Часть первая: Дом Восходящего Солнца
Ночь еще только начинается, но Тэхёну уже кажется, что она никогда не закончится. – Я слышала, что ваш магазинчик процветает, – говорит Дженни, стоя возле него и прислоняясь к столу. Она насмехается над парнем, это слышно по тону её голоса и видно по лёгкой насмешке, когда она подносит к губам бокал с красным вином. – Твои родители, должно быть, очень гордятся тобой. Тэхён закатывает глаза, возвращаясь к поеданию разных блюд на столе: мяса, фруктов и овощей, выращенных вручную, и, конечно же, большого количества десертов, разложенных по всем правилам. Его собственный бокал вина всё ещё полон, но он почти не озаботился тем, чтобы испить из него за тот час, что уже шёл приём. Хотя после пятой неприятной встречи за вечер, он начинает думать, что алкоголь — это решение всех его проблем. – Знаешь, – продолжает Дженни, едва замечая, что Тэхён игнорирует её насмешки, – это действительно такой позор. Все ожидали, что ты станешь следующим лидером ковена, но ты даже толком сделать призыв ни разу не смог. Я удивлена, что они вообще разрешают тебе приходить на собрания. – Мы все знаем, что только из-за высокого положения его родителей он не был полностью изгнан, – хихикая, добавляет Джису, вставая по другую сторону стола от Дженни. – Ты же знаешь, что им пришлось умолять других лидеров позволить тебе остаться в ковене, несмотря на то, что ты не можешь призывать, верно? Тэхён закрывает глаза, чтобы выровнять дыхание. «Не дай им увидеть, как сильно это тебя тревожит», – думает он, ставя тарелку с едой на стол и протягивая руку за кубком вина. Может быть, алкоголь действительно является решением всех его проблем на сегодняшний вечер. – Ты позоришь весь ковен Ким, – выплевывает Дженни, её лицо выражает искренне отвращение, когда она перекидывает волосы через плечо, переплетая руки с Джису. – Сделай нам всем одолжение, перестань приходить на приёмы, как будто ты один из нас. Единственные, кто хочет, чтобы ты был здесь – это твои родители. – И даже так они слишком милы с тобой, потому что приглашают сюда, чтобы не ранить твои чувства, – добавляет Джису. Как только они уходят, Тэхен направляется в сторону ванных комнат, ныряя сквозь толпу и держа голову так низко, чтобы никто не смог увидеть отражающуюся на нём боль, которую он чувствует глубоко внутри себя. Так было в течение многих лет – с его шестнадцатилетия, когда он впервые во время ритуала по случаю его совершеннолетия должен был сделать призыв. Он должен был привыкнуть к такому отношению, он не должен быть таким чувствительным, чтобы не позволить их словам повлиять на него. Но… Может быть, всё было бы не так плохо, если бы не то бремя ответственности, давящее на его плечи с самого рождения. Единственный сын одного из лидеров влиятельного ковена Ким, известного своей тягой к призывам и тем, что именно они были теми, кто окончил Великую войну более века назад, Ким Тэхён был рождён, чтобы стать следующим лидером ковена, чтобы продолжить наследие ведьм в будущем и защитить мир от зла. Неважно, что для Тэхёна это никогда не стояло на первом месте: он больше интересовался лесами, окружающими ковен, растениями, цветами и деревьями куда больше чем магическими тренировками или запоминанием старых заклинаний призывов. В день своего шестнадцатилетия его привели в церемониальный зал для призывов. В отличие от других ведьм, которые, достигая своего совершеннолетия, проводили свою церемонию, в его случае вес зал был забит до отказа другими ведьмами из их ковена, а также ведьмами из соседних. Все хотели увидеть, насколько силен будет их будущий лидер, и что он сможет призвать. Тэхён готов поклясться, что на него это оказывало большое давление, ведь так много людей смотрели, и так много людей разочаровалось в нём в итоге. В тот день он не смог успешно произнести заклинание призыва. Он был первой ведьмой из ковена Ким, который не смог этого сделать, и лидеры, несмотря на отчаянные мольбы его отца, изгнали его, оставив только возможность приходить на мероприятия, к которым и другим ковенам было разрешено присоединяться, вроде приёмов в честь Кровавой Луны, где он сейчас и находится. Несмотря на то, что Тэхён был вынужден покинуть свой дом в молодом возрасте – шестнадцать лет – он довольно хорошо справлялся сам. В лесу, на окраине соседнего городка, он нашел себе новый дом всего в часе езды от главного города, двор которого был весь огорожен забором, полон прекрасных цветущих садов, цветов, деревьев и редких растений. И хотя у него нет таланта к призывам, Тэхён нашел его в создании зелий и заклинаний, которые стали его средствами к существованию. – Тэхён? Тэхёну хочется застонать, но он сдерживается, когда у входа в ванную сталкивается лицом к лицу с Ким Минджэ, одним из своих старых друзей. Минджэ повзрослел за эти годы, его лицо стало более привлекательным, а его причёска теперь выглядят лучше в сравнении с той, что он носил прежде, больше напоминавшую своей формой кокос. – Эй, Минджэ, – отвечает Тэхён, подходя к раковине и включая холодную воду, чтобы ополоснуть руки и лицо. Ему просто нужно собраться с мыслями и успокоиться. – Ты в порядке? – спрашивает Минджэ, нерешительно подходя к нему и осторожно кладя руку