flashback
Они шли вдоль аллеи высоких лип, держась за руки, как вдруг швед свернул с привычной дороги. — Александр, куда ты меня тащишь? — Ты уверена, что хочешь знать? — голос чуть снизился, а плотоядная улыбка явно не сулила ничего хорошего, отчего по коже Агаты пробежали мурашки. Агата не представляла, что он придумал на этот раз, но с радостью поддалась правилам его игры, а потому упорно сопротивлялась, в попытках вырвать руку из крепкой хватки, и хватаясь свободной рукой за ветки попадающихся кустарников. — Отпусти меня! Я буду кричать! — еë громкий голос разрезал тишину. Людей вокруг не видно, да и освещение, с учётом глубокой ночи и отдаленности фонарей, совсем слабое. Возможно, это кого-то напугает, но только не еë, и только не рядом с ним. Ну чем не романтика? — В этом я не сомневаюсь, — похотливый взор прошëлся по открытым участкам женского тела. Александр притянул девушку к себе, разворачивая спиной, еë тело сразу среагировало и выгнулось навстречу. — Какая развратная жертва мне сегодня попалась. — Даааа, — она пошло застонала, распаляя его ещё больше, и жëсткая ладонь накрыла рот. — Я знаю, ты это специально, — еë стоны были его слабостью, и она этим бессовестно пользовалась. Вторая ладонь властно обвила талию, а кончик его носа скользнул по шее, едва касаясь мочки уха. Агата промычала что-то в ответ, хмурясь и прижимаясь к его паху ещё сильнее. — Прекрати. — Это кто тут ещё развратный? По оценкам экспертов Нильсена, а она определенно им считалась, стаж и опыт как никак, его стояк даже с вершины Эльбруса трудно не заметить. Агата усердно потëрлась для усиления достигнутого эффекта, и почувствовала спиной, как бешено заколотилось его сердце. — Ты можешь побыть хорошей девочкой? — М-м-м, — что означало: не в этой жизни, Нильсен! И в подтверждении этого она закинула руки назад, впиваясь пальцами в его шею и плечо, и услышала злобное шипение. — Нарываешься, каттен. Накажу! — Можно подумать, она была против. — Вот только попробуй кончить без моего разрешения, — его проникновенный и в тоже время строгий тон, язык скользнувший от гортани к уху, сорвали новый женский стон, как только он убрал ладонь с еë рта. — Аааах. — Ладонь забралась под подол сарафана, двигаясь по внутренней поверхности бедра всë выше и мучая нарочитой медлительностью и едва заметными прикосновениями к коже. Хотелось сорвать с него одежду и накинуться со всей страстью: жертва из неё явно никудышная, а вот маньяк бы получился отменный. Всë тело горело в предвкушении удовольствия, и его реакции на еë маленькую шалость. — Харрис, где твои трусы?! — Александр одернул руку, и припечатал Агату к стволу дерева, лицом к себе. Она звонко рассмеялась, наблюдая, как зрачки расширились, не оставив и следа от небесно-голубых радужек. — Нильсен, ты маньяк или бабушка, причитающая о цистите? Еë глаза задорно блестели в темноте: в них возбуждение и провокация, в них полное доверие и безграничное желание отдаться ему прямо здесь и сейчас. И это просто убивало последние остатки его самообладания. — Я вытрахаю из тебя всю дурь, — почти рыча, он произнес, пока умелые пальцы ловко разделались с пуговицами на хлопковом сарафане. Его горячие губы оставляли следы в ложбинке над ключицами, на шее и впечатались в пухлые губы. — Александр, — Агата томно выдохнула его имя, упираюсь в его грудь обеими ладонями, и он нетерпеливо отстранился. — Что?! — А вдруг нас увидят? — она с опаской огляделась по сторонам. Эта мысль почему-то пришла только сейчас. Почему-то? Да, потому что бушующие гормоны при приближении Александра, брали на абордаж корабль под названием «Мозги Агаты». — Что