Дом на окраине Бруклина

Баки почти не выходил из комнаты. Большую часть времени он спал, другую же часть он сидел в комнате, перебирая свои вещи из рюкзака. Несколько раз она слышала, как он занимается зарядкой, и эти звуки были более яркие, чем остальные, благодаря его металлической руке. Ещё он очень громко пил воду. Странно, она ни разу не слышала, чтобы он выходил на кухню и вообще спускался вниз. Видимо, вода осталась у него, когда он бродил по улицам. Наверное, ещё потому что он… большой? Ей так казалось, потому что он был очень сильным, а его дыхание шло поверх её макушки, что точно говорило о том, что он высокий. Лия в очередной раз вздохнула от общей усталости: она не спала нормально уже около двух суток. Каждую ночь ей снились кошмары, каждую ночь она нервно набирала номер Артура, телефон которого был всё время вне зоны доступа сети. Ни одно успокоительное на неё не работало, Лия готова была завыть от ужасных эмоций внутри себя. Тяжело себя чувствуешь, когда систематически теряешь родных людей. Она скучала по нему. Лия скучала по Артуру, который всегда находился рядом с ней, за исключением тех часов, когда работал. Он был для неё не просто другом, за долгое время, что они существовали вместе, они стали семьёй. Артур был для Лии как старший брат, который заботится о ней,несмотря ни на что. Порой она не понимала, почему он так проникся ею. Ведь они познакомились уже после того, как тот ужас случился в её жизни. Поэтому для Лии было очень странным и пугающим его исчезновение. Он не подавал никаких признаков. Он всё так же обнимал её, когда уходил с утра, всё так же смеялся с того, как она спотыкалась на ровном месте в доме, всё так же приносил ей свежие и вкусно пахнущие фрукты, которые она просто обожала. Но думать о том, что он её бросил ей было намного проще, чем думать о том, что с ним что-то стряслось. А мысли о том, что вероятнее всего, попади он в больницу, сообщил бы её номер врачам и они позвонили бы ей, рассказав о том, что с ним случилось. Но если этого не происходит… что это можно значить для него? Такие мысли ужасали Лию. Она пыталась от них избавиться, она пыталась отвлекаться, но всё шло к чёрту, потому что от этой ежедневной тревоги было не сбежать. Особенно в одиночестве. Кто знает, выжила бы она, если бы он не остался с ней тогда? Лия содрогнулась от сквозняка, который своими скользкими руками коснулся её ног. Ей нужно встать с постели и закрыть окно. Одна мысль о том, что придётся вставать, заставила Лию глухо простонать. Эти дни были для неё слишком тяжёлыми. Конечно, ей было проще осознавать, что она хотя бы сейчас не одна в доме и ещё может услышать шаги её нового гостя, который напоминал ей о том, что она всё ещё находится в реальности. Но не всё так просто, когда вы не разговариваете. Но редкие звуки из той комнаты успокаивали её. Потому что так звучала жизнь. Её не поедало такое сильное одиночество, которое было обычно. Дни тянутся очень медленно, когда ты целыми днями занимаешься копанием в своём собственном сознании. Интересно, что сейчас чувствует Баки? Он так давно не ел. Господи, какая же дура. Лия не оставила ему еды. Она ничего не сделала и не заказала сегодня. Лия снова простонала, но уже от собственного разочарования. То есть, пару дней назад она предложила Баки ночлег и еду, а в итоге что сделала? Ничего. А он и не просил. Он опять голодал. И что он подумает о ней? Нужно это всё исправить. Она заставила себя встать с постели, закрыть это чёртово окно и переодеться в длинную футболку и мягкие штаны. Да, так лучше. Аккуратно спустившись вниз, Лия прошла на кухню и задумалась, потому что и сама не помнила, что у неё было дома из еды. Кажется, у неё оставались замороженные блинчики. Но