ему на плечо. Возможно, это действительно было бы утешительно, если бы при взгляде на лицо Минджэ не создавалось впечатление, что он делает это против своей воли. Но Тэхён понимает, что если другие увидят как они дружелюбно беседуют друг с другом, то он уверен, что Минджэ может пострадать от издевательств со стороны других членов ковена, таких как Дженни и Джису. – Ты выглядишь не очень хорошо… – О, большое спасибо, – говорит он, пытаясь ответить шутливо, но его голос всё равно звучит сухо. – Я в порядке. Не беспокойся обо мне. Минджэ закусывает губу, смотрит на дверь, потом снова на своего бывшего лучшего друга. – Мне жаль, что они так с тобой обращаются, – шепчет он. Карие глаза полные сочувствия, в котором Тэхён совершенно не нуждается. Особенно сейчас. – Мне очень жаль, Тэхён. – Я привык к этому, Минджэ. Всё в порядке, правда. Он медленно кивает, убирая руку, когда они с Тэхёном встречаются глазами в отражении зеркала. – В любом случае, мне всё равно жаль, – говорит он искренне, даже если для Тэхёна сейчас это ничего не значит. Это извинение явно больше нужно Минджэ, чтобы избавить себя от чувства вины, которое он испытывает за то, что бросил своего друга восемь лет назад. – Все в порядке, – отвечает Тэхён. – Я прощаю тебя, Минджэ. Минджэ снова кивает, прежде чем одарить его самой кроткой и грустной улыбкой, и затем он уходит, оставляя друга одного в ванной. Тэхён смотрит на себя в зеркало, разглядывая капли воды, которые стекают по его золотистой коже, прежде чем снова склониться над раковиной, на которую он опирался. Его выцветшие мятно-зелёные волосы, бывшие до этого ярко-синими, отлично смотрелись на нём, если верить Чимину. Но так было только месяц назад. Сейчас они разделены пробором, таким же изящным, как и его чёрно-фиолетовая мантия с вышитой на сердце эмблемой ковена. Снова опустив голову, он делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить тревожное чувство, затаившееся глубоко внутри. Он старается не обращать внимания на слова Дженни и Джису, пытается не думать о сочувствии в глазах Минджэ, когда он избегает его, чтобы тот не столкнулся с такими же издевательствами. Старается не думать о своих родителях, которые продолжают любить и поддерживать его во всех начинаниях, даже если это не то, что они изначально хотели для него. Даже если он невероятно разочаровал их. Тэхён тяжело вздыхает, встаёт, прислоняется к стене и закрывает глаза. Он хотел бы вернуться домой, завернуться в свое любимое пушистое одеяло и провести вечер кино со своим лучшим другом – Чимином. Хотел бы он быть где угодно, только не здесь, это единственное место, которому, как он знает, не принадлежит. Наконец, через несколько минут, собравшись с мыслями, он возвращается к остальным гостям. Тэхён берет кубок с вином, быстро осушает его содержимое и тянется за другим, пробираясь сквозь толпу в поисках родителей. По крайней мере, в отличие от всех остальных они будут рады видеть его. Он находит их, стоящих среди других лидеров, его отец обнимает мать за талию, в то время как его вторая рука держит кубок, похожий на тот, что был в руке Тэхёна. Он думает о том, чтобы просто уйти, чтобы избежать насмешек со стороны остальных лидеров, но уже слишком поздно, так как мать замечает его и подзывает к себе. – Тэхён, – говорит она, протягивая к нему руку, прежде чем он успевает сократить расстояние между ними. Сердце согревается от того, как его имя звучит из её уст; не в силах скрыть улыбку, когда тёплые руки матери обхватывают его щеки. – Ты похудел, мой дорогой, ты плохо питаешься? – Я ем много, мама, – отвечает он с такой же нежностью. – Но я не такой хороший повар, как ты. Она улыбается в ответ на комплимент, её губы складываются в квадратную, совсем как у него, улыбку. Она отпускает его щеки только для того, чтобы потянуться вниз и взять его за руку, снова поворачиваясь к остальным членам ковена, которые продолжают свой разговор, даже не взглянув в сторону Тэхёна, хотя его отец делает всё возможное, чтобы протянуть руку и сжать его ладонь один раз, с улыбкой на губах, а после продолжить слушать других. – Как идут дела? – тихо спрашивает его мать, слегка отходя в сторону, чтобы они смогли поговорить наедине. Тэхён так благодарен своей матери, милой, любящей и понимающей матери. Она всегда легко считывала его эмоции, понимая, что он чувствует себя неуютно рядом с большинством лидеров ковена с тех пор, как церемония его совершеннолетия закончилась неудачей. – Я должна навестить тебя на следующей неделе, чтобы принести тебе и Чимину нормальную еду, а? – Тебе не стоит слишком беспокоиться, – улыбается он в ответ, заставляя её заворковать, когда она нежно щиплет его за щёку. – Мы с Чимином хорошо питаемся, честное слово. Он всегда что-нибудь печет из свежих фруктов, которые мы выращиваем. И дела идут хорошо. Только вчера пара фей пришла и сообщила, что они смогли забеременеть благодаря моему зелью. Они обещали привести ребенка, как только он родится. Его мать мягко улыбается, её глаза потеплели от этой новости. – Если ты счастлив, то и я счастлива, – как всегда говорит она, поглаживая его щеку. Даже если он не умеет делать призывы или не оправдал её ожиданий, она всегда дарила Тэхёну только