естественно, то не безобразно, — взгляд полный вожделения уставился на обнаженную грудь. Лифчик Агата тоже не надела. Опять! — Любимое выражение нудистов и людей, пьющих свою мочу. Прям успокоил, — девушка упрямо сложила руки на груди, будто прикрывая, а на самом деле приподнимая, чтобы выглядела ещё соблазнительнее. Александр одобрительно хмыкнул, ставя обе ладони на ствол широкого дерева позади Агаты, отрезая пути к отступлению. — Каттен, ты сейчас обидела одного уважаемого древнеримского философа. — Агата показательно закатила глаза: ой-ой-ой, Сенеку он знает, гений просто. Её рот только приоткрывается для едкого комментария, а Александр уже оттягивает длинные волосы, по-свойски скользит языком по её губам и оставляет на них влажный, жаркий поцелуй. — Прежде чем мы продолжим, — он первый отстраняется и самовлюбленно улыбается, видя затуманенный взор зелёных глаз. — Ты в курсе, что существует нижнее белье? Сосками светишь постоянно, а наклонишься — настоящий маньяк из соседнего квартала прибежит. — А кто его постоянно портит? — возмущено воскликнула англичанка, прикидывая сколько комплектов нижнего белья ушло в небытие. Дикарь! Хотя кого она обманывает? Её это безумно заводит. — Я больше так не буду, — и ведь он даже не старается, поганец, изобразить раскаяние: игривая усмешка и наглые голубые глаза. Руки задирают её сарафан, грубо притягивая за ягодицы. Агата оплетает мускулистое тело словно плющ, сама того не замечая. — Какой же ты болтун, Нильсен, — зарываясь пальцами в короткие волосы, Агата страстно и даже агрессивно впивается в губы, ощущая улыбку на его лице, делает вдох и добавляет.— Меньше слов, больше дела. — За что получает увесистый шлепок по ягодице и капитулирует, захваченная в плен сладостной боли. Мужские губы развязно двигаются, язык настойчиво исследует каждый уголок рта, поглощая все мысли в голове Агаты без остатка. Непослушные пальцы пытаются разделаться с ремнем, от нетерпения ногти царапают торс, а с губ срываются звуки, больше похожие на всхлипы. — Агата, — легкий грудной смех, Алекс попутно скидывает футболку и расстегивает брюки. — Ты там туннель что ли роешь? Неуместная шутка забрасывается в папку «Игнор», Агата сейчас так возбуждена, что еë даже служба спасения вряд ли сможет отлепить от него. — Рою. — Юркая ладошка без спроса проникает под боксёры и настойчиво сжимает напряжённый член. — А вот поезд уже готов к отправлению. — Умелые движения вверх и вниз; пока он, сжимая челюсть, прикрывает глаза от блаженства. Она и сама близка к состоянию близкому к оргазму, наблюдая, как сексуально сейчас выглядит Александр. — Ты великолепна, — его рваный выдох. — А ты сомневался? — на нежной коже появляется солоноватая сперма, которую Агата, словно лакомство слизывает с каждого пальчика, бесстыдно смотря в потемневшие, как ночь, глаза, вызывая тем самым восхищение в них. Поиграть, помучать эту своевольную англичанку? Александр вжимает податливое тело в себя, просовывает пальцы в пряди шелковистых волос и оттягивает назад. Властный и холодный взгляд, от которого Агату пробивает дрожь, и она сильно закусывает губу, чтобы не сорваться в мольбе взять еë. Ну уж нет. Обойдется. Он обводит пальцем ареолу, тянет вставший сосок, срывая хриплый вздох. — Алекс! — Что такое? — Его невинный вид и издевательский тон просто срывают башню. Ей хочется топнуть ногой и требовать активных действий, словно она дитя малое, увидившее желанную игрушку в «Детском мире». А ведь именно этого Александр и добивается. — Ничего! — Как же он обожает, когда она настолько возбуждена: щеки полыхают, глаза застекленели, грудь тяжело