Прикосновения

Первая неделя после произошедшего была похожа на сон наяву. Поцелуй с Сириусом Блэком казался настолько сюрреалистичным, что Римус потерял связь с пространством и временем. Он постоянно улыбался, как сумасшедший, сбежавший из больницы Святого Мунго, витал в облаках и глупо хихикал. Питер присоединился к лучшим друзьям через несколько дней, и Мародёры провели целую неделю зимних каникул в поместье Поттеров. На первый взгляд ничего не изменилось после поцелуя. Сириус быстро влился в дружную компанию, словно и не переставал общаться, засиял ярче, чем за все предыдущие полгода. Но Лунатик знал, что одна вещь действительно изменилась. При солнечном свете они все еще оставались Римусом и Сириусом. Но по ночам Люпин прокрадывался в новую спальню Блэка, обнимал его, целовал до беспамятства и оставался до рассвета, чтобы убедиться, не снятся ли другу кошмары. Бродяга все еще приходил в себя, поэтому он прижимался к светловолосому, как к спасательному кругу, и просил почитать магловские рассказы, поцеловать его на ночь. Каждый божий день Люпин отчаянно ждал тёмного времени суток, не имея ни малейшего представления о том, куда на самом деле вели их странные отношения. Казалось, что они все ещё были лучшими друзьями, просто с большим количеством поцелуев. По возвращении в Хогвартс, Сириус переехал обратно в комнату, и тогда что-то болезненно изменилось между ними. Блэк читал письма от матери с потухшими глазами, носился за Регулусом в жалких попытках поговорить, прятался в своей кровати за шторами и не дожидался Римуса, делал вид, что спит. Люпин чувствовал, как та надежда, что возгоралась прежде изнутри, начинала ускользать из пальцев, словно струи воды. Они больше не целовались и не прикасались друг к другу, они сидели отдельно во время уроков, и атмосфера замка снова сделала Сириуса мрачным. На третью ночь Римус ощутил себя беспомощным, хотелось плакать от отчаяния и печали. Он не знал, какой подход найти к Сириусу, как заговорить с ним и попробовать объяснить, что ему больно. Блэк не мог быть настолько жестоким, чтобы показать, каково это – быть с ним, а потом отнять возможность прикасаться без объяснений. После недели полного холода со стороны Сириуса, Люпин столкнулся со своим злейшим врагом. Полнолунием. В тот день Блэк стал чуть более внимательным и нежным, он присматривал за оборотнем и играл с ним в собачьей форме. Друзья наконец вывели волка из Хижины, дали ему пространство, и на утро на Римусе не осталось почти ни одного шрама. Это было первое полнолуние, на которое Сириусу было разрешено прийти после пранка над Снейпом. Если бы Римус не был так расстроен, что друг делал вид, будто между ними ничего не произошло, он, возможно, был бы по-настоящему счастлив, что все вернулось на круги своя. Он проснулся рядом с лучшими друзьями, пытался улыбаться и наслаждаться их смехом. Но на самом деле единственное, чего он действительно хотел, – это заключить Сириуса Блэка в объятия и попросить его никогда больше не уходить. На третий день после трансформации Римус вернулся в гостиную Гриффиндора, все тело болезненно изнывало. Он уже решил, что в комнате никого не было, как Сириус чуть не врезался в него на выходе из ванной комнаты. Вода капала с волос на мокрые мышцы, белое полотенце едва удерживалось на бедрах. Щеки Римуса, вероятно, мгновенно вспыхнули, а кровь прилила к паху. Боже, иногда он ненавидел быть подростком. Гормоны доведут его до смерти. — Прости, – пробормотал он, должно быть, неприлично уставившись на влажную грудь. Римус резко отошёл в сторону и пропустил Сириуса вперед. — Ты слишком рано вернулся, все в порядке? — Сириус явно избегал его взгляда, поэтому быстрым шагом направился к своей кровати. — Д-да, не хочу пропускать занятия, — это был, наверное, его самый неловкий разговор с Сириусом. В последний раз, когда они были наедине, двое целовались в одном из уголков поместья Поттеров. Это было целую неделю назад. — У тебя новый шрам? — Сириус наконец посмотрел на него и подошел чуть ближе. Люпин хотел немногого: принять холодный душ… и чтобы