любовь и поддержку. После этого он не задерживается слишком долго, направляясь обратно к банкетному столу, чтобы найти место, где можно посидеть некоторое время. Он съедает ещё немного еды и продолжает потягивать вино в течение следующего часа, но после того, как начинает замечать, что все больше и больше людей поглядывает в его сторону, явно думая о том, что он позор своего ковена, он начинает налегать на вино больше, чем на еду. Тэхён не очень любит пить, ему не нравится, когда его сознание замутнено. Особенно он не любит утра после: головные боли, которые туманят его разум и лишают способности создавать правильные зелья. Но сегодня всё по-другому. Сегодня он умирает от желания выпить, хотя бы для того, чтобы забыть о насмешливых взглядах и хихиканье, когда он слышит, стоит другим посмотреть в его сторону. Боже, он бы всё отдал, чтобы вернуться домой к Чимину, свернуться калачиком на диване, смотреть фильмы, поедая попкорн. Тэхёну не нужно много времени, чтобы почувствовать, что он уже довольно пьян. Особенно учитывая то, что он почти не пил алкоголь всю свою жизнь. Но по какой-то причине опьянение заставляет шепотки, насмешливые взгляды или указывающие в его сторону пальцы казаться менее обидными. Дженни и Джису смеялись над Тэхёном после того, как столкнулись с ним, когда тот шел в ванную, и это только подливало масла в огонь. Ким Тэхён – добрая и нежная душа. Возможно, даже слишком добрая и нежная. Он терпит издевательства, но никогда не отвечает тем же. Принял свое изгнание и безропотно ушёл. Он никогда не жаловался на то, что в его жизни всё идет не так, как ему хотелось, и всегда был так благодарен за то, что у него уже есть. Но сегодня Тэхён зол, и он ощущает, как устал от всего этого. – Я им всем покажу, – бормочет он себе под нос, глядя на своё отражение в зеркале ванной. Его волосы уже не так аккуратно уложены, как час назад, воротник мантии намок от воды, которую он яростно брызгал себе на лицо, чтобы успокоиться. Он стоит, вцепившись в край раковины и стиснув зубы, костяшки его пальцев побелели. – Я покажу им всем, что я не бездарь. Я могу сделать призыв. Я смог бы, если бы действительно захотел. Тэхён тяжело сглатывает, пытаясь избавиться от охватывающего его гнева, но не может. Он не уверен, что говорит правду самому себе. Может ли он вообще призывать, ведь никогда не умел. Но жгучее желание доказать, что все они неправы, затуманивает его разум. Как было бы чудесно, если бы они все поняли, что ошибались в нём, и извинились бы за те годы мучений, через которые он и его родители прошли. Как было бы прекрасно сказать им, что он не хочет, чтобы его снова приняли в ковен, что он наслаждается своей мирской и обыденной жизнью вне этого мира. Чтобы доказать всем, что они ошибаются. Вот так Тэхён и натыкается на Зал Призыва, используемый только во время церемоний совершеннолетия или во время чрезвычайных военных ситуаций (с которыми он никогда не сталкивался, поскольку ничего подобного не было со времен Великой войны, прошедшей более ста лет назад). Сам он не входил в эту комнату со времен своей собственной церемонии совершеннолетия, то есть почти десять лет назад. Воспоминание о комнате полной людей, наблюдающих за ним, заставляет его нервничать, даже сейчас, когда она пуста, и кроме него самого там никакого нет. Зал гигантский, с высокими сводчатыми потолками из витражного стекла, на котором изображены знаменитые давние битвы между ведьмами и вампирами. Окна округлые, выглядывающие на леса за пределами ковена. Где-то вдалеке находится собственный маленький коттедж Тэхёна, который находится выше его маленького магазина. Полы сделаны из причудливого белого мрамора, стены – из серого кирпича, единственный свет исходит от потолка и окон, а заколдованные свечи на стенах зажигаются, как только кто-то заходит внутрь. В центре комнаты находится круг для призыва, сейчас пустой, но заколдованный таким образом, что он изменяется на астрологическое звёздное небо для каждой ведьмы, которая ступает на него. Тэхён делает глубокий вдох: – Я могу это сделать, – шепчет он сам себе, прежде чем сделать маленький шаг вниз, в круг призыва. Пол тут же превращается в вид звёздного ночного неба, и Тэхён зачарованно наблюдает, как звёзды выстраиваются в линию, образуя созвездие Девы. Падающие звёзды сверкают на полу, когда он идёт к центру, замечая свой собственный знак зодиака, Козерога, принимающего свою форму прямо напротив другого. Белый мел, используемый для создания карты призыва, находится в верхней части круга. Он хватает его, прежде чем вернуться к центру, глубоко вздохнув. И прежде чем медленно начать чертить им, собирается с силами. Он изо всех сил пытается очистить свой разум, сосредоточиться на покалывании в руке, сжимающей мел. Пытается сохранять спокойствие, решая поставленную задачу, позволяя разуму продумать точную карту, которую нужно нарисовать. А потом он начинает. Линии, соединяющие звёзды знака, медленно сближаются, как магниты, пока он продолжает чертить. Он работает почти как одержимый, позволяя своим инстинктам взять верх, создавая карту, которую он отчаянно хочет закончить сейчас. Если бы Тэхён был в ясном уме сейчас, он бы почувствовал облегчение и обрадовался, что