вздымается. — Ты, похоже, устал. Может, мне кого-то другого поискать? — Ну всë, Харрис, — вся его невозмутимость вмиг исчезает: он зол, — тебе конец. — Он знает все еë уловки и всë равно ведëтся, как пацан: ревность к ней ему неподвластна. Агата его и больше ничья. — Прям бою… — Промолчать — это не про неë. Но он просто не даëт возможности что-то сказать, закидывает еë ноги на себя, яростно скользнув в её тело до упора, так что изумрудные глаза широко распахиваются, а с губ срывается неприлично громкий стон. —Аааааах. Его рот накрывает еë, кусает и оттягивает то верхнюю, то нижнюю губу, чуть ли не до боли, оставаясь на тонкой грани, горячий язык скользит по небу. Агате хочется кричать от наслаждения, но Александр держит еë в мертвой хватке, изредка глотая воздух и снова терзая еë. — Поискать тебе кого-то? — Плоть двигается в безудержном ритме, растягивая стенки влагалища. Он не переставал смотреть ей в глаза, ловя бесконечные стоны своими губами. — Поискать? — Она уже не осознает, кто она, где она: есть только его жгучие поцелуи и мускулистые руки, блуждающие по каждому изгибу. — Отвечай. Его требовательный тон возращает еë в реальность. — Нет! — Но ненадолго. Особенно глубокий толчок, от которого заплясали круги перед глазами. Агата из последних сил хватается ладонями за его скулы, целует в губы отчаянно, до боли, бескомпромиссно убеждая: ей нужен только он и никто иной. — Агата, — ни капли агрессии не осталось, она знает как потушить в нём ревность, в глазах только страсть и любование ею. Какая же она красивая! Агата тяжело дышит, но широкая и искренняя улыбка озаряет еë лицо. Его руки накручивают длинные локоны, прижимая голову к стволу дерева. Обжигающие поцелуи. Шлепки их мокрых тел. Еë ладони оглаживают проработанные мышцы плеч и торса. Она чувствует внутри подступающую дрожь. — Алекс, я… — Моя девочка, — его пальцы опускаются на клитор, безошибочно найдя нужную точку, и внутри всë взрывается мощным оргазмом. Ноги обмякают, Алекс изливается ей на бедро и заботливо поддерживает, не давая упасть Агате. — Ты как? — спустя несколько минут тишины он разрывает объятия и нежно целует в щеку. Агата блаженно вздыхает, застегивая сарафан. — Хочу есть! — Я думал, что накормил тебя. — Мужской хохот и игривое движение бровей. Агата краснеет, как помидор, на его похабную шуточку и отталкивает его от себя. — Ну в таком случае, — девушка кидает в него поднятую футболку, — я больше тебе ничего готовить не буду. — Она приваливается спиной к дереву, дожидаясь, когда он тоже закончит одеваться, и проводит ладонью по ткани от живота вниз.— Найдешь, что поесть. Дорогу ты знаешь. — Агата, ты же леди! — Алекс натягивает футболку, искренне смеясь. Она просто нечто, будто кто-то свыше залез к нему в голову, вытащил все тайные желания и создал для него идеальную девушку. — Тебе под стать. Александр подходит к ней, по-хозяйски обнимая, и она обвивает его шею руками. — Может, ещё разок? — Ну нет, ребятки. — В лица ударяет ослепительный луч фонаря, заставляя жмуриться. Перед ними стоит недовольный, заспанный офицер. Дежурство шло прекрасно, пока его не разбудили звонком, сообщив что в парке кого-то, то ли убивают, то ли проводят сатанинские обряды, а может всë вместе. Точно неизвестно, близко старичок не решился подойти. И теперь коп клял на чем свет стоит этого пенсионера, страдающего от бессоницы, собаку, которую тот выгуливал так поздно и этих громких «сатанистов». — Пошумели и хватит. Пройдëмте в участок! — За что? — глаза Агаты грозятся вылезти из орбит, они немо вопрошают о помощи: сделай же что-нибудь, черт возьми! — Алекс! — Статья: секс в