Брат и сестра Бейфонг

Шаньдао постучал в дверь особняка. Ему открыл пожилой мужчина с пышными усами и кустистыми бровями — Мин, дворецкий Суинь. — Здравствуйте, мастер Шаньдао! Вы сегодня позже обычного. — Да, есть такое, — неловко улыбнулся начальник городской полиции, положив раскрытый зонт на пол. Повесив пальто и шляпу, маг металла снял обувь и вошёл в холл с винтовыми лестницами и статуей Тоф Бейфонг. — Мне сказать госпоже Суинь, что Вы у себя в комнате? — Будь любезен. Наверх по правой лестнице, третья дверь слева. За семнадцать лет Шаньдао запомнил этот путь до автоматизма. Комната выделялась на фоне остальных помещений особняка более аскетичной обстановкой: диван-кровать, низкий стеклянный стол, мягкое кресло, высокий узкий шкаф и большое ростовое зеркало. Сын Тоф Бейфонг снял форменный полицейский поддоспешник и надел длинное зелёное одеяние с металлическими воротником (которое вместе с браслетами носили все домочадцы Суинь и обязательно надевали Шаньдао и Кувира, когда гостили у дочери Тоф Бейфонг), после чего подошёл к зеркалу. На начальника полиции оттуда смотрел мужчина лет пятидесяти с аккуратными висячими усами, короткими седоватыми волосами, двумя шрамами через всю правую щёку и мутно-зелёным правым глазом. Выглядел он нездорово: лицо цвета несвежего трупа и мешки под налитыми кровью глазами говорили об усталости и тяжёлых испытаниях последних недель. В комнату постучали. — Су, это ты? — Да. Можно войти? — Заходи. В дверь вошла дочь Тоф Бейфонг и, подбежав к брату, крепко обняла его. Полицейский обнял сестру в ответ. Через минуту Су мягко отстанилась и с беспокойством посмотрела на Шаня: — Выглядишь неважно. Не думал взять отпуск? — Хотелось бы, но не могу, — сокрушённо покачал головой маг металла. — Сейчас я нужен городу больше, чем когда-либо, сестрёнка. Без меня в городском управлении не справятся. — В этом твоя проблема, — ткнула пальцем в грудь одноглазого хозяйка поместья. — Ты слишком много на себя берёшь, братишка. Когда ты уже поймёшь, что в городской полиции могут отлично работать без твоего постоянного надзора? — Когда в городе не останется сильных триад, — начал загибать пальцы начальник полиции. — Когда живущие в Змеином районе и подобных ему частях города люди в хотя бы в большинстве своём перестанут с голодухи воровать и грабить. Когда большинство членов Совета начнут думать о Республике, а не о том, как подольше усидеть в своих мягких креслах. Когда нам не будет угрожать война с Царством Земли. Ты не представляешь, что порой вытворяют напуганные предстоящей войной люди... — И ещё когда тебе не придётся иметь дело с тем шквалом, который поднялся с возвращением Аватара? — Именно. В этот момент желудок Шаньдао громко дал о себе знать, и Суинь хлопнула себя рукой по лбу: — О чём я только думаю? Ты ведь даже не поел, а я тебя вопросами забрасываю. Пошли вниз, я попрошу повара разогреть тебе еду. Брат и сестра спустились в большой обеденный зал с полукруглым столом. Суинь удалилась на кухню, чтобы поговорить с поваром, бывшим пиратом, а Шаньдао сел рядом с единственным человеком в большой комнате. Юноша двадцати двух лет с кольцом в левой брови и налысо бритой с левой же стороны головой пил чай за столом, и, увидев вошедшего мужчину, поднял руку в приветствии: — Привет, дядя! — Привет, Хуань! — ответил племяннику начальник городской полиции и сел на стул рядом с ним. — Как твои творческие успехи? — Вдохновение приходит и уходит, — пожал плечами второй сын Суинь, отодвинув с правого глаза длинные волосы. — Надеюсь, что моё творчество скоро пойдёт так же гладко, как и наши тренировки в боевом покорении металла.