сейчас это ощущается так естественно. Особенно по сравнению с последним разом, когда он держал этот мел в руке, и не мог придумать ни единой карты, соединяющей звёзды. Вместо этого он работает только быстрее. Его рука изящна, когда он рисует белые линии вдоль пола, создавая узоры, которые начинают формировать призывающий символ. Он сосредоточен, ему некогда думать о том, что сам никогда не видел его раньше, никогда не изучал. Всё, что он может делать, – это передвигаться, следуя за своей рукой, когда она делает то, что хочет. Сердце Тэхёна бешено колотится в груди, что ему становится трудно дышать. Но он не может остановиться: его тело движется всё быстрее, увлекая его за собой, пока он соединяет всё больше и больше звёзд. Словно его тело отказывается закончить призыв. И, может быть, если бы Тэхён был полностью трезв, он бы почувствовал страх. Потому что за все годы, что он рос, изучая заклинания, он никогда прежде не слышал о том, чтобы становилось трудно дышать, никогда не слышал о том, чтобы они заставляли ведьму продолжать против своей воли. Только когда он заканчивает карту, роняя мел, он, наконец, снова может свободно дышать. Слегка ошеломлённый, он падает на колени в центре круга, капли пота стекают по его лицу. Внезапно весь круг окружает клубящаяся черная пыль, блокирующая свет и отрезающая пути к отступлению. В полной темноте Тэхён поднимается на трясущихся ногах, поворачиваясь вокруг своей оси по мере того, как рёв взметнувшейся пыли становится настолько громким, что ему приходится закрыть уши. Под ним ярко светится призывающий круг – единственный источник света в образовавшемся торнадо и черной пыли. А затем, внезапно становится тихо, хотя кружащийся вокруг него торнадо никуда не исчезает. Тэхён оборачивается, грудь сжимается от паники. Медленно, его руки опускаются от ушей, глаза расширяются, когда он всматривается в неподвижное облако вокруг него и в светящийся пол. Кажется, что всё сработало, и всё же… он один в круге. Он вздыхает, чувствуя тяжесть во всем теле. Он чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы, и Тэхён яростно вытирает их рукавом мантии, желая вернуться домой ещё больше чем когда-либо. В этот момент он благодарен странному облаку, окружающему его и закрывающему от взглядов на случай, если кто-то войдёт. Последнее, что ему нужно, это чтобы все снова начали насмехаться над ним из-за очередного неудачного призыва. – Может быть, они действительно были правы, – шепчет он себе, злясь, что не может просто сделать это. Расстроенный тем, что он всегда будет разочарованием для всего ковена Ким, родителей и предков. Тэхён шагает к краю круга, протягивая руку, чтобы коснуться пыли, окружающее его, задаваясь вопросом, может ли он просто пройти сквозь неё, чтобы уйти. Но, несмотря на внешний вид, она твёрдая на ощупь, полностью блокирует выход. Раздражённый, он возвращается в центр, его рука тянется назад за белым мелом, чтобы схватить его. Но как только его пальцы снова обхватывают мел, его рука движется, чтобы создать последний символ, чётко по всей середине круга, разрезая его пополам, вместе с разделением двух знаков. Пол дрожит под его ногами, и он роняет мел, делая быстрые, но неустойчивые шаги назад, пока не оказывается на краю круга. Большая трещина следует за последней линией, которую он только что нарисовал, пробивая светящийся пол. Это похоже на землетрясение, как будто земля под ним внезапно исчезнет, и он провалится к самому ядру земли. Он кричит, пытаясь найти что-нибудь, за что можно ухватиться, но ничего не получается. Пол перестает трястись, и он судорожно глотает воздух, пытаясь заставить свои запаниковавшие легкие снова нормально работать. – Наконец-то. Тэхён разворачивается, поворачиваясь к мужчине. Он одет в черную блузку с рюшами на воротнике и рукавах, заправленную в черные брюки с блестящими туфлями на ногах. Несколько золотых и украшенных драгоценностями колец надеты на его пальцы, когда он протягивает руку, чтобы отряхнуть рукава, резко поворачивая голову и расправляя плечи. Его кожа фарфорово-белая, безупречная; его тёмные волосы, длинные, свисающие мягкими волнами, обрамляющие его лицо, сверхъестественно привлекательное с мягкими, пухлыми губами и вспыхивающими красными глазами. При виде красных глаз Тэхён тихонько давится вздохом. Красные глаза… Вампир. Он только что призвал самое опасное сверхъестественное существо из всех существующих. Глаза вампира, наконец, смотрят на него, тёмная бровь приподнимается, когда он смотрит на Тэхёна через круг, который в ответ глядит широко раскрытыми испуганными глазами. Тэхён громко сглатывает, отступая до тех пор, пока ему некуда будет больше идти, наблюдая, как вампир уверенно приближается к нему, а блеск в его красных глазах заставляет что-то нервно скрутиться в его животе. – Ах, – говорит он, когда приближается, пальцы тянутся к подбородку Тэхёна, чтобы заставить его удержать взгляд, – ведьма Ким, да? Колени Тэхёна дрожат, угрожая рухнуть под его весом. Его дыхание прерывистое, когда он смотрит на вампира, пытаясь не думать о том, насколько тот несправедливо привлекателен для того, чтобы быть самым опасным монстром, которого когда-либо видел мир – как и все вампиры. – Я