Сириус надел чертову футболку. Миссис Поттер откормила его за праздники, теперь этот ублюдок выглядел красивее любого его воспоминания. Когда у него вообще выросли эти мышцы? Он был кожа да кости пару недель назад. Наверное, это освещение творит чудеса. — У меня есть лечебная мазь, он немного заживет, — Римус потер шею, где был новый шрам. Тонкая линия была настолько длинной, что доходила до позвоночника. — Тебе нужна помощь? — поинтересовался Сириус, указывая на собственные лопатки. Во время давящего молчания Римус вдруг осознал, насколько глупой идеей это было бы. — Нет, спасибо. Но Сириус не был бы Сириусом без своей настойчивости. Брюнет подошел чуть ближе, а затем вырвал баночку с зельем из крепкой хватки Люпина. — Повернись и сними рубашку, Лунатик. Римус чуть не поперхнулся. Ему было и так слишком жарко, командный тон вовсе не помогал. — Н-нет, все в порядке, Бродяга, правда, — он заглянул Сириусу прямо в глаза. Серые радужки заискрились чем-то волнительным, а влажные губы слегка приоткрылись. Внезапно Блэк подошел слишком близко и протянул руку, чтобы коснуться шрама на шее. По всему телу пробежала дрожь. Римус готов был застонать лишь от одного вида на промокшего и оголенного брюнета. — Когда ты его получил? Мы следили за тобой все время, — взгляд Сириуса был одновременно и сосредоточен, и отстранен. — Наверное, просто наткнулся на что-то... — прежде чем Люпин успел закончить, лицо друга оказалось в непозволительной близости. Его влажные губы прильнули к нему в горячем поцелуе. И у Люпина моментально перехватило дыхание, он вдохнул гулко через ноздри. Эти пухлые губы стали для него зависимостью. Поцелуи с Сириусом стали необходимостью, чтобы выжить. Волна облегчения захлестнула его. Он схватился за влажные локоны и ответил на поцелуй, впустив сладкий язык в свой рот. Они прижались друг к другу телами, губы робко сминали друг друга. — Я скучал по тебе, — Бродяга немного отодвинулся и выдохнул мятным дыханием, посылая сотню бабочек прямо в желудок. — Извини, мне нужно было немного времени. П-подумать обо всем, что произошло на зимних каникулах. О маме… — Все в порядке, — пробормотал Римус, находясь все ещё в шоке. Он уткнулся носом в щеку Сириуса и поцеловал ее, нежно провёл пальцами по чужому позвоночнику. — Я тоже по тебе скучал. Сириус улыбнулся, как довольный котенок и снова поцеловал его. Брюнет даже и не представлял, что делал с внутренностями друга. — Просто поговори со мной в следующий раз, — прошептал Луни в поцелуй и потерся носом в длинные темные волосы, вдыхая запах табака, мяты и сандала. Этот аромат пробуждал в нем прежде незнакомые чувства: животное желание, дрожь и сладостный трепет. Кровь приливала вниз живота с моментальной скоростью. — Я всегда рядом с тобой. Сириус промурчал что-то невнятное и поцеловал Римуса в плечо. Их тела так чудесно сочетались друг с другом, Люпин волей неволей начинал верить в две половинки, которым необходимо было найти друг друга. — Я знаю, что ты заслуживаешь человека лучше, — Блэк уложил голову на плечо и провёл по песочным волосам ладонью. — Я так боюсь снова сделать тебе больно… — Ты делаешь больно, когда исчезаешь, — это было правдой, Римус ощущал себя ужасно потерянным все прошедшие дни. — Мы м-можем прекратить, если тебе некомфортно… — прошептал он, так сильно надеясь на отрицательный ответ. Римус знал, как трудно было принимать настоящего себя, знал это с самого детства. Поэтому не просил от Сириуса многого. Не просил обозначить статус отношений, не просил определить ориентацию. Но он просто хотел честности между ними, хотя бы сейчас, вдали от чужих глаз и ушей. — Нет, — Сириус поднял осторожный взгляд, возбуждение блеснуло в нем. — Нет, Луни, — он поцеловал шею Римуса, и светловолосый откинул ее в приливе наслаждения. Пальцы автоматически вцепились в длинные волосы. — Не прекращай, — прошептал Сириус и поцеловал в челюсть, в каждый шрамик на лице. Римус блаженно прикрыл веки. Ему никогда в жизни так сильно не хотелось человека. Ощутить его кожу на своей, впитать в себя без остатка, освободиться от