***

— Что скажешь? Хуань придирчиво разглядывал картину дяди, на которой был изображён вид из окна гостиной квартиры, где жили Шаньдао и Кувира. Шестнадцатилетний юноша множество раз переводил взгляд с картины на окно, пока наконец не выдал недовольное: — Слишком реалистично. Я как будто на раскрашенную фотографию смотрю. — Неужели тебе нечего больше сказать о моей картине? Хуань слегка улыбнулся и пригляделся к нарисованному куску неба. Молодой скульптор сощурился, внимательно всматриваясь в цветные мазки. — Ты о чём-то задумался, когда писал небо, — проговорил юноша. — Как ты это понял? — удивился полицейский. — У некоторых мазков более глубокий цвет, как будто кисть держали у одного места на холсте. А вот здесь, — Хуань указал на нарисованный соседний дом. — Здесь длинные широкие мазки довольно насыщенного цвета, как будто в этих местах кисть с силой проводили по холсту. В тот день ты злился. — Знаешь, дядя, я признаю, что был неправ, — добавил молодой маг металла после короткой паузы. — Даже в реалистичном искусстве можно увидеть чувства, которые автор вкладывал в свою работу. После третьей твоей картины я больше не могу отрицать очевидное. Мужчина довольный взглядом посмотрел на племянника: — Знаешь, у тебя наблюдательность и умение строить логические цепочки как у настоящего детектива, Хуань. — Не уверен, что из меня получится хороший полицейский. Я так хорошо разбираюсь лишь в произведениях искусства, да и драться я не умею. — Я могу тебя научить. Хуань решительно покачал головой: — Спасибо за предложение, дядя, но я не уверен, что хочу так. Для меня покорение металла — это выражение самого себя. Представь, что подумают обо мне люди, когда узнают, что я использую его не только во имя искусства, но и для ломания костей?! — Знаешь, в истории есть покорители земли, которые запомнились и как творчески одарённые люди. Что ты знаешь о Чине Завоевателе? — Что он жестокий тиран, который чуть не завоевал Царство Земли. — Да, многие его таким изображают. А знаешь ли ты, что Чин Завоеватель был не только искусным покорителем земли, воином и политиком, но и запомнился как один из величайших поэтов своего времени? Предание гласит, что, когда Аватар Киоши написала ему письмо, в котором потребовала оставить путь завоеваний, Чин написал ей ответ в стихотворной форме, — Шаньдао с нескрываемой гордостью улыбнулся, наткнувшись на удивлённый взгляд племянника, после чего обвёл рукой окно. — Представь себе: целая поэма, которая начинается словами уважения к деяниям Киоши как Аватара, потом Чин объясняет причины и мотивы своего завоевательного похода, а заканчивает он своё письмо тем, что выражает сожаление о невозможности мирного разрешения данной ситуации и желает при столкновении с ней сойтись в честном поединке и погибнуть или проиграть с достоинством. — Если это правда, то почему его описывают жестоким и ограниченным человеком? — Это придворные историки Царя Земли постарались. Да и Аватар Киоши не питала к нему большого уважения, видя в нём лишь угрозу миру. Хотя, реализуй Чин свою идёю, то Столетней Войны могло и не быть: очень мощной получилась бы его империя. Шаньдао чуть помолчал, дав племяннику переварить услышанное, а потом сказал: — Если тебя беспокоит, что тебя примут за тупого костолома, подумай о боевой магии металла в таком ключе: бой — это тоже искусство. Можно быть слабым, но так применять имеющиеся способности, что никто ничего не поймёт до последнего момента. — Я согласен, дядя, — решительно заявил Хуань. — Научи меня.

