Дом на окраине Бруклина

Привычка чутко спать выработалась у Лии уже давно. Она прислушивалась к каждому шороху листьев и к каждой капле дождя, падающей на подоконник. Не то чтобы это было проблемой на фоне её жизни: звуки природы даже успокаивали её, ведь за последний месяц она могла слышать разве что музыку из своей колонки и звонок в дверь от курьера, приносящего ей еду. Больше никаких посторонних звуков. Людей вокруг дома Лии было мало, они появлялись редко, так как жила она далеко от некой «цивилизации» — ближайший магазин находился в двух километрах от неё. Вокруг были пустые дома, выставленные на продажу. Но сейчас она очень чётко уловила звук открывающейся двери. Это не звук поворачивающегося ключа. Это отмычка. Неужели это он? Её ушедший месяц назад друг, который жил с ней всё время после инцидента и помогал ей без какой-либо платы? Одним вечером Артур уехал ставить капельницу какому-то дедушке в центре Бруклина и не вернулся домой. Но у Артура были ключи. Как он мог их потерять? Или же он выкинул их, не имея желания больше видеть Лию и чувствовать груз ответственности на своих плечах за неё? Зачем же тогда вернулся? У Лии начала болеть голова. Глаза наполнились слезами — она уже привыкла к таким реакциям своего организма. Может, ей опять это всё снится? К сожалению, посмотреть на количество своих пальцев она не сможет, чтобы понять, что она не спит. Она легонько щипает себя. Это всё наяву. Лия встала с постели, внутри неё всё рвалось наружу. Но она держалась и не бежала как сумасшедшая вниз. Это небезопасно. Она надеялась, постоянно надеялась, что это он. Что это Артур. Что он сейчас объяснится, расскажет, что у него случилось, обнимет её и скажет, что всё будет хорошо и она больше не останется одна. Внизу послышался треск дерева под ногами и звук открывающейся дверцы холодильника — он шёл по кухне, Лия отчётливо это слышала. Её шаги были мягкими и едва слышными, потому что внутри она чувствовала нарастающую тревогу. Подойдя к лестнице, ведущей на первый этаж она снова сконцентрировалась — внизу был слышен звук открывающейся пачки хлопьев и глоток из бутылки. Почему он приходит вот так? Почему он не зовёт её, как обычно? Неужели он настолько голоден, что идёт сначала на кухню и начинает жевать хлопья? Это было странно. И не похоже на Артура. И тут её затылка коснулся холод, а ладони, сжимающиеся в кулаки, вспотели. Тот, кого она ошибочно считала своим другом прошёлся по кухне, и она не узнала походку: эта походка была слишком тихая и будто подкрадывающаяся. Артур всегда наступал на пол сильно и громко, под ним всегда трещала каждая доска. Кто мог зайти ночью в её дом? Её дом выглядел неприметно и небогато, неужели кто-то надеялся украсть отсюда что-то ценное? Внутри всё сжалось от неописуемого страха, будто её грудь сдавила чья-то огромная лапа, не давая ей дышать воздухом. Кто мог зайти к ней? Пальцы на её руках начали трястись от тревоги, которая накрывала её своей огромной тенью, унося вглубь себя. Лия мысленно выругалась. Как она могла так необдуманно выйти из комнаты и надеяться, что это он пришёл? У неё в прикроватном столике всегда лежал электрошокер — Артур говорил ей, что она должна иметь хотя бы одно средство защиты. Пусть она и не увидит никогда своего врага, но, если он приблизится, можно было угадать и попасть куда-нибудь в предплечье, ударив током. Ведь у незрячей девушки и так мало шансов на победу, но тут хотя бы какие-то, верно? Вариантов не было. Прятаться нет смысла — её услышат. Если она вернётся в комнату, это будет небезопасно, так как грабители всегда заглядывают в спальни. На втором этаже осталось ещё две спальни кроме её собственной, кладовка и ванная. Но ванная находилась в том коридоре, в котором всегда скрипит пол и ручка двери. Она не сможет незаметно туда пройти и переждать, когда из её дома уйдут. Выбора нет, остается надеяться только на то, что её пожалеют. Её же не будут убивать если она позволит забрать всё что угодно из этого дома и пообещает не вызывать полицию? Ведь даже этого сейчас она сделать не может — её телефону для звонка потребуется озвучивать каждую кнопку на экране, а по памяти она не сможет найти нужные