этого недостаточно. Баки и так опять долго не ел, к тому же он мужчина и ему нужно больше энергии. Поэтому Лия недолго раздумывая, решила пожарить ему ещё целую пачку наггетсов. Наггетсы были для неё более тяжёлой задачей, нежели блинчики. Блинчики было достаточно поставить в микроволновку, правда, считать тут уже нужно было до числа двести сорок. Не самая большая проблема. Но плита была для неё не самым безопасным предметом. Но разве у неё был выбор? Снова нет. Нужно привыкать справляться с такими бытовыми вещами самой. Когда-нибудь она всё равно бы разъехалась с Артуром, возможно, не так скоро, но это в любом случае произошло бы. Нужно приспосабливаться. Особенно когда ты берёшь на себя ответственность ещё и за своего гостя. Лия аккуратно поставила сковородку на плиту, беря рядом стоящее растительное масло и считая секунды в голове, пока лилось масло. Трёх секунд было достаточно для того, чтобы разлилось нужное количество масла. Достав пачку наггетсов и закинув их все в сковороду, она включила огонь и накрыла сковороду крышкой. Достав телефон из кармана штанин, Лия разблокировала телефон и с помощью голосового помощника открыла будильник и поставила его на нужное количество минут, чтобы перевернуть наггетсы и снова подождать столько же времени. Услышав звонок микроволновки, Лия достала тарелку и джем к ним. Решив, что Баки должен сам решить, сколько ему нужно джема в тарелке и нужен ли ему он вообще она просто поставила баночку рядом с тарелкой, стараясь не промазать и не разбить стеклянное изделие. Лия решила, что он снова будет пить чай. С сахаром, как и в их первую встречу, потому что тогда он ничего против сахара не сказал. Так же ведь будет правильнее, верно? С этими мыслями она поставила чайник и налила ему чай с сахаром. Будильник прозвенел и нужно было переворачивать наггетсы. Это было самое сложное, потому что она не знала, все ли кусочки она сможет перевернуть. Но она постарается, потому что Лие совсем не хотелось, чтобы Баки ел пригоревшее мясо. Она аккуратно подняла крышку сковороды, перед этим понизив слегка огонь, надеясь, что она не выключила его. Щелчка не было, значит, не выключила. Взяв лопатку, Лия направила всю свою физическую энергию и интуицию на то, чтобы перевернуть каждый наггетс. Ей очень хочется, чтобы Баки было вкусно. Конечно, это не собственноручно приготовленная еда, но Лия действовала по возможностям и старалась не унывать. Если ей и стоит прожить кусок этой жизни, то хотя бы немного счастливой. Благодаря таким вещам, как например, пожаренные самостоятельно наггетсы. Как же давно Лия не готовила, и это очень её расстраивало. В основном она питалась едой, которую можно было разогреть в микроволновке и просто выложить на сковороду. Даже второе было для неё сложно, но она старалась. Нельзя опускать руки. Хотя бы в еде, нужно было продолжать бороться. Лия любила готовить раньше. Тогда, когда она могла видеть. Это было не настолько давно. Всего лишь три года назад. Но по ощущениям как вечность. Она любила печь разную выпечку. Лия любила готовить что-то приятное для своей родни и друзей. Когда она ещё была близка с друзьями. Когда ещё могла сделать что-то для родителей. Будто в прошлой жизни. Глаза снова покрылись влажной оболочкой, а Лия прикусила губу. Нужно быть спокойнее. Хватит растрачиваться на кучу переживаний, всё равно уже ничего не изменить. Зато она может изменить кое-что для одного очень измученного человека. Лия была уверена, что голод — не единственная мука Баки. Она это чувствовала по его внутреннему напряжению, когда он агрессивно занимался в комнате в конце коридора. Лия чувствовала это даже тогда, когда он молчал. И сейчас он тоже молчит. Выходит, да и только в туалет, а потом