‹›‹›‹›
— Не отставай, Хенджин! Клянусь, ты сегодня медленнее, чем беременная ламантишка (морская корова), — крикнул старший Хенджину, который все еще тащился в нескольких метрах позади. — Прости, Джинен. Я измотан, почти не спал прошлой ночью, — пробормотал Хенджин, отводя взгляд, когда, наконец, подплыл к Джинену. Его старший брат только закатил глаза, когда на его красивом лице появилась ухмылка. — И почему же, господин Хван? — дразняще спросил Джинен, игриво изогнув бровь, наблюдая, как Хенджин съеживается под его понимающим взглядом. — Нет причин... просто не мог? — довольно неубедительно проворчал Хенджин. Конечно, настоящая причина его недосыпания в том, что он слишком много времени проводил, играя в прятки с Дэхви в лесу из водорослей. Друзья играли часами, время от времени вспугивая заблудившегося морского окуня, мирно пасущегося среди высоких стеблей водорослей. Джинен сохранил понимающий блеск в глазах, но предпочел оставить эту тему. Он всегда знал, когда надо надавить на Хенджина, а когда лучше ничего не спрашивать. Потому что Джинен знает его лучше, чем кто-либо во всем море. Отец Хенджина погиб в столкновении скоростного катера еще до того, как он родился. Его мать умерла от гарпуна рыбака-копейщика, погибнув от раны через несколько часов после того, как лезвие пронзило ее бок. Несмотря на то, что он был ребенком, Хенджин никогда не забудет тот момент, когда умерла его мать. Она держала одной рукой руку Хенджина, а другой – руку Джинена, в то время как облака крови лились из ее плоти. Позаботься о Хенджине. Это последнее, что она сказала, бросив последний многозначительный взгляд на Джинена, прежде чем ее рука обмякла в хватке Хенджина. Хенджин все еще чувствует дыру, оставшуюся в его сердце после того дня, осколки агонии, как постоянные шипы в его плоти. Джинен – это все, что у него осталось. И его брат сделал своей миссией сохранить Хенджина в безопасности, избавить его от еще большего горя. Ради матери и ради себя самого. Его брат разительно отличается от него, почти во всех смыслах. Джинен сдержанный и зрелый. Он говорит только тогда, когда ему нужно, и когда он это делает, вам лучше слушать. Хенджин – полная противоположность; его прерогатива – преодолевать возбужденные шквалы чепухи. Хенджин – это бомбардировки речи, глупые улыбки и поздние ночные шалости, затянутые с его друзьями. Он – все, чем не является Джинен, и наоборот. Джинен – это луна, Хенджин – это солнце. Они дополняют друг друга, как противоположные оттенки на цветовом круге. Вы не можете иметь одно без другого. Даже кончики их хвостов: у Джинена нежный барвинковый оттенок, испещренный темно-бордовыми крапинками. Его яркие чешуйки – поразительная дихотомия простой черно-белой окраски хвоста Хенджина. Но ему нравится в нем это, нравится, что Джинен – это совершенно он сам. Джинен – весь мир Хенджина. Он любит брата больше, чем можно описать словами, и слишком хорошо знает, какое тяжелое бремя легло на его юные плечи. — Ты видел Кками в последнее время? — внезапно спросил Джинен, эффективно отвлекая Хенджина от его мыслей. — Нет, со времени последнего визита, — ответил Хенджин с легким смешком, его большие глаза мгновенно нашли Джинена. Кками – молодой, жизнерадостный щенок морского льва, который, кажется, очень понравился Хенджину. Он любит считать маленькое существо своим "домашним животным", но почти невозможно держать одно морское существо на одном месте больше часа или двух. Тем не менее, Кками по-прежнему добросовестно навещает его пару раз в неделю, счастливо тявкая и лая, когда он плавает в объятиях Хенджина, который всегда с радостью с ним играет и чешет за ушками. Джинен что-то промурлыкал в ответ, и они продолжили свой путь в приятной тишине. Пока они