цифры. Придётся идти. Лия выходит из тени, касается мокрыми пальцами перил и бесшумно спускается вниз, затаив дыхание и пытаясь сдержать слёзы и страх на её лице. Тяжело выбирать, когда ты не знаешь, что можно ожидать от человека, который вломился в твой дом среди ночи. Сколько сейчас было времени? Часа три ночи? Сколько раз она пожалеет о своём решении? И успеет ли пожалеть вообще? Дыши, Лия, дыши. В любом случае, ты пыталась. — Эй, — она услышала звук металла и треск бутылки. — Вы можете забрать всё что хотите из дома, только пожалуйста… — не успела она договорить, как послышались резкие и страшные шаги в её сторону, и вот она уже прижата к стене, без возможности даже вдохнуть. Баки видел, как глаза этой миниатюрной девушки, которая ниже его на голову бегали вокруг его лица, но никогда не цепляли его взгляд. Она не смотрела ему в глаза, просто нервно брыкалась под его рукой. Он чувствовал, что она не сможет даже сопротивляться ему, поэтому не сжал ей горло, а придавил её ключицы своей бионической рукой к стене. Почему эта девушка не смотрит на него? Он был слишком уставшим и голодным. Баки не ел последние три дня, слоняясь по заброшенным зданиям и подвалам, ища себе хоть одно безопасное место. Сейчас у него уже не было сил, чтобы жить там, поэтому он искал пустой дом, в котором могла быть хотя бы старая крупа — ему было бы достаточно. Лия чувствовала, как её придавило чем-то тяжёлым и похожим на руку. Это был холодный метал, который касался её кожи. Её будто парализовало: она ухватилась руками за это подобие руки и почувствовала ткань промокшей куртки, точно, на улице же шёл дождь. Лия почувствовала напряжённое дыхание на себе. Кажется, это был мужчина, и был он слишком сильным. Баки продолжал вдавливать её в стену, не произнося ни одного слова. И тут головы Лии коснулось осознание: она не выходила из комнаты минут десять, вслушиваясь в звуки на первом этаже, когда входная дверь открылась. И за это время она не услышала ничего открывающегося, кроме дверцы холодильника и дверцы шкафа на кухне с крупами. Он ничего не крал. Он хотел есть. В голове затаилась надежда, что ему нужна была только еда. Ему нужен был отдых. Может, если ему помочь, он не причинит вреда? Как же глупо. Он уже причиняет вред. Он уже прижал тебя к стене собственного дома, Бог знает, что он ещё натворить может. Но внутри всё ещё таилась надежда, что он просто хочет поесть и отдохнуть. Как же тяжело, когда не видишь чётко глаз человека. Возможно, он выглядит усталым прямо сейчас. — Послушай меня, — Лия вдохнула больше воздуха. — Я не смогу причинить тебе вреда, я просто хочу тебе помочь, хорошо? Давай ты отпустишь меня, и мы поговорим? Баки недоверчиво сощурился, смотря на её лицо. Она все ещё не могла нормально поймать его взгляд. И тут до него дошла одна короткая мысль — она слепа. Внутри него будто появились толики сочувствия, ведь она буквально ничего не видела. Даже его. Она говорила в пустоту, когда он прижимал её к стене. Эта девушка не видела ни его лица, ни его руки. — Зачем тебе помогать мне? — у него был хриплый голос, он почти прошипел это, не будь у Лии такого хорошего слуха, она бы и не уловила его слова. — Я не хочу умирать,— она старалась говорить тише. Его будто ударило током. Баки отшатнулся от неё и только сейчас понял, на кого напал — она была такой хрупкой, у нее даже мышц то толком не было, за её короткой пижамой это было отчётливо видно. К тому же девушка была слепой. Она бы ничего не сделала ему. Она не была похожа на приспешницу Гидры. Просто была обычной девушкой, в дом которой он только что ворвался. Беззащитная. Он больше не убийца. Он больше не будет убивать невинных людей. Её слова звучали у Баки в голове, напоминая, что он больше не Зимний солдат. А кто он? — Я не убью тебя, — Баки произнёс это будто для самого себя, как напоминание, а не для неё и отошёл на кухню, взяв хлопья, какие-то булки и ещё что-то из питья. Внутри него появилось ощущение стыда за самого себя и это выбило его из колеи. Пока он шарахался на кухне, шурша пачками еды, Лия ещё больше убедилась в правильности своих мыслей. Хоть что-то у нее получается хорошо! Его шаги всё ещё были такими