дальше сидит в тёмной комнате. Свет Баки не включал, она ни разу не слышала щелчка включателя. Даже стакан воды не взял с кухни. Это воспитание или он не мог заставить себя делать ничего, кроме тренировок? Не будь Лия такой любящей людей и верящей их силе и глубине, она бы никогда в жизни не подумала бы о том, что у Баки, жуткого, пугающего своим молчанием, могло быть хоть какое-то воспитание. Но разве у него есть выбор? Есть ли выбор у человека, который может умереть с голоду? Всё же, думая о нём и не зная о Баки ничего, Лия чувствовала, как у неё колит сердце. Она искренне сочувствовала ему. Хоть Лия до сих пор помнила холодный метал его руки на своей коже, вжимающий её с силой в стену и не дающий даже немного подвигаться. Но будет ли человек без большой боли в сердце так реагировать на хозяина дома? Лия выдохнула, когда время готовки наггетсов вышло. Только бы они не подгорели! Ей не хотелось облажаться перед ним и заставлять его есть с одной стороны горелое, а с другой стороны холодное мясо. Но по запаху всё было прекрасно. Аккуратно расставив на столе тарелки с наггетсами и блинчиками, Лия вспомнила про соусы. А какой соус ему нужен? В голове сразу пронеслись картинки того дня, когда Баки не мог выбрать, что он будет пить. Поэтому, решив не морочить ни себе, ни ему голову, Лия просто открыла холодильник, нащупала вторую полку на дверце и достала все баночки оттуда, так же аккуратно сложив их на столе, по дороге чуть не разбив одну. «Ему же будет достаточно столько еды? Или это мало? Господи, как же это тяжело. Точно! У меня же есть ещё пирожные!» Лия вернулась к холодильнику и начала гулять пальцами по полкам, а затем поставила коробочку пирожных на стол, задев кружку чая, но вовремя успев поймать её и не разлить. В этот раз она решила налить чай в более большую кружку, чем в прошлый раз. Если не допьёт, то ничего страшного не произойдёт. Как только Лия закончила всё и на её лице засияла радостная улыбка, потому что она сделала что-то полезное для кого-то другого. Но тут в голове застряла мысль: как он поест, если даже не выходит из комнаты сам? Ей придётся заглянуть к нему? На самом деле, он одновременно и пугал и интересовал Лию. Ей хотелось снова попробовать поговорить с ним, выйти на контакт. Узнать что-то о его жизни кроме одного имени и того, что у него была металлическая рука. Но когда она осознала, что ей прямо сейчас придётся подняться к нему, внутри всё защекотало. Это было волнительно. Лия будто снова вернулась в начальную школу, где учительница попросила отнести её сыну, который учился в последнем классе какой-то документ. Она чувствовала себя рядом с ним как девочка из младших классов. Лия последовала в гостиную к лестнице, аккуратно касаясь предметов вокруг, чтобы не упасть. Ноги вели её медленно, а по пути она начинала часто дышать, чтобы не нервничать так сильно, как она нервничала сейчас. «Тебе просто нужно сказать ему о том, что еда готова и нужно поесть, это всё, что требуется. Просто радуйся, как пять минут назад, когда ты приготовила это всё и ничего не разбила, и не поранилась» Пройдя длинный коридор и оказавшись у двери, Лия на пару секунд замерла, прислушиваясь. Баки снова занимался и по звукам это было похоже на отжимания. Очень выматывающие отжимания. Подняв кулак, Лия постучала в дверь и в ответ услышала лишь тишину. Кажется, он даже перестал отжиматься и уже просто пытался восстановить дыхание. Стоит просто быть смелее. Это не сложно. Так ведь? — Доброе утро, Баки, — Лия постаралась сделать свой голос громче, чтобы он точно услышал. Баки так и не открыл ей дверь. — Ты давно не ел и не выходил, не то чтобы я слежу за тобой, просто… я приготовила тебе завтрак, ты можешь спуститься на кухню и