оба не заметили извивающееся серебряное пятно на близком расстоянии. Это большой тунец, безнадежно запутавшийся в коммерческой рыболовной сети. Нахмурившись, Джинен тут же подплыл к бьющейся рыбе. — Бедняжка… — пробормотал он, его брови сошлись вместе, глаза путешествовали по поверхности океана; корпус внушительного рыболовного судна качался среди волн, отбрасывая угрожающую тень под водой. — Джинен, не надо... — Хенджин попытался остановить брата, но было слишком поздно. Джинен уже заплыл прямо в середину вялой сети, ловко работая руками над нитями, связывающими плавники рыбы. Существо яростно забилось, когда Джинен попыталась оторвать его тело от веревки сети. Джинен всегда был таким заботливым. Иногда слишком уж заботливым. Узел беспокойства скрутился в животе Хенджина, он начал бессознательно заламывать пальцы вместе, пока ждал, когда его брат просто выпустит эту чертову рыбу и выйдет из проклятой сети. Внезапно из корпуса корабля донесся скрежет ржавых цепей. Сердце Хенджина замерло в груди. — Дж-Джинен! Убирайся! — отчаянно закричал Хенджин своему брату, который, очевидно, был слишком поглощен спасением тунца, чтобы заметить предательские звуки цепей на корабле, оживающем над волнами. В последний раз порвав бечевку, Джинен сумел вырвать ошеломленного тунца из веревочной тюрьмы. Он тут же рванулся, уносясь как можно дальше от огромной сети, даже не взглянув остекленевшими глазами на Джинена. Все кончено, он освободил глупую рыбу. Если бы только все могло быть так отвратительно просто. Сеть начала подниматься, закрываясь перед его испуганными глазами. — Джинен! — закричал Хенджин, плывя так быстро, как только его плавники могли подтолкнуть его к сети. Сеть уже образовала барьер между ним и его братом, окружая Джинена, когда она затянулась. При виде рыболовной сети, в которую он попал, челюсть Джинена распахнулась, его глаза, подражая глазам Хенджина, засияли от ужаса. Его красивый сиреневый хвост, казалось, неловко сжался в быстро закрывающейся сети, тощий придаток сгибался для облегчения против все более тесных кварталов, опутывающих его. Сирены и раньше попадали в человеческие рыболовные сети. Никто из них так и не вернулся. Убиты ли они плутоватыми рыбаками на борту кораблей, или им суждено жить на суше – неизвестно. Все, что Хенджин знает, это то, что они никогда не вернутся. — Д-Джинен, н-нет, нет! — завопил Хенджин, просовывая дрожащую руку в одну из многочисленных щелей в сети, чтобы схватить руку Джинена. Ему казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди, так быстро оно билось о ребра. Только одна мысль сумела проникнуть в разум Хенджина: "Я не могу потерять его". Джинен просунул руку через другую сторону сетки, с трудом сглотнув. Свободной рукой он легко сорвал с шеи ожерелье – тонкую нить темных водорослей с зазубренным акульим зубом. В качестве церемонии совершеннолетия каждая сирена отваживается спуститься в глубину, чтобы вырвать один зуб у одной из многочисленных акул, обитающих в темных глубинах. Это символ чести и мужества. Джинен вырвал зуб у Океанической белой акулы, одного из самых опасных видов акул, обитающих в открытом море. И теперь Джинен использует этот символ храбрости, чтобы прорваться через сеть, заманивающую его в ловушку. Это почти смешно, если бы Хенджин не испытывал самый сильный страх, который он когда-либо ощущал. — Джи-Джинен п-пожалуйста, поторопись, — заскулил Хенджин, его пухлые губы дернулись, когда паника воспламенила его чувства. Он запоздало понял, что плачет. Даже рыдает. Слезы сирены особенные, они светятся призрачной синевой. В то время как сирена на суше плачет такими же прозрачными слезами, как и любой другой человек, их океанические слезы – это потоки яркого, бледно-голубого