же тихими, и тут Лия поняла, что он направляется к входной двери, явно собираясь уходить. — Стой! — она не верила, что произносит это вслух. — Пожалуйста, остановись… «Господи, Лия, когда же ты успокоишься. Почему сейчас ты решила, что остановить преступника будет хорошим решением?» Она устала от того, что она одна. Этот месяц выдался очень долгим и тяжёлым. Лия буквально никогда не чувствовала себя так одиноко, как сейчас. Ей было тяжело жить со своим дефектом — знаете ли, когда ты не видишь ничего, даже еду приготовить себе бывает сложным. Но сложнее всего чувствовать страх. Страх того, что ты даже не можешь слышать других людей рядом с собой. Ты не можешь чувствовать их. Превращаешься в ужасно тихое существо, которое не произносит слов неделями. Он останавливается и слышит звенящую тишину. Дождь кончился. — Я могу помочь тебе, слышишь? Люди просто так не вбегают в дома по ночам, крадя еду, — Лия старалась очень аккуратно выбирать слова, так как не знала, что можно от него ждать. — Что ты взял с собой? Сухие хлопья? И где ты будешь их есть? У тебя хотя бы дом есть? Баки стоял как вкопанный. Он был искренне удивлен, как эта девчонка, которая только что тряслась у него под рукой от страха, хотела ему помочь. Ему? Жестокому, пустому и убитому? Баки сначала замотал отрицательно головой, а потом вспомнил, что девушка не видит ничего. — Нет, — Баки не любил разговаривать. Он привык к тому, что Зимний Солдат почти всё время молчал. Для него было странным сказать больше двух слов за последние десять минут. — Может, мы успокоимся и присядем, я разогрею тебе макароны с сыром? Как тебе эта идея? — Лия всё ещё еле стояла на ногах, из глаз точно скоро потекут слёзы, и она даже не знает от чего: от того, что она сейчас опять останется одна или от того, что она жива? Или всё вместе? Чёрт, как же давно он не ел ничего горячего. Как же он устал. Баки молча смотрел на неё, изучающе. Её брови были приподняты, глаза светились от влаги, он видел, как девушка борется с желанием расплакаться. Но он всё ещё не понимал, почему? Почему она стоит тут вся такая беззащитная, с растрёпанными волосами ото сна, в короткой пижаме, дрожащая то ли от страха, то ли от холода, идущего из открытого окна кухни прямо в коридор, где они стояли друг напротив друга. Странно наблюдать за человеком, который ничего не видит, когда его глаза бегают по комнате и пытаются уловить хоть что-то. Она сделала один неуверенный шаг вперёд, и он видел, как она металась внутри. Лия немного дернулась в сторону и начала искать на стене включатель света. Ей хотелось хотя бы примерно понимать, где находится этот человек. Она могла видеть очертания, пятна, иногда даже выходило что-то разглядеть. Это была не кромешная тьма, слава богу. Лия могла реагировать на свет. И на свету он мог больше выделяться для нее, хотя бы пятном. Включив свет, она замотала головой и уловила его тёмный и молчаливый силуэт посреди гостиной. Он стоял и не двигался. Лия могла слышать только его тяжёлое дыхание. И тут она услышала треск дерева под ногами — нет, не под своими, его. Он приближался к ней, и Лия сжала руки в кулаки, снова пугаясь. Но он прошёл мимо неё, и теперь она смогла уловить его запах — от него пахло старыми вещами и потом. По шагам она поняла, что мужчина прошёл на кухню, отодвинул стул и шумно на него сел. Видимо, он настолько устал, что даже готов остаться. Лия аккуратно, придерживаясь стены, прошла на кухню, сохраняя дистанцию между ними. Не стоит сейчас раздражать его. Она подошла к холодильнику, пальцами нащупав внутри контейнер с макаронами и коробку с натёртым сыром. Аккуратно пройдя по кухне, она достала тарелку, ложку и положила макароны. Лия знала, что порция будет большой. Взяв тарелку в руки, она открыла дверцу микроволновки и поставила макароны внутрь. Затем Лия коснулась кнопки таймера, мысленно считая сколько секунд ставит. «Десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, девяносто» — ровно столько нужно было нажать на кнопку, чтобы вышло полторы минуты. Лия спустила палец вниз и нажала кнопку пуска. Подойдя к чайнику, она задумалась. У Лии тряслись немного пальцы, но в целом дыхание уже было