поесть. Конечно, ты можешь это делать и без моего разрешения, просто там всё горячее и скоро может остынуть. Я не знала, какие соусы ты любишь, поэтому поставила все. Я старалась не облажаться и не сжечь наггетсы, я надеюсь с ними всё нормально. Но если не вкусно, можешь взять всё что хочешь на кухне, холодильник в твоём распоряжении. Опять же, ты это можешь делать и без разрешения… — Лия тараторила, потому что даже такой маленький и простой монолог заставлял её нервничать. — Только пожалуйста, можешь после сложить всю посуду в посудомойку и включить её? Но только если тебе не сложно. И приятного аппетита. Лия потопталась на месте пару секунд, а потом выдохнула и на пятках развернулась на 180 градусов, идя прямо в свою комнату и не желая оттуда выходить в ближайшее время. Когда Лия вошла в комнату, она не уловила ни одного звука от него. Будто он застыл в комнате. Она не могла понять, почему он не идёт быстрее есть. В чём проблема? Будто он не изголодал снова так долго? Но буквально через две минуты Лия услышала, как дверь открывается и оттуда выходит Баки, а затем спускается по лестнице. Лица Лии коснулась лёгкая улыбка. Баки был всегда на стороже и когда он сидел в комнате два дня, не положив ни кусочка из еды в рот, он ощущал дикую ненависть к себе. Это чувство для него было уже привычным, но сейчас оно обострилось. Баки проснулся от кошмара. Ему приснилось, как Зимний Солдат ломает шею старику, у которого в глазах была немая мольба: не трогать его детей и внуков. Баки вырезал у себя в голове образ этих несчастных глаз, наполненных такой горечью, что это заставило Баки поёжиться на секунду. И самое ужасающее в этом всём — кошмар был наяву. 2009 год, Вашингтон. Бывший сотрудник Щита и Гидры, которого нужно было устранить, потому что он был лишним свидетелем. После этого сна Баки занимался, чтобы хотя бы ненадолго отойти от этой каши в голове из кровавых воспоминаний. С помощью голода он наказывал себя. Но сейчас он снова дал слабину. Без еды он может умереть. Всё внутри Зимнего Солдата хотело умереть, но внутри Баки Барнса существовало это желание. Жить. Хотя бы попытаться. Попытаться прожить хоть что-нибудь из той утерянной жизни. Поэтому сейчас он сел за стол и рассмотрел свой завтрак. Этого ему будет достаточно. Баки очень быстро ел, и когда взялся за наггетсы, то заметил, что они не подгорели. Она беспокоилась об этом. Баки снова попытался очистить свой разум от ненужных мыслей по типу этих. Выпив сладкого чаю и коснувшись пирожного, он вспомнил, что недавно к нему вернулось приятное воспоминание, за которое он цеплялся прошлой ночью, как за последнюю соломинку в этой жестокой жизни. Баки не хотел позволять себе лишний раз есть что-то кроме того минимума, что был ему нужен, но сейчас он не мог удержать. Вкус сладкого напоминал ему о невероятном чувстве — о счастье. Когда он был Зимним Солдатом, он никогда не ел сладкого. Абсолютно ничего. В голове снова проносились картинки, которые путали его. Но почему-то ему было тут спокойно. Он мог часами сидеть и ковыряться в своих не очень-то и складных воспоминаниях. Когда Баки доел наггетсы, он взглянул на аккуратно сложенные блинчики. Это напомнило ему о заботе. О том, когда в тридцатых годах, будучи ещё мальчишкой, он мог душу продать за приготовленные его матерью блинчики с джемом. Сердце Баки будто кольнули иголкой — так ощущалась боль потери всех твоих родных, которые остались навеки в тех годах. В его призрачном сознании. Тупая боль, которая существует с тобой ежедневно. Оставленные родители в прошлом. Баки многое не помнил из своего прошлого, когда он не имел ещё ни программный код в своей голове, ни бионическую руку с красной звездой. Но некоторые детские радости он