затуманившего мозги возбуждения. Он забыл, когда в его штанах в последний раз было свободное пространство. Последние дни он ощущал себя рядом с Сириусом, как натянутая струна, готовая вот-вот порваться от переизбытка чувств. — Я хочу тебя. Слова Сириуса замерли эхом в воздухе, и Римус издал тихий стон. Как же он хотел Сириуса в ответ. — Я тоже, — признался Римус. Если Сириус его коснётся там, он тут же сравняется с землей. — Меня разрывало все эти дни, — проскулил Сириус и поцеловал в мочку уха. — Со мной никогда такого не было. Покажи мне, п-пожалуйста. Римусу было приятно осознавать, что не он один боролся здесь с желанием. Но от одних слов, у него все внутри штанов начинало изнывать. Парню было даже страшно думать о сексе, ему хотелось стонать от одной мысли. Сириус был девственником во всех планах, и он умолял о помощи. Но проблема в том, что Люпин ощущал себя сейчас таким же девственником. То, что у него было с Тоби, было неловко, сухо и иногда даже болезненно. Сейчас он весь вспотел от жара, влага была во рту, в боксерах, на коже, везде. — Прости, — прошептал Люпин, зажмурившись. — Я должен убедиться, что мы об этом не пожалеем. Я должен знать, что это все не просто так… Сириус понимающе кивнул и отстранился. Было очевидно, что для него все ещё казались новыми и пугающими подобные чувства. Он боялся самого себя. — Я подожду, когда ты будешь готов, — Римус погладил его по мокрым волосам и заглянул в потускневшие глаза. — Когда примешь себя. Я знаю, как это пугает. — Мне никогда не нравились мальчики, — прозвучало так, будто Сириус пытался себя оправдать. Слишком жалобно. — Луни, я не… я не… Римус только сильнее прижал его к себе, уткнулся в мокрую макушку носом. — Я люблю тебя, все хорошо. Сириус крепко схватился за его свитер на спине и прижался лицом к груди. Становилось очевидным, что после всего произошедшего на каникулах – ссоры, побега из дома, голодания и Круциатуса – Блэк не хотел мириться с ещё одной ужасающей правдой. — Нам некуда торопиться, — тихо проговорил Рем, не распуская объятий. — Я не прошу тебя разобраться во всем за долю секунды. Просто поправляйся, хорошо? — Люпин отпрянул и посмотрел в родные глаза. — Мы все еще можем быть друзьями, я не буду злиться. Не думай, что иначе ты потеряешь меня. Я никуда не уйду. Римус ненавидел, что ему всегда приходилось быть самым рациональным. Может быть, иногда ему просто нужно было подумать о себе, послать все к черту и действовать в соответствии с эмоциями. — Я достаточно ждал тебя, — он коснулся мягкой щеки Сириуса, серые глаза пронзили его сердце и душу. — Подожду ещё немного. Римус был исключительно терпеливым. Это было все, что он делал в своей проклятой жизни: ждал и надеялся. — Я хочу быть с тобой, — заскулил Сириус и потерся щекой о чужую ладонь. — Просто не знаю как. В последнее время все идет наперекосяк… — Я знаю, — Римус наклонился ближе и нежно поцеловал в нос. — Просто поправляйся, и мы поговорим. Мы можем пока оставаться друзьями. Я очень скучал по своему лучшему другу весь декабрь. — Я тоже, только не говори Джеймсу, что ты тоже мой лучший друг, — Сириус самодовольно улыбнулся и обнял его, как мягкую игрушку. — Можно я поцелую тебя прежде, чем это все закончится? Римус наклонился, и прикосновение их губ было таким сладким, таким правильным, он был близок к тому, чтобы растаять в объятиях Сириуса. Они целовались слишком долго, не имея представления о том, когда ещё раз выпадет возможность. — Бродяга, ты тут? — дверь резко распахнулась, и Блэк отпрыгнул в сторону. Джеймс осторожно закрыл за собой дверь и посмотрел на раскрасневшихся друзей, будто те что-то скрывали. — Все хорошо? — Да, я собирался в душ, — Римус прочесал за ухом и ретировался подальше от чужих глаз. Холодная вода была бы сейчас, как никогда, кстати. Он знал, как сложно ему теперь будет. Но он выбрал любить Сириуса, как только встретил его, и он пройдёт с ним до конца. Это была его родственная душа. Всегда была ею и останется, даже если их разведёт жестокость судьбы, которая так сильно ненавидела мальчишку со шрамами.

