Детективное агентство "Анна и её духи" - 2. История третья. Опасные каникулы.

Яков смотрел на небольшую гору многочисленных и разнокалиберных пакетов, сундучков и корзинок, монументально возвышающихся около центрального входа и занимающих половину холла. Они ожидали погрузки в экипаж, который вечером увезёт их на вокзал, куда следом отправится шумное и деятельное семейство Штольман. А ведь были времена, когда ему хватало одного саквояжа для коротких путешествий или чемодана — когда он ехал далеко. Сегодня же, когда у него жена и четверо детей, для того, чтобы отправиться в путь, им необходим отдельный поезд только для багажа. Ну посудите сами, они всей семьёй едут на три недели в гости к родителям Анны, что они делали ежегодно после того, как дети сдавали экзамены. Конец июня, все свободны. Яков приостановил дела агентства, а его жена закрыла свой врачебный кабинет. Всё для того, чтобы провести незабываемое время на винодельческой ферме подле маленького городка Подансак в Бордо. Солнце, воздух, река Гаронна, долгие прогулки, вкусная еда, виноградник, который тянется, куда хватает глаза. Дети, загорелые, довольные, округлившиеся, помогающие по хозяйству и купающиеся каждый раз, когда выдаётся возможность. Они с Аней — расслабленные, бродящие по окрестностям, не думающие о проблемах, вбирающие в себя энергетику природы и друг друга. Но самое главное — возможность увидеться и насладиться общением с Виктором Ивановичем и Марией Тимофеевной. Они души не чаяли во внуках и с нетерпением каждый год ждали лета, чтобы принять своих дорогих Сашеньку и Сонечку. Они любили Гастона и Марту, уважали Штольмана, скучали по Анне, но всё их умилительное обожание было сосредоточено на их продолжении, на тех, кто уйдёт в века, когда их однажды не станет. Если бы дети Штольманов были менее воспитаны или более испорчены, то они пользовались бы этой безусловной любовью на полную катушку, но, по счастью, у них была добрая основа, поэтому они только дарили бабушку и дедушку ответной любовью и наслаждались теплом, идущим от них. Аня первое время поражалась и выходила из себя — ей в детстве не позволяли всего того, что разрешалось её детям. Родителями Виктор Иванович и Мария Тимофеевна были ни в пример более строгими, чем бабушкой и дедушкой нынче. А потом Анна поняла, что всё поменялось. Что её родители стареют, что они стали мягче и сентиментальнее, что теперь они со Штольманом вышли на передовую жизненных перипетий. Это её расстроило и растрогало одновременно. Она стала ценить каждую минуту подле родителей. Они переписывались, перезванивались и часто навещали друг друга. Штольман, который понимал стремление жены не разрывать связь поколений, и который сам был рад быть частью семьи, не имея своих отца с матерью, поддерживал эту тенденцию. Они с Мироновыми давно сроднились, между ними не было напряжения или холодности. Они стали одной семьёй. И вот Яков с Аней, Гастон, Марта, Алекс и Сонечка собрали вещи для трёхнедельной поездки к родным, и Штольман не знал, как только им одним своим скарбом не заполнить целиком багажный вагон поезда, который вечером повезёт их в Бордо. Он опять вспомнил, как трясся порой, сидя на деревянных скамьях третьего класса в начале своей карьеры. Были времена! Приезжал на место он тогда гораздо более разбитым, чем уезжал из дома. Он не хотел, чтобы его семья испытывала неудобства, поэтому они разместятся в трёх купе. Аня с Яковом — в двухместном, с большой кроватью и маленькой гостиной. Мальчики рядом с ними — в спальном отсеке с двумя диванчиками. Девочки — в таком же сразу за ними. Мисс Кларенс они с собой не брали, дав ей отпуск. Штольманы предпочитали проводить каникулы один на один с детьми и родителями, не отвлекаясь друг от друга и создавая согревающие их воспоминания на весь год. Женщина останется в Париже, сохранив жалованье и получив отдых. В холл стремительно вошли Марта и Сонечка. Они обе уже с нетерпением ждали вечера, стремясь поскорее сесть в поезд и отправиться в