должен разорвать тебя на части за то, что твой ковен сделал со мной, – продолжает вампир, его голос звучит обманчиво мягко, несмотря на его угрожающие слова. – Но, возможно, я позволю тебе пока жить. Отплачу добром за освобождение меня из тюрьмы. – К-кто ты? – Тэхён не гордится тем, как дрожит его голос. Медленная, но угрожающая ухмылка пересекает губы вампира, кончики его клыков выглядывают из-под верхней губы. Он наклоняется ближе, и Тэхён застывает в страхе, зажмурив глаза, и не в силах пошевелиться, а тело напрягается. – Чон Чонгук, – шепчет вампир, прижавшись губами к его уху. И именно в этот момент облако пыли, окружающее весь призывающий круг, снова начинает двигаться, вращаясь быстро и громко, вновь наполняя тишину рёвом. Как только пыль устремляется к потолку, карта призыва на полу разрушается, а комната вновь появляется в поле зрения. Мир вращается вокруг своей оси, а колени Тэхёна дрожат от слабости после выполнения призыва. Он чувствует, что падает, но не задевает пола.✨🌙✨
Прошло больше века с тех пор, как Чон Чонгук был заключен в тюрьму. Всё началось, когда он проснулся, открыв глаза от удивления, только чтобы почувствовать жжение в груди, где его сердце давно уже было мертво. Страстное желание быть с тем, кто его призывает, причиняло физическую боль, заставляло чувствовать, что он задыхается. Боль чуть ли не хуже, той, когда они выжигали настоящие знаки заключения на его коже несколько лет назад. Ослепляющий свет, когда знаки вокруг его тела ломались одна за другой. И внезапно он оказывается освобожденным, стоящим в круге и окруженным серым облаком, пол под ним тускло светится, показывая ночное звёздное небо. – Наконец-то, – говорит он, протягивая пальцы и сжимая их, когда стряхивает паутину с блузки на пол. Поражённый вздох привлекает его внимание, а голова быстро поворачивается в сторону источника звука. Каково же было его удивление, когда он видит встречающую его ведьму из ковена Ким. Ведьма из того самого ковена, что заключил его в тюрьму, ломает печать и вызывает его. Ирония действительно поражает его, заставляет его рассмеяться, когда он ощущает желание перерезать глотки каждой ведьме в этом ковене. Однако Чон Чонгук не торопится. Хотя он не желает ничего, кроме как разорвать на части всех предков ковена Кимов, он знает, что сейчас это невозможно. Особенно, когда он так ослаб после заключения. И более того, он слаб от голода. Боже, прошло уже больше ста лет с тех пор, как он питался. Он умирает от голода. Чонгук весело приподнимает бровь, его глаза вспыхивают красным от запаха ведьмы напротив него. Он наблюдает за ним, словно хищник преследует свою добычу, когда ведьма отступает настолько далеко, насколько позволяет ему круг призыва, прежде чем, наконец, уверенно подойти к ведьме ближе. Он подходит, приподняв подбородок и с радостью наблюдая, как испуганно выглядит молодой парень. «Он действительно красавец», – праздно думает Чонгук, подходя ближе. Мятно-зеленые волосы парня разделены пробором, подчеркивая красивые брови, чётко очерченные скулы с родинками на кончике носа, на щеках и одной по нижней линии ресниц. Сильный и прямой нос, полные губы, почти напоминающие своей формой сердце. Возможно, если бы он не был ведьмой Ким, Чонгук рассматривал бы его как партнера для кормления. Он останавливается только тогда, когда оказывается достаточно близко, так что от его пьянящего запаха у Чонгука буквально кружится голова. – Ах, – бормочет он, его длинные пальцы дотрагиваются до подбородка ведьмы, заставляя его удержать взгляд, – ведьма Ким, да? Ведьма дрожит, и от осознания этого Чонгук ухмыляется. Он чувствует себя сильным, несмотря на то, насколько он действительно ослаб из-за голода и долгих лет сна, которые ему пришлось вытерпеть. Он замечает, как отчаянно ведьма пытается выровнять своё дыхание, хотя у него это довольно плохо получается, поскольку он продолжает дышать слишком быстро. – Я должен разорвать тебя на части за то, что твой ковен сделал со мной, – продолжает Чонгук, таким же тихим голосом, глаза скользят по прекрасному лицу ведьмы почти с нежностью. – Но, возможно, я позволю тебе пока жить. Отплачу добром за освобождение меня из тюрьмы. – К-кто ты? – голос ведьмы дрожит, как и его тело, а ухмылка на губах Чонгука становится только шире. Он наблюдает, как ведьма застывает, зажмурив глаза, а его дыхание становится всё тяжелее. Как волнующе. Чонгук наклоняется вперёд, медленно втягивая носом запах ведьмы вдоль шеи, прежде чем поднести губы прямо к его уху: – Чон Чонгук, – шепчет он, его губы растягиваются в широкой улыбке, когда дрожь ведьмы усиливается. Он практически слышит, как кровь приливает к его быстро бьющемуся сердцу. Серое облако вокруг них внезапно начинает двигаться, издавая громкий звук, и движется к потолку. В поле зрения Чонгука появляется большая комната, но у него не так много времени, чтобы изучить своё местонахождение, прежде чем ведьма перед ним начинает терять равновесие. Чонгук наблюдает, как его глаза закатываются, а тело падает вперёд, не оставляя ему иного выбора, кроме как прижать ведьму к груди. Его мятные волосы задевают щёку Чонгука, и он практически трясется, запах такой сильный, такой тёплый и манящий. За всю свою