***

До конца весны Римус и Сириус продолжали держать дистанцию. Но Люпин чувствовал и знал — все поменялось. Они украдкой поглядывали друг на друга. Под столом во время ужина их пальцы находили друг друга. Сириус перестал флиртовать с девушками и, в то время как Джеймс бегал за Эванс, брюнет спокойно лежал на коленках читающего Римуса и слушал его рассказы. Между ними было негласное соглашение: хранить это хрупкое чувство и не делать ничего, что могло бы предать доверие. Доказать, что они снова достойны друг друга, после всего произошедшего. Во всяком случае, Римус видел, как сильно Бродяга старался. Люпин сосредоточился на школе и своих обязанностях старосты. Сириус проводил почти все свободные часы с Джеймсом, они восполняли то упущенное время, что потеряли в декабре. Мародёры еще никогда не были так привязаны друг к другу со времен первого курса. И Римус чувствовал себя счастливее, чем когда-либо прежде. В один из таких прохладных майских вечеров Лунатик прогуливался по коридорам Хогвартса. Он ненавидел дежурить порознь с Лили. Это означало, что ночь в тишине, без ее смеха, будет слишком долгой, слишком скучной. Парень патрулировал третий этаж, когда обнаружил Тоби, сидящего на скамейке. Его губы дрожали, лицо раскраснелось, а на костяшках пальцев сияла кровь. Было странно находиться с ним наедине, после разрыва они пересекались лишь на занятиях. Но Римус правда не хотел оставлять его в таком состоянии. — Ты в порядке? — он подошел чуть ближе, карие глаза тут же нашли его, красные и заплаканные. — Что случилось? — Привет, Ремми, — Тобиас попытался улыбнуться. Губы потрескались от крови и ранений. Люпин присел на скамейку и посмотрел на него, немного взволнованный. — Какие-то глупые слизеринцы увидели меня с... — шатен сделал осторожную паузу и внимательно посмотрел на бывшего парня. — С Айзеком. Ты же знаешь, какими узколобыми могут быть эти ублюдки. Римус действительно знал. Ему стало ясно еще на первом курсе, что некоторые люди знают только два вида ненависти: насилие и жестокость. Они намеренно не хотели понимать то, что казалось неестественным. Им, наверное, так было легче жить, чувствуя, что хоть над кем-то у них была власть. Хотя, в глазах Рема, это чертовски печальная, печальная жизнь. — Ты с ними подрался? — Люпин посмотрел на костяшки пальцев и слегка усмехнулся. Трудно было представить дерущегося Тоби. — Где была твоя палочка? — Это не смешно, Римус, — пуффендуец нахмурился и отвел взгляд. — Такие люди, как мы, умирают, и это не шутка. — Я знаю, — Люпину не хотелось продолжать этот неловкий разговор. Он лишь хотел помочь. — Поверь мне, я знаю, каково это-быть изгоем, какого это, когда тебя не принимает общество. Но ты не можешь позволить им выиграть… — он нахмурился и посмотрел по сторонам. — А где Айзек? — Он сказал, что устал, — Тоби слегка закатил глаза. — Знаешь… мне всегда казалось, что с тобой было сложно… Но… это не так. Ты не боялся своих чувств. Что-то сгустилось в его карих глазах, что-то знакомое и трепещущее. Но Римус не ощущал теперь ничего, кроме дискомфорта. Не было никаких пылающих искр. — Нам было легко, теперь я тоже это понимаю, — задумчиво улыбнулся Люпин. — Но у нас не вышло, и, возможно, это одна из причин, почему. Мы никогда не сражались друг за друга. Ты решил сдаться, когда стало совсем чуть-чуть сложнее. — Я знаю, — вздохнул Бейли. — Я не должен был целовать Айзека, это было нечестно. Но мне казалось, что я тебе больше не нужен. Это было отчасти правдой, Римус не стал бы этого отрицать. Но они были слишком маленькими, слишком легкомысленными, и не хватало одной важной вещи: они не были влюблены. — Теперь ты счастлив? — тихо спросил Тоби. — Да, — улыбнулся Римус, слегка покраснев. Он вспомнил, как Сириус сегодня держал его за руку