путешествие. Им нравилось подниматься в вагон, располагаться на диванчиках, пить чай в родительской гостиной и, смеясь, рассказывать истории перед сном. Девушка поставила изящную корзинку на ближайший чемодан. Штольман поднял бровь — неужели что-то ещё в доме осталось на месте и не переместилось в их монументальную гору поклажи? Девочки хихикнули. — Это моё вязание. Я связала для мадам Марии шаль с ирландским рисунком, а месье Виктору — шарф из чистой шерсти. Это мой подарок! Штольман улыбнулся. Анины родители будут рады. Сонечка показала отцу сумочку, в которой что-то хрустко шуршало. — А я нарисовала открытку для бабушки и дедушки. Они все мои рисунки хранят, даже кривые. Эти я старалась рисовать. Тут даже перспектива есть! — с удовольствием выговорила Софья новое слово, которое она выучила на уроках живописи. Штольман уверил дочь, что её подарок будет оценён по достоинству. Очень довольные девочки ушли проверять, всё ли они взяли. С другого конца коридора раздались громкие голоса. Алекс и Гастон в свою очередь пришли, чтобы положить в багажную кипу ракетки и волан — они были большими поклонниками бадминтона и собирались вечерами играть в саду. Мальчики тоже не могли дождаться отъезда. Их прельщали купания, деревенские забавы, прогулки, лес и возможность помогать ухаживать за виноградом. Они ценили, что их считают взрослыми и разрешают работать наравне со всеми. Мальчики ушли в библиотеку изучать карту провинции, желая найти себе маршрут для похода. Штольман улыбался: его дети были такие разные, но каждый из них был прекрасен. Он поднялся наверх, где Аня заканчивала давать наставления Гислен и Камилле, их горничным, на время их отсутствия. Войдя в спальню, Яков понял, что всё уже закончилось — комната была пуста. Штольман направился в ванную, жара стояла несусветная, ему хотелось сполоснуть лицо и шею. Он снял галстук и пиджак и, с наслаждением отфыркиваясь, смыл с себя наконец послеобеденное пекло. Скрипнула дверь, позади него раздались шаги, и Анины узкие ладошки скользнули ему под рубашку, а она сама, сияя глазами, неожиданно появилась прямо перед ним. — Привет! — улыбнулась она ему. — Привет! — ответил Штольман, чувствуя, что жара на улице не идёт ни в какое сравнение с пламенем, расползающимся от тонких пальцев его жены, которые и не думали оставить в покое его спину и бока, а вовсе наоборот — легко касаясь тела, гладили кожу над поясом брюк. — А я всё закончила! — Аня подалась вперёд и прижалась губами к ямке под челюстью. Штольман закрыл глаза и опёрся руками на столешницу по обе стороны от жены. — Правда? — спросил он только ради того, чтобы не молчать. Анины руки были немилосердны — им уже было недостаточно пространства над поясом, и они старались пробраться под него. Разговаривать не хотелось, да и слова уже не так чётко выстраивались в предложения в его голове. — Да, нам остаётся только дождаться экипажа и ехать на вокзал! — горячие ладошки решили, что пора переходить дальше, и теперь, явно наслаждаясь вызываемой реакцией, скользили вверх и вниз от груди к животу. «К дьяволу!» — подумал Штольман и притянул жену к себе. — Ма-а-а-м, ты здесь? — завопил Алекс где-то неподалёку. Аня взглянула на мужа. Глаза её выражали веселье и сожаление одновременно. — Это становится доброй традицией, тебе так не кажется? — немного саркастично спросила Анна. Потом вдруг она укусила Штольмана в плечо, отчего тот дёрнулся и попытался прижать её ещё сильнее, и, вывернувшись из крепких рук, отбежала к двери. Лукаво улыбнувшись, она сказала ему, обернувшись в проходе: — Я жду не дождусь нашей поездки и нашего купе! Там есть такой прекрасный и надёжный замок на двери! Тем более, любимый мой, ты проиграл пари, поэтому я в еще большем нетерпении, чем могла бы быть! С этими словами Анна развернулась и оправилась искать сына. Штольман, посмотрев на себя в зеркало и несколько раз обдав лицо холодной водой, подумал, что он целиком и полностью солидарен с женой! Вопрос был в другом — как теперь дождаться вечера?