мог различать. Они были как одна золотая монета среди тысячи чёрных. Их было очень мало, но они были яркие. В жёлтых тонах и безумно тёплые. Именно так в голове Баки и видел свою прошлую жизнь. Воспоминания Зимнего Солдата были тёмно-синего, глубокого, вязкого цвета. Он помнил не только своих жертв. Баки помнил то опустошение, что было внутри него каждый раз после задания. Он всегда действовал по приказу и был уверен в том, что то, что он делает — благое дело и не должно быть всё никак иначе. Глубоко внутри у Баки появлялись сомнения, особенно тогда, когда он не был долго в криокамере. Когда он долго был снаружи, когда он видел лица умирающих людей. Когда он видел животных, которые тоже боялись его. Баки помнил одного котёнка, ради которого он остановился в 2009 году перед тем, как вернуться на базу. Он был на лестничной площадке заброшенного дома и потянулся к солдату, потираясь об его ботинки. Баки помнил то странное ощущение внутри себя, которое делало его мягким. В тот день он позволил себе остановиться на десять минут и посидеть вместе с прелестным котёнком. Это было первое существо на его памяти, которое было ласковым по отношению к нему. После этого случая его тут же заморозили и обнулили. Баки медленно выдохнул, когда его голова снова заболела от мыслей. На сегодня нужно прекратить. Воспоминания для него были как предметы, летающие внутри смерча: они плыли быстро, но если задевали, то били слишком сильно. Точно так же, как его сегодняшняя ностальгия по матери и её готовке, котёнок и криокамера. Особенно сильно били воспоминания о непрекращающихся боях солдата. Кусочки картин войны, взрывов, крови повсюду. Всё это снилось Баки каждую ночь. Поэтому он не любил спать и старался заниматься себя спортом, чтобы отвлечься. Иначе всё кончалось тем, что он разбивал кулак живой руки в кровь о ближайшую стену. Раньше он мог это сделать, но не в этом доме: в этом доме ему нужно держать себя. Через время Баки доел, и вспомнил слова Лии. «Только пожалуйста, можешь после сложить всю посуду в посудомойку и включить её? Но только если тебе не сложно». А как пользоваться посудомойкой? Как она выглядит? Баки понимал значение слова, но как эту штуковину использовать он понятия не имел. Придётся заходить к ней. Его это немного напрягало, потому что внутри ему всё ещё было стыдно за то, что он натворил. Но больший стыд как ни странно он испытывал из-за того, что он молчал, когда она говорила. Для неё это должно быть важно. Слова для него всё ещё трудная вещь, особенно с обычными людьми. Он привык говорить вещи о своих приказах, и совсем не привык говорить о том, что он любит. Потому что он сам не знал. Ему было проще находиться от неё подальше и не пересекаться, потому что она не должна попадать под его удар. Баки нестабилен и агрессивен. А она нестабильная и беззащитная. Ей нельзя вредить. Баки посмотрел на грязную посуду и решил, что он не будет заходить к ней и говорить, что он не умеет пользоваться посудомойкой и вообще не знает, как это выглядит. Не нужно лишний раз мелькать перед глазами. Баки сложил всю посуду в одну горку и поставил её в раковину, включая воду в кране. Взяв губку, он начал искать мыло, но так и не нашёл кусок. Но потом он заметил надпись на одной из бутылок, стоящей рядом с раковиной. «Моющее средстве» Должно подойти. Всё в этом мире было для него чуждо. Баки буквально пришёл из прошлого и вернул своё сознание уже в будущем, поэтому ему было странно заниматься такими… бытовыми вещами. Лия чётко уловила звук открывающегося крана и льющейся воды. «Баки решил мыть посуду руками? Зачем?» Её это напрягло, потому что она не понимала, зачем марать руки, когда ты можешь гору посуды поставить в один ящик и вспомнить о ней