***

— Я тоже надеюсь. Хуань допил чай, и, посмотрев на часы, встал: — Скоро должна начаться "Музыкальная ночь" по "Звуковой волне". Сейчас пойду слушать. — Скажешь завтра утром, если была какая-то хорошая песня? — спросил Шаньдао. — Обязательно, дядя. Хорошего вечера. Хуань ушёл на кухню, чтобы поставить чашку в посудомоечную машину. Да, у Суинь действительно был это агрегат, один из первых, произведённых "Мировыми индустриями Варика". Всё-таки у дружбы с промышленным магнатом действительно есть свои преимущества... Размышления одноглазого прервали слова повара, который вынес тарелки с разогретой едой: — Безумно жаль, что Вы пропустили общий ужин, мастер Шаньдао. Но, к счастью, Вашу порцию я отложил. Прошу — запечённый Си Ту, фаршированный овощами и рисом, и жареная бобовая лапша с грибами и мясом коровы-бегемота в соевом соусе. Приятного аппетита! Полицейский поблагодарил крупного татуированного мужчину с длинными усами и бородой, после чего принялся за еду. — Наш повар не перестаёт меня удивлять, — усмехнулась Суинь. — Согласись, так лучше, чем питаться в маленьких ресторанчиках или брать в магазинах готовые обеды, верно, Шань? — Я не живу во дворце и у меня нет личного повара, который кормит меня деликатесами, — отозвался одноглазый. Дочь Тоф Бейфонг примирительно похлопала брата по плечу. Дальнейший обед прошёл в молчании. Когда с едой было покончено, хозяйка особняка вспомнила о вопросе, который она хотела задать старшему брату. — Ты ведь видел Аватара Корру вживую на Островном Храме Воздуха, верно? — заинтересованно спросила Су, и, дождавшись кивка Шаня, подалась вперёд. — Какая она? — Ростом с Кувиру, даже волосы в косу заплетены, но смуглая и более... накаченная. По манере речи можно сказать, что она очень любознательная, начитанная и умная. — А что с её спутниками? — Пока что рано говорить что-то конкретное, — сказал Шаньдао, поглаживая правый ус. — Точно ясно одно: они очень умелые маги и явно обучены бою в команде. Посмотрим, что из всего этого выйдет. С минуту брат и сестра молчали, прежде чем полицейский решил перевести тему: — А что у вас с премьерой на следующей неделе? Ни ты, ни Кувира мне так ничего и не рассказали. Это по-прежнему сюрприз? — Мы будем выступать в парке Шенглин в рамках благотворительного концерта для беженцев из Царства Земли, — ответила Суинь. — Знаешь, этот концерт спонсируют все три корпорации "Большой Тройки". Даже не ожидала такого. Шаньдао же отметил про себя, что это вполне логично. Понятно, что Варик поддержал подругу и главного делового партнёра: по количеству акций «Мировых Индустрий Варика», которыми владела Суинь, она уступала лишь самому основателю корпорации. К тому же уроженец Южного Племени тесно сотрудничал с архитектурным бюро Баатара, мужа Су, а их старший сын Алтан работал старшим инженером в компании Варика. Хироши Сато всегда проявлял интерес к благотворительности, тем более что он сам вырос в бедности, а мать его жены была родом из Царства Земли. А Ган-Лан, скорее всего, делает это просто из мести, ведь Хоу-Тинг национализировала все активы Корпорации Капуста в Царстве Земли пятнадцать лет назад. Конечно, благотворительное выступление — хорошее дело, но начальника полиции беспокоило кое-что другое. — Погоди, а что насчёт приглашения советника Ишаня? — Да пусть подавится! — с мрачной решимостью заявила дочь Тоф Бейфонг. — Мне плевать, насколько он будет недоволен, но моя труппа не будет танцевать для него и его друзей! Он просто очередной бандит, дорвавшийся до места в Совете. Не понимаю, как ты с ним уживаешься... — К счастью, я не часто сталкиваюсь с ним, — усмехнулся одноглазый, засунув руку в карман штанов. — С ним в основном имеет дело директор Зу Фа, за что я бесконечно благодарен старику. Я ведь отвечаю за городскую, а не республиканскую полицию. — Шань, но разве тебя не прочат на место директора Республиканского Полицейского Агентства после отставки Зу Фа? — Я думаю отказаться. Мне это никоим образом не нужно, ведь в моей жизни и так достаточно стресса, — мрачно посмотрел на младшую сестру Шаньдао и положил на стол визитку. Суинь с любопытством осмотрела серо-оливковый кусочек картона с аккуратно выведенными на нём золотистыми иероглифами. — "Доктор Гуо, специалист по акупунктуре, 23-я улица, Крысиный район, Республиканский город", — вслух прочитала женщина и с непониманием посмотрела на брата. — Шань, что это? — Это мне Айвей дал. Заверил меня, что этот доктор — хороший специалист, который может поправить здоровье воздействием на точки ци. Сказал, что этот иглоукалыватель — хорошая альтернатива психиатру. После этих слов Бейфонг закрыл глаза и начал массировать виски: — Духи, эта работа меня в могилу сведёт. Только семья осталась моей гаванью здравомыслия в океане безумия, которое творится вокруг. — Это в тебе усталость говорит, — сказала Су, участливо похлопав брата по плечу. — У тебя была тяжёлая неделя. Отдохни, братишка. — Да, ты права. Я, пожалуй, пойду готовиться ко сну, — кивнул полицейский и встал из-за стола. — Спокойной ночи! — Спокойной ночи, Шань! Добравшись до своей комнаты, Шаньдао рухнул на кровать. У него не осталось, чтобы стянуть с себя робу. Засыпая, сын Тоф Бейфонг в последний раз прокрутил в голове разговор с Айвеем, который произошёл до ужина. Разговор, включавший в себя самый страшный секрет одноглазого брюнета. Тайну, с которой он не мог поделиться даже с семьёй.