бессмертную жизнь он никогда не вдыхал такого восхитительного запаха. Боже, он, должно быть, действительно голоден, если думает, что ведьма Ким хорошо пахнет. С небольшого расстояния он может слышать приближающийся топот ног и гомон ссорящихся людей. «Ах, – думает Чонгук, закатывая глаза, – должно быть, они пришли забрать эту ведьму». Чонгук осторожно кладёт потерявшую сознание ведьму на пол. Его глаза не могли не зацепиться за вид перед ним – такое беспомощное, совершенно податливое тело. Он действительно красивый, возможно, даже самый красивый человек, которого когда-либо видел Чонгук. Неземная красота, изысканная, может быть, даже немного завораживающая сама по себе. Чонгук винит в своей мягкости его красоту, когда он наклоняется, чтобы подтянуть одежду ведьмы, закрывая легкую обнаженную золотистую кожу под ней. Толпа уже оказывается сейчас у двери в комнату, дверная ручка дребезжит. Хорошо зная, что ему никто не будет рад в этой комнате, тем более с бессознательной ведьмой, в чьём состоянии они, несомненно, обвинят Чонгука, он быстро принимает форму летучей мыши и взлетает высоко к потолку, приземляясь на опорную балку, чтобы понаблюдать за разворачивающейся перед ним сценой. – Тэхён! – кричит женщина, бросаясь вперед, пробиваясь сквозь толпу, чтобы достичь лежащей на полу ведьмы без сознания. «Ким Тэхён», – думает Чонгук, с большим интересом наблюдая, как она кладет его голову к себе на колени, руки нежно убирают его волосы назад, касаясь кожи. Высокий мужчина тоже бросается вперёд и опускается на колени рядом с женщиной, чтобы осмотреть Тэхёна. Они оба суетятся ещё несколько минут, казалось, испытывая облегчение, обнаружив, что он невредим и просто спит. – Ему запрещено входить в эти покои, – говорит другая ведьма в изумрудных одеждах, скрестив руки на груди и свирепо глядя на них троих. Глаза Чонгука останавливаются на нём, оценивая его черты и то, насколько знакомыми они выглядят. Должно быть, он потомок Ким Дахён, одной из пяти ведьм, создавших знаки, которые заключили его в тюрьму. – Немедленно уберите его! Ему не место в этом священном зале! Мужчина, стоящий на коленях рядом с Тэхёном, поднимает его на спину с помощью женщины и несёт к дверям, чтобы выйти. Чонгук озадачен вспышкой гнева напыщенного человека. Разве Тэхён не ведьма из ковена Ким? Почему его не пускают в зал для призывов? Откуда-то из глубины Чонгука тянет неизвестная сила. Она настолько сильна, что он почти сваливается с балки, на которой сидит, и он вынужден лететь вдоль серых кирпичных стен, чтобы остаться незамеченным. Он подлетает к выходу. Ему нужно следовать за мятноволосой ведьмой. Почти инстинктивное чувство. То, которое он физически не может игнорировать. Выбраться из комнаты труднее, чем ожидалось, ему приходится прижиматься к кирпичу и ползком продвигаться вдоль него. Он смотрит, как Тэхёна несут по ярко освещенной комнате, полной людей, и внутренне стонет. Как он должен пройти через всех них незамеченным? – Почему мы до сих пор позволяем ему приходить на эти приёмы? – одна из ведьм усмехается, её полные губы раздражённо поджаты. – Он даже не ведьма, не говоря уже о его отношении к Кимам. Мы должны просто изгнать его полностью. – Дженни, – сурово произносит какой-то толстяк. – Если бы не его родители, его бы сюда не пустили. Но мы не можем наказать их за некомпетентность их сына. Они не виноваты, что он позорит всех ведьм в этом ковене. – Он бесполезен, – вставляет другой. – Даже не может попытаться призвать кого-то, не потеряв сознание. Он выставляет нас дураками! Пока препирательства продолжаются, Чонгук прищуривается. Что бы он точно сейчас сделал, так это вонзил клыки им в глотки и вытянул всю кровь, пока они все не упадут замертво на пол. Он знает, что ведьмы – это зло, особенно из ковена Ким, но неужели они так же относятся друг к другу? Как ужасно. Используя их идиотские переругивания в своих интересах, Чонгук выскальзывает из комнаты незамеченным и быстро летит к красным шторам, закрывающим большие окна, прячась от глаз гостей внутри ткани. Высунув голову, он оглядывается в поисках Тэхёна, и напряжение внутри него снова сжимает грудь. Это похоже на первобытную потребность быть рядом с ведьмой, которая призвала его. Он замечает мятно-зелёные волосы в другом конце коридора, кажется, его несут к другому выходу. Несмотря на отчаянное желание подойти к нему поближе, вампир остаётся спрятанным за занавесками, ожидая, пока Тэхёна отнесут к двери. Двери открываются, чтобы показать внешний мир, и Чонгук вздыхает с облегчением, прежде чем повернуться к окну. Ртом он открывает защёлку и взлетает в холодное, ноябрьское, ночное небо. Так чудесно снова летать, быть свободным. Холодный воздух под крыльями освежает. Найти и догнать Тэхёна не отбирает много усилий. Он просто следует за притяжением внутри своей груди, и оно ведёт его прямо к ведьме, все ещё лежащем на спине мужчины, в то время как женщина идет рядом с ним, время от времени протягивая руку, чтобы проверить парня. Чонгук подлетает ближе, даже приземляется на бессознательную ведьму, быстро зарывается в его мантию, чтобы оставаться скрытым, не зная, как долго продлится их путешествие, зная только, что они направляются в лес, и