Признание, или школьные будни Антона

      Первые два дня после выходных, а следовательно, и два последних дня зимы прошли довольно однообразно. Наступил март. Однако природа будто бы не заметила этого. До первых проталинок было ещё далеко. По-прежнему было холодно.       Первого марта после первого урока Катя подошла к Антону. Благо, Полина в это время беседовала с Ромкой и Бяшей. С их стороны доносился заливистый смех девочки. Смирнова тихо начала разговор:       — Антон, пора уже и думать о признании. Вы уже с ней очень близки, знаки внимания оказываете друг другу чуть ли не каждое мгновение. Пора признаваться. Это серьёзный шаг, но время пришло.       Антон заёрзал на стуле и потупил взор. Екатерина от этого нахмурилась. Оба они молчали, ни о чём не думая. Наконец Антон не смог больше выдержать на себе грозный взгляд подруги и ответил:       — Да боюсь я…       — Опять двадцать пять! — прикрикнула Катя. К счастью, никто не обратил на это внимания. — Хватит мямлить! Если ты струсишь, то никогда не простишь себе этого. И будь уверен, что я и Морозова тоже тебе этого не простим.       — Да я боюсь её потерять! — выкрикнул в отчаянии Петров, что, к великому изумлению, тоже никто не заметил. Антон продолжил тише. — Вдруг ей не нужны эти отношения? Вдруг она просто играется со мной… Из корысти, все дела…       Такого Смирнова вытерпеть уже не могла. Она поманила Антона в сторону пустого кабинета и, когда они зашли туда и Катя закрыла дверь, со всей силы отвесила любимому другу пощёчину и, пока Антон не успел опомниться, в ярости прокричала:       — Да что с тобой, Антон Петров?! Что ты опять включил тряпку?! И чего удумал-то! «Играется»(передразнила девочка). Да знал бы ты, как она влюблена в тебя! Радовался бы! Так нет же! Проблемы ищешь лишние!       — Катя, услышат… — попытался остановить подругу мальчик, но Смирнова ещё не всё сказала.       — Не затыкай мне рот! — стукнула со всей дури Катя кулаком по парте. Такой злой девочку давно никто не видел. — Хочешь всю жизнь бояться? Бойся! Не понимаю, как Полина влюбилась в такого тюфяка, как ты, который чуть что — так сразу в кусты!       Теперь и Антон разозлился. Он боялся броситься на Катю, как было в том кошмаре… Петров прокричал подруге:       — Я не хочу терять её! Сейчас мне очень хорошо, я не хочу это рушить.       — Потому что боишься! — не преминула заметить Смирнова.       — Да! Чёрт тебя побери, да! Тебе легко говорить! У тебя всегда всё легко!       — У меня всегда всё легко? — спросила Катя с укором. Она уже не кричала. — У меня нет никого, кроме мамы, которая меня довольно поздно родила. И если с ней что-то случится, я попаду в детдом! И знаешь что… — девочка выдержала паузу. — Я нашла в себе смелость измениться. И изменилась я ради тебя и Полины. А ты боишься ей признаться. Я фактически перестроила себя. А тебе лишь нужно сказать несколько слов.       — Я признаюсь ей на днях. Прости меня… — сказал тихо Антон. — Прости, Катя. Я действительно тряпка. Прости…       — Ладно, — устало улыбнулась Катя, — я тоже вспылила. Ты только признайся ей там, где никто не помешает. И скажи как-то торжественно, но с чувством.       — Спасибо за советы, — так же устало улыбнулся Антон.       Друзья крепко обнялись и вышли из кабинета. К ним подбежала Полина.       — Вы где были? — спросила Морозова.       — Да в кабинете разговаривали, Антон мне ещё раз рисунки показал, — ответила Катя, едва Петров раскрыл рот для плохо придуманной отмазки.       Полина недоверчиво прищурилась, но затем пожала плечами и спокойно сказала:       — Понятно.       Уроки пролетели быстро. Полина убежала на скрипку, а Антон и Катя остались ждать подругу. Мимо прошли Ромка и Бяша.       — Здарова, — сказал Пятифан, — Катюх, можешь побазарить со мной в сторонке, а Тоху пока Бяша займёт.       — Хорошо… — неуверенно ответила ничего не понимающая Смирнова.       Антон лишь кивнул, тоже ничего не понимая. Катя и Ромка отошли в другой конец коридора.       — Катюх, мне тут кое-что в погремуху пришло… — начал Пятифан, но Катя, закатив глаза, прервала:       — Ром, давай без тюремного жаргона.       — Посмотрим, — бросил Пятифан и продолжил. — Ты, кажись, помогаешь нашим голубкам?       — С чего ты взял? — самодовольно улыбнулась Смирнова.       — Да просто вечно что-то шепчешь им по отдельности.       — Да, ты прав, — кивнула Катя, которая не видела уже смысла это скрывать.       — Я нихера в этих речах не понимаю, но короче, респектоз тебе. Я рад видеть, что Полинка счастлива, — улыбнулся Ромка.       — Спасибо, — улыбнулась в ответ Катя, но тут же её взгляд стал озабоченным и анализирующим. Смирнова задала вопрос. — Рома, а ты её до сих пор любишь?       — Да, — грустно усмехнулся Пятифан, но тут же взбодрился. — Но уже не так сильно, да и я за них с Тохой рад.       — Ты хороший человек, Рома, — сказала Катя, — но имидж хулигана, живущего по понятиям, тебе лучше впоследствии сменить.       — Приму к сведению, — усмехнулся Ромка.       Теперь следует узнать, о чём всё это время говорили Бяша и Антон. Бурятёнок, которому Ромка дал указания, о чём говорить, как только Катя и Пятифан удалились, начал непринуждённо:       — Ты типо с Полинкой мутить будешь, на?       — Надеюсь, — вздохнул Антон. — Но я ещё не признавался. Страшно.       — Да не ссы ты, — хлопнул приятеля по плечу Бяша, — нормально всё будет. Не трусь только. А то Полинку только разочаруешь. Девчонки трусов не любят, на.       — Да, трусить нельзя.       Договорив с Катей, Пятифан свистнул приятелю. Бяша попрощался с Антоном и ушёл вместе с Ромкой. Оставшись вдвоём, Катя и Антон не стали спрашивать друг друга , о чём они говорили с Бяшей и Пятифаном. Смирнова продолжала готовить друга к признанию:       — Уже придумал, что скажешь?       — Скажу, что влюбился в неё с первого взгляда, что чувства только крепли, что она прекрасна…       Антон мечтательно улыбнулся. Катя лишь удовлетворённо кивнула:       — Молодец. Только смотри, чтоб всё было гармонично. Всё-таки после месяца с лишним подготовки всё должно быть на высоте.       — Угу, — промычал Антон.       Урок скрипки у Полины закончился. Девочка, стрельнув глазками Антону, спросила как всегда:       — Пойдём вместе домой?       Антон кивнул, но Катя, хлопнув себя по лбу, воскликнула:       — Господи, я же маме должна была помочь в учительской! Чуть не забыла! Вы идите, а я помогу.       «Решила снова оставить нас вдвоём. Как романтично», — ликовало всё внутри у Полины. Вслух же она произнесла:       — Конечно, иди. До завтра!       Катя кивнула и заспешила по лестнице.       «Катя ждёт, чтоб я признался», — подумал Антон. Тревога вновь овладела им.       Днём первого марта стало теплее, уже чувствовалась весна. Антон и Полина шли по улице в сторону дома девочки и болтали. Полина попыталась взять за руку мальчика, но он не позволил, что весьма насторожило Морозову. Они дошли до леса. Антон подумал, что лучше места для признаний не придумаешь. На поляне стоял слепленный день назад друзьями снеговик, который уже начал таять.       «Надеюсь, я, пока буду говорить, не растаю от волнения, как этот снеговик», — усмехнулся Антон.       — Полина, давай остановимся, — серьёзно сказал мальчик.       — Ладно, — ответила Морозова.       — Полина, — сказал Антон, взяв девочку за руку, отчего Полина стала пунцовой. Она смотрела на возлюбленного с испугом, но ожидала продолжения, — мне нужно кое-что тебе сказать.       — Говори, — на одном дыхании проговорила девочка. Дыхание её было сбивчивым, а сама она смотрела Антону прямо в глаза. Полина была полна любви. Это можно было понять по её взгляду.       Но Петров закусил губу и замолчал. Он решился на ошибку.       «Эта любовь до добра не доведёт, это всё скоро исчезнет. Всё угаснет. Я боюсь этой неизвестности. Боюсь. Мне нужно избавиться от чувств к Полине!»       — Полина, я очень дорожу тобой, но нам нужно временно прекратить общение. Нужно кое-что уладить. И прости за поцелуи, — строго сказал Антон.       «Он отказался от своих чувств! От просто трус, раз не смог признаться и выбрал такое. Значит, он меня не любит по-настоящему! Как я горько ошиблась!» — подумала Полина. Она была разочарована, а сердце её было разбито.       — Антон, как я заблуждалась на твой счёт! — вырвала руку Полина. Слёзы скатывались по её щекам.       — Полина, подожди… — попытался всё исправить Антон.       — У тебя хобби, видимо, доводить меня до слёз! — кричала Полина сквозь рыдания, голос её срывался. — Ты просто трус! А теперь оставь меня, я не хочу тебя ни видеть, ни слышать!       Прежде чем Петров успел опомниться, девочка убежала, заливаясь слезами.       Антон упал на колени и схватил себя за волосы, затем он поднял руки к небу и прокричал:       — Ну, почему я не сказал ей то, что надо было?! Почему?! Почему я испугался и надумал себе всякой чуши?!       К счастью, дома у Полины никого не было. Она сбросила в прихожей пальто, шапку, сапоги, рукавицы и пошла к себе в комнату, где упала лицом на кровать и зарыдала в голос с новой силой.       — Я полная идиотка! — кричала девочка сквозь слёзы. — Ненавижу его! Ненавижу! Он трус! Он решил избавиться от чувств ко мне, а значит, и от меня! Ненавижу! Ненавижу!!!       Дома у Антона была лишь Оля. Карина ушла в магазин. Заметив бледное лицо мальчика, Оля насторожилась.       — Тоша, что случилось?       — Я не признался ей, а сказал, что хочу прекратить временно общение. Я струсил и решил лучше отказаться от чувств, — ответил Петров и заплакал, закрыв лицо рукой.       Оля строго взглянула на брата и произнесла:       — Ты обязан всё исправить. Ты совершил страшную ошибку.       Оля развернулась и пошла к себе. Антон, утерев слёзы, пошёл в ванную. На полочке у зеркала лежала опасная бритва отца. Мальчик взял её и поднёс к сонной артерии.       «Это тоже поступок труса и слабака, — рассудил Антон и положил бритву. — А я должен всё исправить.»       Кате по телефону всё рассказала Полина, захлёбываясь рыданиями, на что Смирнова строго ответила:       — Просто дай ему срок. И включи рассудок. Если он в течении трёх дней не извинится, объявим ему бойкот. Я ему не позволю так обращаться с тобой. А ты пока инициативу не бери на себя. Пусть сам всё разгребает.       — Ты настоящая подруга, Катя. Хорошо, — улыбнулась Полина, продолжая всхлипывать.       Разъярённая Катя позвонила Антону и прокричала в трубку:       — Ты, видимо, уже совсем спятил! Трус несчастный! Ты любишь Морозову? Отвечай честно!       — Да, — коротко ответил Петров.       — Значит, исправляй всё теперь!       — Но как?       — Сам заварил, сам и расхлёбывай! — крикнула Катя и бросила трубку.       Признание пришлось отложить. Взрослые о случившемся не узнали. Полина замаскировала то, что плакала, пудрой. Катя же выпила валерьянки для успокоения, а Антон для себя железно решил — он признается Полине на следующий день и больше не позволит себе малодушие, которое ему может стоить потери сразу двух дорогих людей.