***
Она металась всю ночь по городу, что был поразительно пуст, слушала нарастающие в голове крики, но не могла найти своих детей. Елена знала, что они еще здесь, но что-то ей не давало… …вдруг она замерла. Девушка моргнула, и только сейчас поняла, что не заметила, как, но оказалась около кладбища Лафайет. Кладбища ведьм. Теперь понятно, почему она не могла определить точное место. Эти проклятые ведьмы скрывали местоположение ее девочек, одна из которых, судя по увеличившейся тяге, была именно здесь. Елена зарычала, и подойдя к воротам, схватилась за железные прутья. Они вспыхнули, а ее ладони уже привычно обожгло. Но то был краткий миг, а потом они перестали напоминать раскаленное железо, и Елена впервые поняла, ощутив прилив сил, что «выпила» магию из заклятия, что было здесь. В сумасшедшем доме, вероятно, произошло тоже самое, и с Фреей. Кстати, о ней… — Я думала, ты хотела уйти, — не своим голосом прорычала Елена, не поворачивая головы. Она чувствовала, что старшая среди выводка Майклсонов появилась за ее спиной и была уверена, что та следила за ней с помощью магии с того момента, как она оставила ее на пороге дурдома. — Я думала, ты человек, — беззаботно ответила Фрея, и подошла к воротам, заглядывая внутрь. На ней теперь была розовая длинная кофта, на ногах тапочки, а волосы собраны в небрежную косу. Она вдруг повернула голову к Елене, и оценивающе ее оглядев, добавила: — Знаешь, я и впрямь хотела уйти. Познать новый мир… Ощутить его. Но потом узнала, что детей моего брата похитили. Моих племянниц тронули, чтобы принести в жертву, и… — Воспылала родственными чувствами? — ядовито сказала Елена, которой было не до бесед. Фрея нахмурилась. — Семья. Вернуться в нее и быть ее частью — это было то, чего я всегда хотела, — серьезно сказала она. Девушки несколько минут смотрели друг на друга, измеряя намерения друг друга, оценивая искренность, а потом они словно пришли к какому-то решению, и вернули внимание к воротам, а точнее к тому, что было за ними. — Там мощная иллюзия, — тихо сказала Фрея. — Сможешь избавится? — тут же спросила Елена, даже несмотря на то, что инстинктивно знала, что сама может это сделать. Та кивнула, и они, синхронно распахнув ворота, вошли внутрь.***
Но далеко не успели уйти. Буквально через пару шагов, перед ними возник Марсель, который явно хотел проскользнуть в ворота, не думая, что ему на пути встретиться препятствие. Целых два, то есть. Он был бледен, покрыт испариной, глаза были не в фокусе, и его покачивало. Все признаки отравления ядом оборотней на лицо, но Елену больше привлекло не это, а сверток в его руках. Извивающийся и издающий писк. Инстинктивно, Елена знала, что это не ее ребенок, да и выглядел он как новорожденной, но чувствовала, что по его жилам, отчасти, но течет та же кровь, что и по жилам ее дочери. А это значит, что это могло быть лишь дитя Хейли. — Отдай, — рыкнула Елена, не собираясь позволять этому ублюдку уйти с сестрой ее дочери, которую он, возможно, вырвал из объятий матери. Она требовательно вытянула руки, но Марсель, прищурившись смотрел на нее, и не шевелился. Тут в игру вступила Фрея. Она что-то зашептала себе под нос, и Марсель тут же застонал от боли. Его руки дрогнули, но Елена успела выхватить дитя прежде, чем он успел его уронить. А потом подняла свободную руку, запястья которого вдруг оплел черный корень, повиновавшийся ей, и по велению ее мысли, будто живой хлыст, он со свистом рассек воздух и ударил Марсель в грудью. Мужчина тут же отлетел назад, и с грохотом врезался в стену одного из склепов, и не подавал признаков жизни. Ее рука тут же опустилась, будто в ней ничего и не было, чернота в виде хлыста будто впиталась ей в кожу, и Елена опустила глаза, чтобы посмотреть на девочку в своих объятиях. И… Боже, как же она была похожа на ее новорожденную Солу! Те же глаза, светлые волосики, сморщенный носик… — Она — прелесть, — тихо сказала Фрея, заглянув ей через плечо. Елена кивнула, но промолчала. Вид этой девочки только еще больше разжигал ее тоску по собственной дочери, по Розе, что, она была уверена, стоит ей открыть рот, так точно разрыдается. «Слезы для слабых. Слезы для смертных, а мы таковыми не являемся», — прошептал жесткий голос в ее голове, и Елена тут же собралась, а ярость, что успела по утихнуть в ее душе, вернулась с удвоенной силой. И даже то, что этот голос был непохож на ее голос, в этот момент ее не взволновало. Чувства вновь обострились, и сосредоточившись на зове своей дочери, который, возможно, из-за дитя на ее руках, что так же было с ней связано кровью, или еще чего, стал яснее, и теперь Елена, словно наяву видела нить связи между ними, которая указывала ей путь. И она последовала за ней, но, прежде чем исчезнуть, под звук трепета крыльев, успела ощутить, как ее плеч коснулась рука Фреи, и увидеть, как из-за поворота появились трое людей. Весьма потрепанный Клаус, окровавленный Элайджа, и Хейли. Бледная, в одной только тунике, со спутанными и потными волосами, и с перепачканной в крови шеей. Но в отличии от Елены, они ее заметить не успели. Только увидели, бессознательного Марселя с пустыми руками, что лежал частично на улице, а частично в проломленной стене склепа, и как на землю, прямо около входа на кладбище, упал ворох серебристо-серых перьев, которые появились словно из ниоткуда, и которые буквально за секунды, от лучей солнца, обратились серым пеплом.