будет трудно пролетать сквозь деревья и продолжать следить за ними. Тело Тэхёна тёплое, одежда мягкая и уютная, поэтому он зарывается ещё глубже. Его крошечные коготки вцепляются в ткань, сжимая её возле мордочки, чтобы скрыться от потоков жгучего холода, причиняющего боль глазам. – Возможно, было ошибкой приглашать его на собрание в честь Кровавой Луны, – говорит женщина с тихим вздохом, а её тон полон раскаяния, как с интересом отмечает Чонгук. – Я знаю, что он тоже не любит возвращаться в ковен. Он приходит только потому, что мы просим его об этом, Дэхван. – Я просто не хочу, чтобы он чувствовал, что потерял и нас, – тихо отвечает Дэхван. – Он говорит, что доволен своим магазином и Чимином, – добавляет она. – Я думаю… мы должны отпустить его, чтобы он мог спокойно жить вдали от ковена. Мне больно видеть, как с ним там обращаются. Слышится легкое шуршание, когда Дэхван поднимает на спине бесчувственное тело Тэхёна повыше: – Хорошо, мы можем сказать, что ему больше не нужно приходить на мероприятия, если он этого не хочет. Я думаю, что лидеры тоже почувствовали бы себя лучше. Они думают, что он делает наш ковен слабым. Чонгуку хочется усмехнуться, но в форме летучей мыши он может лишь закатить глаза. Тэхён и слабый? Ведьма, которая призвала его, должна обладать огромной силой, чтобы сломать эти печати. Потребовалось пять ведьм, чтобы запечатать его в тюрьме, и только одна, чтобы призвать его? По мнению Чонгука, этот Тэхён – самая могущественная ведьма из всего ковена. Возможно, он и сам этого не осознаёт. Прогулка, кажется, занимает ещё какое-то время. Чонгук чувствует себя слишком уютно в тепле, исходящем от Тэхёна; он почти засыпает, вцепившись когтями в мантию, позволяя своим глазам закрыться. Голоса Дэхвана и женщины, которые, как Чонгук узнает, являются его родителями, в конце концов умолкают, так что слышны только звуки веток и опавших листьев, на которые они наступают. На самом деле здесь довольно спокойно. Если бы только Чонгук не был таким, таким голодным. Наконец, они подъезжают к небольшому коттеджу. Он довольно скромный, маленький, с коричневой крышей и деревянными ставнями, выкрашенными в зеленый цвет, высотой в два этажа. Вокруг дома раскинулся самый яркий цветущий сад, который когда-либо видел Чонгук; виноградные лозы с белыми цветами обвивают стены коттеджа, высокие деревья окружают дом, кусты и десятки разноцветных цветов прорастают повсюду. Они несут Тэхёна вверх по лестнице и через парадную дверь, проходя в маленький, но уютный дом. Чонгук может лишь мельком оглядеться, но здесь пахнет свежими яблоками и корицей, как и сам Тэхён. Дэхван укладывает Тэхёна на кровать, от которой сильнее пахнет яблочными пряностями, а Чонгук распластывается под одеялом так, чтобы его не заметили. Мать Тэхёна подходит, наклоняясь, чтобы оставить мягкий поцелуй на лбу сына, и натягивает мягкое одеяло на него до подбородка, полностью скрывая Чонгука в темноте. – Спи спокойно, дорогой, – нежно говорит она. – А разве Чимин не здесь? – голос Дэхвана затихает, как и звук их шагов, когда они покидают комнату и дверь за ними закрывается. Чонгук ждёт, пока не слышит, как они выходят из коттеджа, чтобы после выползти из-под одеял и одежды Тэхёна. Какое-то мгновение он сидит на груди ведьмы, поверх одеяла, и наблюдает за тем, как тот ровно дышит. Выражение его лица спокойное и умиротворенное. Через несколько мгновений он подпрыгивает в воздух и принимает свою обычную форму. Снова отряхивая блузку, он решает, что пока ведьма не проснётся, он будет развлекаться, исследуя его крошечный дом. Может быть, вампир сможет узнать немного больше об этой странной ведьме, которая призвала и освободила его. И он надеется, что сможет найти что-нибудь перекусить на улице.✨🌙✨
Когда Тэхён просыпается, ему тепло и уютно. Даже с закрытыми глазами он осознаёт, что это его комната, которую заливает солнечный свет, проникающий сквозь прозрачные кружевные занавески. Чмокая губами, он заставляет себя проснуться, вытягивая руки над головой и ноги, пока они не высовываются из-под одеяла в конце кровати. Громко зевнув, он наконец открывает глаза и начинает моргать, щурясь от солнечного света. Тэхён перекатывается на другой бок, готовясь встать с кровати и надеть тапочки, уже чувствуя холодный воздух вне тёплого одеяла, прикрывающего босые ноги. Его глаза снова открываются, когда он сбрасывает с себя одеяло, смущенный тем, что все ещё находится в своем церемониальном одеянии, и, когда он поднимает голову с подушки, сталкивается лицом к лицу с парой напряженно следящих за ним красных глаз, и кричит от неожиданности. Вампир приподнимает бровь, совершенно не выглядя впечатлённым. – Не надо кричать, Тэхён, – говорит он, и Тэхён почти уверен, что его сердце сейчас выскочит из груди или, может быть, он обмочит штаны. Он отползает назад, хватая своё одеяло и натягивая его на себя, как будто оно защитит его от вампира, пока он упирается спиной в стену. – О-откуда ты знаешь моё имя? – пискнул он в ответ, сглотнув, когда вампир, оперевшись руками на бёдра, медленно встаёт перед кроватью. – Так тебя называли твои родители. Тэхён бледнеет. – Что ты сделал с моими родителями? – он кричит, хватая подушку и поднимая её над