весь ужин под столом, как смотрел на него во время занятий. — Ты снова дружишь с Блэком, не это ли причина? — загадочно улыбнулся Бэйли. Римус посмотрел на него немного растерянно. — Да ладно тебе, я же не дурак, — усмехнулся шатен. — Ты так сильно влюблён в своего друга, что эти флюиды доходят и до гостиной Пуффендуя. Я просто ничего тебе никогда не говорил по этому поводу. — Почему? — Потому что вы бы никогда не сошлись. Ты ж-же это понимаешь, верно? — Тоби внимательно посмотрел ему в глаза. — Я не хочу разрушать твоих надежд, но это же Сириус Блэк. Он нравится каждой девушке. Наверняка, он вырастет одним из тех идиотов, которые всю оставшуюся жизнь ходят на свидания, никогда не женятся и не заводят семью. Он будет жить для себя. — Это неправда, — Люпин недоверчиво покачал головой. Сириус за все годы их знакомства встречался только с Марлин. Почему все решили, что он бабник, которому плевать на других? — Ты его не знаешь, Тоби… Но, может быть, это и к лучшему. Ему не нужно твоё одобрение. Бэйли усмехнулся, будто говорил с наивным дитя, и похлопал светловолосого по коленке. — Просто будь осторожен, Ремми. Не трать на него свою жизнь только потому, что выбираешь бороться. Влюбиться в натурала – подписать себе приговор. С этими словами пуффендуец поднялся со скамейки и, попрощавшись, ушёл. Римус ощутил ледяной воздух в своих лёгких. Он и так просыпался каждый день с мыслью, что, возможно, Сириус уже остыл к нему. Этот разговор только усилил его сомнения. Бродяга так и не произнёс трёх заветных слов. Может быть, в конечном итоге он и вовсе передумал. Любить невзаимно было, пожалуй, самым жестоким проклятьем в жизни Римуса. Когда он вернулся в комнату, он тут же ощутил подозрительное молчание. Все трое мародеров вопросительно уставились на него. — Что? — он усмехнулся, отбросив сумку в сторону и повалившись на мягкую кровать. — Ты снова с Тоби! — весело закричал Джеймс, как будто это было огромной тайной, которую Римус осмелился утаить от них. Поттер подбежал к нему и плюхнулся на кровать. — Мы видели вас двоих на карте! Ваши точки были так близко! Римусу захотелось рассмеяться от глупой мысли Поттера, но потом он вдруг вспомнил, что Сириус сидел в нескольких метрах от них. — Нет! — запротестовал он и подскочил в сидячее положение. Люпин пристально посмотрел на Блэка. Тот тихо сидел на полу, глядя на него немного обиженно. — Нет, ничего подобного, мы просто болтали! — Успокойся, чувак, — усмехнулся Джеймс и похлопал его по плечу. — Нам просто любопытно. Вы, ребята, не разговаривали несколько месяцев. — Мне нравился Тобиас, — мечтательно вздохнул Питер. — Он был вменяемым, в отличие от некоторых. С ним было легко разговаривать. — Да, это потому, что он никогда не говорил, он просто кивал, — Сириус подтвердил сказанное быстрыми кивками и озлобленно фыркнул. — Он был хорошим слушателем! — Петтигрю бросил подушку в сторону Сириуса. Брюнет ее поймал и показал пухлому средний палец. — Почему бы тебе самому с ним не начать встречаться? — Сириус был настолько раздражённым, что Римусу это даже польстило. Он вдруг осознал, почему Блэк не переваривал Бэйли с самого первого дня. Почему он прогонял его из комнаты и даже подрался. От настоящей причины губы Лунатика расплылись в улыбке, и он закусил их. — Ха-ха, — саркастически посмеялся Питер. — Я бы начал, если бы был геем. Но потом я вспоминаю, что Сириус Блэк – представитель мужского населения, и в таком случае лучше оставаться гетеросексуалом. У Римуса от подобного заявления вырвался смешок, и Сириус уставился на него прищуренным взглядом. — Над чем ты смеешься? Я часть населения, которая тебя привлекает. Римус нервно сглотнул, но рассмеялся от осознания. — Тогда мне как-то жалко себя. Блэк бросил в его сторону подушку, и все трое