цвета. Как шлейфы биолюминесцентных водорослей, которые качаются в море. — Все будет хорошо, Хенджин. Мне просто нужно сделать еще несколько разрезов и... — успокаивающие слова Джинена были прерваны. Тем же металлическим лязгом цепей. Сеть начала подниматься к поверхности, которую тянула визжащая девка, несомненно покрытая той же ржавчиной, что и те проклятые цепи. Заплаканные глаза Хенджина каким-то образом расширились еще больше, его губы раскрылись в безмолвном крике от ощущения того, как рука Джинена с силой вырвалась из его. — Нет! Нет, Джинен, пожалуйста! Не оставляй и меня, ты не можешь оставить меня! — завыл Хенджин, призрачные голубые слезы продолжали течь из его глаз. Он отчаянно поплыл за сетью, протягивая руку к не менее испуганному Джинену. Джинен протянул руку через маленькое отверстие, которое он вырезал в сети, его пальцы едва касались пальцев Хенджина. Всего миллисекунды физического контакта было достаточно, чтобы сфокусировать безумный разум Хенджина. — Хенджин, спрячься в лесу водорослей. Я найду тебя позже, обещаю, — заявил Джинен ровным голосом, несмотря на боль в глазах. — Н-нет, я тебя не оставлю. П-пожалуйста, не оставляй меня Джинен, т-ты все, что у меня есть, — всхлипывал Хенджин, цепляясь за сетку, чтобы попытаться разорвать скудную дыру еще больше; каждый раз, когда его пальцы цеплялись за бечевку, цепи просто вытаскивали ее прямо из его хватки. — Хенджин! Иди... сейчас же, — рявкнул Джинен, его глаза были жесткими, когда он смотрел прямо в испуганный взгляд брата. — Я найду тебя. Я найду тебя. Эти слова эхом отдавались в ушах Хенджина, запечатлевая каждый слог в его шатающемся мозгу. Как будто он не контролировал свое тело, Хенджин мгновенно повернулся и поплыл к лесу водорослей со скоростью, о которой даже не подозревал. Он не должен был оставлять Джинена. Он мог бы помочь, он мог бы спасти его! Почему он оставил Джинена?! Потому что этого хотел его брат. Если он собирается умереть, Джинен, по крайней мере, хотел избавить Хенджина от того, чтобы увидеть, как это произойдет. Самое меньшее, что может сделать Хенджин, – это послушаться его в последний раз. Он заставил себя оглянуться назад, его ошеломленные глаза смутно заметили, что Джинен все еще доблестно прорезает сеть своим кулоном из акульего зуба. Сеть все еще медленно извивается к поверхности, и отверстие неуклонно растет. Может быть, у них есть надежда. Хенджин свернулся калачиком в безопасности зарослей водорослей, бледно-голубые слезы все еще текли из его тяжелых глаз, грудь его судорожно вздымается. Я найду тебя. Хенджин ждал. Джинен так и не вернулся. Он ждал и ждал до тех пор, пока не смог больше держать глаза открытыми. Джинен так и не вернулся. Он заснул, чувствуя, как его сердце вырвалось из груди. Он заснул, когда боль стала слишком сильной, и он больше не мог выносить сознание. Даже сквозь сон, слезы потекли из мягко закрытых глаз Хенджина. Я найду тебя. Эти слова повторялись в его кошмарах, как заезженная пластинка. Он один. По-настоящему, совершенно, совершенно один. Джинена забрали у Хенджина. Вырвали из его жизни, как будто он был всего лишь призраком. Самый важный человек в его жизни ушел навсегда. Хенджин ненавидит сети.‹›‹›‹›
