, ей обратится и некому. В конце концов, кто еще, кроме него, мог знать, где здесь обитают ведьмы? Но для начала нужно было найти его самого, и она знала кого ей спросить. Отец Киран. Он был единственной зацепкой которая у нее была, и она собиралась, для начала, проверить его.***
Церковь Святой Анны, которая была приходом священника, как Елена знала, была недалеко от Бурбон-стрит, и спросив нескольких прохожих по пути, она довольно быстро нашла ее, и припарковала машину около дорожки. Девушка быстро вышла, и обойдя машину, вытащила из кресла вялую Розу, и с замиранием сердца коснулась животика дочки, молясь, чтобы ее сердечко не перестало биться, пока они ехали, а ее маленькие легкие не перестали гонять кислород по ее хрупкому, но такому драгоценному, телу. Та дышала. Земля, слава богу, больше не сыпалась из ее рта, кроме того единственного случая около больницы, но кожа все еще была неестественно теплой. На миг Елена заколебалась. А вдруг это единоразовый случай? Вдруг земля ей почудилась? И это все просто глюки перепуганной мамаши, чей ребенок впервые подхватил простую простуду? Вдруг… — Тьфу, о чем я? — выругалась Елена, понимая, что отговорки эти были пусты и земля ей не почудилась. Но ей так не хотелось связываться к Клаусом!.. Но ждать, пока, какое-то проклятие сожрет ее дочь, ей хотелось еще меньше. Но и шагу сделать она не успела, как вдруг земля под ней задрожала, а едва уснувшая Сола опять стала хныкать. Елена успела прислонится машине, чтобы не уронить детей, а как только дрожь исчезла, она метнула панический взгляд к Соле, боясь вновь увидеть землю. Но той не было, хотя ей может показалось, но личико девочки стало краснее? Краткое прикосновение к ее щечке, показало, что Елене не привиделось, и температура ее девочки и впрямь стала выше. Проклятие!.. Она быстро, насколько это было возможно с двумя младенцами на руках, поднялась по лестнице церкви и совершенно не уважительным образом к подобному месту пинком раскрыла дверь. Силу, Елена, явно не рассчитала, ибо деревянные ворота с жутким грохотом и ударились о стены, но она мало обратила на это внимание. Ее взгляд тут же заметал по помещению, которое оказалось не таким уж и пустым для полудня. Вот только люди здесь находившееся, больше походили на бездомных и поберушек, чем на прихожан. Они все замерли, увидя ее, и не мигающим взглядом уставились на Елену, пока она смело топала по проходу. — Где священник? — рявкнула она, первому же попавшемуся ей на пути парню, игнорируя взгляды собравшихся. Тот моргнул, и открыл было рот, как вдруг раздался голос искомого ей отца Кирана. — Елена? Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил он, и подошел ближе. Он выглядел уставшим, как и всегда, впрочем, а рукава его рубашки были завернуты по локоть. — Я думал, ты уехала с Ками… Елена моргнула. Она со стыдом поняла, что совершенно забыла о Камилле. Побег занимал все ее мысли, а потом еще и это… — Она уехала? — хрипло спросила она, и подняв бровь, тихо добавила: — И впрямь уехала? Или те, о ком мы говорили, что-то сделали?.. Киран сглотнул. — Нет, она просто уехала, — твердо сказал он, сложив руки на груди, и настойчиво добавил: — Но я думал, ты покинула город вместе с ней. Поэтому может объяснишь, почему ты здесь? — Конечно, объясню, — с притворной легкостью согласилась Елена, а потом наклонилась ближе к его лицу, и холодно рыкнула: — Сразу после того, как ты мне скажешь, где обитает Клаус Майклсон. Почему-то я уверена, что ты знаешь ответ на этот вопрос. Глаза священника стали идеально круглыми от ее слов, но Елене некогда было ими любоваться. Жизнь ее дочери была в опасности, и пока она не убедится, что ей ничего не угрожает, то не успокоится.***
Клаус был взбешен, хотя пока это тщательно скрывал, как и скрывал боль от раны на спине, которая не желала закрываться и приносила много неудобств. А все потому, что ведьма Давина, которую он вернул в особняк, после того, как отправил Камиллу прочь от этого города, сначала не очень хотела приходить в себя, потом все же очнулась и устроила истерику, а потом началось это. Ее стало тошнить землей, землетрясения начались, и, как вишня на торте, выяснилось, что маленькая ведьма все эти месяца рисовала мертвую любовницу Элайджи Селесту Дебуа, чьи кости, очевидно, украла Софи Деверо, разорив ее могилу, о месте нахождение которых ей сообщила, тадам, Хейли. Черт! И что ей не сидится на месте? Лучше бы о ребенке так заботилась, как о своих чертовых волках. Кстати, о ребенке… Давина заклятие локации сделать не могла, впав в свой разрушающий припадок, посему он хотел заставить сделать его Софи, сразу после того, как узнает, как остановить этот припадок. Хотя нет. Он хотел, чтобы она сделала его сейчас, ибо чувствовал, что пока они здесь разводят беседы, его двойник и… ее груз, удаляются от Нового Орлеана в неизвестные дали, где вполне могут затеряться, и очень надолго! Как показала практика, Петровы в этом талантливы, но если он прав насчет одной из девочек двойника, то гибрид не хотел тратить десятилетия на их поиски. Он хотел, чтобы все, что принадлежало ему, было здесь, с ним, а не черт знает где!.. — У нас огромные проблемы, — прошептала побледневшая Деверо, смотря в потолок, когда дом стал сотрясать очередной подземный толчок, как раз тогда, когда Клаус уже собрался открыть рот, и потребовать от нее сотворить ему одно маленькое, но весьма важно заклятие поиска, от которого может зависеть… многое. Его новые гибриды, к примеру. Все ведьмы, к которым он обращался, после того, как первые его творения обернулись против него, утверждали, что для сотворение послушных и верных гибридов, нужна кровь именно того двойника, который был принесен в жертву. Такова была суть последнего подарочка матери. Чтобы снять проклятие — нужно убить двойника, высушив его до последней капли, а чтобы сделать себе подобных, опять же, нужна кровь двойника, которого нужно принести в жертву, что стать гибридом самому. Вот такой вот парадокс. Спасибо матушке за него. Чтоб ей в могиле перевернуться. Впрочем, глубоко в душе, он понимал, что не в этом лишь дело, но об этом думать, пока, не хотелось. Сначала нужно было найти беглянку, и тогда… — И будут еще больше, если я, в течение ближайшей минуты, не узнаю, почему мою дочь, как и эту вашу Давину, тошнило землей, и какие могут быть из-за этого последствия, — вдруг сказал женский голос откуда-то от двери в гостиную, и Клаус, успевший сделать глоток бурбона, чуть не подавился, сразу узнав его.