рассмеялись. Было приятно иногда пошутить над самим собой. Мародёры почти никогда не обсуждали предпочтения Римуса вслух. Они уважительно к ним относились, но из-за предвзятого отношения в обществе, ему не всегда казалось, что он может быть полностью откровенным с друзьями. — На Тоби напали слизеринцы, — вдруг вспомнил он, и все прекратили смеяться. — Увидели его с новым парнем... — С ним все в порядке? — Джеймс был искренне обеспокоен. — Да, но… это так нечестно, — Луни взъерошил волосы и устало посмотрел в потолок. — Я просто не понимаю, что в этом плохого. Никогда не понимал и никогда не пойму. — Потому что в этом нет ничего плохого, — Джеймс слегка улыбнулся ему, забота и теплота сквозили в каждой черте его лица. — Легко ненавидеть то, чего не понимаешь. — Ты прав, — улыбнулся Римус. Его лучшие друзья действительно были его самыми любимыми людьми на проклятой планете. — Мы надерем этим слизеринцам задницы, — рассмеялся Поттер, и вся группа присоединилась к его высказыванию. — Мы гордимся тобой, Ремми, ты же знаешь это, верно? — Джеймс приобнял его за плечи. — Да. Римус уложил голову на его плечо, чувствуя себя в абсолютной безопасности. — Рассказывай нам обо всем, что тебя беспокоит. Может, новый парень? — Джеймс посмотрел на него с интересом, на что Римус отрицательно покачал головой. — Ты ведь не влюблен ни в кого из нас? — Петтигрю нервно усмехнулся. Но Римусу это вовсе не показалось смешным. Светловолосый нервно сглотнул и наткнулся на взгляд Сириуса. Брюнет выдавил улыбку и посмотрел на него немного обеспокоенно. — В тебя, Хвостик, мой любимый мальчик, — Римус издал звуки поцелуев и побежал в сторону визжащего анимага. Он громко рассмеялся, пытаясь поймать паршивца за руку. — Я сдаюсь, — у Питера перехватило дыхание от бега, и он остановился отдышаться. Римус обнял его сзади и поцеловал в щеку. — Фу... — Петтигрю отвел лицо Лунатика в сторону, задыхаясь от смеха. — А по правде, если бы вы могли выбрать одного из нас, кто бы это был? — Джеймс улыбнулся и хитро взглянул на друзей. — Просто любопытно. Римус не посмел взглянуть на Сириуса, это бы его тут же выдало. — Вы, ребята, не в моем вкусе, — он изобразил улыбку и присел назад на свое место. — Даже я? — Питер выглядел обиженным. — Ты, Хвостик, исключение, — он послал ему воздушный поцелуй, и Питер поймал его, улыбаясь. — Я бы выбрал тебя, Лунатик, — Джеймс закинул ему руку на плечо. — Ты был бы отличным мужем. — Эй! — Сириус подал обиженный голос. — Ты был бы моей любовницей, — одними губами прошептал Поттер, и Сириус подмигнул ему. Глаза Люпина непроизвольно закатились. — Я бы выбрал тебя, Джеймс, это очевидно, — Питер присел на ковёр рядом с Сириусом. — Ты богатый, умный и перспективный. Если бы ты умер, я бы забрал все наследство. — Ты что… ждал бы моей смерти!? — ахнул шокировано Поттер. — Ах ты, крысёныш! — Но я был бы отличным мужем в процессе! — поднял Питер руки в поражении. — Просто Сириуса и Римуса нет смысла выбирать, они бы точно остались друг с другом. Построили бы себе домик у моря и завели бы стаю собак. Питер сказал это так спокойно, он понятия не имел, как неловко это заставило Римуса ощутить себя. Сердце затрепетало от одной мысли. — Почему? — Люпин попытался отшутиться. — Потому что вы двое так близки и все такое, держу пари, что вы тайно трахаетесь за нашими спинами. Римус наконец посмотрел на Сириуса, желудок панически скрутило. Они оба раскраснелись под цвет комнаты. — Мы хотели дать Лунатику почувствовать себя комфортно, — процедил Сириус сквозь зубы и уставился на Петтигрю. — А не бросаться глупыми суждениями. — Я просто шучу, — теперь Питер казался обеспокоенным. — Я опять сказал что-то не так? — Нет, Пити, — отмахнулся Римус и тихонько рассмеялся. — Все в порядке. — И все же, — перебил