выровнено. С учётом того, что она сейчас стояла в одной комнате с человеком, который взломал её входную дверь и пару минут назад прижимал её к стене. — Что ты любишь? Чай или кофе? — она попыталась повернуться в его сторону, но он не издавал никаких звуков и уловить его было сложно. Свет она включала в гостиной, но на кухне этого не сделала. Что он любит? А что он любит? Баки не знал, не помнил, не понимал, что именно он любил раньше. Он на миг попытался вспомнить вкус кофе или чая. Когда он последний раз пробовал что-то из этого? В голове было всё запутано, воспоминания были обрывистые, и у Баки появилось желание потянутся к своему рюкзаку и достать блокнот с записанными воспоминаниями, но делать он этого он сейчас не стал. Просто сидел и молча нахмуривался. Он и забыл, что девушка ждёт ответа, стоя у чайника. Она приняла его молчание, просто взяла чайник в руки, подошла к крану с водой и открыла его, наливая воду внутрь. Лия не совсем понимала, как себя должна сейчас чувствовать. Она поставила чайник обратно и водила пальцами по кнопкам вокруг него, ища нужную. — Я налью тебе чай, хорошо? — Лия прозвучала тихо и аккуратно. Баки молчал, всё ещё находясь в напряжении. Всё его тело было напряжено: пальцы обеих рук были сжаты в кулаки. Он будто был готов снова напасть или убежать. Лия не видела его лица, но стоящее напряжение в комнате она чувствовала прекрасно. Он всё ещё её пугал. Этот парень почти всё время молчал и уже третий раз не отвечал на её вопрос. Интересно, какие эмоции у него сейчас на лице? А внутри? Как же сложно было даже спустя несколько лет привыкать к тому, что ты не можешь видеть эмоций других людей. Её уши снова уловили звук метала. Лия вдруг вспомнила, что, когда он прижимал её к стене, она почувствовала этот холодок на своей коже. Изначально она не задумалась об этом, некогда думать о таких вещах, когда тебя вжимают в стену. Но сейчас она поняла: металл — это часть его тела. Слишком уж похоже на анатомическое строение предплечья. Тем более, что поверх был надет рукав куртки. Это точно была рука, Лия не сомневалась в своих рассуждениях. Что же с ним случилось такое, что у него вместо здоровой руки была металлическая? А вдруг это была не единственная часть его тела, которая была заменена металлом? Лия не знала его, но уже почувствовала внутри себя сопереживание. Почему-то её не пугало то, что у него не было живой части тела. Может, потому что она тоже не имеет кое-чего важного? Полторы минуты прошло, и Лия рукой взяла перчатку, с помощью которой достала горячую тарелку. Быстро кинув поверх сыр, она аккуратно коснулась одной из вилок, беря её в руки и поднося к столу. Нащупав второй рукой край стола, она поставила чуть дальше тарелку с вилкой и отошла дальше. Парень всё ещё молчал. Через какое-то время она услышала, как кипит чайник и поспешила к столешнице. — Я не знаю, заметил ли ты, наверное, это трудно не заметить, но всё же… я немного не вижу, — Лия сглотнула и начала искать заварку для чая. — Поэтому было бы здорово, если бы ты мог ответить мне хотя бы на то, будешь ли ты пить чай или кофе. Потому что я не вижу ничего на твоём лице, я не вижу ничего. Он снова молчал. Это убивало Лию, потому что, если бы она не слышала его прерывистого дыхания, ей бы и вовсе казалось, что тут никого уже давно нет и она разговаривает сама с собой. Нельзя же за такое короткое время, как месяц, сойти с ума? Однако для Лии месяц без важного и родного человека — очень долгое время. Особенно если учитывать то, что половину тех вещей, которые она не делала, делал Артур. Но сейчас ей приходилось самой учиться управлять своей жизнью. На этот раз полностью. Но это была половина проблемы, потому что после инцидента, она не могла находится одна. Лия слишком многое потеряла. — Хорошо, — девушка подняла голову, удивленными глазами блуждая по комнате, когда услышала голос парня. Его голос всё ещё был тихий и хрипловатый. Но это был красивый голос. — Я буду чай. Больше не желая утруждать его вопросами, Лия улыбнулась своей маленькой победе. Совсем немного времени прошло, но она уже успела немного успокоиться и не думать о том, какой он жуткий местами. «Местами? Этот человек