головой, готовый сражаться и отомстить за них, если понадобится. Вампир закатывает глаза, и со скоростью, которую не могут уловить глаза Тэхёна, подушку выхватывают из его рук, и вампир становится коленями на кровать прямо перед ним, охватывая его подбородок пальцами. «Вот оно, – думает Тэхён с тихим всхлипом страха, подтягивая колени ближе к груди в попытке стать как можно меньше. – Я умру от рук вампира, будучи известным как ведьма, которая не смогла даже сделать призыв и…» – Подожди! – кричит Тэхён, открывая глаза, когда с новой силой толкает вампира. – Ты не можешь убить меня! Вампир склонил голову набок и ухмыльнулся, явно забавляясь его действиями. – О? – спрашивает он, и Тэхён нервно сглатывает. Воспоминания о прошлой ночи начинают заполнять его голову. Насмешки Дженни и Джису, дерьмовые извинения Минджэ, доброта его родителей, которая почему-то заставила его чувствовать себя еще хуже из-за того, что он разочаровал их. Вино, а потом злость на себя за то, что не смог сделать то, что должен был сделать ещё в шестнадцать лет. Зал призыва. Торнадо из чёрной пыли, трещина в полу. Красноглазый вампир. Чон Чонгук. – Я… я призвал тебя вчера вечером! – Тэхён снова сглатывает, его руки, в которых он беспокойно комкает одеяло, вспотели. – Э-это значит, что мы связаны друг с другом. Вампир, Чонгук, кажется, удивлен этим и слегка отодвигается от него. Несмотря на то, что у Тэхёна теперь немного больше пространства, он чувствует себя ещё более нервным, замечая выражение лица вампира. – Как связаны? – спрашивает Чонгук строгим, сердитым голосом. Тэхён слегка прикусывает губу: – Это просто обычная связь призыва, но единственный способ избавиться от неё – это отправить тебя обратно… – Я не вернусь, – рычит Чонгук, сжимая кулаки и сверкая черными от гнева глазами. – Ладно, ладно! – Тэхён практически всхлипывает, вкинув руки над головой, чтобы не смотреть в его черные глаза. Он действительно думает, что книги и уроки истории не научили его в достаточной степени тому, насколько ужасны вампиры, даже если это было почти девяносто процентов уроков, которые он усвоил в детстве. – Я уверен, что если мы найдем чернокнижника или кого-то в этом роде, они смогут разорвать связь, и мы оба сможем пойти разными путями. Глаза Чонгука сужаются, но, наконец-то, он полностью встает с кровати и отступает. – Сделай это, – отвечает он, и Тэхён приподнимает бровь, но решает не подвергать сомнениям слова вампира. – Однако перед всем этим мне нужно поесть. Глаза Тэхёна снова расширяются от ужаса: – Только не меня! – снова кричит он, вскакивая, а его одеяло падает на кровать. На губах Чонгука снова появляется весёлая ухмылка, глаза сверкают, когда он наблюдает, как ведьма пытается храбриться, хотя всего несколько мгновений назад, он сидел перед ним съёжившись от страха. – Я бы никогда не опустился так низко, чтобы кормиться от ведьмы Ким, – отвечает он скучающим тоном. – Я пойду в бар крови. Я уверен, ты знаешь поблизости приличное заведение, да? – Бар крови? – кротко шепчет Тэхён, чувствуя, как бледнеет его лицо. – Да? – Чонгук поднимает бровь, веселье быстро покидает его лицо. – Где вампиры в ваши дни питаются? Тэхён моргает раз, другой. – Вампирам запрещено пить кровь людей или других существ. Глаза Чонгука практически вылезают из орбит. Что это за злой век? – Чем же они питаются, чтобы выжить? – спрашивает он, глядя на Тэхёна, который медленно встаёт с кровати и ставит ноги на пол, хотя и держится на расстоянии от Чонгука. – В основном животными, – говорит Тэхён. – Иногда им дают кровь мертвых людей перед тем, как их хоронят, но это только тогда, когда их хозяева позволяют им это. Все тело Чонгука застывает от этой новой информации. Ведьма, однако, кажется, не замечает этого, когда начинает ходить по своей комнате, чтобы собрать вещи, дабы принять душ и подготовиться к предстоящему дню. – На самом деле мне нечем тебя кормить, потому что никто не умер, и я не позволю тебе убить животное у меня на глазах, – продолжает Тэхён, перекидывая полотенце через плечо и поворачиваясь спиной к Чонгуку. – Но, может быть, Чимин знает кого-нибудь? У него обычно есть связи, и я почти уверен, что он знает вампира или двух… Голос Тэхёна обрывается, когда его тело врезается в дверь перед ним, а его лицо сильно ударяется о дерево. Чонгук стоит позади него, удерживая его на месте, прижимаясь к нему всем телом, когда он наклоняется ближе к лицу ведьмы, его глаза снова чернеют от гнева. Гнева, причину которого Тэхён на самом деле не понимает. – Я тебе все объясню, Тэхён, – угрожающе шепчет он. – Либо ты найдешь мне место, где я смогу нормально питаться. Или я буду кормиться от тебя, пока не высосу из тебя все до последней капли. Тэхён сглатывает, его дыхание прерывается от паники, охватывающей его тело. Чонгук, наконец, отстраняется, отпуская его, и ведьма, не теряя времени, рывком распахивает дверь своей спальни и бросается в ванную, захлопывая и запирая за собой дверь. Он практически падает на крышку унитаза, слёзы жгут глаза, а живот скручивает от страха. «Ты просто должен был попытаться снова сделать призыв, – с горечью думает он, когда вытирает глаза, злясь на себя за то, что вообще попал в эту передрягу, – не так ли, Тэхен?»