Джеймс. — Подумай прежде, чем говорить, Хвост. Теперь Римусу действительно стало жаль Питера. Да, иногда друг казался узколобым, но парень искренне старался понять чувства Люпина, не задеть его. И иногда это было даже приятно... Чувствовать, что хотя бы один друг не подбирает каждое слово. Может быть, Римусу иногда нравилось посмеяться над собой. — Мы бы не завели стаю собак, у нас была бы одна, — усмехнулся Римус и внимательно посмотрел на Блэка. Губы Сириуса расплылись в улыбке, а на щеках вспыхнул румянец. — То есть ты бы все-таки выбрал Сириуса? — Поттер осторожно взглянул на него и кашлянул в кулак. — Возможно, — Римус не мог сдержать улыбки и отвёл взгляд, делая вид, что правда его не сильно обеспокоила. И кровь не закипела во всем теле. — Ну и не повезло бы тебе, — Джеймс потрепал песочные кудри и перевёл тему, дабы больше не смущать никого. Они ещё долго смеялись и обсуждали предстоящие экзамены С.О.В. Когда начало светать, Римус наконец улёгся в теплую кровать и плюхнулся на подушку. Прямо под головой он нашел клочок пергамента. «Я бы тоже выбрал тебя. — Парень, который разбрасывает грязные носки» Римус счастливо улыбнулся, перечитывая слова раз за разом. Шторы на соседней кровати Сириуса были открыты, и тот выжидающе смотрел на него. Как только их глаза встретились, все страхи ушли. Тоби был не прав. Римус был бы не Римусом, если бы перестал бороться за того, кого любил.

***

К концу пятого курса Сириус чувствовал себя намного лучше, чем в его самом начале. Ночи были спокойнее, кошмары прокрадывались реже, а дни наполнились смехом и шалостями. Его волосы отросли, стиль полностью изменился на все черное, кожаное, иногда вельветовое или кружевное. Возможно, Сириус проводил слишком много времени с Мэри и Марлин. Но, на удивление, компания девчонок иногда поднимала ему настроение больше Мародёров. МакДональд любила накладывать на него макияж или создавать из своего же гардероба интересные образы, как у рок звёзд. В последние дни Блэк чувствовал себя счастливее, легче и энергичнее. Для полной картинки не хватало лишь одного пазла. Римуса. Брюнет пришел к выводу, что не сможет разлюбить этого засранца, даже если очень сильно захочет. С каждым днем его чувства становились все сильнее и сильнее. Блэк перестал бороться с самим собой и признался: «Да, я влюблён в Римуса Люпина. Вешайте на меня ярлык, называйте геем, делайте, что хотите». Это чувство свободы от собственных предубеждений напомнило ему четвертый курс, когда он с ума сходил по светловолосому другу, хандрил и тосковал от одной мысли, что не мог быть с ним. Но на этот раз было намного легче поцеловать Римуса, обнять и признаться в любви. Если бы Сириус просто пришел и признался, как сильно любит, что он гей или би, да кто угодно. Другие парни и девушки не делали ровным счетом ничего с его сердцем. Так что, было довольно трудно определить свою ориентацию, когда Римус, блять, Люпин разгуливал по школе в клетчатых брюках и вязаных свитерах. Была лишь одна огромная проблема, которая не позволяла Блэка разрушить их идиллию. Он не хотел причинять другу боль. Не хотел портить их дружбу. Поэтому каждый раз, когда он был близок к тому, чтобы забраться в постель Лунатика и признаться во всем, он останавливал себя. Сириус знал: сказать «Я тоже тебя люблю» означало посвятить себя одному человеку, отдать своё сердце навсегда. Это было слишком большой ответственностью, слишком пугающей. И самое трудное в этой головоломке – Римус был ангелом, спустившимся на Землю, который не заслуживал того, чтобы ему причинили боль. И Сириус ненавидел себя за то, что был слишком напуган, чтобы взять на себя эту ответственность. К концу года это начало сводить его с ума. Потому что он боролся с сексуальным возбуждением, желанием и тихим