пробрался в твой дом среди ночи. Он не местами жуткий. Он полностью жуткий» Внутренний голос Лии напоминал ей о всё ещё стоящей опасности, точнее, сидевшей на её кухне. Но она почему-то ощущала себя более сочувствующей, чем напуганной. Что может заставить человека ворваться в чей-то дом на окраине, украв сухие хлопья для завтрака? А что может заставить человека оставить преступника у себя дома и предложить ему макароны с сыром? Лия постаралась немного прийти в себя, относя чай своему гостю. Когда она отошла к стенке, нервно протирая пальцами кончик своей пижамы, она растерянно потопталась на месте. Будто не у себя дома. Всё же сейчас она чувствовала себя хотя бы немного живой. За последний час она испытала так много человеческих эмоций. Она давно не разговаривала с людьми, за исключением курьеров. Она давно не чувствовала человека рядом с собой. «Я выгляжу очень глупой. Наверное, он тоже так думает обо мне, даже когда поглощает макароны. Он очень тихо жует — в этом чувствуется даже не аккуратность, а сдержанность. Наверное, я всё ещё самый наивный человек на этой планете. Не стоит приглашать на ужин таких людей. Но я хочу ему помочь. Я хочу почувствовать себя хотя бы ненадолго не одинокой. Я очень устала» В голове Лии проскальзывает много мыслей, пока она стоит и слушает, как двигается его рот, как он касается чашки металлической рукой — она всё же была права. Он делал всё быстро. И вот она уже слышит звук положенной вилки на тарелку. Баки был голодный как зверь. Даже сыворотка, текущая в его крови, не помогала ему чувствовать себя сносно последние сутки. Он действительно вымотан. И Баки понятия не имеет, почему именно сейчас он дал слабину. Возможно, он достиг пика в своей усталости. Баки поедал макароны со скоростью льва, набросившегося на жертву, и наконец он почувствовал себя лучше. Когда он коснулся губами чашки, на его языке появился сладкий привкус. Она добавила в чай сахар и это навеяло ему что-то безумно приятное. Что-то, что было раньше в его жизни, что заставляло его чувствовать себя счастливым. — Бак, я опаздываю домой, пойдём уже! — Стив нахмурился и подпрыгивал на дороге, когда они шли вечером по набережной. — Подожди ещё минуту, приятель, — Баки улыбнулся своему лучшему другу, подходя к пекарне и забирая два эклера со сливочной начинкой. — Это твое, салага, — Баки протянул один из эклеров Стиву, у которого тут же выступила улыбка на лице. Баки улыбнулся в ответ, отдавая купюру старику, продававшему тут пирожные и тут же откусил эклер, радуясь сладости и красивому закату в Бруклине. Но ещё больше его радовало то, что он был не один, а с самым близким ему человеком на свете. Баки уставился в одну точку, смакуя очень внимательно своё воспоминание. Это заставило его врасплох, потому что он не часто что-либо вспоминал, и обычно это были не самые приятные вещи, а, например, воспоминания об убийствах Зимнего Солдата. Давно его что-то не заставляло вспомнить приятные вечера со Стивом. — Ты можешь остаться здесь, если тебе некуда идти, — девушка напротив него подала голос, а Баки поднял свой взгляд на неё, изучая лицо, которое снова было немного напуганным и взволнованным. — У меня есть отдельная комната и ванная. Ты можешь остаться там. Я понимаю, что всё это звучит очень странно, но я… я хочу быть полезной. Ты не убил и не ограбил меня, ну, разве что только на одну пачку хлопьев, — она несмело улыбнулась. Она была милой. Глубоко внутри Баки было очень стыдно за то, что он вытворил здесь. Но он выживал. И всё ещё мало был похож на обычного человека, который поддерживает лёгкие беседы. А ещё Баки был очень мало похож на того, кому люди могли по доброте душевной помогать. — Зачем тебе это нужно? Было видно, как девушка замялась и не хотела отвечать, но всё же поборола своё внутреннее я. — Не хочу оставаться одна. Как же она живет одна с такой… особенностью? — Я не скажу никому, что ты здесь, —Лия осмелилась и стала медленно подходить к столу, пока Баки всё ещё не двигался. — И не буду звонить в полицию. Я не хочу проблем и для себя, и для тебя. Я просто не хочу, чтобы кто-то умер с голоду. Баки был приятно удивлён. Он не ожидал такого от далёкого дома