— Я найду тебя, — бессознательно захныкал Хенджин, его взгляд все еще был сосредоточен исключительно на скромном резервуаре перед ними. Реальность обрушилась на него, как приливная волна, когда он моргнул. Он не в лигах под открытым морем. Он не ютился в зарослях водорослей, рыдая навзрыд. Он вернулся в океанариум, где был все это время. Морской конек наконец сдался, позволив поймать себя в сеть служащего. Сердце Хенджина разорвалось в груди, когда он заставил себя громко сглотнуть. — Хенджин?! — это Сынмин. Похоже, он расстроен. Даже обезумен. Его сладкий голос ужасно надломлен и полон ощутимого беспокойства. — Хенджин, — снова позвал Сынмин, нежно взяв плечи Хенджина, встряхивая его, чтобы вернуть к реальности. — Почему ты плачешь? Плачет? Когда это он начал плакать? Хенджин протянул онемевшую руку к щеке. Сырость. Его рука продолжала подниматься, потирая глаза тыльной стороной ладони. Сырость. Его густые ресницы намокли от слез. Конечно, он плачет. В конце концов, он Хван Хенджин; он более чем известен тем, что носит свои эмоции как знак чести, поддаваясь хрупкости своего сердца чаще, чем большинство. Хенджин выдавил дрожащий вздох из своих губ. — Я... прости меня, Сынмин, — захныкал он. — Пожалуйста, мы можем пойти домой? — робко спросил Хенджин, жалобно шмыгая носом. Глаза Сынмина застилает блеск эмоций, его собственные губы дрожат, когда он наклонился вперед, чтобы крепко обнять Хенджина. — Конечно, Джинни. Прости, мне не следовало заставлять тебя приходить сюда, — пробормотал Сынмин на ухо Хенджину, зарывшись рукой в его блестящие волосы. Сынмин понятия не имеет, почему Хенджин так встревожен, но он может только предположить, что аквариум вызвал в нем какое-то глубоко укоренившееся отвращение. Хенджин никогда никому не рассказывал о том, что случилось с его старшим братом. Даже его лучшие друзья не знают; ни Чонин, ни Чан, и даже Сынмин. Так что теперь бедный ангел становится таким же обезумевшим, как и его парень, и он даже не знает причины своего ужаса. Отличная работа, Хенджин. Теперь Сынмин расстроен, а свидание испорчено, — сердито подумал Хенджин, давай себе мысленную пощечину за то, что снова позволил эмоциям взять верх. Его сердце болело за ребрами, и Хенджин не возражал бы, если бы оно просто перестало биться прямо в его груди, чтобы спасти его от агонии. Некоторые рыбы, находящиеся в аквариуме, все ещё смотрят на пару. Особенно пухлая рыба-фугу смотрела на них с того места, где она лениво покачивалась в своем загоне, ее остекленевшие глаза знали и смутно осуждали. — Н-нет, это моя вина, Минни. Я такой плохой парень, я не хотел все испортить- — начал Хенджин разбитым голосом, но был прерван губами Сынмина. Дыхание Хенджина перехватило в горле, электрические покалывания танцевали на его коже, когда он бессознательно расслабился во внезапном поцелуе. Это именно то, что ему нужно, чтобы остановить беспорядочный поток сознания. Сынмин – это именно то, что ему нужно. Ангел отстранился через несколько секунд, к большому ужасу Хенджина. Он уже скучал по губам своего парня. — Хенджин, ты ничего не испортил. Тебе позволено чувствовать себя неудобно, и пусть эти эмоции проявляются. Я просто хочу, чтобы ты сказал мне, что ты чувствовал, прежде чем мы уйдем отсюда, — сказал Сынмин, обхватив ладонями щеки Хенджина. Его почти высохшие слезы образовали липкую пленку на шелковистой коже, словно пытаясь удержать руки ангела. Хенджин растаял в знакомом прикосновении, его опухшие глаза затрепетали, а напряженные мышцы расслабились. Он положил руки на талию Сынмина, успокаивающе потирая бока. — Я... Я просто не хотел тебя разочаровывать, — произнес Хенджин, прислонившись головой ко лбу Сынмина. Сынмин усмехнулся, издав глухой смешок, когда он уткнулся носом в волосы Хенджина. — Я еще больше разочарован тем, что ты не сказал мне, что на самом деле чувствуешь по поводу сегодняшнего дня. Хенджин почувствовал, как его сердце задрожало под ребрами, его кожу покалывало, когда раскаленное добела чувство вины просочилось под его плоть. Сынмин прав. Он должен был быть честным; в конце концов, они теперь встречаются. Сынмин значит для Хенджина больше, чем можно описать словами, и самое меньшее, что он может сделать, это откровенно рассказать ему о своих самых сокровенных эмоциях, несмотря на то, как сильно он пытается их подавить. — Ты прав, Минни. Обещаю, что буду честен в следующий раз, — прошептал Хенджин, прижимаясь губами ко лбу Сынмина в целомудренном поцелуе. Улыбка, столь же любящая и удовлетворенная, сколь и облегченная, расцвела на губах Сынмина. — Я люблю тебя, Хенджин. Из глаз Хенджина грозились снова политься слезы, он бессознательно сжал тонкую талию Сынмина, пытаясь не заплакать. — Я тоже люблю тебя, Сынмин.‹›‹›‹›