озлобленным голосом, продолжавшим твердить: «Ты Блэк. Ты все испортишь. Просто отпусти его». Может быть, сеансы терапии ему бы не помешали . Темнота, которую Сириус ощущал после пранка, исчезала, но она все еще была внутри него. И это обжигало легкие, причиняло боль всему существу. Когда они прощались на платформе девять и три четверти, когда расставались на долгие летние каникулы, Сириус вдруг осознал, насколько жестоко было бы уйти, так и не обсудив ничего. После того, как он крепко обнял Питера, Блэк выжидающе посмотрел на Римуса и указал рукой в сторону. Люпин, видимо, догадался, потому что смущенными шажками направился как можно дальше от чужих глаз. — Почти шестой курс, — улыбнулся Блэк неловко и посмотрел на взволнованного Римуса. На нем был чертов синий свитер, и веяло смесью ванильного сиропа, солнечного тепла. Иногда Сириус жалел, что вернул любимую в гардеробе вещь. — Два года, и все закончится, — голос Римуса звучал тихо, почти осторожно. — Прости, — выпалил Сириус и посмотрел в ореховые глаза, которые застали его в немом вопросе. — Ты фактически превращаешься обратно в девственника, дожидаясь моего ответа, — попытался пошутить он, но плечи Люпина напряглись. Определенно, пришло время поговорить. — Я не против подождать, но если ты уверен, что ничего не выйдет, то будь честен, — Римус сделал глубокий вдох и потрепал край свитера дрожащими пальцами. — Я отстой в отношениях. — Я заметил. Они оба тихонько рассмеялись, тепло разлилось по телу Сириуса. — Я думаю, что я би, — сказал он, слышать это вслух было странно и неловко. Римус улыбнулся уголком губ и посмотрел на него, песочные волосы упали на сияющие глаза. — Это круто. Сириус улыбнулся в ответ, ощутив прилив легкости. — И я думаю, ты мне нравишься. Даже больше, чем просто… нравишься. Улыбка Римуса теперь коснулась его раскрасневшихся щек. — Но я знаю, что в конечном итоге сделаю тебя несчастным, — Блэк затаил дыхание, наблюдая за потускневшей улыбкой друга. — Прости меня. — Все нормально, — отмахнулся Люпин и натянул счастливое выражение лица. — Я бы намучился с тобой. Сириус выдавил смешок и посмотрел на самого прекрасного парня во всем мире, сердце обливалось тоской. — Мы бы рано или поздно расстались и испортили дружбу, — прошептал он. — Это точно, — Римус отвёл взгляд и сделал глубокий вдох. Губы задрожали, а ноздри жадно втянули воздух. — Но почему ты решил, что мы бы… обязательно расстались… — его голос жалобно дрогнул, и он посмотрел на Блэка. — Потому что я так сильно обидел тебя в этом году, я ненавижу себя за это, — Сириус сглотнул тяжелый ком. — Я импульсивный, никогда не думаю дважды, и я... Я разбрасываю свои носки... — Римус слабо рассмеялся, и солнце засияло на его ангельском лице. — Ты веришь в судьбу, Сириус? — глаза его засветились от подступившей влаги. — Иногда, — признался брюнет и спрятал руки в кожаных карманах куртки. — Я тоже, — улыбнулся Римус и немного приблизился, чтобы обнять. Блэк укутался в воротнике его свитера и вдохнул родной запах. Он определённо верил в судьбу. — Приезжай к нам летом, — облегченно выдохнул Бродяга и прижал мальчишку к себе, как можно ближе. — Миссис Поттер испечёт твои любимые шоколадные круассаны. Римус рассмеялся в его волосы и погладил по спине. — Я приеду. Они долго ещё не выпускали друг друга из объятий, но, когда Джеймс подошёл и тихонько кашлянул в ладонь, им пришлось. Тоска окутала Сириуса в ту же секунду, как Люпин взял чемодан и направился в сторону выхода, так и не обернувшись ни разу. Детская часть него ужасно злилась, что Сириус отпускал друга. Хотелось подбежать, выкрикнуть, как сильно он его любил, поцеловать и попросить прощения. Но в этом и была проблема…Сириус слишком сильно его любил. И он рано или поздно разбил бы Лунатику сердце.