через час, просто поставив её по местам. Надо ему помочь. Лия поднялась с кровати и постаралась спуститься быстрее. На лестнице она уже стала более смелой. — Ты что, моешь посуду руками? — Лия услышала, как он сразу перестал натирать посуду губкой и замер. — Зачем? В ответ молчание. Неудивительно. Лия уже успела появиться на кухне. — Ты не умеешь пользоваться посудомойкой? — это был уже не вопрос, а утверждение. — В этом нет ничего такого, давай я тебя научу, а то будешь тут стоять ещё полчаса её мыть. Это не сложно! Не переживай, — Лия только сейчас поняла, какой навязчивой она выглядела. Баки мог мыть посуду так, как он хотел, но ей почему-то хотелось ему ещё чем-то помочь. А может, просто поговорить с ним. Лия приблизилась к нему, рукой нащупывая ручку у дверцы посудомойки и потянула её на себя. — Сложи сюда посуду, пожалуйста. Баки нахмурился и напрягся от такой близости, но выполнил её просьбу. — Так, смотри, здесь можно выбрать режим. Я обычно пользуюсь этим, самым первым, — Лия умело водила пальцами по панели. — Нажимаешь эту кнопку, а затем кнопку в самом конце, вот эту, перед этим закрыв дверцу. Попробуешь? Лия повернула к нему голову, бегая глазами, потому что ей всегда было неловко от того, что она могла разговаривать с человеком и не смотреть ему в глаза. Это было странно. Она помнила этот взгляд, неловкий взгляд слепых людей в пустоту, которые не знали, в какую сторону повернуть глаза. И её пугало представление её самой такой в голове. Лия чуть отошла, вспомнив про его личное пространство, а когда Баки нажал на нужные кнопки и закрыл дверцу, то смогла улыбнуться. У него получилось! — Ты молодец, — Лия ещё шире улыбнулась, когда услышала звуки посудомойки. Для неё было удивительным, что он не умел пользоваться ею. Он не сказал это прямо ей, но это было очевидно. Кто в здравом уме будет мыть гору посуды, когда есть посудомойка. — Я была очень негостеприимна, извини. Если тебе нужно в душ, то в ванной рядом с твоей комнатой есть шампунь и гель для душа, и остальные необходимые вещи. И одежда… — Лия задумалась, стоит ли предлагать ему взять одежду Артура. Но вдруг у него не было одежды? Нельзя было оставить это так. Даже если ей грустно. Она приняла его, значит, должна была помочь до конца. — В твоей комнате есть шкаф у двери, внутри есть чистая одежда. Ты можешь надеть её. А свою закинуть в стиральную машинку, я включу её для тебя, хорошо? Баки снова пялился на её лицо. Она всё ещё улыбалась. Почему-то ему нравилось смотреть за её невинным лицом. — Хорошо, — коротко ответил Баки и продолжил стоять на месте. Она сказала «твоя комната»? Давно он не слышал такого сочетания в свою сторону. — Я хотела сейчас послушать музыку, знаешь, сейчас очень много вещей, которые мы можем сделать с помощью интернета, но у меня есть некоторые хобби… я люблю коллекционировать виниловые пластинки и диски. И если ты хочешь, мы можем вместе послушать мои любимые альбомы, как тебе такая идея? Как ему такая идея? У Баки голова иногда шла кругом от её хаотичности: она была очень милой и местами очень разговорчивой, или так казалось только потому что он молчал? — Если ты не хочешь, я не настаиваю… — Лия замялась от того, что не могла увидеть его лицо и понять его эмоции. Он всё ещё немного пугал её, но был непроблематичным все эти сутки, если забыть про первые пять минут их знакомства. Баки не выходил даже поесть, а она всё ещё была в порядке, так что ей было даже интересно провести с ним немного времени. — Хочу, — его голос звучал довольно уверенно, что заставило Лию немного дёрнуться. Это не получилось утаить от его глаз. Он любил музыку. В прошлом Баки был ещё тем сумасшедшим фанатом, который с ума сходил даже от одной пластинки. Баки сто