в Бруклине. Он не ожидал встретить тут такую щедрую девушку. Но деваться ему было некуда. Это было одно из самых идеальных мест для того, чтобы залечь на дно. Здесь Баки вряд ли найдут. Это будет трудно. В голове всё ещё был ворох мыслей. Он понимал, что ему нельзя грабить супермаркеты, чтобы найти себе еду, потому что он может очень легко засветиться на камерах наблюдения. Да, он профессионал и всегда сможет нейтрализовать камеры, но еда нужна ему каждый день, а значит всегда он не сможет скрываться. Когда-нибудь его поймают. Всё внутри него хотело сопротивляться, потому что это было странно. Она даже не видела его, а уже готова была предложить ему чистое пастельное белье у себя дома. Но разве у Баки есть варианты? Неужели это не невероятное везение, что из всех пустых домов, что находились вокруг, он зашёл именно в этот? Лия продолжала стоять, не смея присаживаться за стол, тем самым нарушая тишину, стоящую на кухне. Она обдумывала только что сказанные ею слова. Правильно ли она поступает, пуская в свой дом чужого человека? А разве она не делала так уже однажды, пару лет назад, когда была сломлена? Но тогда у неё было время на то, чтобы узнать человека и понять, что он из себя представляет. Сейчас же времени было не так много. Всего лишь час. Пускай. Будь что будет, она уже не может сойти с этого пути. Ей нужен был хоть кто-то. Пускай это даже будет не очень вежливый незнакомец. Главное не остаться одной в своей скорби. В этой тишине. И не дать умереть ему. Лия не верила в совпадения. Она верила в то, что, если что-то в её жизни происходит, значит, так и должно было быть и это всё не просто так. Конечно, такое мировоззрение было не всегда легко поддерживать, особенно в её жизни. Но она хотела верить в то, что он не случайно забрёл именно в её дом. Хоть Лия до сих пор даже и имени его не знала, но внутри неё проснулась какое-то нежное чувство. — Я Лия, кстати, — она мысленно себя поблагодарила за то, что не села за этот чёртов стол, иначе сейчас её пришлось бы совершать куда больше действий. — Я могу показать тебе, где находится комната с ванной. Второй этаж, поворачиваешь направо, проходишь двенадцать нешироких шагов к концу коридора и там находятся все нужные для тебя помещения. Моя спальня в левом конце коридора, это немного далековато для небольшого дома, но зато у тебя будет достаточно личного пространства. Я не буду тебя лишний раз доставать. Баки внимательно смотрел на лицо Лии. Он и так имел привычку смотреть долго и упорно на людей, но сейчас он это мог делать намного чаще, чем обычно — она всё равно ничего не увидит. Пялиться. Он пялился на неё, как и на всех людей. И это было для них жутко. Но не для неё. Он был уверен, что она чувствует его взгляд, ведь за недостатком одного физического аспекта у нее должны преобладать остальные. Как например слух и, возможно, интуиция. Лия просто стояла неуверенно, покачиваясь на своих двоих, продолжая пустым взглядом смотреть куда-то в его шею. Не видя ни его лица, ни эмоций на нём. Вероятно, это было ещё более жутко, если бы она увидела его сейчас, потому что выглядел он мягко говоря не очень. Потрепанная одежда, отросшая борода, сальные волосы, прикрытые кепкой. Не самый лучший запах. На самом деле Баки даже не совсем помнил, каково это — ухаживать за собой. В лаборатории многое делали за него, чаще тогда, когда он был без сознания, поэтому некоторые бытовые вещи для него были незнакомыми. Лия продолжала нервно стоять и теребить свои пальцы. Глубоко внутри она хотела услышать от него положительный ответ, или хотя бы негромкое «угу». Ей не нужно было даже спасибо. Она понимала, что ему по какой-то причине очень тяжело сейчас разговаривать и сидеть здесь. Лия предложила ему комнату, в которой жил Артур. Хоть внутри неё всё ещё жила надежда о его возвращении, но так она больше не могла. Её сердце разрывало от тоски, от тишины той комнаты, звуки в которой она слышала ранее. Он был самым близким для неё человеком. Самым верным другом, который помогал ей во всем, что она не могла сделать сама. Артур делал её после всего того, что с ней произошло, счастливой. Живой. — Баки, — только и произнёс её таинственный гость.