общественных местах. Права вам зачитать или в фильме видели? — Но… — Пошли, каттен, а то нам ещё пару лет впаяют за сопротивление властям, — Нильсен спокойно кивает, мол, надо, так надо, и берёт Агату за руку. Он с трудом сдерживается, чтобы не заржать в голос от еë потерянного вида, лично его эта ситуация только забавляет. — Наручники доставать? — полицейский грозно смотрит, упирая руки в полные бока. — А веревки есть? — Не понял, — коп на ходу оглядывается, оценивая задержанного. Агата с Алексом идут следом. — Ты что, укуренный? — Нет, конечно. — Вид Александра: сама добропорядочность и простота. Он заговорщически подмигивает Агате. — Наручники ей не очень, а вот от верëвок она просто сходит с ума. Мужчина приглаживает пышные усы, пряча подступающую улыбку, и открывает заднюю дверь патрульной машины. — Ты охренел? — Агата тут же вспыхивает словно спичка, приходя в себя, и со всей дури стукает парня по плечу. Юморист недоделанный. В полицию загремели! А ему лишь бы поржать. — Ай! — Алекс поспешно запрыгнул на заднее сиденье, но тут же высунул голову на улицу, пока Агата обходит автомобиль с другой стороны. — Офицер, а за домашнее насилие какой срок? — Смотря, как часто бьют и как сильно, — мужчина усмехнулся, заталкивая шутника назад, и захлопнул дверь. — Очень часто и сильно. Девушка садится рядом на заднее сиденье и разворачивается корпусом к Алексу. Офицер плюхается впереди на кресло и вставляет ключ зажигания, заводя машину. — Что ты сказал? — Агата чуть ли не шипит и вскидывает руки в попытке побить Нильсена, но тот быстро реагирует, перехватывая их. — Эй, голубки, угомонитесь, — коп поглядывает через зеркало заднего вида на разбушевавшуюся парочку, выруливая на основную дорогу, — не портьте казенное имущество! Алекс сгребает еë, и теперь она злостно пыхтит ему в грудь, продолжая сопротивляться. — Мой маленький домашний тиран, — говорит с какой-то бравадой, словно это еë самое главное достоинство, офицер на это только хохочет, ему определенно нравится этот хулиган. Очень уж он напоминает его сына. Александр трепетно целует Агату в макушку, и она замирает, переставая сопротивляться.flashback
Агата выныривает из непрошенного воспоминания, чувствуя, как резко стало душно. Мозг — самый жуткий садист, он настойчиво подбрасывает то, что мы хотим забыть, и прокручивает раз за разом, заставляя запомнить каждую мелочь. Она пыталась забыть всë, абсолютно всë, и хорошее и плохое, что было между ними, но не смогла. События той ночи пронеслись тайфуном перед глазами, заставляя нервно поправлять несуществующие складки на платье. Агата, возьми себя в руки! — Стоп. Снято, — зычный голос режиссёра разнëсся над съемочной площадкой. Агата готова расцеловать его и пасть в ноги от благодарности. — Перерыв! Англичанка вскакивает с кресла, словно пробка, вылетевшая из бутылки с шампанским. Мне нужно на воздух. А лучше душ, холодный. Нет. Ледяной душ. Или хотя бы просто умыться. Она еле сдерживается, чтобы не побежать, что вызвало бы немало вопросов у окружающих, направляясь в сторону уборных. На этаже их несколько, и Агата решает идти в самую дальнюю из них. Не хочется сейчас с кем-то сталкиваться, необходимо побыть одной, привести мысли в порядок. Нужная комната пуста. Отлично. Агата собирает волосы в высокий хвост, включает ледяную воду и несколько раз безжалостно опускает лицо в ладони. Становится намного легче: скопившееся напряжения уходит вместе с водой. И чего я разволновалась? Решил со мной в гляделки поиграть, манипулятор хренов. Посмотреть на мою реакцию. А я и повелась. Как школьница! Ну и ладно. Проехали. Забыли. Едем дальше. Главное