лет не слушал музыку. Это можно было бы назвать шуткой, но убавьте лет 27 и будет уже не совсем шутка, а жестокая реальность. А в это же время Лия засияла ещё ярче своей широкой улыбкой. — Проигрыватель находится в моей комнате, пойдём, — Лия поторопилась подняться, но у самой лестницы стала медлить, аккуратно поднимаясь, чтобы не запнуться. В её комнате было светло. Она находилась на солнечной стороне и солнце пробивалось сквозь окно, освещая полностью помещение. Баки сразу увидел проигрыватель. Он стоял напротив её кровати и выглядел он намного современнее, чем те, которыми пользовался Баки. Рядом была коробка с кучей пластинок и подставки для дисков. Всё было сложено очень аккуратно, а когда Лия подошла к дискам, то начала плавно, будто с любовью проводить по ним пальцами. — Я всегда очень любила музыку, знаешь. Сейчас же это практически главное моё развлечение и спасение, но раньше тоже так было. Я обожаю физические копии альбомов и песен. Что хочешь послушать? У меня тут есть очень много всего, поэтому не стесняйся, выбирай. Только пожалуйста, если будешь брать в руки, поставь на то же место. У меня всё прошло сортировку, чтобы я их смогла различать, где что лежит. Баки нахмурился, потому что все эти обложки он видел впервые. Поэтому он просто взял одну из пластинок. На фотографии лежала красивая девушка, у неё в руках прижимались две собаки. Всё было в красивых сиреневых оттенках. Баки прочитал имя исполнителя и альбом. —КейтБуш, «Houndsoflove», — Баки перевёл взгляд на лицо Лии, и она снова улыбнулась. — Прекрасный выбор, Баки, — она очень тихо произнесла его имя, но для него это было достаточно лично. Никто в последнее время не называл его Баки, кроме Стива. А она впервые произнесла это вслух. — Этот альбом во многом можно считать классикой поп-музыки, Кейт много вкладывала себя в этот альбом. Это она открыла двери для женщин сонграйтеров. Ею вдохновляются такие певицы, как Флоренс Уэлч, Тейлор Свифт… ладно, меня немного унесло. Прости, — она ещё шире улыбнулась, но на этот раз неловко. — Можешь сам её поставить? — Да, — коротко ответил Баки. Уж что что, а как пластинку ставить он помнил. Ловкими, но в тоже время аккуратными движения он достал пластинку и поставил её. Комната наполнилась прекрасным звуком, а затем волшебным женским вокалом. Лия в это время плавно двинулась к своей кровати, повалившись на неё, перед этим проведя по ней рукой, чтобы удостовериться, что она не упадёт на пол. Баки внимательно наблюдал за её лицом. Лия прикрыла глаза, на лице оставалась лучезарная улыбка, а сама она будто что-то вспоминала. И кажется, она начала подпевать песне. Ему понравилась песня. Она звучала действительно волшебно. — Ты можешь не стоять там, а сесть сюда, если тебе хочется. Баки ещё минуту постоял, а потом подошёл и присел на край кровати, проваливаясь в музыку и в своё сознание. Его мама любила слушать «Ох, леди, леди!» Джерома Керна. Но это пришло ему в голову не как полноценное воспоминание, а как мысль, факт. Баки всё ещё не мог полноценно вспоминать что-то. Было чудом то, что за последние трое суток у него в голове возникало около трёх счастливых воспоминаний. Это было странно, и он не понимал, что именно на это влияло. Из мыслей его вырвало более громкое подпевание песням у Лии. Она будто погрузилась в этот сказочный мир музыки, отдаваясь туда полностью. Через пару минут она уснула на своей кровати, свернувшись калачиком. Уголки губ у Баки дрогнули, пока он смотрел на неё. Баки очень тихо подошёл к проигрывателю, остановил его и снял пластинку, положив ровно на то место, где она и лежала. Последний раз взглянув на Лию, Баки ушёл из комнаты, прикрыв дверь. Впервые за несколько дней Лия спокойно и крепко спала.