— Джинен? — Хенджин легонько позвал своего старшего брата. Две сирены лежат на шелковистом песке рифового дна, смотря на волнистую поверхность океана. Полная луна мерцала сквозь танцующие волны, отбрасывая столбы отфильтрованного света на океанское дно. Серебристый лунный свет падал на их расслабленные хвосты, делая каждую чешуйку похожей на только что отполированные драгоценные камни. Джинен промурлыкал в ответ, поворачиваясь к Хенджину лицом. — Ты думаешь, я когда-нибудь влюблюсь? — тихо спросил Хенджин в мягко текущий океанический поток. Его большие глаза таили в себе неумолимый блеск, а щеки пылали ярким рубиновым румянцем. Джинен разразился смехом, немедленно подавив приступы добродушного хихиканья, когда он заставил свое выражение лица вернуться в одно из даже серьезных. — Откуда мне знать, Джини? Я что, похож на какую-то сваху? — произнес Джинен, ленивая улыбка растянула его губы. Бескрайний океан, развернувшийся перед их глазами, лишен каких-либо других существ, кроме одинокой акулы-молотилки, блуждающей по лабиринту подводных пещер. Пустота моря не помогала уменьшить застенчивый жар, который Хенджин ощущал всем телом. Он пожал плечами, небольшое движение подняло несколько небольших шлейфов песка. — Просто спрашиваю, вот и все, — смущенно проворчал он. Джинен обвил своей сильной рукой плечи Хенджина, втирая нежные круги в кожу его предплечья. — Ты потрясающий, Джини. Я уверен, что ты влюбишься в кого-нибудь не менее потрясающего. Лихорадочный румянец Хенджина только усилился, он почувствовал, будто его щеки целует расплавленное солнце. Он прижался к брату, расслабляясь, считая каждый ровный вздох, выходящий из груди старшего. — Но ты же знаешь, что я буду довольно жестко обращаться с тем, с кем ты встречаешься, верно? У моего самого младшего брата должно быть все самое лучшее, — проворковал Джинен, взъерошив волосы Хенджина Хенджин закатил глаза, убирая руку брата со своих волос. — Я твой единственный младший брат, — он был невозмутим, но ухмылка все еще играла на его губах. Джинен отмахнулся от этой незначительной детали изящным движением запястья. — Какая разница. Все, что я хочу сказать, – это то, что я, вероятно, только одобрю твою будущую вторую половинку, если это, например, буквальный ангел или что-то в этом роде. Хенджин усмехнулся, сузив свои мерцающие глаза на Джинена. Ангел, да. Под водой его ведь будет найти проще простого. — И где же я найду этого твоего "ангела", а? — протянул Хенджин, явно не впечатленный. Джинен просто позволил хитрой ухмылке осветить его губы. — Он придет к тебе, Джин. Вот как работает любовь. Вы просто находите друг друга. Хенджин молча обдумывал слова Джинена. Неплохо, если это говорит тот, который всю жизнь был один. — Хорошо, я дам тебе знать, если увижу кого-нибудь с крыльями, плавающего вокруг рифа, — с легким вздохом заметил Хенджин. Он свернулся калачиком, чувствуя, как сон начинает затягивать его глаза. Джинен крепче прижал его к себе. Хенджин чувствовал себя в безопасности, защищенным и любимым. Подчиняясь охватившему его изнеможению, он не мог не думать о таинственном ангеле, которого одобрил бы Джинен. Встречаться с ангелом звучит не так уж плохо, если подумать. Теперь ему просто нужно найти своего. Насколько это может быть трудно?